banner banner banner
Кавказская мельница
Кавказская мельница
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Кавказская мельница

скачать книгу бесплатно


Ольга шелковым платочком вытирает слезу, на минуту умолкает.

– …Вы можете спросить его о моей благонадежности.

– Я уверен, что в этом нет необходимости. Ваша благонадежность не вызывает сомнений. Мы пригласили Вас сюда только из-за необходимости спросить, не видели ли Вы кого-нибудь или что-нибудь, что может помочь нам найти преступников.

Ольга оглядывается. За столом у стены другой полицейский опрашивает Кваснина.

Кваснин также видит Ольгу. Он начинает нервничать, осматривается – вдруг удастся бежать.

– Что-то Вы заерзали, молодой человек. Сядьте спокойно! – говорит Кваснину следователь.

Сергей почти готов попытаться сбежать. На пути к выходу стоят два полицейских. Мысленно в ускоренном темпе он прокручивает варианты побега.

Вот он бросается к выходу. Ударом кулака сбивает с ног одного полицейского, выбегает. Второй полицейский стреляет, Сергей падает….

Нет, не то. Нужен иной вариант.

Он обращается к допрашивающему с вопросом – «где туалет?». Туалет на улице. Его выводят в сопровождении полицейского. Сергей сбивает его с ног и бежит. Полицейский у двери и упавший полицейский стреляют, он падает…

Но в это время он слышит ответ Ольги.

– Нет, господин следователь, – говорит Ольга, – я слишком испугалась, к сожалению, я тут никого не узнаю. Вряд ли я могу быть Вам полезна.

– В таком случае мы Вас больше не задерживаем. Передайте Михаилу Александровичу наши извинения и уверения в совершеннейшем почтении.

Ольга встает, бросает рассеянный взгляд на Кваснина и уходит.

***

Опрос свидетелей завершился поздним вечером. Одни ничего не видели, как бы ослепли на время, другие рассказывали сказки, свободно фантазируя на заданную тему, третьи якобы появились там, когда все закончилось… Все впустую, их пришлось отпустить.

Наступило затишье и возможность наконец выпить чаю с баранками. Не обед, конечно, но немного утолит голод. Они устало спорят, о том, какая группа несёт ответственность за ограбление.

Резко хлопнула входная дверь и в комнату вошел полицеймейстер Балабанский. Его рука на перевязи, он бледен, еще не оправился от ранения. Чаепитие мгновенно прекращается.

– Так вот как расследуется дело!!! – кричит он… – Унтер-офицер доложите о результатах.

Балабанский садится за центральный стол. К нему с докладом подходит унтер Каршелава:

– Ваше благородие, опрос задержанных ничего не дал. Они все вдруг ничего не видели, мгновенно ослепли и оглохли, и не опознали никого из задержанных.

– Идиоты, допрашивать не умеете. Зачем вас только держат! Дармоеды! Имейте ввиду, налетчикам досталось больше 300 тыс. руб. в 500-рублевых купюрах. Такая купюра – важнейшая улика. Они могут быть только у налетчиков. Ищите!

Полицмейстер отбирает шесть лучших детективов.

– Вы будете специальной группой по розыску преступников. В качестве рабочей версии для начала примите в разработку польских социалистов, армян, анархистов и эсеров. Не забудьте эсеров-максималистов. Они «взяли кассу» банка Московского общества взаимного кредита, возможно, решили развить успех. Вы, Грачевский, руководитель группы. Начать немедленно, мне докладывать в любое время дня и ночи!

Какой-то штабс-капитан из войскового оцепления что-то старательно подсчитывает.

– Что Вы там пишете, – кричит Балабанский, – Дайте сюда! Что это такое?

Несчастный штабс-капитан, попавший под горячую руку, объясняет:

– Виноват, я подсчитал что при моей оплате в 90 руб. в месяц, если не есть, не пить и не дышать – такую сумму, что похитили, можно получить за 316 лет!

– Вам и эти 90 платить не за что! Идиот! Считает он! Работайте!

Балабанский отшвыривает табурет и уходит.

Ближайшие трое суток никаких результатов не дают. Балабанский носится по городу с эскортом казаков, арестовывает всех подозрительных, но террористов так и не находит. Показания свидетелей запутанны и противоречивы, установить ему ничего не удается.

Наконец терпение генерал-губернатора лопнуло. Он вызвал Балабанского с докладом. Тому докладывать было почти нечего. Затем последовал разнос у помощника наместника Мицкевича, и, наконец, у заступающего на должность наместника генерала Шатилова.

Что говорил ему наместник осталось неизвестным, но после этой, скажем так, беседы, Балабанский в сопровождении стражника-ингуша, поехал на Кукийское кладбище. Там он передал стражнику ордена и на могиле матери застрелился.

***

На конспиративной квартире собрались участники нападения.

На продавленном диване сидят Элисо Ломидзе и красавица Пация. Рыжая шевелюра Котэ Цинцадзе перехвачена бинтом. Рядом сидит Аннета. Она была наблюдателем-сигнальщицей, подавала знак о приближении конвоя, но обилие трупов, кровь, все это еще действует на нее еще и сейчас. Там же за столом сидят Камо, Коба и Сергей Кваснин. Есть раненые, в том числе и Камо. Отари Гогуа очень плох, он громко стонет.

– Аннета, ты фельдшерские курсы заканчивала, посмотри, чем можно помочь ему. Может врача привести?

Аннета давно поняла, что раненому уже ничем не помочь. Надо только об легчить его последние минуты.

–– Врача приводить сюда нельзя, – говорит Коба.

– Это не нужно, он умирает, – сквозь плач говорит Аннета.

– Важно, что мы все здесь! За это и выпьем!

Аннета относит стакан с вином раненому.

– Все! Расходитесь по одному, – командует Камо.

Коба молчит. «Людей не жалеет, далеко пойдет. Быстро во вкус входит, – думает он, – пусть пока покомандует».

Налетчики начинают поодиночке расходиться, их внешний вид подозрений не вызывает, и они благополучно добираются домой.

Коба и Камо остаются на явочной квартире последними.

– Коба, куда деньги спрятать?

– В сейф положи!

– Какой сейф, какой сейф?

– Тот, что перед тобой! В диван засунь, мыслитель!

Камо прячет деньги в диван.

– Я сегодня на нем спать буду!

Назавтра на конспиративную квартиру он заносит новый на вид матрас.

– Смотри, Коба, совсем на матрас похож, а это наш новый сейф!

Они аккуратно подпарывают край матраса и прячут туда деньги.

– Интересно, как теперь на нем будет спаться? – говорит Камо.

– Нормально! На нем во сне будет видно небо в алмазах!

Они вытаскивают матрас на улицу, нанимают извозчика.

– В метеорологическую обсерваторию, – распоряжается Коба.

– Коба, это хорошо, пока ты там работаешь, а когда уйдешь?

– Правильный вопрос, когда буду уходить, скажу директору, чтобы тратил деньги исключительно на добрые дела.

– Ты смеешься надо мной.

– Вопросы у тебя такие, грех не посмеяться.

Матрас уложили на диван директорского кабинета.

***

Дома Кобу встречает испуганная жена с новорожденным сыном на руках.

Като Сванидзе в общем-то была не робкого десятка, но тут – особая ситуация.

– Сосо, я стояла на балконе и вдруг этот кошмарный взрыв. Дверь хлопнула, разлетелось стекло.

– Като, этот порез на щеке от разбитого стекла?

– Да, стекло разлетелось, малыш не пострадал просто чудом.

– Успокойся, все в порядке. Кто-то что-то взрывал, но главное – мы дома, и вы совсем не пострадали. Давай ужинать будем.

В это время раздается стук в дверь. Это пришел банковский клерк Гоги Касрадзе. Он вне себя, очень испуган.

– Гамарджоба! Что ты такой взъерошенный, генацвале?

– Коба, я только что из полиции.

– Ну и что? Раз ты здесь, то все в порядке. Успокойся, пойдем, выпьем вина…

– Коба, сыщики говорят, что ограбление могли устроить только при точном знании секретной информации из банка, а значит там есть соучастник. Меня из-за этого вызывали в полицию. Они точно думают, что соучастник я! А отпустили, так это пока…

Коба спокойно смотрит на него. «Вот идиот на мою голову, – думает Коба, – Чуть надави на него, сразу всех, кого знает, сдаст»

– Успокойся. Мало ли что они говорят – чем больше слов, тем меньше дел. Кацо, что ты так разволновался, думаешь, на тебя подумают? Ты там что, один в банке? Но они в чем-то правы, без помощи из банка ничего бы не получилось. Как ты думаешь, кто бы мог быть этим человеком? Подумай, кто вел себя подозрительно или тратил неожиданно большие деньги?

Гоги задумывается.

– Гоги, дорогой, давай сейчас не мучайся. Завтра снова солнце взойдет, будет новый день, хороший день. Встретимся в духане вместе с Квасниным и там обсудим, поговорим об этом деле. Здесь не стоит, жена волнуется, да и поздно уже.

Гоги уходит.

Он вспоминает, как две недели назад они с Кобой и Квасниным отдыхали на берегу Куры. Устроились на поляне вблизи небольшой рощи. Кура была совсем рядом, она с поляны была хорошо видна и дарила приятную прохладу. На траве расстелили скатерть, уставили ее вином и закусками. Кваснин, расположившийся рядом с Гоги, что-то наигрывал на гитаре…

Коба смеется:

– Тифлису больше подходит не гитара, а дудук.

– Что ты, – говорит Касрадзе, – твоим стихам нужна гитара.

Гоги забирает гитару у Сергея, поет песню на стихи Кобы. К нему присоединяется Кваснин и, чуть позже, сам Коба. Затем они поют с Гоги на два голоса.

Коба растроган, он дружески обнимает Гоги.

– Гоги, что мои стихи? Вот с твоей гитарой вместе – тогда хорошо!

Несколько позже, после песен и вина, Коба начинает подсмеиваться над Касрадзе.

– Пей Гоги, пока вино рекой льется, пока друзья рядом. Слыхал я, что скоро вас всех разгонят, в столице, да и в Ростове считают, что местные чиновники не в состоянии обеспечить нормальную работу банка: работаете спустя рукава, действия свои не продумываете, да и c местным населением слишком тесно общаетесь. А там народ очень разный. Не успеешь оглянуться, как переведут почтмейстером в Агдам.

– Кого? Меня или всех, Коба? Ты про всех говоришь, или про меня одного? Шутишь ты как-то обидно.

– Вас, банковских, и переведут. Ведь у вас не банк, а духан провинциальный. Все на виду, только ленивый не ограбит, только дурак не воспользуется вашим ротозейством. А ты давай пей и пой, не расстраивайся, много они в Санкт-Петербурге и Ростове понимают в кавказских делах!

– Коба, ты не прав, и хранение и конвой у нас при перевозках абсолютно надежны, это я тебе говорю. Нас не ограбишь. Хлебом клянусь. Я ведь не простой чиновник, я в группу подготовки сопровождения ценностей вхожу, знаю, что говорю.

– Да брось ты! Пей и закусывай! Ваши перевозки – просто подарок кинто! Все знают.

– Ты что думаешь кассир с револьвером – это все?! Да дату перевозки знают считанные лица, перевозка, например, 25-го, нет 26-го, а конвой уже заказан, солдаты да казаки.

– Да будет тебе Гоги, не горячись. Ты в группе подготовки, а в датах не уверен, конвой закажешь на 25-е, а ценности увезли 24-го, у вас все так. И это знают. А солдаты… Да они пока повернутся, их запросто перестреляют.

– Нет, зачем зря говоришь. Обидно. 26-го перевозка и сопровождение 26-го утром, как штык будет. Говорю: сзади в фаэтоне будут еще солдаты, а вокруг казаки, конное охранение. Попробуй подойди! Так кто прав, я или ты, Коба?

– Вы просто все, как всегда, сделаете, не вовремя. Казаки будут сегодня, солдаты вчера, а деньги завтра. 26-го, так 26-го, какая разница?! Ты пей и закусывай.

– Тебе, Коба, лишь бы насмешничать. Зря так говоришь!

Коба переводит разговор со скучных банковских дел: