скачать книгу бесплатно
Хромаю на одну ножку, но стою устойчиво. Крепка и могу служить
долго-долго. Годы будто не властны надо мной.
Вот отремонтируют, и тогда хозяйка наверняка поставит меня на
видное место.
17
Я счастлива. Меня не забыли, не выбросили. Забрали. И, главное, я
с родными и любимыми. Жизнь продолжается.
Так что я не сильно грущу. И моё время украшать их жилище ещё
настанет. А сейчас, стою в тёмном шкафу, с приятными соседями.
Храню тёплые воспоминания и все также – нитки и украшения, выполненные новой хозяйкой. Я продолжаю верить в людей, – бормо-тала вслух, старинная деревянная шкатулка.
Информация об авторе
18
Арина Крючкова
Зелёные ботинки
В ногах холодно и мокро: ледяным потоком вода заливает ботинки.
Снега тают.
Люди, промокшие насквозь, неловко встают, разминают давно
затёкшие тела, по-собачьи отряхиваются – и уходят.
Поток набирает силу.
Вода уносит вниз в истерике снятые куртки, пустые баллоны и
прочий мусор.
Я чувствую, как теряю опору, как меня вот-вот – секунда? две? –
тоже подхватит поток и потащит прочь.
Смотрю под ноги.
Зелёные ботинки.
Чьи это ботинки? Я не помню, чтобы их надевал.
Вода бьёт под колени; они подкашиваются. Ноги не слушаются –
будто чужие.
Ноги в зелёных ботинках.
Ноги Зелёных Ботинок.
Я поднимаю глаза и вижу, как поток срывается в пропасть, увлекая
за собой всех, кто был расторопнее меня – их почти двести человек.
Восемь с половиной тысяч метров: дорога вниз.
Вспоминаю, как молил о помощи, замерзая в снегу.
Не думал, что на помощь мне придёт талый снег.
В считанные секунды.
К краю скалы.
Животный инстинкт: вопреки спасительному движению, мне
хочется ухватиться за камень, остаться здесь, полежать ещё, отдох-нуть.
Вспоминаю, как я устал.
Есть в вас ещё силы, руки? Удержите меня здесь?
Руки – ладони мумии, обветренные до костей.
19
Это не я.
Это не могу быть я.
Глаз не отвести от ладоней. Физически не отвести. Будто весь я
теперь сконцентрирован в них.
Рёв потока клокочет, заглушая мысли.
Рёвом потока реву – всего не выреветь – я.
Джон просыпается с криком. Кровать влажная от пота. Джон трёт
глаза до тёмных пятен, пытается проморгаться, увидеть комнату. Но
перед глазами, невыводимая, стоит картина: истлевшие ладони –
пальцы отмёрзли и отвалились – и ниже, в расфокусе, пара зелёных
альпинистских ботинок.
Паника сковывает горло волнами неровного дыхания; душно, словно за ночь в комнате закончился воздух. Джон неуверенно встаёт с
кровати – тапки нащупать не получилось – и идёт по стенке к окну.
Распахивает его настежь, задевая стопку книг на подоконнике; книги с
грохотом валятся на пол. Голова кружится от свежего воздуха. Джон
возвращается к кровати и тянется за телефоном.
Уже одиннадцать. Сегодня у Джона редкий выходной, и он не
ставил будильник. Телефон лениво включается, открывая последнюю
страницу, которую Джон читал вчера. e Guardian: «Столпотворение
на Эвересте приводит к задержке альпинистов в «Зоне смерти». В
качестве иллюстрации – ужасающие фотографии человеческих
пробок на пути к вершине.
Ужасающая, потому что Джону приходилось быть там, и он знает, каково это – экономить кислород на каждом вдохе, находясь на высоте, где ты умираешь, даже когда не делаешь ничего.
Статья сообщает о нескольких смертях. Всего их было шесть за
последние восемь дней – не из-за лавины, не из-за плохой погоды, а по
причине очереди, увеличившей время нахождения в «Зоне смерти» –
выше восьми тысяч метров.
Джон выключает телефон, отшвыривает его в смятую кровать и
20
выходит из комнаты. Он умывается ледяной водой, хлопая себя по
лицу: ну же, очнись. Чистит зубы. У Джона деревянная зубная щётка, ручка снизу покрылась крапинками чёрной плесени. Это не так важно: Джон давно привык экономить на мелочах.
Он всё ещё выплачивает долги, в которые влез, чтобы оплатить себе
экспедицию на Эверест. Детская мечта. Джон родился в Пасадене.
Горный пейзаж на горизонте – декорация, с которой он прожил с
рождения и до поступления в университет. И пока одноклассники
усердно решали в тетрадях задачки по математике или играли в покер
на задней парте, Джон разглядывал горную цепь, которая – если
смотреть чуть выше, как будто не видишь домов – занимала от и до всё
окно. На Уильямсон, которая считается самой сложной из вершин
Калифорнии, Джон поднялся в шестнадцать лет.
Высота захватила его, и с тех пор он мог мечтать лишь об одном –
оказаться на крыше мира.
А оказавшись – оказался совершенно к этому не готов.
Джон засыпает в кофеварку три ложки кофе. Обычная доза на
чашку. Потом, простояв без дела почти минуту, кладёт ещё две.
Садится возле, оперевшись подбородком на ладони, и смотрит, как
одна за другой проливаются в чайник капли кофе.
За те несколько недель, что Джон провёл в базовом лагере, проходя
акклиматизацию, он научился ждать и ничего при этом не делать.
Раньше – спешил, торопился, успевал по пять дел разом или лез на
стену от скуки. Теперь – наблюдает, и течение времени как будто
обходит Джона стороной, как бурный горный ручей обходит большие
камни.
Не обходит, конечно, а обтачивает. Джону ещё нет сорока. Но кожа
его уже покрылась бледными солнечными пятнами – раньше никто не
рассказывал, что в горах нужно использовать SPF.
Поднимаясь на Эверест, он думал, что готов к любой нагрузке.
