Метро 2033 Музыкант

Антон резко выдернул из кобуры ПМ, а ментал метнулся к нему. Нажать на спуск он не успел, мутант выбил пистолет из рук. Тогда Музыкант хотел ударить правой рукой, но ментал нырнул под замах и сильно толкнул его к стене. Тогда, стараясь ни о чём не думать, Антон начал действовать на рефлексах. Заметил торчащий из стены провод, выдернул его двумя руками, молниеносным прыжком оказался за спиной ментала и накинул провод ему на шею как удавку. Мутант в попытке вырваться упал на четвереньки и стал дёргаться. Тогда Музыкант, стоя над ним, прижал к его затылку колено и натянул удавку ещё сильнее. Руки в резиновых перчатках вспотели, но уверенно сжимали провод. Послышался хрип. А в голове Антона без конца звучал гипнотический шёпот ментала: не убивай, не убивай, не убива-ай…

Вскоре тело мутанта опустилось на пол и обмякло. Музыкант ткнул его ногой. Не шевелится, больше. Тогда он подобрал своё оружие, накинул всё на себя и подошёл к окну, через которое и попал в это здание. Спрыгнув обратно на проспект, он побрёл дальше к Владимирской с чувством, будто весь постапокалиптический мир издевается над ним.

"Посмотрим, кто кого, черти".

Он дошёл до вестибюля, неспешно спустился по разбитому эскалатору и постучал прикладом по герме.

Глава 9

You Better Run

Владимирская.

Его встретил закопчённый свод Владимирской, родной станции Пиротехника. Местные совершенно не суетливо занимались своими делами. Антон прошёлся по центру станции до уже остывшего кострища. Там сидела кудрявая девчушка в грязном платье, лет десяти, наверное. Она сидела на бревне и палочкой ковырялась в золе кострища. Антон подошёл к ней и присел на корточки.

– Здравствуйте, милая леди.

Девочка подняла на него свой ясный голубоглазый взгляд. А затем смущённо покраснела.

– Здрасти, – сказала она.

– А не подскажете ли вы мне, есть ли на вашей станции какой-нибудь транспорт? Или может, в ближайшее время торговцы должны приехать?

– Транспорта вроде нету, – девочка развела руками. Но взрослые вчера вечером говорили, что сегодня к нам приедет караван и привезёт много-много еды, а может даже что-то из игрушек! Я так обрадовалась когда услышала это. – Ой, – девочка обернулась, – он же уже тут, папа с друзьями сейчас переносят ящики. Вон там!

Девочка показала пальцем на правые пути станции.

– Спасибо за информацию, юная леди, держите, – Музыкант протянул ей патрон.

– Ого, спаси-и-ибо, – радостно ответила она.

А Антон встал и поспешил туда, куда показала девчушка. Самодельная с виду дрезина с бортовым прицепом позади, ещё стояла на путях. Несколько крупных мужчин перегружали с неё деревянные ящики на гранитный пол станции. Музыкант подошёл к старику в чёрной телогрейке и в советской помятой каске. Он сидел в пол-оборота, облокотившись одной рукой на мотоциклетный руль дрезины, а второй на спинку водительского кресла, и наблюдал за разгрузкой.

– Вы за старшего? – спросил Антон.

– Кхе-кхе, – откашлялся старик и посмотрел на него, – и за старшего и за водителя и за единственного охранника.

– И куда дальше?

– Забрать пару ящиков на черныше, да и на Площадь Ленина. Конечная на сегодня.

– Отлично, местечко для меня найдётся?

– Конечно, кхе-кхе, – снова закашлялся караванщик, – прицеп то большой. Только давай-ка договоримся: я тебя подвезу, а ты мне поможешь ящики на Чернышевской загрузить. А то я-то старый, спина уже подводит, а ты вон молодой, крепкий.

– Без проблем, – кивнул Антон, – договорились.

Тем временем владимирцы закончили разгружать дрезину, и старик запустил шумный мотоциклетный мотор, установленный каким-то умельцем на его транспорт.

– Тебя как звать? – поинтересовался старик, перекрикивая звук мотора.

– Музыкант.

– Очень приятно, меня Афанасий, – он протянул ему свою сморщенную, жилистую руку.

Вопреки ожиданиям Антона, рукопожатие у старика оказалось достаточно крепким.

– Ну, запрыгивай, Музыкант, прокачу с ветерком! – бодро крикнул Афанасий.

И когда Антон сел в прицеп, то понял, что старик не соврал. Дрезина со скрежетом и рыком сорвалась с места и помчалась в темноту туннеля, рассеивая её своим не самым ярким прожектором впереди. Следующая остановка: станция бордюрщиков.

К удивлению Музыканта, до блокпоста их транспорт долетел меньше чем за минуту. Старик заранее сбросил скорость, и, докатившись до пропускного пункта в туннеле перед станцией, с металлическим скрипом остановил дрезину. На посту стояли два здоровых смуглых мужика. Один чуть ниже второго, но с объемной чёрной бородой. Второй, тот, что повыше, просто со щетиной. Выражение лиц у обоих было явно не добрым. На всякий случай, Антон расстегнул кобуру на ноге.

– Куда!? – рявкнул низкий и бородатый.

– На Чернышевскую, – ответил Афанасий.

– Транзит можно. Патроны сюда! – грубо одобрил щетинистый и протянул им ржавую консервную банку.

– И никаких остановок, проехать быстро и по сторонам не пялиться, – добавил бородатый.

После того как патроны звонко упали в банку, постовые расступились в стороны, и Афанасий дал газу, выкрутив ручку на мотоциклетном руле. Они въехали на хорошо освещённую Площадь Восстания. Хоть им и сказали не пялиться по сторонам, но Антон всё равно заметил, как прямо посреди станции кого-то избивали, чуть дальше что-то горело. А шум там стоял как во время празднований Кировской бригады на Кирзе.

Когда блокпост на выезде со станции остался позади, Афанасий сбросил газ и крикнул через плечо Музыканту.

– Что-то странное твориться у этих бордюрщиков, чую!

– Да! – согласился Антон. – На обычный карантин не похоже!

– Вот-вот! Да и чёрт с ними, кхе-кхе, это не наши проблемы! Сами разберутся!

После этих слов старик снова втопил, и Антона вновь прижало к борту прицепа, и наконец-то впереди показалась Чернышевская.

На посту их сразу пропустили, видимо знали Афанасия в лицо. И вот они въехали в бедно-освещённую Чернышевскую. В самом начале платформы стояла с виду флегматичная женщина с потрёпанным блокнотом в руке, и сигаретой в зубах. У её ног лежали два деревянных ящика. Старик затормозил прямо напротив неё и заглушил мотор.

– Ну, давай, Музыкантик, грузи, – сказал Афанасий, а затем повернулся к женщине. – Привет, Ниночка!

Женщина посмотрела на старика пустым взглядом, выдохнула едкий дым и ушла.

– Да-а, – старик почесал затылок под каской, – не зря её "флегмой" называют. Ладно, загрузил? Тогда садись, летим дальше! И какой же русский не любит быстрой езды, а?

"Вот даёт жару, бешеный дед" – удивился Антон, и взялся покрепче за борт прицепа.

Взревел мотор, дрезина дернулась, и они помчались к конечной станции на их пути – Площадь Ленина.

Дрезина летела по туннелю, разгоняя темноту и раскачиваясь из стороны в сторону. Антон сидел в прицепе, мимо проносились старые и разбитые туннельные светофоры, почерневшие от времени таблички на стенах. По его примерным подсчётам, до станции осталось совсем немного. Но, похоже, что туннель впереди совсем недавно подмыло, и рельсы полностью ушли под воду.

Афанасий заметил это слишком поздно, и лишь успел крикнуть в последний момент: держись!!!

Коротко взвизгнули тормоза, затем жёсткий удар по дрезине и её резко выставило боком. Антон видел, как старик сначала ударился об руль, а затем вылетел из своего сиденья. А потом картинка со скрежетом и грохотом резко замелькала перед глазами.

***

Когда в ушах остался только звон, Антон, слегка покачиваясь, смог встать. Вроде все кости были целы. В кромешной тьме он наощупь достал налобный фонарь из вещмешка и включил. Дрезина, уткнувшись в стену туннеля, валялась вверх колёсами, оторванный прицеп был неподалёку. А рядом лежал Афанасий. Музыкант подошёл и присел рядом со стариком. Внезапно тот дёрнулся и закряхтел, а затем начал медленно подниматься с земли. Музыкант встал и протянул старику руку.

Афанасий принял его предложение помощи и поднялся на ноги, посмотрел на Антона. Всё его лицо было вымазано в крови и грязи.

– Кхе-кхе, кхе, – откашлялся старик, – да… как-то нехорошо получилось. Живой?

Музыкант ещё раз осмотрел себя.

– Ага, и похоже, что даже цел.

– Ой, – старик увидел обломки ящиков, которые они забрали с черныша, – а вот это плохо. Очень-очень плохо…

– Что в них было?

– Давай осмотрим, что уцелело и пойдём быстрей к медикам, а по пути всё расскажу.

Они подошли ближе к месту крушения. Антон присел перед одним из разбитых ящиков с лекарствами и заметил, что за поясом больше ничего не мешается. Не хватает револьвера. Он оглянулся и увидел торчащую из-под дрезины рукоятку. Сначала Музыкант собрал уцелевшие лекарства из разбитого ящика и сложил в свой вещмешок. А перед тем, как затянуть завязку на вещмешке, к нему подошёл Афанасий с трясущимися руками и тоже высыпал горсть лекарств внутрь. Затем Антон закинул лямки на плечи и подошёл к перевёрнутой дрезине. Ухватившись за край, он смог приподнять еë на пару миллиметров и ногой выдернуть револьвер. А подняв его с земли, вернул за пояс.

– Ну что, пойдём сдаваться медикам? – спросил старик.

Музыкант кивнул.

– Ох, – грустно вздохнул Афанасий, – они будут не довольны…

Они пошли к станции, а старик, как и обещал, начал рассказывать:

– Видишь ли, сейчас на поверхности лютует какая-то нечисть. Ни один из трёх последних отрядов медицинских диггеров не вернулся в метро. А лекарства и препараты кончаются, а людей лечить как-то надо. Вот диггеры с Чернышевской и насобирали у себя в эти ящики, что смогли. И как же теперь всё объяснить главврачу, ох…

Дальше туннель чуть изгибался влево и уже на противоположную стену падал свет от станции. Почти на месте. А вот и показался блокпост. Там их встретили аж четыре охранника в военной форме, на рукавах повязки с белым кругом и красным крестом. Трое стояли, один сидел за столом и все между собой что-то обсуждали. Видимо медики решили укрепить оборону на всех фронтах на всякий случай. И тут один из охранников заметил их и вскрикнул:

– Афанасий!? Где дрезина?

– Тут произошло кое-что…

– Что? А лекарства? – растерянно спросил охранник, – давай к главврачу бегом, ему всё расскажешь.

Они расступились и пропустили Афанасия, Антон хотел пройти следом, но охранники перегородили ему путь. Сидящий за столом спросил:

– А ты кто такой?

– А я Музыкант, прибыл к вам на исправительное задание от совета метро.

– А-а, – многозначительно выдавил из себя сидящий за столом. Тогда тебе тоже к главврачу. Серёга, проводи его.

Один из охранников кивнул и махнул Музыканту рукой. Он провел его на станцию. Она была, как всегда, прекрасно освещена. Везде чистота и порядок. На каждой колонне висел кадуцей – крылатый жезл, обвитый двумя змеями. И люди тут были по меркам остального метро прилично одетые. Прямо интеллигенция Питерского метро. Оно и понятно, всякий сброд тут не жаловали.

Охранник довёл его до двери и пробубнил что-то вроде: тебе сюда, удачи. А после поспешил обратно на блокпост. Музыкант без промедлений постучал и зашёл внутрь.

Кабинет главврача был не сказать, чтобы гигантский, но не маленький уж точно. Как будто два подсобных помещения метро объединили в одно. И, судя по всему, так оно и было. Антон приметил на противоположной стене вторую металлическую дверь, немного торчащую из-за шкафа. А слева стоял стол, за которым сидел интеллигентный мужчина в возрасте с залысинами. Главврач, он же комендант станции – Сергей Воробьёв.

А напротив стола уже стоял, осунувшись, Афанасий и видимо оправдывался перед ним. Антон зашёл на фразе главврача:

– Не буду же я наказывать старика…

И оба обернулись на вошедшего. Воробьёв посмотрел уставшим взглядом.

– А вы, стало быть, тот самый попутчик, присланный на исправительное задание?

– Ага, – кивнул Музыкант.

Главврач помассировал переносицу двумя пальцами. Музыкант прошёлся по кабинету и встал рядом с Афанасием.

– Антон, видите ли, у нас сложилась очень сложная ситуация. Не сочтёте ли вы за наглость, если я попрошу вас о ещё одном одолжении для нашей станции?

– Помимо вашей нечисти поискать ещё и лекарства? – догадался Музыкант.

– Совершенно верно, – подтвердил Воробьёв, – вы согласны?

– Согласен.

– Премного вам благодарен. Вот держите, – он протянул ему помятый листок, Антон пробежался по нему глазами, – это список необходимых препаратов. На этом всё, не смею вас задерживать, преступайте, когда вам будет удобно. А ваш напарник ожидает вас в лазарете.

Антон кивнул и пошёл к двери, но главврач снова заговорил.

– Могу посоветовать сразу заглянуть в бывшую областную больницу по улице Комсомола, так как в ближайшей медсанчасти, к сожалению, уже давно ничего ценного для нас нет. Ещё раз огромное вам спасибо. Афанасий, проводите молодого человека до лазарета.

– Хорошо, – грустно отозвался старик.

Музыкант вышел из кабинета, Афанасий следом за ним.

"Такой манеры общения я не слышал уже очень давно. Лет наверно двадцать".

– Спасибо тебе, – сказал старик и повёл Антона к лазарету.

– За что? – на ходу спросил Антон.

– Так если бы ты не согласился искать лекарства, пришлось бы мне, – пожал плечами Афанасий. Косяк то мой… Эх, уже дряхлый, песок сыпется, а всё детство в жопе играет, – продолжал корить себя старик.

– Не переживай, Афанасий, решим. Слушай, а ты случаем не с Владимирской? – с улыбкой спросил Антон.

– Нет, – недоумённо ответил старик. Я местный, с Площади Ленина, а что?

– Да не обращай внимания, – махнул рукой, – была у меня одна теория по поводу Владимирцев…

Они подошли к квадратному серому шатру, на котором с боку был выведен белый круг с красным крестом, и заглянули внутрь.

В шатре стояли койки для больных, около десяти. И из всех были заняты только первые две и самая дальняя. И у дальней койки молоденькая медсестра в белом халате и маске выкладывала что-то на столик. Антон обвёл шатёр взглядом и сказал.

– Так, и кто из вас доброволец на поверхность?

С койки рядом с медсестрой, опираясь на локти, не спеша приподнялся парень с забинтованными ладонями, на левом глазу повязка, из-за которой чёрные короткие волосы топорщились ещё больше. Перебинтованный сначала свесил ноги, потом встал и выпрямился во весь рост.

– Но… – удивился Антон. – Как?

– Привет, Музыкант, – радостно сказал парень.

– Это что получается, теперь можно слагать легенды о Пиротехнике, одолевшем Шиву на Невском? – улыбаясь, спросил Антон.

Пиротехник засмеялся, а медсестра шикнула на них и культурно попросила выйти, чтобы не беспокоить больных.

Пиротехник подошёл к Музыканту, похлопал его по плечу, и они вместе вышли из шатра.

– Но как? – повторил свой вопрос Антон.

– Я же пообещал, что мы ещё встретимся, а я никогда не вру, – улыбнулся он и стал оживлённо рассказывать. – Заманил я эту скотину многорукую в бывший торговый центр. Там она уже меня почти нагнала. И тут я очень удачно споткнулся и упал, а она вскользь дёрнула за рюкзак и оторвала лямки. Лежу я, значит, и смотрю ещё своими двумя глазами, что рюкзак мой она не отпустила. Держит, падла, в руках все мои воспламеняющиеся игрушки. Тогда я выхватил свой револьвер с зажигательными и выстрелил точно в рюкзак, вот только расстояние походу не рассчитал. Жахнуло знатно, при этом меня обдало таким адским жаром. А в голову прилетело что-то тяжелое, я и вырубился. А потом помню только, как меня диггеры-приморцы подобрали, а полностью очнулся только уже тут.

– Да ты прямо как голливудский супергерой, – засмеялся Антон.

– Кто? – недоумевая, спросил Пиротехник.

– Ах да, блин, точно. Ты же даже фильмов, наверное, не видел. Ни наших, ни тем более голливудских.

– Почему же, у нас на Владимирской даже старинный, но рабочий проектор был. Вот только фильм был всего один. При том учебный, о ядерной войне.

– Ладно, – вздохнул Антон. – Как руки?

– Ствол удержат, – подмигнул ему Пиротехник, видимо до этого заметил свой револьвер за поясом Антона.

– А глаз? – с прищуром спросил Антон.

– А вот глаза больше нет, – он сначала погрустнел, но затем вновь улыбнулся, – но это же и удобно. Не надо напрягаться, чтобы его закрыть при прицеливании!

Пиротехник захохотал, а Музыкант подумал: "ну точно ненормальный пацан".

– Уверен, что в состоянии снова выйти наружу? – решил уточнить Антон.

– Ага. Только мне тут медсестричка симпатичная обещала подарок сделать – повязку на глаз как у пирата, а то говорит, бинты под противогазом съехать могут. Я к ней загляну и минут через двадцать встречаемся у гермы, – Пиротехник подмигнул ему единственным глазом и пошёл обратно в шатёр.

А Музыкант пошёл в местную столовую, скоротать время за чашкой чая. Как-то раз, он слышал, что чай тут просто божественен, вот только попробовать до этого момента, не удавалось.

Уже сидя за столиком в тепло освещённом баре, он собирался допить последний глоток, и правда, неплохого чая, как вдруг в бар зашёл Афанасий и сразу подсел к нему.

– Антон.

– Да?

– Будь осторожен в этой областной больнице, – старик заговорил полушёпотом, – все пропавшие отряды туда и направлялись. А покуда ходили в медсанчасть такого не бывало.

– Так за этим меня и прислали – "исправительное задание". Найти и истребить какую-то нечисть.

– Нет, ты не знаешь всей ситуации.

– Так расскажи, – Музыкант навис над столом, оперевшись на локти.

– Ходила у нас раньше легенда про Тень главврача. Не, не нашего главврача – Воробьёва, а именно той областной. Говорили, что до войны в этой больничке на Комсомола был главврач – видный, крупный мужчина, а главное добрейшей души человек. И всегда заботился о своих пациентах и дела все доводил до конца. И даже ядерные ракеты не смогли оторвать его от своего дела. Так и застали его вспышки в своей операционной, несмотря на предупреждение сирен. И хоть сам он был добрый, то тень его наоборот. Бродит теперь по больнице и мстит всем без разбора.

– Хм, – к мистике Антон всегда относился скептически.

– По глазам вижу, что не веришь и зря! Тень эту мой покойный друг однажды видел.

– И выжил, получается?

– Выжил, – кивнул загадочно Афанасий, – вот только после этого он того. В отделение с умалишёнными сразу отправился. И пролежал там несколько месяцев, наверное, пока однажды ночью не повесился.

– Ладно, Афанасий, – Антон допил чай и поставил металлическую кружку на стол, – спасибо за предупреждение, мне пора.

Он подхватил свой вещмешок и направился к выходу.

– Будь осторожен, – прошептал ему вслед старик.

Антон подошёл к постовым на гермоворотах, где его уже ждал Пиротехник с новым старым рюкзаком за спиной. А на его голове и правда была детская повязка пирата на резинке. С черепом и костями, правда, немного потёртая от времени. Антон увидел его и засмеялся.

– Так может, переименует тебя в пирата?

– Не-е, – улыбнулся он, – Пиротехник мне больше нравится.

– Готов?

– Готов.

Музыкант вручил Пиротехнику его револьвер. Дальше обычное дело по одеванию химзащиты, проверке оружия и выход. Чуть больше двадцати лет назад Площадь Ленина была очень красивым местом. Площадь, выполненная из гранитных плит, фонтаны, зелёные деревья, вокруг, аккуратно подстриженные кусты. В центре, конечно же, Ленин, а дальше каменная набережная. Сейчас же от всего этого остались лишь воспоминания. Первое что они увидели, когда вышли из вестибюля, это рябой багровый закат и воткнутый шпиль финляндского вокзала в растрескавшийся асфальт прямо перед ними.

Музыкант и Пиротехник бегло огляделись и свернули налево, на улицу Комсомола. Бодро пошли вперёд, мимо вывернутых из земли столбов, уставших кузовов машин, по которым словно катком прошлись. А багровый закат кидал кроваво-красный отсвет на побитые дома с выбитыми окнами. Зловеще, но красиво.

Опустошённая медсанчасть осталась справа от них, дальше по улице с левой стороны до войны был небольшой скверик. А ныне поросшая плотным коричневым кустарником поляна, рядом с которой они прибавили шаг. И вот теперь справа начинался не высокий кованый забор, чуть ниже человеческого роста, но украшенный кольями сверху. Они прошли дальше до КПП. Перешагнули поникший шлагбаум, диагонально опустившийся к асфальту. И их взору предстало полуразрушенное здание больницы. Как и большинство строений в центре Петербурга, оно было тусклого жёлтого цвета, который будто имел иммунитет к выгоранию на солнце и сохранил цвет до сих пор. Конечно, встречались в Питере ещё и просто серые здания и бледно-розовые. Но под лучами ядерного солнца, бледно-розовый цвет выгорал и превращался в тот же блёклый жёлтый. Что уж говорить про серый. Исключением стали только некрашеные дома из кирпича, они сохранили свой цвет и после войны. Если уцелели после взрывной волны.

Верхнего этажа у больницы больше не было, от него остались только столбы и небольшие части фасадных стен, тут и там торчали пруты арматуры. Так же не хватало и большой части фасадной стены на первом этаже. Тут Музыкант и решил зайти внутрь. И когда они почти подошли к зданию больницы, сзади раздалось злобное и грозное рычание.

Антон резко развернулся и увидел крупного серого мутаволка оскалившего пасть, из которой свисала тягучая слюна. Мутаволк посмотрел на них, затем поднялся на задние мускулистые лапы, обнажив живот, на котором пульсировали чёрные вены, и пронзительно завыл. По спине Музыканта невольно пробежал холодок. А на зов вожака из дома напротив выскочили ещё два облезших мутаволка. Те быстро и с рыком перемахнули забор с кольями и подбежали к ним. Теперь диггеры были окружены с трёх сторон, позади здание больницы.

Багровый рассвет быстро уступал своё место сумеркам. В Петербурге начинало темнеть. Тем временем Пиротехник прижался к Музыканту плечом к плечу и тихо проговорил:

– Хреновые у нас шансы: три на два.

– Мы бы и два на два вряд ли потянули, – так же тихо ответил Музыкант и без резких движений, чтобы не спровоцировать стаю, посмотрел через плечо. – Вариант у нас только один.

Мутаволки рыча, начали сжимать круг.

– Какой?

– В больницу и прямо сейчас. Готов?

– Да! – крикнул Пиротехник, и они сорвались с места.

За их спинами раздалось громкое рычание, сменившееся топотом лап и цоканьем острых когтей. Они забежали в здание через отсутствующую часть стены, помчались вперёд по коридору. Сзади раздавался громкий грохот и скрежет. Музыкант бежал позади Пиротехника. Антон на бегу выхватил из кобуры пистолет и сделал пару выстрелов назад не глядя. Пиротехник не сбавляя хода, выбил плечом дверь, и за ней оказалась лестница наверх. Перемахивая через две, а то и три ступеньки, хватаясь за поручни, они рванули наверх. За спиной совсем близко раздался хрип, мутаволки их быстро догоняли. А когда мимо мелькнула табличка "третий этаж". Пиротехник резко свернул с лестницы на этаж. Там снова оказался длинный больничный коридор, понимая, что на прямой у них очень мало шансов, Пиротехник снова выбил хлипкую дверь ближайшего дверного проёма и нырнул внутрь, а Музыкант следом за ним. И тут внезапно земля ушла из-под ног, и они рухнули вниз.

Оказалось, что за дверным проёмом не было пола. Пролетев этаж вниз, Пиротехник плашмя упал на осколки пола от верхних этажей, чуть левее торчащей вверх арматуры. Через мгновенье Музыкант с грохотом приземлился правее, а уже прыгнувший за ними вожак мутаволков угодил черепом точно на арматуру между ними, которая проткнула его насквозь. Музыкант, насколько мог, быстро сориентировался и посмотрел наверх. Двое других мутантов остались наверху. Они просунули головы в дверной проём и скалились. А затем с рычанием куда-то убежали.

Антон понял, что скоро они буду здесь и им пора валить. Превозмогая боль, он быстро поднялся на ноги, помог Пиротехнику. И они снова побежали, дальше от лестницы, с которой доносился вой. За спиной раздался треск ломающейся двери. Мутаволки влетели в коридор второго этажа и, проскальзывая со скрипом по полу, погоня продолжилась. Они бежали уже из последних сил, ноги наливались свинцом. Сквозь противогаз Антон слышал тяжёлое, надрывное дыхание товарища. Его же лёгкие горели огнём. Он оглянулся на бегу. Мутаволки были всего в паре метров, краем глаза он заметил метнувшуюся вперёд крупную тень. Дальше коридор заканчивался тупиком. Музыкант схватил Пиротехника за химзу и рывком втащил за собой в одну из палат справа. Захлопнул за собой ветхую дверь и завалил рядом стоящим деревянным шкафом, а через секунду по ней послышался удар, но первый натиск дверь сдержала.

Они дошли до противоположной стены, Пиротехник уселся на пол под окном. Музыкант присел справа от него и попытался восстановить дыхание, но его лёгкие выдавали только хрип вперемешку с сипением. А Пиротехник уже достал револьвер и трясущимися руками держал дверь на прицеле. Антон тоже перевесил калаш и снял с предохранителя, чтобы принять, скорее всего, последний бой.