Соблазнительная скромница

– Никогда не хотели выйти замуж?

Элизабет посмотрела на него так, словно он был туг на ухо, и повторила, громко и четко:

– Ни-ког-да!

Дебютантка, которая никогда не хотела замуж, действительно редкость. Впрочем, какие у нее планы, неважно, все дебютантки невинные особы, и он избегал их как церкви. Эта конкретная оказалась наименее предсказуемой, но невинность есть невинность, хотя он все равно собирался выполнить их уговор.

В глазах у нее вспыхнул озорной огонек, и она опять громко рассмеялась:

– Вы видели их лица, когда пригласили на танец синий чулок, бесспорную королеву пристеночниц?

Кристофер не смог сдержать улыбки:

– Видел. Газетчикам очень понравится.

Он закружил Элизабет, продолжая разглядывать, словно перед ним было какое-то неземное создание. Ей явно нравилось быть озорной и нарушать правила. Она была неожиданной в любом проявлении и уж точно не зануда. К такому выводу он пришел еще той ночью, когда она разделала его под орех. Но кое-что все же его беспокоило.

– Если вы не собираетесь выходить замуж, то какие у вас планы на следующий сезон, после того как я… – Он откашлялся. – После того как наш уговор престанет действовать?

Лиз пожала плечами:

– Пока не знаю. Думаю, что найду еще какого-нибудь достойного джентльмена, такого же самоуверенного, и предложу сыграть в шахматы. Как только мне исполнится двадцать пять, полагаю, мама успокоится и признает, что меня пора положить на полку и оставить все как есть. Но до этого, увы, еще далеко.

Она вздохнула, а у него в груди неожиданно болью отозвалось упоминание о каком-то другом мужчине, который станет объектом ее внимания в следующем сезоне. Кристофер встряхнулся. Что происходит, черт побери? Судя по всему, этот вечер станет для него первым сразу по нескольким причинам: раз он присутствует на первом великосветском балу нынешнего сезона, впервые пригласил на танец дебютантку и впервые, пусть на мгновение, испытал что-то похожее на ревность.

– Надеюсь, леди Кранберри видит, как мы танцуем, – сказала Лиз, прервав его беспорядочные мысли. – В прошлом сезоне она сказала, что я никогда не выйду замуж, если постоянно буду держать нос засунутым в книгу.

– И что вы ответили на это? – улыбнулся Кристофер.

Элизабет покусала нижнюю губу, потом таинственная улыбка пробежала по ее лицу.

– Я сказала, что в книге, которую я читаю, говорится о том, как завлечь мужа с помощью магии.

Кристофер чуть не споткнулся:

– Так и сказали?

Элизабет кивнула:

– Так и сказала, и больше она не заговаривала о книгах.

Откинув голову, Кристофер расхохотался. Господи, это ведь тоже в первый раз! Он и не помнил, когда смеялся так по-настоящему, от души. Наверное, месяцы назад, если не годы. А чтобы за все это время именно женщина заставила его смеяться, и вовсе немыслимо.

Лиз тоже смеялась, и смех ее звучал беззаботно и прелестно, под стать ей самой. Ему это нравилось, как нравилась и она. А Элизабет с энтузиазмом кружилась, и, судя по всему, ей было абсолютно все равно, насколько хорошо. Сократив между ними дистанцию, она радостно прошептала ему на ухо:

– Ах как будет весело обдурить их всех в этом сезоне!

Кристофер с трудом сглотнул, стараясь не обращать внимания на ощущение от ее руки, лежавшей у него на плече, на тепло ее гибкого тела, прижимавшегося к нему, на ее жаркое дыхание над своим ухом и приводивший в смятение аромат ванили и лаванды. Дьявол! Почему у него вдруг возникло подозрение, что сезон пройдет весело по совершенно другой причине?

Глава 4

Лондон, особняк герцога Торнбери. На следующий день

– Полагаю, ты все так же блаженно счастлив в любви? – раздраженно вздохнул Кристофер, когда друг протянул ему бокал бренди.

Они сидели в кабинете Торнбери, который решил развеять свои подозрения и пригласил Сент-Клера к себе выпить. Кристофер понимал, что его ожидает едва ли не допрос.

– Да, ты прав: счастлив, – ответил Торнбери. – Но я не собираюсь обсуждать с тобой мою семейную жизнь. Мне хочется поговорить о том, что я видел вчера на балу у Кранберри.

Вот оно! Этого вопроса Кристофер ожидал с того самого вечера, когда безнадежно проиграл партию в шахматы. Хорошо хоть, у него было несколько месяцев на то, чтобы подготовить ответ. Соврать Торнбери он бы не смог: тот слишком хорошо его знал. Оставалось сказать правду и взять с лучшего друга клятву, что сохранит все в тайне.

Кристофер откашлялся:

– Ты должен мне пообещать, что все услышанное останется в пределах этих стен.

Торнбери удивленно вскинул брови, но согласно кивнул:

– Даю слово.

– Ты помнишь ту ночь, когда я проиграл партию в шахматы леди Элизабет в твоей библиотеке?

По комнате разнесся оглушительный хохот Торнбери.

– Помню ли я? Как я могу это забыть? То была ночь моей свадьбы. Жаль только, что я не видел это собственными глазами. В следующий раз, когда сядешь играть с Лиз, непременно позови меня. Пока еще никому не удавалось тебя обыграть.

Почесав затылок, Кристофер продолжил:

– Ладно. Мы с леди Элизабет сделали ставки на ту игру.

Торнбери напрягся:

– Неужели? И какую ставку сделал ты?

Кристофер на миг закрыл глаза и простонал:

– Я пообещал, что буду играть роль ее жениха весь этот сезон.

Глаза Торнбери, казалось, едва не вылезли из орбит.

– Не может быть!

Кристофер вскинул голову:

– Ты можешь найти какую-то другую причину моего появления на проклятом балу у Кранберри? Еще и танцевал с дебютанткой!

Губы у Торнбери дернулись, словно он с трудом удержался от улыбки.

– Если честно – нет, ни одной. И не поверил бы, о чем бы ты ни говорил.

– Именно поэтому я говорю с тобой сейчас.

Кристофер напряженно улыбнулся другу и, наконец, отпил глоток бренди. Выбора у него не было. Он должен быть честен с Торном во всем, что касалось уговора с Элизабет, но было и еще кое-что… и этим делиться не хотелось. Если друг узнает кое-какие из его тайн, то наверняка прикажет ему держаться подальше от свояченицы. Речь не о том, что он собирался сделать что-то неподобающее в отношении леди Элизбет: он даже не осмелился бы на дружеский поцелуй. Но это не важно, все равно кое-что лучше оставить при себе.

Торнбери покачал головой:

– Господи, почему мне ничего не было известно про это ваше пари?

– Потому что мы ничего никому не сказали. Специально, – добавил Кристофер.

– Разумно, – откликнулся Торнбери. – Джессика знает?

Кристофер пожал плечами:

– Не знаю, рассказала ли ей сестра. Я – нет. И ты тоже не можешь, обещал.

Торнбери подергал себя за нижнюю губу:

– Вот дьявол! Это ставит меня в деликатное положение.

– Просто сделай вид, что ничего не знаешь, – предложил Кристофер, глотнув бренди.

– Легче сказать, чем сделать, старина. Но не беспокойся: обещаю, что ничего не скажу, да и не хочу, – хотя и надеюсь, что Элизабет сама все расскажет Джессике. – Торнбери обошел стол и сел в кресло. – Кто-нибудь еще знает об этом пари?

Кристофер потер щеку:

– Только Милфорд, но леди Элизабет взяла с него клятву, что он будет хранить секрет.

Улыбнувшись, друг покачал головой:

– Дай-ка мне разобраться, если у меня есть на это право. Ты, лорд Сен-Клер, один из самых отъявленных повес в Лондоне всех времен, должен весь сезон изображать, что ухаживаешь за дебютанткой, только потому, что проиграл ей партию в шахматы?

Кристофер медленно закрыл глаза, потом открыл, и на лице его заиграла сардоническая улыбка.

– Да, именно так.

– И это означает, что ты будешь посещать балы и пикники, наносить визиты и делать все, что полагается поклоннику?

Торнбери удивленно хлопал глазами, но явно наслаждался ситуацией.

– Да, – проворчал Кристофер и поерзал в кресле.

– И будешь изображать, что влюблен? – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, уточнил Торнбери.

Кристофер подтянул галстук, и ноздри у него затрепетали.

– Полагаю, меня не убудет, и я постараюсь быть убедительным ради леди Элизабет. В конце концов, я ведь проиграл.

Торнбери приподнял бокал в шутливом салюте:

– Что ж, я уже жду не дождусь, чтобы посмотреть, как все будет исполнено. Кажется, нынешний сезон превратится в сплошное развлечение.

Глава 5

Лондон, городской особняк маркиза Уитморленда. В тот же день

Лиз сидела на диване в гостиной брата Джастина, прижимая к груди книгу. Роман назывался «Гордость и предубеждение»[1], и пока речь в нем шла о чрезвычайно заносчивом землевладельце, говорившем гадости про сельскую мисс. Однако эта мисс, судя по всему, не обращала внимания на его заносчивость, и именно поэтому Лиз не бросила читать роман. В то же время, если бы ей захотелось вынудить заносчивого землевладельца пригласить ее на танец, она с легкостью осуществила бы это в реальной жизни. И ей вовсе не нужно было об этом читать.

В тот момент когда леди Уитморленд, Медлин и Джессика сели рядом и все вместе уставились на нее, она захлопнула книгу, и в комнате повисла какая-то странная тишина.

– Нет нужды соблюдать часы для визитов ради меня, – заявила Элизабет и, отложив книгу в сторону, наклонилась и взяла вторую за послеобеденное время ячменную лепешку, что осталась на тарелочке из чайного сервиза, стоявшего перед ней на полированной поверхности стола.

– Глупости, – возразила Джесс. – Вчера ты дважды танцевала с лордом Сент-Клером, и весь бальный зал сгорал от любопытства. Сегодня наша гостиная будет забита поклонниками.

Лиз послала сестре полный скепсиса взгляд: ей казалось, что в ее случае такого не случится. Ведь поклонники заявляются гурьбой к леди, когда думают, что у нее завелся обожатель, в особенности если он из тех, кого считают трудноуловимой целью. А судя по всему, Сент-Клера относили как раз к этой категории. Вот гадство! Честно говоря, Лиз и в голову не приходило, что внимание лорда Сент-Клера может привлечь к ней поклонников.

Вот об этом она как раз и не подумала, когда заключала пари, но это не важно: просто придется проявить побольше сообразительности и выдержки. Впрочем, время для визитов началось больше часа назад, а в гостиной никого не появилось – только женская половина дома восседала на диване. Пока все хорошо. Если так пойдет дальше, мама оставит ее в покое до конца дня – именно этого Элизабет и хотела.

– Ты разве не ждешь лорда Сент-Клера сегодня с визитом? – спросила Медди.

Лиз обожала жену Джастина, и ей не хотелось говорить неправду сестре, но все же проще держать обеих в неведении о пари с маркизом.

– Сомневаюсь, что он придет, – ответила Лиз, запихивая половину лепешки в рот.

Она не знала наверняка, но не ожидала, что этот джентльмен станет обивать ее порог, словно и правда томим любовью. Все, чего она ожидала от него, – это встречи время от времени на каких-нибудь великосветских мероприятиях. Этого было бы вполне достаточно, чтобы поддерживать общий интерес к ней большую часть сезона и в то же время позволяло чувствовать себя свободной. И совсем ни к чему проводить много времени вместе – это противоречило бы главной цели.

– Но ты вчера танцевала с ним дважды, – добавила Джесс.

Решив, что на такие расспросы лучше отвечать правдиво и коротко, Лиз кивнула:

– Да, танцевала.

Мать же просто лучилась, явно довольная, иначе непременно отчитала бы дочь за то, что ест лепешку в совершенно неподобающей леди манере.

– Полагаю, ты произвела на него впечатление еще прошлым летом, когда обыграла в шахматы, – заметила, сияя, леди Уитморленд.

Лиз чуть не подавилась лепешкой: если бы мать только знала…

– Да, он прекрасный игрок, – отозвалась Лиз, запихивая в рот остатки лепешки. Ну вот, теперь перчатки стали липкими. Надо было снять их, прежде чем браться за лепешку. Она всегда забывала о таких мелочах. Перчатки – ее настоящая головная боль!

Глаза леди Уитморленд аж лучились от счастья. Она даже что-то тихонько мурлыкала себе под нос. Лиз не могла припомнить, когда видела мать такой счастливой. Это, видимо, из-за того, что испытала шок, увидев, что дочь уже танцует не с братом или зятем.

– А разве ты не увлечена лордом Сент-Клером? – спросила мать с надеждой.

Лиз не могла смотреть ей в глаза и не знала, как быть. Для матери станет потрясением, если после всех этих лет сопротивления замужеству она вдруг скажет, что увлечена, но также прекрасно понимала, что может посеять несбыточную надежду на этот сезон.

Элизабет пожала плечами:

– Маркиз действительно очень привлекателен.

Вот так! И это не ложь, и не правда. Сент-Клер действительно был вчера очень галантен.

– Весьма странный выбор, если честно, – заметила леди Уитморленд, и краска выступила у нее на лице.

– Ты имеешь в виду, мамочка, его репутацию распутника? – уточнила Джесс.

Ахнув, мать приложила ладонь к шее:

– Джессика, дорогая, хоть ты и замужняя женщина, но, пожалуйста, удержись от подобных выражений в присутствии сестры.

Тайком Лиз и Медди обменялись улыбками. Обе прекрасно знали, кого называют распутником, но разбивать иллюзии леди Уитморленд не стали.

– Извини, мамочка, – откликнулась Джессика. – Просто немного удивительно, что лорд Сент-Клер проявил интерес к нашей Элизабет.

Леди Уитморленд нервно поправила прическу и, описав рукой в воздухе круг, пояснила:

– Знаешь, я представляла Лиз с кем-то более интеллигентным… эрудированным.

Лиз так и не смогла посмотреть матери в глаза.

– Невозможно увлечься кем-то по заказу.

И потом, как можно считать Сент-Клера неэрудированным, если он наизусть цитировал «Макбета» и никому до нее не проигрывал в шахматы? Но в данный момент это неважно. Перед Лиз возникло более серьезное препятствие, а именно: сестра, прищурившись, в упор разглядывала ее.

– А что конкретно тебе в нем нравится? – скрестив руки на груди, уточнила Джесс, подозрительная по натуре.

Надо держать ухо востро и врать как можно правдоподобнее. Лиз взяла себя в руки и с честью выдержала испытующий взгляд сестры:

– Он привлекателен, с прекрасной родословной, хорошо играет в шахматы.

Конечно, не так хорошо, как она.

– Ты считаешь его привлекательным? – не отставала Джесс.

– Но он действительно неотразим! – пришла на выручку Медли. – Об этом можно и не спорить. А как он шагал через весь бальный зал! Словно никого больше, кроме Элизабет, здесь не было.

«Спасибо, Медди, что спасла!»

– Вот видишь! Не одна я так считаю.

– А что тебе еще в нем нравится? – не отрывая взгляда от сестры, возобновила допрос Джесс.

Лиз оттянула воротник платья, словно ей вдруг стало душно. Она понимала, что от сестры не отделаться простым утверждением, что джентльмен привлекателен, а уж под ее пронзительным взглядом это и вовсе невозможно.

– Он довольно остроумен, знает толк в одежде, хорошо воспитан…

Это все, что она могла придумать, и надеялась, что для Джесс этого достаточно.

Глаза сестры превратились в щелочки.

– С каких это пор ты стала обращать внимание, кто как одевается?

– С тех самых, как познакомилась с лордом Сент-Клером.

Вздернув подбородок, Лиз сложила перепачканные перчатки на коленях. Лепешка была съедена, и существовал единственный способ разрядить ситуацию. Она должна быть абсолютно убедительной, для этого требовалась не просто серьезность, а даже некий драматизм. Откинувшись на спинку дивана, она едва не простонала:

– О, Джесс, перестань задавать мне такие вопросы. Для меня все это непривычно, и я не знаю, как выразить свои чувства.

Глубокий вздох (главное – не терять чувства меры!) должен был убедить сестру в ее душевном смятении. Святая доброта! Это была самая смешная шутка, которую учудила Лиз, причем лучшего времени изобразить влюбленность и не придумаешь.

– Все-все-все, дорогая. – Леди Уитморленд подошла к дочери и потрепала по плечу. – Это, должно быть, для тебя чересчур. То есть, я хотела сказать, это впервые, когда ты испытываешь чувства к мужчине.

– О, какие это чувства! – воскликнула Лиз, приложив ладонь ко лбу. – Они меня просто переполняют!

Джесс смотрела на сестру по-прежнему с недоверием, но что она могла сказать… В этом и была суть уловки Лиз: в нее легко верилось. Лорд Сен-Клер действительно был хорош собой и подходил на роль мужа. А то, что он приехал вчера на бал и танцевал только с ней, добавляло доверия всей ситуации, которая сложилась, по мнению Лиз, почти идеально.

– Не волнуйся, дорогая. Он дважды пригласил тебя на танец, так что, вполне возможно, ему понятны твои чувства.

В голосе леди Уитморленд хоть и слышалось беспокойство, но звучала и надежда, и это лишь усугубляло чувство вины у Лиз. Она и вправду могла бы укрепить надежды матери, позволив думать, что между ней и маркизом начался период ухаживаний. Но если это удержит ее от лицезрения шеренги щеголей и глупцов и она не станет заставлять ее танцевать с ними на каждом балу до конца сезона, Лиз просто пошлет свою совесть куда подальше. То, что матери не будет известно, не причинит и боль.

Элизабет выпрямилась и решилась наконец посмотреть на сестру: если кто и мог обнаружить ее уловку, так это только Джессика, но в данный момент сестра сидела, поджав губы, все в том же положении – со сложенными на груди руками, – а карие глаза мерцали скепсисом.

– Я не могу удерживать тебя, Джесс. – Лиз открыла книгу. – Совершенно очевидно, что никаких поклонников сегодня не будет. Так что вполне можешь отправиться за покупками: я знаю, тебе этого хочется.

Сбросив туфли, Лиз поджала ноги под себя, удобно устроившись на диване. Формальности были ни к чему, если в комнате все свои. В конце концов, это ведь ей пришла в голову идея, как избавиться от назойливости мамаши до конца сезона. В данный момент она собиралась почитать, а позже, возможно, вздремнет, но стоило ей найти в книге нужное место, как дверь гостиной открылась и дворецкий объявил:

– Марикиз Сент-Клер – с визитом к леди Элизабет.

Взгляды присутствующих метнулись к ней, а она, с трудом сглотнув, подумала: «Какого дьявола он здесь делает?»

Глава 6

Кристофера проводили в гостиную, пред очи четырех леди, сидевших на диване в центре комнаты. Других визитеров не было, и он не мог бы сказать, что это неожиданно. Леди Элизабет прославилась как пристеночница, или узор на обоях, как синий чулок, в конце концов. Только вот Кристофер никак не мог понять, чем она заслужила репутацию зануды. Она показалась ему самой остроумной дебютанткой из тех, кого он когда-либо встречал, и это абсолютно точно.

Он бросил взгляд на диван, где, согнувшись, сидела Лиз и, судя по всему, сражалась с туфлями, пытаясь надеть. Вид у нее был, прямо скажем… раздраженный.

– Лорд Сент-Клер! – Вдовствующая маркиза поднялась поприветствовать гостя. – Как приятно увидеть вас вновь.

Кристофер быстро поздоровался с тремя дамами, прежде чем остановиться перед диваном, где сидела леди Элизабет. Закончив с туфлями, она поднялась и присела в реверансе. Кристофер тоже поклонился.

Она что, не ждала его с визитом? Ведь он должен был изображать, что ухаживает за ней, а визиты – необходимая часть этого процесса. Вдобавок ее явно обеспокоило то, что он появился здесь, и вот это было весьма забавно. В конце концов, именно она была инициатором их пари. И он собирался приложить максимум усилий, чтобы выполнить его условия. Он не привык относиться к чему-либо спустя рукава и потому с исключительной серьезностью отнесся к тому, чтобы изображать поклонника леди Элизабет. Он проиграл ей партию, и выполнить уговор было делом чести. Может, он и распутник, только провалиться ему в ад, если кто-нибудь скажет, включая саму леди Элизабет, что у него нет чести.

Он согласился с условиями пари и собрался выполнить их как можно лучше. А если в то же самое время ему удалось досадить ей и заставить забеспокоиться, что ж, так даже лучше. Но была и еще причина выполнить свою часть договоренности безукоризненно: он обнаружил ее совсем недавно, и она поразила его.

Обычно Кристофер делал лишь то, что приносило ему удовольствие, и это была, надо сказать, весьма приятная жизнь. Изображать поклонника леди Элизабет был его самым нравственным поступком за время… пока он себя помнил. Во всяком случае, с тех пор как стал взрослым, то есть фактически с момента заключения их соглашения, он обнаружил, что думает о том, как выполнить условия пари. Помочь девушке нарушить правила светского общества – что может быть веселее!

– Пожалуйста, присаживайтесь, лорд Сент-Клер, – предложила леди Джессика, отрывая Кристофера от его мыслей.

Сестре явно не хватило манер, и потому это пришлось сделать ей. Элизабет словно онемела, удивившись его визиту, хоть он и не замечал, что ей трудно находить слова.

– Да, пожалуйста, садитесь, – выдавила леди Элизабет в конце концов и напряженно улыбнулась.

Кристофер опустился на диван напротив нее. И как теперь ему изобразить влюбленного? Господи, он понятия не имел, но это не должно быть трудно. Что там говорил Торнбери, когда обхаживал леди Джессику? Кристофер никогда не видел настолько влюбленных или настолько безрассудных.

Хм. Леди Джессика любила розовые розы. А какие цветы предпочитает леди Элизабет? О чем говорить? Наверное, о каких-нибудь пустяках. Кристофер терпеть не мог пустые разговоры, и тем не менее начал:

– Как вам сегодня погода? Довольно тепло…

Это была самая невинная тема для пустячного разговора, и Лиз буркнула:

– Неужели?

Вот дьявол! Она что, намерена молчать?

– Как вам вчерашний бал? – попытался он еще раз.

– Неплохо.

Проклятье! Ее улыбка больше походила на усмешку.

Откашлявшись, Кристофер обратил взор на трех других дам. Каждая сидела с прямой спиной на краешке дивана, и все смотрели на него как на рождественского гуся, которого только что внесли в гостиную.

Он набрал в грудь воздуха. Если леди Элизабет на его попытки завязать беседу намерена отвечать односложно, придется ее спровоцировать или чем-то заинтересовать. И тут его осенило.

– Может, партию в шахматы? Мы могли бы сделать ставки на игру.

Глаза у нее округлились, и она посмотрела на него так, что стало понятно: ее совершенно не беспокоит беседа на эту тему.

– О, я не думаю, что остальным будет интересно наблюдать за нами, милорд.

– Ну, тогда нам всем, вероятно, придется наблюдать, как вы читаете книгу, – сказал он с широкой улыбкой.

Лиз просияла, но леди Уитморленд заявила:

– Нет-нет. Никакого чтения в часы, предназначенные для визитов.

– С кем еще вы танцевали вчера? – спросил Кристофер и, чтобы подогреть разговор, добавил: – Нужно же знать, кто мои соперники.

Лиз услышала издевку в его тоне и резко сказала:

– Лорд Сент-Клер, вы не против немного прогуляться в саду?

Кристофер пожал плечами, поднявшись, подал ей руку:

– С удовольствием, миледи.

– Не забудь надеть шляпку, дорогая, – бросила леди Уитморленд им вслед, когда они направились к двери. – Береги лицо от солнца.

– Да, мама, конечно, – сказала Лиз, чуть ли не вытаскивая Сент-Клера за собой в холл, где выхватила из рук дворецкого шляпку, быстро надела и завязала ленты. Получилось небрежно и мило, а она потащила его по другому коридору и через французские двери вывела в сад за домом.

Как только они оказались одни, Лиз выдернула у него свою руку и резко развернулась:

– Зачем вы здесь? Визиты не входили в нашу договоренность.

Он вскинул брови:

– Что это вы разволновались? Чтобы ни у кого не возникло сомнений, я поступил как настоящий поклонник.

Она всплеснула руками:

– Если вы станете наносить мне визиты, нам придется проводить время вместе.

Кристофер нахмурился:

– А вы как думали? Я согласился играть роль вашего ухажера. И хоть у меня нет опыта по этой части, но в одном я совершенно уверен: в процессе ухаживания визиты необходимы.

Лиз раздраженно передернула плечами:

– Я думала, что мы обойдемся танцами на балах… время от времени.

Запустив пальцы в волосы, Кристофер со вздохом возразил:

– Вам, должно быть известно, ухаживания – дело хлопотное. Настоящий поклонник будет наносить вам визиты, причем часто, запомните.

– Но вы же не настоящий!

Кристофер зажал переносицу пальцами. Провалиться бы ему в тот момент, когда он как самоуверенный болван согласился принять вызов леди Элизабет, недооценив ее способности.

– Вы хотите, чтобы об этом догадались и другие?

– Не думаю, – со вздохом согласилась Лиз.

– То есть вы не хотите терпеть из-за меня неудобства, – уточнил Сент-Клер с напряженной улыбкой.

– Да, именно это я имела в виду.

Теперь Кристофер смотрел на нее с ленивой усмешкой.

– Значит, вы не хотите, чтобы я наносил вам визиты и приглашал в парк на прогулки, в Воксхолл-Гарденз, в театр?