скачать книгу бесплатно
Стаське вдруг расхотелось доедать, она бултыхала ложкой оставшийся в миске суп, из которого острой гребёнкой торчали рёбра разварившегося леща. Пахла уха уже не аппетитно, напоминая детский сад, когда малышам для укрепления здоровья медсестра давала по ложке жёлтой противной жидкости. Рыбий жир. Фу! Отвращение преследовало её ещё с той нежной поры! Она отставила недоеденный ужин, пытаясь бутербродом зажевать возникший привкус на языке, от которого подташнивало.
– А могилы там чьи? Заброшенные, заросли, только кресты торчат.
– Да жила тут одна семейка, – скривился нефор. Сплюнул в сторону, будто старая история оскоминой застряла в зубах. – Откуда явились, никто не знает. Я пацаном тогда был, не расспрашивал. Помню только, что сторонились их наши. Ну вот. Своего дома у них не было, поселились здесь, в ничейном. Только недолго они здесь пробыли. Говорят, по пьяни отец с сыном подрались да и зарезали друг друга. Вдова их похоронила, забрала дочку и уехала.
– Сама похоронила? – уточнил Артём. – Никого не звала?
– Сама. Как уж она тут наковыряла… Хлипкая такая бабёнка была. Но, видать, неглубоко.
Стаська и бутерброд отложила, с усилием проглотив застрявший в горле кусок:
– И больше никогда не приезжала?
– Не-а. А чего ей тут делать?
– Ну как же? Всё-таки родные…
Колян усмехнулся:
– Да она, может, Бога благодарит, что от этакой муки её избавил! – и не удержался, съязвил: – Родные! Могли и её за компанию пырнуть! А так хоть живьём ноги унесла!
Стаська спохватилась, что ужин подошёл к концу, стала собирать миски, ополаскивать в реке, укладывать их в рюкзак. Сумерки сгустились, подул холодный ветер, а небо совсем затянуло мглой. Как бы дождь не грянул.
Артём, заметив, что у подруги резко упало настроение (отдых называется! Ещё бы: под такие-то «весёлые» баечки!), решил развеять мрачность и подковырнул Коляна:
– И что, это вся история? – презрительно хмыкнул он, снимая котелок с перекладины и закрывая его крышкой. Нефор тут же подсуетился, засыпал потухший костёр песочком. – Тоже мне, страсти-мордасти! Голливудский ужастик! Да и когда оно было?! Рыбаки, говоришь, ночевали? Никого не сожрали? Ну и не?фига нагнетать! Мало ли кому взбрендит пугалки сочинять! Может, они нарочно, чтоб поменьше туда совались, не занимали их место!
– А я чего? Я ничего! – пошёл на попятную повествователь. – Всё может быть. На каждый роток не накинешь платок!
Стаське версия друга показалась убедительной, и она подала голос в её поддержку:
– А мне полянка с домом показалась очень уютной, никакой чертовщиной там и не пахнет.
Колян не упустил случая поддеть девчонку:
– Первое впечатление обманчиво. Я вот, к примеру, сначала тебе не понравился, а теперь… пообщалась, пригляделась поближе – и вроде, ничего, подходящий…
Девушка от такого беспардонного заявленьица, граничащего с детской верой в своё могущество, покатилась со смеху (ну надо же, великий мыслитель!), упустив миску, которая навострилась в открытое плавание, но безответственную самодеятельность пресекла рука, вовремя её сцапавшая. Артём, не удержавшись, тоже захохотал. Взрыв веселья нефор истолковал в свою пользу: стало быть, в самую точку попал – и довольно разулыбался.
– А ты, Колян, к какой группировке относишься? – сквозь слёзы поинтересовалась Стаська. – В твоём прикиде, как в окрошке, всего намешано. Тебя любая тусовка за своего примет.
– Или прогонит в шею, – добавил Артём, отсмеявшись.
– А я ещё не определился, – небрежно, с чувством собственного превосходства обронил нефор, распрямляя плечи. – Ношу всё самое олдовое. Присматриваюсь пока.
– Ну, и что тебе больше нравится? Из твоих одёжек и… м-м… так сказать, говорящей атрибутики?
– Когда как… – неопределённый взмах руки призван был олицетворять непредсказуемый полёт фантазии, главным критерием выбора которой был каприз. – Шипастый ошейник – это всегда крутняк! И чёрное – тоже. Пиплы в столбняк впадают. А школота слюни роняет, тащится по полной!
– Выходит, что ты тяготеешь к готам?
Нефор наморщил лоб, осмысляя подкинутую идею:
– А чё? Может, к ним и подамся!
– Давай! – скривился Артём, сопроводив разрешение ехидной рекомендацией: – Будешь ночами по кладбищам шастать, бесовские ритуалы проводить, демонов вызывать.
Ответить нефор не успел. Мглистое небо разразилось таким грохотом, что ребята вздрогнули и подскочили. Над лесом со свистом пронёсся вихрь, клоня макушки деревьев и заставляя их шуметь вдвое громче и беспокойнее. А вдоль берега заклубилась пылевая стена, несущаяся прямо на них. Надвигающаяся гроза застигла людей внезапно. Дождя хоть и ждали, но не предполагали, что он налетит столь стремительно и порывисто, сметая ветром всё, подвернувшееся на пути. Они встали спиной к урагану пыли, но всё равно, когда он, оттрепав их, как проказливых щенков, промчался дальше, закашлялись и заплевались попавшим в рот песком. Палатку, поставленную ребятами для ночлега, тоже изрядно запорошило. К тому же она подозрительно покосилась. Колья особенно глубоко не забивали: временное пристанище, всего на одну ночь. Кто же знал, что придётся противостоять буре?
Артём озадаченно присвистнул:
– Да нас унесёт в реку вместе с этой хилой конструкцией!
Колян бросился к торбе, порылся и бросил в руки друзьям чёрные клеёнчатые свёртки. Встряхнул третий, оказавшийся плащом, и нырнул в его глубину:
– Одевайтесь! Сейчас промокните!
Упали первые крупные капли, пока редкие, но стремительно ускоряющиеся. Артём со Стаськой едва успели спрятаться под капюшонами, как сверху ливануло. Нечего было и думать оставаться на берегу. Все трое, поминутно наступая на длинные полы дождевиков и натыкаясь друг на друга в темноте, торопливо собирали вещи, в беспорядке заталкивая их в торбы и рюкзаки, и, не сговариваясь, бросились к тропинке, по которой вернулась с прогулки девушка. Грозу пережидать под крышей куда приятнее и надёжнее, чем на открытом месте.
Колян задержался у кострища, выдёргивая арматуру, служившую подпорками и перекладиной для котелка.
– Какого лешего! – нетерпеливо заорал на него Артём. – Не размокнут твои железяки под дождём!
– Пригодятся! – отбрехнулся предусмотрительный хозяин имущества и, сунув арматуру под мышку, побежал вдогонку друзьям.
Под деревьями так не долбило, основная атака ливня обрушилась на раскидистые ветви, но всё же было очевидно, что если бы не спасительные плащи, они вымокли бы до нитки.
На поляне стало повиднее, чем в лесной непроглядности, и спасающаяся троица, сгорбившись от тяжести вещей и хлещущего сверху водопада, устремилась к дому, не сбавляя скорости.
Перевели дух, только когда за спиной хлопнула тяжёлая дверь. Правда, заскрипела она так душераздирающе, что по спине пробежали мурашки. Словно древняя сварливая карга, чей покой растревожили шляющиеся ночные бродяги. Здесь, под крышей, показалось тихо-тихо по сравнению с улицей. Было сухо и даже пахло пылью, но тьма – глаз выколи. Парни сбросили вещи на пол и достали фонарики. Колян вооружился аж двумя – обеими руками. Чернота в испуге шарахнулась от вспыхнувшего света, признавая своё поражение и предоставляя в полное распоряжение властным пришельцам свои апартаменты.
Комната, в которой они оказались, была просторной, со столом, лавками и табуретами и в артельные времена, видимо, служила кухней и столовой для всех обитателей дома. В пользу этой версии свидетельствовало также наличие большой печи, три чугуна разных размеров и немногочисленная посуда на полке.
Обшарив лучами первую комнату, парни двинулись дальше – обследовать всю территорию пристанища, чтобы не пришлось среди ночи вскакивать от неожиданных сюрпризов. Стаська, клацая зубами (плащ уберёг только от промокания, но не от холода), поплелась за ними. И потому, что одной в темноте жутковато, и потому, что разбирало любопытство. Интересного ничего не обнаружили. Обычный деревенский дом. Разве что размерами впечатляет. Понятное дело, строили не на семью, а на целую артель. Впрочем, жилых комнат было всего три, зато огромных. Мебели почти не сохранилось. Штук пять кроватей с голыми матрацами, по углам осталась пара тумбочек с отломанными дверцами. Однако мусора и обломков никаких не было.
Сей факт однозначно прокомментировал Колян:
– Временные жильцы выгребли всю рухлядь и сожгли: что – в печке, что – в костре.
– Вот и правильно, – одобрил Артём. – Кому приятно ночевать на свалке, как бомжам? Пусть и недолго, зато как люди!
Осмотрели все закоулки, нефор вообще вытянул руки и махал ими, как ножницами, крест-накрест пуская лучи света, так что если где и затаилась какая тварюшка, то от такого нахрапистого вторжения, умчалась сломя голову, сочтя ливень меньшим злом, чем эти движущиеся монстры в хрустящих и бликующих скафандрах.
– Порядок! – объявил будущий гот. – Можно ещё поужинать и заваливаться на боковую. А к утречку мокрядь продует и – в обратный путь, – он перевёл фонарик Стаське в лицо, усмехнулся на её щурящиеся глаза: – Чего зубами стучишь? Никакой чертовщины, как ты и говорила! Будем, как короли, в хоромах почивать!
– З-замёрзла просто, – огрызнулась девушка.
– Пошли на кухню, – скомандовал Артём, – поедим за столом, как белые люди.
Хотя ужинали совсем недавно и ухой наелись до отвала, но как-то она быстро выветрилась. Или суета, беготня, холод и сырость вымели сытость, оставив смутные воспоминания о пиршестве у костра.
– Котелок забыли прихватить, – опомнился Колян.
Стаська этому ничуть не огорчилась:
– У нас и без ухи еды хватает, из дома захватили.
Еды и впрямь было больше, чем надо: подстраховались. Ветчина, хлеб, сыр, зелень, варёные яйца, ну и помидоры с огурцами. И Стаська уплетала за обе щёки, с большим удовольствием, не то что уху с рыбьим жиром. Фе-е! А когда наелись, хватились, что запить нечем. Заварка-то была, но…
– Щас! – уверенно пообещал нефор. – Сделаем!
Он схватил один из горшков и стал облачаться в плащ. Артём, видя такое дело, тоже вскочил:
– Я с тобой! – и взял один фонарь.
После ухода парней (под аккомпанемент: хр-р-р-р-и-и-у-у-у-р-р-х-бум!) Стаська огляделась. Весь пол забрызган и затоптан. Хорошо, хоть не грязью. Дорога, по которой они шли, земле не давала выглянуть – сплошной песок с опавшей хвоей, а возле дома – бурьян. Если кеды и испачкались в песке, в траве отмылись. Да уж, отмылись… Скорее – утонули. Она вытянула ноги, рассматривая утопленников. Разулась, вытряхнула скопившуюся внутри воду, поставила на печь. Будут чай кипятить, заодно и обувь просушат. Взяла со стола фонарик, повела по углам, по стенам. Странно как-то: ни паутины (по опыту она знала, что пауков хватает везде), ни всяких-разных насекомых, ни крыс-мышей (уж они обязательно бы наследили). От этой мелкой живности трудно избавиться даже в жилых помещениях. Вот именно – в жилых. В голове промелькнули кадры видеороликов, как обезумевшие олени, чуя пожар, целыми косяками бегут из леса. И крысы тоже откуда-то знают о затоплении и покидают корабль. Но если этот остров за десятки лет не утонул, нынче вряд ли решит опуститься на дно. Тогда что? Вспомнились слова Коляна о «шорохах и стуках». Может, неотпетые души отца и сына посещают старый дом? В образе призраков или привидений? И полтергейст – это их проделки? Вот потушат они свет, лягут спать – и начнётся! Бр-р! Она зябко передёрнула плечами. Когда люди судачат о потустороннем, не слишком умно с ходу опровергать всё услышанное, не проверив, не разобравшись. В самых брехучих байках отыщется зерно истины.
И тут окно ярко вспыхнуло. Круглый огненный глаз сквозь пелену пыли вылупился прямо на неё.
– А-а-а-а!!!
На улице послышался жеребячий гогот. И «глаз» потух. «Ах, поганцы! – вскипело у Стаськи. – Ещё вздумали пугать меня! Мало им, что затащили меня в эту дыру! Отдых на природе! Ага! Все неудобства к вашим услугам!» – она подскочила к окну. Там топтались в траве две размытые тени. Одна, длинная и тощая, сгибалась пополам от смеха, беспорядочно махая фонариком, рисующим рваную паутину. Другая держала двумя руками чугунок и голосом Артёма отчитывала проказника:
– Говорил же тебе, остолоп: не надо! Дебильные приколы, лишь бы поржать!
Стаська углядела, что парни стояли без капюшонов, значит, дождь кончился. Да и по крыше уже не долбило, просто она не обратила внимания, голова была не тем занята.
Нефор примирительно хлопнул ладонью по груди приятеля:
– Да ладно, чё сразу дебильные! – повернулся к окошку: – Стась, не боись, я щас защиту тебе поставлю!
Девушка не сразу сообразила, что он собирается делать, а тот пальцем на стекле принялся выводить каракули. Плотная пыль не осыпа?лась, а может, просто отсырела, и рисовать на ней было легко. Присмотревшись, что он малюет, Стаська пришла к выводу, что у нефора не все дома. На мутном «полотне» отчётливо проступила демоническая рожа с растопыренными рогами, пасть оскалена зловещими клыками. Своё нелицеприятное мнение о «шедевре» художника она высказать не успела, да и не потребовалось, ибо Артём занялся этим по собственному почину:
– Твой автопортрет? – язвительно уточнил он.
– Почему? – удивился Колян, не ожидавший такой оценки.
– Потому что не всякий живописец станет так льстить своему клиенту. Вот если б ещё твоя рука не дрожала – ну, вылитый оригинал!
Стаська не могла в точности разглядеть во тьме ли?ца, но кажется, нефор обиделся и перестал скалиться, потому что в ответ выпалил с вызовом:
– Чё ты понимаешь в искусстве? Я всегда хорошо рисовал! А в детстве даже мечтал быть художником!
– Мечтать – не значит быть! – нравоучительно провозгласил приятель. – Ну кто так рисует! – чёрный силуэт согнулся и пропал из виду, видимо, Артём поставил горшок на землю, а потом подошёл к другому окну. – Мазила! Смотри, как надо, учись! – на втором таком же пыльном стекле под возмущённый «ах» девушки быстро проступала вторая сатанинская харя. Рисовальщик украсил гляделки длинными ресницами, а уши – кольцами серёг. Точно такие «подруга детства» одевала, наряжаясь цыганкой на Новый год.
– Баба что ль? – смекнул нефор.
– Дьяволица.
– Тогда гриву попышней надо, как у Стаськи. Чтоб знала, кого охранять!
Артём поскользнулся в сырой траве, и рука, сорвавшись, чиркнула несколько мазков по краям хари. Изображение стало двоиться. И критик злорадно заметил:
– Теперь получилось, будто за ней ещё одна маячит.
– Дурью маетесь! – раздался крик из дома. – Школяры-беспризорники! Мои ученики-малолетки и то умнее вас!
Колян замер с открытым ртом, недоверчиво посмотрел на Артёма:
– Она чё, училка что ли?
– Не училка, а учительница. Воспитывает вот таких, как ты, оболтусов.
– Мать…
– Но-но! Не выражаться!
– … блин, а с виду не скажешь!
Артём рисовал хорошо. Его дьяволицу, даже раздвоенную, не стыдно было бы и профессионалу продемонстрировать. Как на старинной гравюре. У нефора вышло кривовато, но почему-то впечатляло больше. Словно бес издевательски дразнился, подмигивая жертве, может, потому и выглядел живее. Это как у художника, который стремится не к внешнему сходству, а к выразительности характера.
Парни, ещё чуть-чуть подурачившись, ввалились на кухню с чугунком воды и пучком травы.
– А это что? – Стаська с сомнением ткнула в зелёные веточки.
– Колян сказал: змееголовник, для заварки.
Тот немедленно принялся рекламировать травку:
– У меня мать специально на огороде его выращивает. Лекарственный.
– А ты уверен, – Стаська брезгливо вертела перед глазами пучок, принюхивалась, – что это не отрава какая-нибудь? Или галлюциноген?
– Ты что! Нюхни! – он подпихнул траву так, что девушка носом зарылась в неё. – Ну, как? Чуешь? От такого чая за уши не оторвёшь! – потом взял у неё из рук одну веточку, разглядел на свет. – Правда, дикий. Но дикий ещё душистее должен быть.
Чай, и правда, когда его заварили, а потом ещё и разлили по кружкам, распространял такой стойкий травный аромат, что, казалось, пропитал не только воздух вокруг, но и одежду, и волосы. Чем-то он напоминал мятный, но был не столь пряным, а мягче, благороднее, несмотря на свою «дикость».
Стаська сидела за столом, отвернувшись от окон, но даже спиной чувствовала, как скалились нарисованные бесы. Поёжившись в очередной раз, она спросила ребят, конкретно ни к кому не обращаясь:
– Ну, и зачем надо было «украшать» дом этой дрянью?
Те наперебой стали заверять её, что это наивернейший способ защиты от агрессивной нечисти, при этом вылупляли глаза для пущей убедительности, сдерживаясь от смешков, так что непонятно было, всерьёз они говорили или продолжали дурачиться.
– Если дом взял под защиту верховный дьявол, – нравоучительно вещал Артём, – то…
Нефор перебил, уточняя:
– Мой – главный, а эти две… – тыкнул пальцем во второе окно, – его помощницы, можно сказать, целая шайка!
