Дети Гамельна

скачать книгу бесплатно


На Голодный зимой не ходил никто. А зачем? Осетр со стерлядью в холода не шел. Грибов тоже не было. Поэтому идея идти на Голодный без отца, по речному льду, когда там нет ни одной человеческой души, Арсению не нравилась. Но Борис бросил на уговоры брата все свои силы. И лишь тогда, когда он пообещал, что даст испытать компас и Арсению, младший брат сдался.

Они условились, что не будут говорить о своем походе никому. Предусмотрительный Борис прихватил с собой спички, половину буханки белого. Вместо воды решили заедать хлеб снегом. И с утра, припрятав портфели возле школы, отправились на Голодный.

Арсений не сразу заметил, когда они с братом оставили позади себя землю и шагнули на лед. Ноги не слушались, разъезжались по скользкому в разные стороны, загребая в ботинки талую воду. Борис, вынув компас, уверенно шел впереди и комментировал все изменения, которые совершала его магнитная стрелка. Арсений не совсем понимал, зачем это нужно брату. Ведь путь до самого острова был виден как на ладони – между левым берегом Волги и стоящим стеной лесом Голодного не было ничего, кроме схваченной льдом реки. Арсений время от времени поднимал голову и собственными глазами видел цель – белеющий вдали остров.

До него, казалось, рукой подать. Но братья все шли и шли, а остров не приближался. У Арсения нестерпимо замерзло лицо. И он, натянув на голову ворот свитера, оставил неспрятанными только глаза. И все-таки, коченея от холода, он почти уже не смотрел вперед, а шел просто на голос Бориса, все больше и больше выбиваясь из сил и проклиная себя за то, что пошел, что клюнул на удочку умного, хитрого брата только потому, что отец подарил компас ему, только ему. Жгучая обида на отца не переставала жрать Арсения изнутри. И почти уже сожрала. Не факт, думал он, что Борис и вправду даст ему компас. Может, он сказал это просто так, лишь бы только не идти на Голодный одному. Скорее всего, Борис просто посмеется над ним, и Арсений, как всегда, заплачет. А потом, вечером, когда они вернутся домой и мать узнает, что они прогуляли школу, взбучка будет обоим, а не только Борису. А потом из рейса приедет отец, и мать расскажет ему о случившемся тоже. Ну а дальше…

Он так увяз в своих горьких размышлениях, что не сразу заметил, как голос Бориса, на который он шел, прервался. И теперь Арсений брел по талому льду в полной тишине. Он стащил с лица ворот свитера и посмотрел вперед. Совсем близко виднелся Голодный. Но Бориса впереди не было. Арсений растерянно остановился. Посмотрел вправо, влево, а потом и назад. Но брат исчез. «Как же так, – подумал он. – Борис ведь все время шел впереди».

И вдруг прямо перед собой Арсений увидел столб пара, густого, молочного, который поднимался от черной дыры с неровными, острыми краями. Он побежал к этой дыре. Но тут же вспомнил, что он на льду. Повалился на живот и проворно пополз к полынье. И завис над ней.

Черная вода колыхалась, еще не придя в себя, будто от сильного удара. В ней плавали серые осколки льда. Но кроме них не было больше ничего. Сначала Арсений закричал от страха. Но потом вдруг подумал, что на берегу его могут услышать. Прибегут взрослые, потащат его на берег. И так все в поселке узнают, что они с братом самовольно пошли на Голодный. Он перестал кричать, осторожно отполз от полыньи, попытался встать на ноги, встал, а потом побежал по двум парам уже протоптанных ими следов.

В себя он пришел только возле школы. Отдышавшись, подумал, что домой сейчас идти бессмысленно. Матери дома нет, она на приемке хлеба. А ключ от дома остался на шее у Бориса. Он достал из укрытия один из двух припрятанных портфелей, дождался звонка и вместе с другими учениками зашел в класс. Там Арсений просидел до конца уроков. И только потом пошел домой.

Вечером, пока мать металась в поисках Бориса и поминутно хлопала входной дверью, пока приходили какие-то люди – то деревенские, то в милицейской форме, Арсений никому не мешал, а лежал в своей комнате, смотрел в черный угол, где стояла кровать Бориса, и думал о компасе. Он не мог понять, почему радуется тому, что компаса больше нет. Но был уверен: он больше не хочет, чтобы компас нашли.

Поэтому он смолчал о том, что случилось утром на Волге. Молчал, когда спрашивали и трясли. Молчал и потом, когда вернулся отец, в ярости пил и искал виноватых. Арсений избавился от своей ноющей, как зубная боль, зависти раз и навсегда. Он твердо теперь знал, что не смог бы жить с нею дальше.

Ему долго еще снился брат, который приходил во двор дома, стоял перед окном комнаты, где спал Арсений. Обиженный, грустный Борис в мокром, разбухшем пальто, он протягивал Арсению свой армейский компас. В ужасе Арсений мотал головой, отталкивал брата и кричал. От этого он просыпался и всякий раз упрямо говорил себе, что это лишь сон, что никакого компаса больше нет. А Бориса, наверное, давно съели гигантские древние рыбы.

Брата так и не нашли. К середине весны, когда лед на Волге растаял и все вокруг наконец стало зеленым, отношения между матерью и отцом сильно разладились. Отец ходил каждый вечер пьяный. И походы на остров прекратились. Арсений маялся от образовавшейся пустоты. И ему все время казалось, что от него неожиданно что-то оторвали.

А в мае отец ушел. Мать сказала:

– Он обратно к нам не вернется.

Арсений, слушая ее, вдруг подумал, что без Бориса и мать, и он сам стали теперь отцу не нужны. Без Бориса любви у отца не осталось. Просто и жестоко подумал – так, что удивился себе сам. Ему хотелось, конечно, знать, куда ушел отец. Ведь куда-то же он ушел, если их общий дом перестал быть для него домом. Куда он делся? Ушел ли он в лес, прихватив с собой старый рюкзак с котелком? Или переселился на другую сторону Волги – в город, к той дачнице, с которой отца видели несколько раз на пароме? Арсению никто ничего не говорил. И это было обидно. Будто бы в изначально выигрышной партии он неожиданно проиграл, выпустил близкую удачу из рук. Жизнь без отца стала унылой и серой, будто бы вместе с утонувшим армейским компасом утонул и он сам, Арсений. Утонул и лежит вместе со своей страшной тайной на дне реки.

После случившегося мать переехала в город и устроилась на работу в большой супермаркет. Арсения, который так и не проявил никаких талантов в учебе, мать после школы устроила на завод. Там оказалось еще скучнее, чем в школе. Но для него это было уже неважным. А важным было другое. Арсений стал уезжать в лес на Голодный. Он по памяти шел отцовскими тропами, переплывал вброд болотную заводь, отыскивал потаенное место, где когда-то любил дремать отец. Арсению нравилось думать о том, что, быть может, они с отцом смогут однажды встретиться. И станет понятно, что тот переселился не к дачнице, а на свой необитаемый остров, превратился в лесного отшельника, питается ягодами и грибами, а пьет из лесного озера. Арсений хотел, чтобы так и случилось, чтобы все встало на свои правильные места. У Арсения есть отец, у отца есть Арсений. И Борис тут совсем ни при чем. Отец это сможет понять и полюбить наконец своего младшего сына.

3

– Это можете не писать, – сказал следователь, когда Арсений Петрович стал описывать свой путь обратно домой, без Никиты.

Следователя интересовало только то, что случилось в тот день, до того как исчез мальчик, во что был одет, что ел, о чем говорили, случилось ли что-то особенное. Арсений Петрович все терпеливо и исчерпывающе описал.

Правда, когда они с Наташей шли уже домой, он неожиданно вспомнил, как в одной поросшей репейником балке, где они присели перекусить, Никита вдруг заметил, что потерял шнурок от своей кроссовки. С этого момента он начал безостановочно ныть, потому что промокшая и грязная кроссовка без шнурка стала соскальзывать с его ноги, и Никита то и дело спотыкался. Но теперь эта подробность показалась Арсению Петровичу лишней. Он не стал ею делиться даже с Наташей. Впрочем, она и не услышала бы его в этот момент.

Добравшись до дома, Арсений Петрович споткнулся в темноте коридора о корзину, которую сам же и бросил вчера у входа. Едва сохранив равновесие, он вдруг понял, что смертельно устал, что сил у него ни на что больше не осталось. Через час нужно было собираться на завод.

Он разделся. Позвонил на работу. Коротко, без подробностей объяснил ситуацию и остался дома. Такое случалось с ним только второй или третий раз в жизни. И потому, положив трубку, он почему-то посетовал на то, что как-то нелепо израсходовал какой-то важный ресурс не по назначению. Но обдумывать эту мысль у него тоже не было сил. Он нашел на кухне картошку, которую Наташа сварила еще вчера, ожидая на ужин Никиту с Арсением, позавтракал ею, запил сырым молоком из пакета и успокоил наконец мучивший его с вечера голод.