скачать книгу бесплатно
–А что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что мне придется туда поехать?
–Дарья – это причина. Ты знаешь, как она смотрит дом? Какие порядки теперь в моем родовом имении?
–С ее слов я понял, что там царят дух взаимной любви и твой отец очень доволен.
–Ты считаешь, что Дарья в состоянии принести в дом любовь? У нас с Софи был учитель француз, батюшка его очень любил. После приезда Дарьи в дом, он покинул имение и вообще уехал из России.
–Что так?
–Он оставил отцу записку, я, прежде чем передать ее отцу хочу поговорить с тобой.
–Серж, она отдала тебе записку этого француза? –спросила Дарья.
– Ты же обещала молчать и слушать. Просто дала почитать.
–Она у тебя?
–Конечно нет, но не беспокойся, ничего страшного, просто французик истосковался по своей родине, а ты ему напомнила его невесту, вот он и рванул в свою Францию.
–Значит от Натали не нужно ждать сюрпризов?
–Будь покойна сестричка, она хоть и вынуждена приехать на свадьбу и ненавидит тебя, но она не дура и побоится, да и не захочет скандала на свадьбе отца.
–Ты меня успокоил, я к гостям.
Серж невольно вспоминая свою встречу с Натали, достал из кармана записку от француза и стал перечитывать.
«…Какие только предосторожности я не предпринимал, чтобы не быть свидетелем истязаний крестьян, все эти ужасы начались после приезда новой барыни. Крестьяне когда ни будь подожгут их дворец. Избиения крестьян так часты и обычны для нее, что это непереносимо, сплошь и рядом слышишь крики несчастных жертв новой госпожи. Как хозяин их не слышит, ума не приложу. Столько раз я уже проклял себя за знание русского языка и каждый раз, когда я вновь слышу, как барыня отдает приказы о наказаниях, у меня начинаются спазмы и боли в голове. Я был свидетелем ни одной такой расправы, барыня любит бить наотмашь башмаком по лицу крепостных девушек, а сегодня ночью, недалеко от флигеля, в котором я живу, госпожа приказала высечь десять молодых крестьянок. Я из окна видел, как их раздели и секли розгами, Дарья сама брала в руки плеть. Новая госпожа больна, она получает удовольствие, избивая и убивая людей…»
–Ну что, прочитал? Это еще не все…, возмущалась Натали.
–Натали, крепостных просто необходимо держать в страхе, а твой отец добрый и славный, вот ему и садятся на голову крестьяне.
–Отец ничего слышать не хочет о ее зверствах, он из себя выходит, когда ему сплетничают о Дарье, а на голову ему никто и никогда не садился, во всяком случае до приезда в наш дом Дарьи.
–Сестра поступает по закону, который сам Петр учредил. Ты то должна знать это?
–Но ведь она насильничает не только над крепостными.
–Ты это о чем?
–Дарья обещала отцу, что он станет богаче, только пусть дескать доверится ей. У отца было пять сотен крепостных и заметь, он не помещик-крепостник. Основной капитал отца с наследства и пенсион, как боевому генералу, кормится отец с мельниц, каждому мука надобна, вот и платят, чтобы зерно перемолоть. Отец в округе все мельницы скупил. Так вот, было пять сотен крепостных, а теперь больше тысячи. Удивлен? Дарья разбоем промышляет. Она привезла мужиков с собой, посадила их на коней и стали в губернии пропадать свободные и работящие люди. Теперь по дорогам не ходят крестьяне, только те, которые ничего не ведают.
–Ты хочешь сказать, что их …
–Да, теперь они крепостные у моего отца.
–Да не может быть.
–За раба идущая, рабой становится, а мужик, что обвенчался с крепостной, сам становится крепостным. Дарья вольных людей, которых ловит на дорогах сперва держит в подвале на одной селедке и воды сутками не дает. Через неделю другую они готовы обвенчаться хоть с чертом. А крепостных она и не спрашивает. За прошлый месяц поп обвенчал четыреста пар в нашей деревне. Батюшка очень доволен был такому прибытку. Спрашивает у крестьянок, как за муж выходили – по жребию, али по любви? А как это по любви? Ну как вы не понимаете, -воскликнул батюшка, -ну значит по страсти. По страсти, оживились крестьянки – это мы понимаем, известно, как, кого барыня назначила в мужья, за того и иди. А если заупрямишься, то враз барыня затащила бы на конюшню и выпорола со всей страстью, может и до смерти. Вот так Серж она увеличила поголовье крепостных и капитал семейный. Продает крестьян фабрикантам в города. Теперь и батюшка на крестьян смотрит, как на домашнюю скотину, даже пахать разрешил, запрягая людей вместо лошадей, дешевле обходится.
–Натали, ты что ж мне жалуешься на Дарью? Что-то я не пойму к чему все это?
–Приструнить ее только ты сможешь, вот и веду с тобой этот разговор.
–Твой отец богаче стал, значит и вам с сестрой после его смерти, дай Бог, не скоро это случится, больше деньги достанется. Чего ж ты печалишься?
–Дай Бог, нам с Софи самим не стать у Дарьи крепостными, а отца она скоро со свету сживет, только ничего этого он не видит и видеть не хочет. Серж, ведь ты тоже рискуешь жизнью, она, как гончая за деньгами гонится, ничего и никого не признает, ни законов божеских, ни людских. Ей все едино, что дядя чужой, что брат родной. У нее весь капитал под рукой, а у тебя что? Неужто самому хозяином стать не хочется? Берегись ее – это мой тебе совет, держись от нее подальше.
–Сама говоришь, что капитал у нее, так чего мне боятся? Но, подумать надо.
–Подумай, да не затягивай с ответом. Поверь Серж, тут без смертоубийства не обойтись. Ты только спокойно подумай, прежде чем сделать чего ни будь и прямо сейчас ничего мне не отвечай, но к вечеру, будь любезен, прими решение.
–Ты тоже не проболтайся.
–Да и если бы сказала? Дарья с Софи ссору ученила и лицо сама себе исцарапала, с плачем бросилась к ногам отца и все повторяла, никогда дескать не думала, что Софьюшка желает моей смерти. Батюшка в зверя превратился. Приказал бить батогами Софью, потом погрузил ее на телегу, которая навоз вывозит и отправил в деревню на голодную смерть. Отец с ума сошел, запретил Софье одеться, а дворовым категорически запретил подстилать какие-либо тряпки на дно грязной телеги. Дуняша не слышала отца, в доме была и поднесла к телеге подушку, чтобы барыне было облегчение в дороге, так отец приказал привязать Дуняшу к телеге и отхлестать плеткой. Софья и Дуняша были брошены в телегу, прямо на навоз. Отец отрекся от Софьи, скоро и от меня отречется. Не стану я переубеждать отца и рассказывать о зверствах Дарьи, все равно не поверит, да еще и обозлится, что Дарью черним в его глазах. Что ж ты молчишь, неужто думаешь, что Дарья до тебя не доберется?
–У Дарьи есть сынок от первого брака, тот еще ребеночек. Сейчас Дарья, насколько я знаю, распоряжается всем капиталом твоего папаши.
–Верно, но отец еще не переписал на нее право владения имуществом и капиталом она владеет только тем, что в доме лежит. Мы с сестрой перед тем, как отец обвенчается, весь капитал в общественный банк свезли в Петербург и счет тот на мое имя открыт.
–Сколько я получу, если завтра Дарьи не станет?
–Сможешь купить ни одну деревню с крепостными и еще останется на такой дворец, как у моего отца.
–Но у меня есть условие.
–Говори.
–Помнишь драгуна, что пропал намедни?
– Твоя сестрица передала разговоры, которые вел с ней этот защитник отечества? Ты предлагаешь мне с офицерами шашни водить, а потом тебе обо всем докладывать?
–Шашни водить не обязательно, но в доверие к ним войти нужно.
–Согласна. А куда делся этот красавчик?
–Он уже не красавчик, но против императора уже ничего сделать не сможет. Мне ведь ты не безразлична, а если обвенчаемся, то капиталы объединим, а я сила и скоро получу доходное место в военной канцелярии. А Дарья и вправду перешла черту. Нужно пригласить ее сына погостить в имении.
–Зачем он тебе нужен? Дарья сама не хочет его видеть.
–Должен же кто-то взять на себя вину за смерть сестры, не нам же голову под топор класть. А с ее смертью разбираться будет никто иной, как Бенкендорф, а сыночка своего Дарья сама боится.
–Представляю, что это за зверь такой, если его Дарья боится. Расскажи, сделай милость.
–Родился Антоша самым обыкновенным. Дарья не поехала в преддверии родов ни в столицу, ни даже в губернский город, а довольствовалась подручными средствами – привезли повитуху из деревни. Салтыков кормил ее за барским столом, кровать ей поставил в той же комнате, где спала Дарья. Клопы перебежали от роженицы в кровать к повитухе и Дарья, вздохнув с облегчением стала спать сладко, улыбаясь во сне.
У Салтыковых не было в обычае следить за ребенком, вот и болтался Антоша в деревне да на хозяйском дворе и в свинарнике. Научился сей отрок хрюкать, как свинья и очень то любил подглядывать за случкой лошадей, прячась в стогах сена; не единожды ловил его отец за воровством денег у него из конторки, да за охотой на ворон и деревенских девчонок, он подкарауливал жертву и расстреливал ее из рогатки.
–Зачем тебе деньги, -строго вопрошал отец, поймав сына во время воровства.
–Хочу купить себе девку для потехи.
Антошка любил бегать в деревню, где выслушивал жалобы крестьян и сам жаловался. Что мол голодом морят его дома, вчерась не дали съесть шестую булочку, так и пришлось лечь спать на тощак. Воображение сего неискушенного мальца наполнено фантасмагориями, содержащими мечты о богатстве и генеральстве. Антошка одевал кафтан с пришитыми к нему эполетами и командовал своими подданными в господском свинарнике. Салтыков говорил сыну, глядя как тот строит свиней и отдает им приказания:
–А кто ведает, что ждет тебя впереди, может и со временем, когда подрастешь, то переведут тебя в превосходительную должность. Я уж надеюсь на старых своих товарищей, они обещали записать тебя в полк, так ежели этим летом случится тебе стать офицером, так к двадцати годкам полковником станешь.
–Да кто ж это Антошку в полк запишет, когда ты даже письмо с просьбой о зачислении нашего сына в гвардию не собрался написать?! Всю весну у тебя неотложные дела да неважное здоровье, -злилась Дарья на мужа.
–Все случай, Дарьюшка, вот со мной-то как произошло. Встретился я как-то с государем, а тот возьми и спроси меня, -Ты кто таков? –и смотрит этак сурово. Евграф Салтыков, отвечаю, а император и спрашивает, -Какой такой граф Салтыков? А я молчу, только глазами государя поедаю, да надулся от усердия, воздух в себе задержал и ответить государю не имею никакой возможности. Ведь со словами из меня весь воздух вон вылетит и стало быть усердия поубавится, а ведь я перед императором стою, так и простоял молча перед его величеством по стойке смирно и с полным пониманием грандиозного момента в моей жизни. А государь восхищается, смотри, говорит, сколько у тебя усердия. Велю, чтобы сопровождал ты меня, граф Салтыков. Так и стал я графом. Все случай, говорю тебе Дарьюшка и Антошка генералом, даст Бог, когда ни будь станет.
–Если не погибнет среди свиней своих заблаговременно, то может и станет наш сын генералом, но рискует твой сыночек головы лишится, отгрызут ее хряки в гневе или клопы съедят. В грязи день – деньской валяется, так разумеется и в доме от клопов и блох спасения нет.
–Да, хилый у нас сыночек, пора уж и за ум взяться.
–Ага хилый, вчерась столб, что мужики впятером вкопали, он один вытащил из земли и убег с ним в лес.
–В лес-то зачем?
–Уж больно Антошке тот столб понравился, решил посадить его, авось зацветет.
–Дарьюшка, а мужики этот столб зачем вкопали?
–Да ты забыл чай? Сам же приказал сосну срубить, от веток очистить, обстругать и в землю вкопать.
–Для чего, родная моя?
–А я почем знаю?
–Что ж так погано воняет у нас в горнице?
–Антошка прибежал, обедать пора.
–Это дело, проголодался я. Ты скоро желудями меня кормить станешь, что ж мяса у нас совсем нет?
–Откуда у нас мясо? Ты думаешь, как мы состояние-то нажили, али не помнишь?
–Так свиней больше трех десятков содержим, могла бы мужа побаловать.
–Свиней не дам, – отозвался Антон, -Не троньте их тятя – это солдаты мои и если смерть придет к моему солдату, то лишь на поле боя, а так, чтобы зарезать – не дам.
–Так очень кушать хочется сынок!
– Ничего тятя, потерпите, вот стану генералом, тогда и отъедитесь, а покудова ешьте, что матушка дает и довольны будьте. Ну а если голодны, то вчера не доели кашу, она еще не испортилась поди, так сейчас и доешьте, а если добавки захотите, так есть соленые полотки из домашней живности.
–Я их видеть не могу, к тому же они запах залежалый имеют и цвета какого-то зеленого.
–Ничего, ваше сиятельство, съедите, организм чай уже вырос и окреп, выдержит и полотки.
–Вы меня уморить желаете!
–Что вы батюшка, Бог с вами, авось от слоеных-то полоток не помрете вскорости, не время еще, а вот от пирога, что нонче попу нашему подали, меня ажно в озноб кидает. Я поковырял чуток и что за отбросы в него положены?
–От нашего стола сынок да от стола дворни нашей.
–Вот это я понимаю, вот это почет и уважение нашему попу, -и отец разразился громовым смехом. Далее обед прошел в тишине. После еды дворня забегала по дому и девки стали выносить и складывать в матушкин экипаж коробки и тюки.
–Граф, я уезжаю по делам, когда вернусь не знаю. Держи, оставляю тебе сторублевку, а в случае чего, если не дай Бог нужда будет, возьмешь у церковного старосты я уж распорядилась на этот счет и не смотри на меня так… Приглядывай за ребенком, не замори его голодом, приеду – за все с тебя спрошу.
–Я и не знаю, Дарьюшка, куда прятать эту ассигнацию. Антошка, в последний твой отъезд, украл сторублевку столь ловко и быстро, что я и не заметил. Боюсь брать деньги у тебя в его присутствии, да и с голоду скорее я умру, чем он.
–А вы тятя ведь не видели, что это я украл? Так что же вы на меня наговариваете, вот подсуну вам пирог поповский, когда вы во хмелю будете и я граф, хозяин усадьбы и всех наших денег.
–Неужели правда, что Антоша украл деньги, которые я тебе оставляла?
–Да!
–Тогда понятно, почему ты довел экономию дома в мое отсутствие до самых безобразных пределов. У меня сейчас нет времени, но, когда вернусь… Антоша, если отец будет тебя голодом морить, скажешь мне, а ты граф пощады от меня не жди.
–Что ж мне делать?
–А ты поступай как матушка и все будет хорошо. Мне, как любимчику, кусок мяса свежего и побольше да пожирнее, а тебе постылому – разогретую обглоданную кость, тогда я и жаловаться не буду и пакостить тебе не стану.
–Ну коли договорились и ладно, я поехала, мне не досуг. Пойдем Антошка, проводишь меня. Ты с ним построже будь. Сынок, тебе пора в силу входить, да капитал папаньки свого к рукам прибрать. Я на твоем пути не стану, у меня своя дорога. В Петербург вскорости совсем уеду, к брату.
Дарья уехала, а Антон созвал детей крепостных крестьян и угощал их от души. У него среди них были любимчики и постылые.
–Берите сами со стола, что видите, что на вас смотрит – тем и угощайтесь.
После этих слов барчука происходило постыдная борьба, которой придавались голодные дети крепостных крестьян. Антошка на эти муки смотрел из-под лобья, выглядывая и выжидая, что будет дальше. Мальчишки в большинстве знали, что представление свободы выбора, есть ни что иное, как игра в кошки и мышки, но кто ни будь всегда был первый и не выдержав, брал самый дурной кусок.
–Что ж ты, получше куска не выбрал? Вон сбоку, смотри жирный какой лежит, -говорил Антошка добрым голосом несчастному и голодному ребенку, у которого тут же наворачивались слезы на глаза.
–Я барин сыт.
–То-то, сыт, а губы зачем надул и неповинуешься господину своему? Конюх!
Несчастного ребенка, орущего и плачущего, тащили в конюшню и на это время трапеза прекращалась, а все взоры были направлены на жертву расправы барчука. И в этот момент кому ни будь приходила мысль быстренько схватить жирный кусок, на который и указывал маленький барин. Мальчик начинал тыкать вилкой в мясо, которое, как на зло, не хотело насаживаться и выскальзывало. В этот момент раздавался крик:
–Ты что ж это разыгрался, мерзавец! Ишь новую моду, завел вилкой по блюду тыкать. Конюх!
Обед на этом не заканчивался, оставшиеся мальчишки тоскливо заглядывали друг другу в глаза, сдерживая слезы, а над ними возвышалась фигура конюха с плетью в руках. Антон частенько и сам сек непокорных мальчишек до потери сознания, отрабатывая силу и точность удара. Бывали случаи, когда мальчишки отказывались от обеда с барчуком, тогда за неповиновение их секли, минуя стол с угощениями.
Второе любимое развлечение барчука происходило в господском свинарнике. Антон собирал вокруг открытого вольера для свиней всех свободных крепостных со своими детьми. Дворовые приносили корзины с фруктами, хлебом, овощами и начинали разбрасывать эту еду свиньям. Свиньи хватали буханки хлеба и громко чавкали, крепостные должны были наблюдать это зрелище, которое продолжалось столько времени, пока крестьяне не начинали роптать, тогда барчук звал конюха и предлагал крестьянам откупиться от наказания. Если у семьи ничего не было, барчук шел к ним во двор и всегда чего ни будь да находил. Не раз маменька наблюдала, как крепостные сносят во двор своих господ доски, яйца, цыпленка или только что пойманную рыбу, нож и чего только крестьяне не несли.
–Смотри дорогой, как наши крестьяне нас любят, -говорила маменька.
–Антон последнее отобрал у них, и мы рискуем потерять еще несколько крепостных после игр нашего сына.
