скачать книгу бесплатно
– Ну что ты такой обидчивый, кацо. Давай лучше споем.
Он читает свое стихотворение:
Ветер пахнет фиалками,
Травы светятся росами,
Все вокруг пробуждается,
Озаряется розами.
И певец из-под облака
Все живее и сладостней,
Соловей нескончаемо
С миром делится радостью:
"Как ты радуешь, Родина,
Красоты своей радугой,
Так и каждый работою
Должен Родину радовать.
Потом они с Гоги поют на два голоса.
Кваснин разливает вино и говорит тост:
– Что нас делает сильными? Это дружба. Без друзей ты слаб, ничтожен, с друзьями ты горы своротишь. Вот мы сидим здесь в этом прекрасном месте на этой прекрасной земле, почему? Потому, что нас свела дружба. Вместе мы можем противостоять самым суровым бурям! За дружбу!
Позже Гоги начинает понимать, какую роль он возможно сыграл в трагедии на Эриванской площади. Не важно, использовал Коба его слова или нет, важно, что он говорил на секретные темы с посторонним человеком.
И эта бойня на площади… А что, если он в этом виноват? Как теперь с этим жить?
Надо пойти в полицию, пусть разберутся.
Нет, не пойду. Говорил же мне отец, держись дальше от полиции и чиновников – дольше проживешь.
Ночью он никак не мог заснуть, когда удавалось забыться сном, то он снова и снова оказывался в том кровавом кошмаре…
Утро он встретил разбитым, как будто и не отдыхал вовсе. Нужно принимать решение.
Гоги решился обратиться в полицию. Ноги не шли, как будто налитые свинцом.
Но вот он, полицейский участок. Там суета, толкутся какие-то люди, все спешат, носятся с разными бумагами… Он хочет что-то сказать, но всем некогда. Гоги обращается к сотруднику, тот его перенаправляет к другому, тот тоже занят и перенаправляет его к следующему. Желающих поговорить, всевозможных псевдосвидетелей масса.
Наконец один следователь обращает на него внимание.
– Как Вас зовут, уважаемый?
– Георгий Касрадзе.
– Сейчас у меня нет времени, видите сколько народу. Приходите ко мне завтра в 10.
Гоги подождал немного и ушел.
На противоположной стороне улицы рядом с извозчиком стоит Елисо Ломидзе. Они о чем-то беседуют, но Елисо заметил Касрадзе и спешит к Кобе.
– Коба, Касрадзе зачем-то толкался в полицейском участке.
«Вот болван, все ему говорить нужно», – думает Коба.
– Не отнимай у меня время. Ты сам знаешь, что нужно делать. Иди.
***
На следующий день утром Касрадзе вышел из банка и направился в полицию. и второй боевик, участник экса, Отар Кордзая.
– Гамарджоба, Гоги.
Гоги здоровается.
– Нам с тобой нужно один вопрос по ссуде обсудить.
– Приходите в банк, обсудим.
– Зачем в банк, скажи пару слов и все.
Они поворачивают в переулок.
– Так какой вопрос у вас?
– Что ты наболтал в полиции? Зачем туда ходил?
– Меня вызывали.
– Никто тебе не вызывал. Нехорошо обманывать друзей.
Корзая обнимает его за плечи.
– Успокойся, просто честно скажи.
В это время Ломидзе наносит удар ножом со спины. Корзая зажимает рот Гоги. Гоги пытается вырваться, но через минуту падает. Он ранен смертельно. Корзая и Ломидзе усаживают его на лавочку под деревом, надвигают папаху на глаза и быстро уходят.
***
Вечером того же дня Коба ужинает в духане. Входит Кваснин. Он, как и договаривались ранее, собирается вместе с Кобой ждать Гоги.
Чуть позже приходит Корзая.
– Коба, представляешь, что творится! Гоги убили.
Коба сочувствует:
– Жаль, хороший парень был. Бандитский город.
Кваснин не понимает, кто и почему убил Гоги, спрашивает:
– Коба, это странная смерть и слишком близко к нам. Надо Ломидзе расспросить, он, возможно, что-то знает – они последнее время плотно общались!
Коба смотрит на него в упор и молчит. Кваснин теряется.
Коба в бешенстве, но говорит тихо и слегка замедленно, как будто подбирая слова:
– Не говори глупости. Это кто-то из банка, подстраховываются, наняли кинто, те и за 3 рубля человека убьют.
Ольга
Стоял чудесный июньский день. Воздух был наполнен пьянящим ароматом цветов, ЭКС как бы ушел в прошлое, жизнерадостность взяла свое и жизнь потекла в своём обычном устоявшемся ритме. На улицах Тифлиса царила безмятежная обстановка, площадь, еще вчера залитая кровью, была убрана так, что казалось, будто жуткий кровавый теракт привиделся в страшном сне.
Ольга задумчиво бродила между прилавками караван-сарая Тамамшева. Шляпки «Из самого Парижа» ее не впечатлили. Этот «Париж» где-то рядом, привезут одну шляпку для образца, а потом по соседству открывают производство «парижской» продукции. Наконец ей приглянулась одна изящная сумочка, отделанная стразами. Покупка несколько улучшила ее настроение, и она направилась к выходу.
К своему удивлению, первым, кого она увидела на улице, оказался недавний знакомец Сергей Кваснин. Ольга улыбнулась ему.
– Здравствуйте. Я Вас заждался. – обратился к ней Сергей.
– Здравствуйте, мой спаситель. Почему Вы меня ждали? Разве я дала Вам повод?
– Повод – это Вы, прекрасный повод. Разрешите сопровождать Вас на прогулке?
– Сопровождайте. Можете называть меня Ольга.
Они неспеша идут по Головинскому проспекту[3 - Современное название «Проспект Руставели»] мимо красивых зданий, магазинов с богатыми витринами, гостиницы «Кавказ», штаба кавказских войск. Мимо них, звеня в колокольчик, проезжает конка, запряженная парой лошадей. Кучер увидел их и приветливо отвесил поклон. Вероятно, он надеялся на новых пассажиров. Ольга помахала ему рукой, и конка поехала дальше.
Вскоре они подходят к Храму Славы.
– Смотрите, Сергей, это музей истории Кавказской войны открыт всего четыре месяца назад. Там прекрасная экспозиция. Вы там были?
– Не был, но и не хочу. Какая «Слава»? Извините Ольга, но для меня Кавказская война – позорное пятно на совести России. Сто лет кавказцы упорно сопротивлялись, боролись за свою свободу в неравной войне, а я всегда на стороне свободы. Россия должна тут открыть храм покаяния, а не славы.
– Оказывается Вы, Сергей, любите красивые слова и идеи. «Своды сеятель пустынный»[4 - Стихотворение А.С. Пушкина]… Как это, Liberte, Egalite, Fraternite[5 - Свобода, равенство, братство – национальный девиз Французской Республики]. Но столько жертв на площади… Все ради свободы? Им нужна такая свобода? Это плохо согласуется с Вашими красивыми словами.
Ольга продолжила:
– Вы, Сергей, для меня человек-загадка. Как Вы, образованный, интеллигентный человек, может участвовать в таких жутких делах? Это совсем не вяжется с Вашим обликом. Или Вы, как Мефистофель, можете появляться в разных личинах? Сегодня вы галантный кавалер, а вчера, и, возможно, завтра – налетчик?
– Вам интересно загадку разгадать?
– Я люблю разгадывать загадки.
– Тогда, простите, Ольга, но я вынужден Вам возразить. Люди, те, что рисковали собой на площади, они более остро, чем другие, ощущают грубость, грязь, пошлость и уродство окружающего мира. Верно и Вы не раз это отмечали… И вот такой человек, не злодей и не проходимец вовсе, а наоборот – личность с уязвленной душой, чутко реагирующей на соприкосновение с любым видом уродства, решает попытаться искоренить зло, исправить то, что получится. Да, конечно, им говорят, что их действия не выход, что, может быть выхода-то вообще нет, да и быть не может, но они забывают и себя, и своего ближнего ради великой идеи.
Ольга задумчиво слушала Сергея. Казалось, что хотела что-то возразить, но промолчала.
А Сергей продолжил:
– Налетчик, это тот, кто обогащается налетами, набивает деньгами свои карманы. А там, на площади, люди не щадили своей единственной жизни ради помощи страдающему народу. И ничего, совершенно ничего, для себя. Я думаю, что они герои. Они шли на смерть ради помощи простым людям. Впрочем, Вы, вероятно, не знаете их страданий!
– Возможно я не знакома с их бытом конкретно, не бывала их гостьей, но Вы, видимо, предполагаете, что я и читать не умею?
– Ради бога, простите меня. Я совсем не хотел Вас обидеть.
– Я не обиделась. Вон Пушкинский сквер, пойдемте туда.
В сквере на пьедестале из красного и серого алгетского камня[6 - Доломит добываемый в Алгетском ущелье] стоял потемневший от времени бюст Пушкина.
– Сергей, Тифлис получил этот памятник в подарок благодаря полицеймейстеру Россинскому. Это он был инициатором создания памятника. Но Вы ведь против всех полицмейстеров? Надеюсь, что Вы не против Пушкина?
– Иногда, в виде исключения, они могут сделать и что-то нужное, но послушайте Пушкина:
О, счастлив тот, кто в жизни удостоен
Великой чести биться за народ!
Благословен в бою погибший воин!
Его пример вовеки не умрет.
– Сергей, Вы надо мной смеетесь. Это не Пушкин. Вы просто подобрали стихи под Вашу идею. Но только там, на площади Эриванского, боя не было, а погибель была. Ну а стихи… Это стихи князя Ильи Чавчавадзе. Вовеки не умрет? Вы уверены? Давайте и я Вам прочитаю стихи
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
– Нет, – продолжает Ольга, – начать нужно было с этого:
В порабощенные бразды