Мой личный сталкер

– Что же ты сам не сказал, если тоже все слышал, а? – зло прошипел Здравый.

– А он мне кто, чтобы я ему что-то рассказывал? Они с той девчонкой изначально не поладили, мне какое дело?

– Ну, да. Действительно. Значит, теперь ты и надо мной решил поиздеваться?

– Что ты там несешь?

Он пристально посмотрел на Мира, пытаясь понять, знает он, о чем Родион говорит или нет. Но не найдя никаких признаков тяжело выдохнул.

– Забудь, – Здравый отвернулся от него и, открыв дверь, зашел в свою квартиру.

Значит, Илью зря обвинили в распространении тех фото с обнаженной Ксюшей. Как бы Родион не был уверен в правоте Ильи в школе, в университете он действительно думал, что он просто решил отомстить ей за все унижения. А теперь узнается, что его просто подставили. Опять. И что еще хуже, его лучший друг знал все с самого начала и ничего не сказал Родиону. Сколько еще тайн он от него скрывает?

ГЛАВА 4

СКАЗКА НА НОЧЬ

– Вот и ты понимаешь, как мне было тяжело с Маринкой. «Когда мы уже съедемся?». Разве мы так долго встречались, чтобы жить вместе?

– Ты просто не хотел, чтобы она узнала правду о тебе.

Они сидели вечером в баре и выпивали. Было воскресенье, так что Максим оказался не против, он и сам хотел выговориться.

– Если подумать, – чуть медленнее обычного говорил Воронов от выпитого, – ты ведь мог, как и прежде, одеться в костюмчик, запилить селфи, а потом топать уже на свою работу.

Родион скривился.

– Не мог. Это было бы уже слишком напряжно. А как мне потом приходить обратно и отмываться незаметно от нее. И так устал от всего этого маскарада. А вдруг бы она меня запалила?

– Странно, что раньше не запалила.

– Ха! Я просто хотел спокойной жить одному. А если бы она переехала ко мне, то начала бы наводить свои порядки, и мы бы не смогли уже так посидеть.

– Ладно, убедил, – они чокнулись кружками с пивом, кстати о спокойствии. Как тот чувак, что тебя доставал?

Родион занервничал.

– Да так, вроде не слышно и не видно.

– Отстал что ли? Вот видишь, ему просто надоело.

Если бы так. Не хочу больше втягивать в это Максима. Он и так был шокирован тем, что в моем подъезде нашли мертвую девушку.

– Ну, а ты что со своей? – он как можно скорее хотел сменить тему разговора.

– Да ничего. Я вроде хотел, чтобы он избавилась от этого ребенка, но теперь не знаю, правильное ли это решение. Катя такая расстроенная из-за этого, не могу выносить это ее выражение лица. Еще каждый день переживаю, что заявятся родаки и скажут, что все знают. Им только и нужно, что указать на мои ошибки и сказать, что они знали, что так будет.

– А ты вообще ее любишь? – Максим удивленно уставился на Родиона.

– Катьку?

– Ну да. А у тебя еще есть беременные девушки, о которых я не знаю?

– Нет, конечно, – Максим сцепил руки в замок перед собой, – мне было хорошо с ней. Вообще претензий не было. Я чувствовал, что это полностью мой выбор. И я бы не расстался с ней, если бы она не забеременела и не заупрямилась.

– Говоришь так, будто она одна в ответе за сложившуюся ситуацию. Вы оба молодцы. А теперь она, бедняжка, не знает, как ей поступить, – Родион продолжал давить на совесть друга, – на своего мужчину положиться она не смогла. Ты ведь говорил, что она в общаге живет?

– Угу.

– И как ей быть, ты знаешь ответ?

– Я ей уже предложил вариант.

– Достаточно кардинальный, надо заметить.

– Уж лучше так, чем я в роли отца.

– Да откуда тебе знать, каким отцом ты будешь?

– Разве по моему папаше этого не заметно?

– Ты конечно сын своего отца, но вы не один человек, – Максим сильно задумался.

– Он моей маме изменял, и не думаю, что что-то поменялось.

– А ты тоже любитель ходить на сторону? Не знал, не знал, – Родион почесал подбородок, выпятив его в шутку.

– Нет! Но вдруг…

– Что вдруг? Если бы это было у тебя в крови, как ты мне тут утверждаешь, ты всегда бы так поступал. Вы разве не поэтому вечно ссоритесь, что у вас разные взгляды на жизнь? – Максим надул красные щеки и промолчал на это.

– То-то же, – Родион отвесил ему легкий подзатыльник.

– Ты ведь тоже такого мнения, как и я? Ты не изменяешь?

Здравый задумался о переписке с бывшей девушкой Полиной. Он напряженно вздохнул. Родион не считал это изменой. Да и сейчас эму уже некому изменять, да и не с кем.

– Конечно, не изменяю. А что?

– Знаешь, я все думал говорить или нет. Просто недавно видел, как в одной кафешке сидела Ксюха и миловалась с каким-то мужиком, а тот и не против. Сначала подумал, ну мало ли, мне кажется. А потом они взяли и поцеловались.

У Родиона выскользнул стакан из рук и громко приземлился на столешницу дном.

– Что?

Я знал, что ей нельзя доверять. Люди не меняются.

***

Возле подъезда его караулила Зинаида Григорьевна. Она насупила свой птичий клюв и была настороже, кутаясь в теплую фиолетовую шаль, в окружении не менее теплых котов. Их взгляды встретились.

– Может уже пора заканчивать с этим маскарадом? – Родион вздрогнул на секунду, но продолжил идти к двери подъезда.

– Я проходила мимо будущего торгового центра к своей подруге и видела, как ты переодевался к кабине общественного туалета, – услышав это, к его щекам прилила кровь. Он остановился, – а потом пошел на ту стройку.

– О чем вы говорите? Я там не хожу.

– Прекратите врать, молодой человек. Я же не слепая.

– Я заметил.

– Не груби. Ты мог бы быть и попроще.

– Вы не понимаете, – твердо сказал Родион.

– Да? И чего же? Того, что ты нос задираешь, каждый раз проходя мимо.

– Я не…

– В любой жизненной ситуации можно себя вести более достойно. И это будет лучше, нежели притворяться тем, кем не являешься, при этом вытирая обо всех ноги.

– Всем в этой жизни нужно одобрение.

– Конечно. И ты решил получить его сразу, соврав? Даже не постаравшись?

– Я старался, но это не значит, что всем суждено быть начальниками каких-то сраных отделов! – она пропустила мимо ушей его грубость.

– По-твоему, уважения заслуживают только такие люди?

Родион на это промолчал, пожевав губу.

– Мой покойный муж работал простым механиком на заводе, а я в свою юность мыла полы в больницах и утки выносила из-под лежачих. Потом, конечно, отучилась, и всю жизнь проработала бухгалтером. Не начальники, верно? Но мы всегда гордились тем, чем занимались. Важен каждый труд, и даже если потом в том торговом центре и будет сидеть упитанная задница начальника, именно ты вложит свои силы в то, чтобы он там смог сидеть. Начальники не могут быть таковыми, если некем управлять. Гордись тем, кто ты есть, и заставь других людей завидовать этому.

Родион понимал, о чем говорит Зинаида Григорьевна, и был ей даже благодарен.

– Это тяжело, когда твоя родная мать ни во что тебя не ставит.

– И что?

О его ногу терлась одна из кошек. Разноцветная с карими глазами, и Здравый подавил свой обычный позыв оттолкнуть ее от себя. Он слегка наклонился и погладил ее. Мягкая.

– Разве важно что она о тебе думает? Ты уже не маленький. Тебе уже не нужно только одобрение родителя. Оглянись и увидишь много людей, которые могут тебя поддержать в твоей сфере, если для тебя это так важно.

– Даже если она так никогда и не поймет?

– Даже если так.

***

Он решает все рассказать брату, не может больше молчать. Родион не хочет, чтобы Андрея так подло обманывали. Ксюша и раньше ему не особо нравилась, но теперь появилось навязчивое желание выдворить ее из их семьи.

После окончания рабочего дня Андрея Родион позвонил ему. Он понимал, что тот наверняка не поверит ему, но все же начнет сомневаться в своей благоверной.

Теперь я вообще сомневаюсь от кого у нее ребенок. Хотя вроде действительно от Андрея, и все сходится. Значит, этот любовник у нее появился позже? Она же все время куда-то бегает, может к нему?

– Алло, алло! – Родион замер и на секунду передумал что-либо говорить по этому поводу. У Андрея было хорошее настроение, даже после окончания трудового дня, и ему стало совестно портить эту атмосферу.

Тут же начал искать подходящую тему для разговора, из-за чего мог бы позвонить ему.

– Привет, я смотрю, ты в хорошем настроении.

– Да, Ксюшка сказала, что меня ждет сюрприз дома.

– Может наконец-то приготовила что-то? – из трубки донесся смех его брата.

– Может и так, – весело сказал Андрей, – ты что-то хотел?

Он был весь как на иголках. Никак не мог проникнуться этим весельем. Родион знал, что нужно сказать, и ладошки его потели.

Наконец он сдался.

– Как бы сказать… У вас с Ксюшей все нормально? – повисло молчание.

– Нормально. Что за вопросы?

– Просто понимаешь, я видел на днях ее с каким-то мужчиной… и сразу было понятно… в общем, их общение очень близкое, – быстро закончил Родион.

Пришлось сказать, что именно он видел их. Не хотелось выглядеть перед ним человеком, который верит всем слухам. Но это не значит, что он сам не верил своему другу.

– Насколько близкое?

– Настолько, что считается изменой.

– Это не правда, – он ответил очень быстро, и это показалось Родиону странным. Он словно бы и не сомневался в этом. Или может, не хотел сомневаться в этом? Не было вопросов «С чего ты это взял?», «Где ты их видел?». Ничего. Родион теперь и не знал, что еще сказать.

– Почему ты так…

– Я же сказал, что это неправда. Хватит уже. Не знаю, что вы там не поделили, но мне надоело слушать, как вы выливаете друг на друга помои. Это ясно? Не наговаривай на мою жену. Я люблю ее и доверяю ей. Займись лучше своей жизнью.

– Не надо на меня злиться. Я сказал все как есть, а если ты не веришь, пожалуйста, твое право. В дураках тебе потом ходить. Я просто хотел, чтобы ты знал, какая она на самом деле. Где она, по-твоему, сейчас?! А?!

– Я знаю, какая она! А сейчас она отдыхает со своими университетскими подругами. Она устала. И так весь день с ребенком сидит.

Ну, конечно, так все и есть, ага.

– Да ни черта ты не знаешь! Что, и дальше будешь терпеть ее измены?! Тогда ты остался таким же наивным, как и когда-то в детстве, – Родион вспылил и сказал лишнего, но и Андрей в долгу не остался.

– Замолчи. Вместо того, чтобы наговаривать на нее, лучше бы вспомнил себя. А как же та нянька твоего друга ненаглядного? Да вы оба не святые с таким прошлым.

Родион опешил, он не знал, что сказать на это. Резко стало холодно, и его пробила мелкая дрожь. Откуда он мог что-то знать? А что, если он знает все?

– О чем ты? – голос дрожал, уверенности не было.

– Ты сам знаешь. Я все видел. И ты все еще мне брат, цени это. Так что оставь Ксюшу в покое.

– Я тебя понял.

Ему не нужно было повторять дважды.

***

Ночью Родион уже почти заснул, как ему пришло сообщение.

«Ты удивительный парень. Не знал, что ты так можешь. Я знаю, что тогда произошло с матерью твоего соседа в далеком прошлом».

Родион не шевелился на кровати.

Да что ты можешь знать?

Никто, кроме нас троих, не знает. Телефон вновь пиликнул.

«У меня есть доказательства. Продемонстрировать?»

– Да пошел ты! – сказал он телефону и положил его под подушку, но теперь Родион не мог уснуть. Он вертелся минут десять, пока не раздался звонок.

Неизвестный номер.

– Алло.

– А это я, – тело Родиона окаменело. Это был он. Его преследователь. Хоть он и говорил по телефону, было полное ощущение, что он где-то здесь, рядом.

– Знаешь, я недавно наведался в квартирку твоего давнего знакомого и обнаружил одну занятную вещицу. Его дневник.

Живот Здравого скрутило в спазме.

Не может быть! Он ведь не мог такое записывать, это же ужасно.

– Так что если ты еще раз рыпнешься в сторону полицейского участка, я подставлю тебя в любой момент. И тогда смерть этого доходяги уже не будет всем казаться просто несчастным случаем. Смекаешь? Так же, как и смерть той милашки, твоей бывшей. Сразу найдутся доказательства против тебя.

Губы задрожали, из глаз полились злые слезы.

– Пошел к черту! – в трубке послышался смех.

– Я там уже был. И ты сам меня туда отправил, помнишь?

Что?

– Лучше послушай. Я почитаю тебе сказку на ночь.

– Я не хочу тебя слушать, – Родион с силой сжал одеяло.

– А у тебя нет выбора, так что заткнись.

Послышалось шуршание и шелест бумаги.

– После той вечеринки все смотрели на меня и ухмылялись. Никто и не подумал на нее, и никого не наказали. Я оказался сам виноват.

Мне стало сложнее находиться в большом скоплении людей, но я понимал, что в школе этого избежать невозможно. Я должен постараться ради бабушки, но мне тяжело. На улицах я стал шарахаться от прохожих. Каждый раз убеждал себя в том, что это незнакомые люди, и не могут ничего обо мне знать, но стоило поймать их мимолетный взгляд на себе, кровь сразу приливала к щекам, и становилось очень стыдно. Я резко потел и чувствовал дискомфорт от дрожи в коленях, ноги и руки немели. Для меня каждый стал врагом. Близкие, друзья, одноклассники и учителя. Все, даже незнакомцы, проходившие мимо. Я уже не мог никому доверять.

Когда я решил подойти к ней через время, она только сказала: «Ты что, больной? Это была всего лишь шутка. Что тут такого?».

Родион затих и попытался абстрагироваться от этого.

– Ну, как тебе? Здесь еще много записей. Вот моя любимая часть: «Я не жалею, что тогда так поступил с ней. Я устал от всего. Когда она меня привела в их дом, это стало последней каплей. Я не мог с этим мириться. Она шла по лестнице, а я позади нее»…

– Хватит! Не надо! Я понял. Понял, – в трубке вновь послышался веселый смех.

– Ладно, ладно. Уже спать хочешь? А ты нервный. Тут еще много сказок. Я еще позвоню.

Он отключился, а Здравый пролежал на одном боку, не смыкая глаз до утра.

***

Он в депрессии. Уже неделю не выходит из своей квартиры. Буквально заперся там и стал походить на его покойного соседа. Его мать бы точно не одобрила. Родиону одновременно обидно, что никто не поинтересовался, кроме полиции, где он пропадает, но с другой стороны, ему было плевать на все.

Понимает, что был не прав, когда не хотел съезжаться со своей девушкой. Теперь он действительно чувствует себя очень одиноким и ему страшно оставаться в квартире одному, приходится на ночь оставлять свет во всей квартире. С ним было не так страшно по ночам слушать голос ненормального, который ему все звонил и звонил. Продолжал изводить его этим дневником. Теперь он у него на поводке, и никуда не может двинуться, не может ничего сделать. Раньше он не осознавал, что им так легко помыкать. Он ведь и раньше так жил, но не замечал. Все хотели от него чего-то, пытаясь внушить, что так правильно и все ему на пользу. Родион же сейчас только усугублял свое положение, продолжая заходить на свои странички и читать, что люди говорят про его настоящее лицо.

В его квартире было затхло, все находилось в беспорядке. У него не было бабушки, чтобы проводить ежедневные уборки. Здравый лежал в зале, на разложенном диване, по горло укутавшись в одеяло, и вслушивался в тишину.

Я превращаюсь в этого ненормального Илью.

Родион представил, как тот так же бесцельно проводил каждый свой гребаный день взаперти, уже ни на что не надеясь.

***

Максим знал, что Родиона не особо заденет новость о его брате, так как он не привык вникать в чужие проблемы. Но Здравый был так разбит, что Максим не решился говорить ему, что он все знал. Знал с самого начала. Это он случайно подслушал, как ее милые подружки говорят об этом. Они хотели подшутить над ней, а виновным хотели выставить Илью, так как в школе они уже были замешаны в небольшом скандале, и для них не стало проблемой выставить все именно так. Она когда-то ему испортила репутацию, а когда ему выдалась возможность, то он поступил с ней точно так же. Идеально подстроено. Теперь по всему универу из рук в руки кочевали ее обнаженные фото. Но и тогда Ксюша недолго ходила униженной. Смогла все вывернуть так, что ребята со старших курсов, влюбленные в нее, избили его так, что он потом больше не появлялся в стенах университета.

А Максим… Максим просто сам разочаровался в ней, и стыдился того, что в школьные годы сам ходил за ней, как собачка. Делал для нее все, даже подставил Илью в первый раз с теми фото. Потом же он просто хотел, чтобы ее наказали. И ему было не важно, кто совершит это возмездие, и кто при этом окажется крайним, главное, что не он. С девушками Илье так никогда и не везло.

– Так что вы об этом думаете?

– Что это прекрасное решение! Ну что, оформляем? – женщина лет тридцати с начесанными волосами робко кивнула.

Сегодня в их банке очень шумно. Оксана, та девушка, на чью должность была назначена надоеда-новенькая Кристина (уже вроде и не новенькая, к ней все привыкли, даже Максим), решила сегодня одарить их своим присутствием. И как Воронов понимал, большинству это действительно нравилось, потому как она пришла не одна, а со своей годовалой дочкой. Она решила походить везде, где только можно, как следует показав свое достояние, чтобы все знали. В общем, отвлекала всех от работы, чему многие были рады. Наверное, все, кроме Максима. Уже прошло пол рабочего дня. Скоро обед. О чем еще можно думать в такое время? О еде и послеобеденном сне, которого не будет.

Саша сидела недалеко от Максима, в соседнем окошке, и болтала о том, как удачно ее дочка сегодня с утра сходила по-большому. Все, конечно же, в подробностях. Сам же ребенок минут десять назад капризничал так, что слышали все, а теперь спокойно сидит на коленях матери и тянет руки ко всем предметам на столе у той, с кем она сидела.

Воронов теме временем усиленно пытается втюхать новое невероятно выгодное предложение новому клиенту. От того, что она продолжает активно развивать эту туалетную тему, у Максима периодически появлялись рвотные позывы, и пока он заполнял бумаги, то не сдержался и вслух отрыгнул. Получилось громко. Все, кто были недалеко от него, замолчали и обернулись к нему с немым вопросом. Он сделал вид, что не понял, чего все так уставились, и продолжил работать, в отличие от некоторых.

Маленькая девочка, имени которой Максим не запомнил, что-то уронила со стола и опять заплакала.

Черт! Опять!

– Чтоб тебя, – шепотом сказал Воронов и чихнул.

Оксана резко повернулась в его сторону. Ее взгляд был полон враждебности, словно он виноват в том, что ее ребенок сейчас плачет.

Он отвернулся и продолжил работать, чтобы хоть как-то отвлечься, но это было сложно, когда под ухом такие звуки. Как бы она ни пыталась ее успокоить, ничего не действовало. Ребенок устал. Она полдня протаскала его с собой здесь, непонятно за какими нуждами. Девочке нужен был отдых (и всем присутствующим здесь), но Оксана, мать года, продолжала ее успокаивать, недоумевая, почему та не перестает плакать.

– Эй! Максим, – к нему подошла новенькая из другого конца зала, чтобы спросить о чем-то, но то и дело поправляла свои волосы и сильно наклонялась к нему, – а вот здесь какую операцию нужно производить?

– Здесь уже никакую. Уже все сделала.

– Правда? Здорово!

– Ага, – ее счастливая улыбка не понравилась Максиму, – и если тебе так мешают волосы, то, может, уберешь их наконец?

Она выпрямилась и смущенно вернулась на свое место.

Это было ужасно, Воронов пытался заглушить в себе любой порыв на грубость, но это было сложно. Нижнее веко начало неприятно дергаться, и приходилось щуриться, чтобы этого никто не заметил.

Видимо, на работе работа – это последнее, что ее интересует. Он уверен, что в отношениях нет места изменам и легкомыслию. Он все это пережил в своей семье, когда рос там.

***

Сегодня она опять пришла домой к Максиму и стояла под дверью около получаса, пока ей не надоело общаться с дверью.

Она просто не дает мне покоя.

Он специально работает на износ, и так устает, чтобы просто не было сил ни о чем думать, а просто забыться. Но она не дает ему и этого сделать.

Ходячее напоминание моей ошибки. Она везде.

Иногда Воронову кажется, что он видит ее там, где на самом деле нет. Он хочет вернуть все назад, хочет все исправить, но это невозможно. Так не бывает. Теперь придется за все платить или как-то пытаться все исправить. Но получится ли?

Не знаю.

Ему хочется думать, что то решение, которое он выбрал, единственно правильное. А как иначе? Если он ей скажет все как есть, как она отреагирует? Что скажут ее родители? Если бы его родители знали, что бы сказали они? Нет! Вот они-то как раз ни в коем случае не должны об этом узнать. Максим не позволит.

Теперь он чувствует, что ничем не лучше Андрея, которого считал проигравшим, потому что и сам оказался в подобной ситуации.

И кто я теперь сам, как не проигравший?

Тогда остается принять то, что он выбрал, чтобы избежать еще больших проблем. Теперь это кажется действительно правильным решением. Максим больше не хочет скапливать на свой счет очередные плохие поступки, но сейчас это сделать необходимо. Хотя бы в последний раз.

Говоря «в последний», значит, что я снова переступлю черту?

Каждый раз, делая очередную гадость, он будет так говорить и думать, что теперь все точно будет по-другому и больше не повторится.

Но я-то ведь знаю, что меня это не остановит.

Ему нравилось раз за разом изводить ту няню, ему нравилось, как она каждый раз умоляла остановиться, и ему определенно нравилось, что ее маленький сынишка обо всем узнал. Максим так сильно хотел отомстить за свою несостоявшуюся и прогнившую семью, что часто выходил за рамки собственного плана. Но стоило пройти немного времени, как он переставал корить себя за несдержанность. Ему хотелось большего, и он делал это. Максим уже не мог остановиться, потому что знал, что простит себя за все. И вот теперь в нем снова разгорается этот огонь.

Уже вечером, когда он добрался до дома, ему стал очень настойчиво названивать отец.

– Да если бы ты знал, что я тоже мог стать папочкой. Ужас, – говорил он своему телефону, – И что ему вообще надо? Неужели мать в красках, как она умеет, поведала о нашем разговоре, и теперь отец хочет выбить из меня эту дурь, но как всегда занят?

Но если подумать, что это из-за того разговора, он так просто Максима в покое не оставит, и если он не будет отвечать на звонки, то и сам может заявиться для серьезного разговора. А может и не сам. Если его достать, то он может и отложить свои супер важные дела.

– Блин, только этого не хватало.

В порыве своей решимости разобраться по-тихому с делами, он и забыл, кто его отец.

И насчет их планов на меня…

Вряд ли это добром кончится. Он бывает очень настойчив.

– Так, что-то я сейчас реально занервничал, – он бросил свою сумку у входа и, разувшись, стал ходить по квартире.

Он ведь действительно может сделать все что угодно.

Может все-таки стоит зайти еще раз домой и мирно побеседовать? Договориться миром? Как все сложно. Остается надеяться, что он не по этому поводу пытается достать меня.

Он упал на диван, который и служил ему отличной кроватью и закрыл глаза. Полежал так минут десять, пытаясь унять свое беспокойство.

Он уже почти начал засыпать окруженный своими назойливыми мыслями, как резко сел на кровати.

А если она уже приходила к моим родителям и обо всем рассказала? А что? Ей могли надоесть мои отговорки в решении этой проблемы. Она вообще может отказаться от аборта. Но я ведь ей еще ничего конкретного не говорил, только что занят и мы позже все решим. Избегал ее по возможности. И она просто пришла к ним, и теперь они все знают. Поэтому отец никак не отстает сегодня. Черт! Ну конечно! И что теперь? Как они поступят? Мама ведь говорила, что они уже нашли для меня подходящую порядочную девушку.

Они никогда не согласятся на Катю, да и я не соглашусь.

Он нервно перебирал все возможные варианты развития событий, как бы решить проблему с наименьшими проблемами, но он ведь не знал, как на самом деле обстоят дела. А это значит, что нужно все же вернуться домой еще раз, чтобы разведать обстановку и понять, что делать дальше.

– Правильно! Нужно действовать по обстоятельствам. Ни к чему надумывать лишнее, а то голова потом болеть будет. Да, – для верности он стукнул кулаком о ладонь.

***

У Родиона Здравого больше ничего не осталось, как он сам теперь думает. Все чаще ему приходят мысли о покойном соседе Илье. Тот был, наверное, ужасно одинок. Он понимает, что сам таким становится, и нужно что-то делать, чтобы не закончить, как он. Не хочется повторять его судьбу.

Поэтому сегодня он решился выйти на улицу за продуктами. На деле это оказался забег в ближайший магазин за растворимой лапшой и парой энергетиков.