Переворот

Генрих проснулся с сильнейшей головной болью и частым биением сердца, неприятно отдававшее в уши. Оливия сидела рядом:

–Генри, ты проснулся! Тебе срочно нужно залепить паутиной рану!

– Что? Какую рану?

Только сейчас он понял причину головной боли.

–После этого питья ты сошёл с ума. Бежал от людей, ударился головой о дерево, напоролся на сук. Хоть глаз себе не выколол.

–Так смысл залеплять рану паутиной, если кровь уже засохла и не идёт?

– Надо! Чтобы зараза не попала! – яростно запротестовала Оливия.

– Ну если ты достанешь паутину, то пожалуйста. – усмехнулся Генрих.

– Не волнуйся. Пока ты спал, я её уже собрала. Не двигайся. Тут так плохо убраны дома…

Оливия смочила слюной паутину и начала лепить её на рассечённый лоб Генриха.

–Какая-то странная паутина. Зачем её смачиваешь слюной?

– Тише!

– Кстати, ты впервые назвала меня по имени.

– Сам же не хотел, чтобы я называла тебя хозяином. – улыбнулась Оливия и покраснела от своей же сказанной фразы.

Когда Оливия завершила лепить паутину на лоб Генриха, они уже было встали, чтобы тихо и незаметно уйти, но путь им загородили несколько стариков. Особенно сильно они перекрыли путь Оливии:

– Вчера тебя заприметил наш посланник, но ты потом начала копошиться с ним, – старики указали на Генриха. – Идём с нами.

– Что? Я никуда не пойду!

Старики посмеялись. Они были высокими и крепкими для их возраста. Сзади них что-то мелькало, пытаясь протиснуться вперёд – это был юноша с весьма женственным лицом, рядом с ним стояла сгорбленная старуха, которая поглаживала его руку. Лицо мальчика было тронуто лишь незрелым светлым пушком. Щуплый и маленький, а поза была важной и самоуверенной. Юноша вырвал руку от старухи и грубо схватил за плечо Оливию:

– Я выбрал тебя. Вчера ты мне понравилась. Идём за мной.

Девушка вскрикнула. Незамедлительно Генрих отпихнул старуху и стариков, а после ударил по лицу самого юношу. Посланник упал. Гримаса на его лице юнца говорила о том, что он готов вот-вот зареветь. Отойдя от шока, старики мгновенно схватили Генриха и скрутили ему руки:

– Не смейте оскорблять его! – прошипела старуха и подбежала помогать встать юноше, будто сама и не падала совсем.

– Малец приставал к девушке, она была против. Пусть извинится. – потребовал Генрих.

– Она должна радоваться, что он выбрал её. – ещё больше зашипела старуха.

– Да кто он такой? – возмутился Генрих.

–Я её уже не хочу – надменно и протяжно сказал юноша, после того, как он встал и отряхнулся. На самом деле юноша испугался. Впервые его кто-то ударил, показал перед ним силу, воспротивился его воле – это было шоком для него. Шок также настиг и стариков, державших Генриха, но немного по другой причине: их небесный посланник упал. Он чувствует боль. Он уязвим. Он…такой же как и мы. Он…обычный. А старик, ударивший его, не умер мгновенной смертью за этот безрассудный поступок.

Один старик ослабил хватку, второй, как по интуиции, сделал тоже самое. Генрих выскочил из их хватки.

–Вот! Упустила свою возможность! – запричитала старуха, – Тьфу, дурная девка!

Юноша пошёл, а старуха поплелась за ним, ошарашенные старики неуверенно пошли за старухой:

–Может нам кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – Задала вопрос Оливия.

–Было бы неплохо. Давай не будем здесь задерживаться. Спросим у конюшего, куда нам дальше идти. Подвезёт ещё может. – согласился Генрих, поглаживая запястья.

Они подошли к рослому темноволосому мужчине:

– Ну что? Получили от старухи? – посмеялся мужчина

– Она местная сумасшедшая? – спросила Оливия.

– А кто вообще эти мужчины и этот мальчишка?

– Она? – усмехнулся мужчина, – боюсь, что это вы сумасшедшие.

– Мы? – возмутился Генрих.

– Ага. В глазах местных жителей. Вы же отказали самому созданию из иного мира! – шутя ответил мужчина.

– Можете объяснить? Что ещё за создание?

– Вчера вы праздновали его двадцатилетие. Местные жители считают этого юнца посланником с неба за их страдания, а эта старуха его бабка и проповедник.

– Что? Что за бред?

– Бред, а они верят. Да ладно, не осуждаю я их. От пережитого ими горя любой бы умом тронулся.

– А что у них произошло?

–Вы заметили, что здесь мало молодых людей? Только старики и мало детишек.

– Как-то не заметила. Я думала, все крепкие люди работают где-то в городе, а потом приходят домой сюда, как это обычно бывает. – задумчиво ответила Оливия.

Много лет тому назад эта деревня была богата. Тут было много людей, а детей, которые сейчас бы рожали новых детей, было просто тьма. Но случилась беда.

Был сбор урожая. Провожали лето. Деревня праздновала. На следующее утро все празднующие отправили детей пасти коров, а сами лечились от дурмана напитков. Все дети были в поле, игрались, рядом паслись коровы. Появились волки, коровы испугались и побежали в ту сторону, где играли дети, некоторые из них, совсем малыши, спали под деревьями. От страха они не сообразили ни черта, потому многих детей коровы просто-напросто затоптали. Некоторые дети побежали к речке в надежде спастись, но немногие умели ещё плавать – утопились или унесло течением, один вообще, ныряя, разбил голову о каменистое дно. Естественно вся деревня просто с ума сошла с горя.

–Какой ужас. – тихо проговорила Оливия.

– Эта бабка и в те времена особым умом не отличалась, и в тот ужасный момент верещала, что видела сон, якобы силы с неба приведут к нам младенца-спасителя, который облегчит страдание людей.

Судьба бывает той ещё проказницей: как раз её дочь принесла в подоле неизвестно откуда этого пацана. Или она начала верещать эту легенду после того, как дочь обрадовала её приплодом? Скорее так. Да, так. Боялась слухов о блудливой дочке. Вся деревня собралась посмотреть на него, ведь тут появился чуть ли не единственный ребёнок на всю деревню.

У него на щеке прилипла грязь, похожая на родинку. Сама старуха, видимо, прилепила. Когда она вымыла его, уверяла, что эта родинка исчезла– знак того, что он снизошёл до нас, простых смертных, и стал таким же, как и мы – человеком! Сначала люди не верили в этот бред, а потом чудеса всякие начали твориться. То неожиданно забеременела женщина, которая раньше родить не могла, то нашли одного спасшегося мальчика спустя несколько месяцев в лесу, потом ещё одного. Всё так совпало. Вот люди и помешались на этом. Каждый родитель пропавшего ребёнка приходил к младенцу и кланялся в колени с просьбой вернуть их ребёнка. Дети так и не вернулись, а вера в этого чудесного младенца осталась. Если дать убитому горю человеку надежду, он в неё поверит, даже если это полный бред, такова уж природа.

А малец сам тоже не совсем нормальный. Он был выращен на легенде о своей особенности. Вот он иногда якобы видит тех пропавших детей и говорит родителям, что некоторые живы и приняты другими семьями, а с некоторыми умершими он якобы общается и передаёт слова любви от них из того мира.

Мать этого юнца сбежала, как только оправилась от родов. Видимо, пошла дальше небесных посланников делать. – усмехнулся мужчина.

–Чего же вы тогда не верите?

– Потому что я не местный житель, но часто сюда приезжаю, потому знаю их горе. Некоторые старики заменили мне моих родителей. Настолько здесь добрые и доверчивые люди.

Пусть верят, хоть так они спасаются от жестокой правды.

– Мда уж. Дивная история. – вмешался Генрих. – А вы не подвезёте нас до восточной провинции? Сколько сможете.

– Не смогу. Мне надо совершенно в другую сторону.

– Тогда покажите куда нам идти. – попросила Оливия.

– Идите в ту сторону. – указал им рукой мужчина. – Отдохнёте у Ядвиги в деревне у реки. Хорошая женщина. Скажете ей, что Роджер попросил за долг.

– Роджер, это вы? – спросила Оливия.

– Да, она мне должна немного денег. Трудные времена, сами понимаете. Так она со мной и рассчитается.

– Подождите, в той деревне есть речная мельница?

– Да, старая уже достаточно.

– Я раньше там жила, но никакой Ядвиги не помню.

– Она чуть старше тебя. – засмеялся Роджер, – дочь Алисы и Себастьяна.

– А, знаю их! – улыбнулась Оливия.

– Ну вот. Чем смог, тем помог.

– А почему вы нам помогаете?

– Мне так смешно смотреть на вас. Вы такие чудаки. Да и мало ли, вдруг мне помощь понадобится, а мы с вами встретимся снова. Вот и поможете мне.

– Спасибо! Пожалуй, пойдём уже. – сказал Генрих.

–Счастливо!

Как только они вышли из деревни так, что их никто не мог слышать, Оливия сказала:

– Мы не остановимся в той деревне! Алиса и Себастьян хоть и хорошие люди, но я не могу пойти туда, зная, что мои братья живы и счастливы там. Да и живёт Ядвига, если осталась в доме родителей, рядом с Агатой. Нет, не хочу!

– Понял! Никаких остановок. Мы и так задерживаемся. Не думаю, что это понравится купцу.

Генрих и Оливия продолжили свой путь, не останавливаясь в каких-нибудь тавернах или деревнях. Бывало, они ходили даже по ночам, боясь, что ночью они заснут и никогда больше не проснутся от холода.

Дорога была усыпана листьями, становились сыро и грязно. Оливия не чувствовала своих рук от холода – они были вечно красными, мокрыми и холодными. В воздухе стоял запах прелых, опавших листьев. Генрих же будто не чувствовал холода и ходил с улыбкой на лице:

– Люблю запах листвы. Однажды привезли на королевскую кухню из юга перец. Все прибежали посмотреть на это чудо. Я тоже. Этот запах, я думал, не забуду никогда. Как же я удивился, когда обнаружил, что свежеопавшие листья пахнут очень похоже. Конечно, это не сравнится с тем ароматом, но хоть что-то. Потому именно в такую пору года, когда всё голо, сыро и холодно, я становлюсь по-настоящему счастливым, ведь я снова ощущаю тот запах экзотики, когда я был молод, и у меня было много надежд.

Последние слова Генрих произнёс с грустью. Иногда он нарушал молчание и рассказывал урывками какую-нибудь историю своей жизни. Оливия внимательно его слушала, ей было действительно интересно, как он жил до встречи с ней.

Однако он так и не осмелиться никогда рассказать ей, что именно он продал Матильду Уолтону. В начале пути он бы ещё мог это сказать, но сейчас не мог – что-то его останавливало…

Прибытие

Въезжая в свой родной замок, королеве стало дурно от запахов. Зрелище тоже не вызывало трепетного чувства счастья: снующие люди с недовольными лицами. Все стены были изгажены размозженными овощами, кровью, навозом. Повсюду стояли горы отходов. Животные беспризорно ходили и будто нарочно лезли под ноги лошадям. Да, это не благоухающий юг. Неужели она столько лет жила среди этой вони и грязи?

– И этим смрадом я буду править?! – возмутился Азгур.

– Тише в своих высказываниях, пока что тут правит Эдуард. – прошипела Маргарита. Она заранее надела плотную вуаль, чтобы её никто не смог узнать. Сесть в повозку она отказалась.

– А я думал, что от вас несёт из-за тяжёлого отравления.

– В нашей стране не принято часто умываться. Это укрепляет тело и дух.

– И вы ещё считаетесь сильным союзником? Да вы просто толпа бродяг! Толпа смрадных, заразных бродяг! – произнёс Азгур на своём языке.

– Я бы просила вас возмущаться как можно тише. В нашей стране, как и в вашей, много шпионов, знающие ваш язык, которые лихо передадут Эдуарду ваши слова.

– Надеюсь Эллу вымоют прежде чем представят мне. Чем у вас знать обычно занимается? Вспахивают поле? Работают в дубильнях? – злобно пошутил Азгур.

«Шути сколько хочешь, вытерплю.» – подумала королева.

– Я здесь быстро наведу порядок.

– Напоминаю, я ещё жива.

– Что ж, вынужден сообщить, что сейчас пора воспользоваться повозкой, чтобы мы смогли беспрепятственно въехать во внутренний дворик. Эдуард не народ – умён и внимателен.

С неприкрытым недовольством королева спряталась в повозке.

Слуги приветствовали Азгура крайне вежливо. Вскоре к нему вышел сам король Эдуард:

–Брат мой! Как же я заждался! – обрадовался король Эдуард, широко расставив руки, приготовившись для объятий. Сжав друг друга в лёгких объятиях, Эдуард предложил сразу же познакомить Азгура с Эллой. Король специально ещё не оповещал свою сестру, чтобы устроить ей приятный сюрприз, однако ответ Азгура его немного опешил, когда тот попросил об аудиенции прямо сейчас, чтобы обсудить все тонкости брака. Ещё больше Эдуарда поразила просьба принести вещи правителя юга его собственным приезжим слугам, которые сопровождали Азгура весь путь. И чтобы путь для его вещей до покоев был без страж, ссылаясь на то, что не хочет чувствовать себя тут заключённым.

Эдуард хоть это и счёл странным, однако не смел отказать в просьбе своему гостю. Он, Азгур и один из южных стражей вошли в приёмный зал. Оказавшись в этом месте, Азгур сразу начал настаивать на письме от короля о том, что он отдают свою сестру замуж за Азгура, как тот и обещал, и в случае смерти ветви Эдуарда, трон займут потомки Азгура и Эллы. Ослеплённый счастьем Эдуард не озадачился таким поведением правителя юга, ссылаясь на то, что дорога утомила, и он хочет побыстрее приступить к делу, ради которого он и проехал путь. Нет, он не был наивен и глуп, но счастье иногда сильно ослепляет даже самый ясный ум.

Они стояли так близко друг к другу, что каждый из них чувствовал дыхание рядом стоящего. Подписав письмо, Азгур резко повернул лицо Эдуарда к себе, достал клинок из кармана и поразил им Эдуарда в живот. Король смотрел на Азгура удивлёнными глазами и медленно соскальзывал вниз, хрипя от шока и боли.

Правитель юга повернулся к своему стражнику и приказал:

– Позови королеву.

Стражник поклонился и ушёл. Азгур полоснул горло дёргающегося на полу Эдуарда. Кровь стекала с шеи, иногда будто бы выскакивая, словно пыталась вырваться наружу. Хрипы усилились, но вскоре быстро перешли в булькание и дальше и вовсе наступила мертвенная тишина. Лишь пузыри крови лопались на шее и устах покойного короля. Взгляд короля остался таким же удивлённым, правда, безжизненным, глядящим в одну точку.

Пришла королева и охнула от увиденного зрелища. Азгур вытер нож об одежду Эдуарда, огляделся по сторонам и возмутился:

– И у вас трон. Ну кто их придумал?! Ведь правители на самом деле очень редко сидят на нём, да и неудобный он совершенно! Просидеть всю аудиенцию, на глазах сотен людей, держа спину, не зевать и даже не заснуть…зато сколько важности предаёт.

– Истинный правитель – готов терпеть неудобства, ради своей выгоды. –«Ты только что убил своего друга и возмущаешься тому, что тут есть трон?!»

– Да. Согласен. Надо бы созвать всех, кто есть в замке. Всё, что мне нужно, я уже получил. – сказал мужчина, взяв окровавленной рукой письмо короля. – Всё по закону. Здесь не было указано, что смерть короля будет естественной.

Королева обратилась к тому стражнику, что позвал её из покоев Азгура:

– Созывай сюда всех. Только избегайте принцессу и её слуг.

Увидев окровавленное тело Эдуарда и живую и здоровую королеву, первым желанием людей было убить её и этого синебородого мужчину. Некоторые предприняли попытку сбежать, чтобы сообщить хотя бы простолюдинам о происходящем, хватаясь за эту идею как за спасительную соломинку. У выхода их быстро настигал клинок юга.

Стража усмиряла людей и им спокойно объяснялась ошибка Эдуарда. Бежать было некуда. Азгур и Маргарита были правы. Да и кому править? Элле? Но она ещё совсем дитя. А лишаться жизни, ради несуществующей справедливости не хотелось. Подчинишься – будешь жить. Не это ли нужно им сейчас, когда тебе грозит смерть от клинка, едва ли ты выйдешь из дворца?

Спустя несколько часов, двор вернулся к своему прежнему укладу, будто ничего и не произошло. Новоявленные правители обедали.

Маргарита нарушила молчание:

– Знаете к чему я больше всего не могу привыкнуть?

– К чему же?

– К этому звону колоколов в вечерне! Эдуард шёл на поводу у людишек и разрешил им ходить в часовни. Этого я просто не могу стерпеть.

– Сами же недавно говорили о терпении. Будьте истинным правителем. Колокола должны звучать на свадьбе Эллы. – бодро сказал Азгур, а позже обратился к рядом стоящему дрожащему слуге, – оповести принцесс Эллу, что прибыл её жених. О смерти её брата ни слова.

Мальчишка-слуга быстро и часто закивал и мигом убежал. Он был одним из местных, который под страхом и желанием жить, принял старых и новых правителей.

Мальчишка оповестил Эллу о неожиданном приезде её жениха, который ждал её в покоях принцессы. Девушка вскочила от радости, бросив пяльцы, и попросила помощи у своих фрейлин прибрать ей волосы. Элла настолько была рада новости о прибытии долгожданного принца, что даже не заметила излишнюю бледность и нервозность юнца.

Принцесса пришла в свои покои быстрым шагом, едва ли не бежала. Зайдя в покой, она низко поклонилась и, подняв голову, застыла в изумлении, увидев рядом с красивым молодым человеком свою тётушку. Она была в курсе планов Эдуарда, да и лично ему читала письмо принца Азгура о том, что с королевой покончено, и что скоро он отправится к ним для встречи со своей невестой.

Элла была симпатичной девушкой: она напоминала нераскрывшийся нежный бутон пиона, который обещал показаться во всей красе, как только распустится. Совсем ещё невинное дитя лицом, и уже прекрасная девушка телом. Круглое личико украшали лёгкий румянец, пухлые маленькие губы, большие светлые глаза, маленький носик.

Светлые волосы убраны в сетку, но парочку непокорных прядей выбивались из сетки и сваливались кругленькими колечками на лоб.

В отличие от своенравной тётушки, Элла была вымыта и вычищена не только на встречу с будущим мужем. Она всегда следила за своим телом и волосами – уж она-то легко поддалась воспитанию истинной принцессы. Уж тем более она была сестрой короля.

«В ней совершенно нет юга.» – сокрушённо подумала королева. Он была права: лицо Азгура выражало недовольство:

– По крайней мере она недурно пахнет. – сказал мужчина, после чего повернулся к своим слугам, – принесите моей невесте подарки.

Азгур поклонился перед Эллой:

– Вот мы и встретились. Честно, я ожидал большего. Потому смею вас предупредить. После нашей свадьбы мы будем всячески пытаться родить наследника. Наследниц мне не нужно. Будете их рожать, отправлю их на юг и не обещаю им столь прекрасных партий, каких бы вы им желали. После того как вы мне родите наследника, а лучше несколько, я вас оставлю в покое. Вы будете иметь право заводить себе любовниц или любовников-евнухов. Сам же я привезу сюда своих наложниц и не смейте быть недовольной. Ваш долг передо мной – родить наследников.

– Да…да как вы смеете так со мной разговаривать?! – опешила Элла. Тонкий писклявый голосок свидетельствовал о мягкости характера. Она хотела казаться взрослой, чтобы её уважали, но совершенно не ожидала такого, – Мой брат, король Эдуард, утверждал, что вы будете прекрасным человеком, однако сейчас вы доказываете обратное.

«Глупая, молчи.» – думала королева. За это время она не обмолвилась ни словом, но внутри всё кричало, ей было жаль эту девочку. Такую глупую и наивную.

Азгур подошёл к Элле совсем близко и ударил по щеке. Элла вскрикнула и упала на колени, из глаз брызнули слёзы. От этого писклявого вскрика Маргарита дрогнула. Мужчина опустился к зарёванной принцессе на колени, вытер ладонью её слёзы и, отодвинув выбившуюся прядь, наклонился и прошептал на ухо:

– Бывший король Эдуард. Вы можете в этом убедиться, заглянув в приёмный зал. Свадьба и коронация произойдёт немедленно. Я думаю, подвенечное платье у вас уже готово. Будьте умной, не спорьте со мной. Мне нравятся девушки с характером, но у вас этого нет. Я вижу лишь глупость.

Элла медленно повернуло к нему заплаканное лицо:

– Бывший король…Что вы с ним сделали?

– Я его убил.

– Н-н-но он же вам доверял. – дрожащим голосом прошептала Элла. Глаза были широко распахнуты, а губы дрожали не от боли и обиды, а от шокирующей новости о смерти брата.

– Так же, как и ваша тётушка доверяла ему. И что в итоге вышло. Думаю, вы прекрасно знали о планах вашего брата.

– Тётушка… – только и прошептала Элла, повернув лицо к ней, будто вспомнив, что она находится с ними рядом, наблюдала всё это время их действия.

Азгур встал и вышел из комнаты, за ним последовала Маргарита:

– Она совершенно не воспитана. – злился Азгур, – Надо приставить к её покоям стражу, чтобы не сбежала. Нужно следить за всеми её письмами.

– Какие письма? Кому? Она же ещё совсем ребёнок. У неё никого нет. – спросила возмущённо Маргарита.

Азгур остановился и повернулся к Маргарите:

– А сколько было вам, когда вы выходили замуж?

–Я была старше её на два года. Но в такое время даже за месяц девушка существенно меняется и взрослеет.

– Что вы хотите сказать? Что рано жениться на ней? – раздражённо спросил мужчина.

– Нет. Я просто прошу быть с ней помягче. – с едва заметной мольбой в голосе, сказала Маргарита.

– В вашей стране, видимо, страдает воспитание. Только упрямством Элла схожа с вами. Если быть с ней помягче, я получу не примерную жену, а распутную девку. За её воспитание я возьмусь лично. – резко ответил Азгур, демонстративно сжав кулак перед лицом Маргариты.

– Вы же говорили, что уважительно относитесь к женщинам в ваших краях.

– В наших – да. Южные женщины у нас в почёте, ибо их правильно воспитывают. А в этой девочке совершенно нет юга. К тому же я ей дал право иметь любовниц или любовников-евнухов, чтобы она не принесла мне незаконных выродков и не опозорила моё имя, пустив слух о моём бессилии. – Маргарита потупила глаза. – Не знаю, как у вас воспитывают женщин, но я себя оберегаю от этого. У вас же с вашим супругом только один сын был, что очень странно для физически сильной и здоровой женщины. – многозначительно произнёс последнюю фразу мужчина.

– Это ваша жена. Вы полностью правы. – тихо сказала Маргарита.

Азгур ушёл в приёмную, чтобы дать поручение прислуге, что делать с телом Эдуарда, а Маргарита так и осталась стоять у дверей покоев Эллы.

«Бедная Элла.» – подумала старуха. С того момента, как она увидела эту девушку, она только и вспоминала себя в то самый момент, когда она выходила замуж.

«Она была взращена на убеждениях, что её ждёт прекрасный принц, а он в первую же встречу сообщает ей о роли роженицы, нелюбви к ней, о смерти брата, да ещё и бьёт её. И если девочка не глупа, она поймёт, что этот удар был далеко не последним. Какая же ужасная судьба её постигнет…. Она ошиблась и очень сильно. Это не Эдуард, это новый тиран. Не будет новой эры, всё повторится. Она сама привела его. Не вернуть ей доброе имя. А народ? Знать быстро смирилась, лишь бы свою шкуру поберечь! Нет! Не достойны они хороших правителей! Пусть и помирают от гнёта Азгура. Но сначала они узнают мой гнев! Я ещё заставлю всех дрожать и бояться! Плевать на народ, но Элла…Элла никогда не простит меня. Я же тоже когда-то была такой же глупой девушкой…уж я-то должна понимать…

Незаконный выродок, а мне говорили «бабий выродок», когда я родила дочь. Не поверил, что эта девочка его. И глаза такие же чёрные и жестокие. Всё повторяется. Ничего не меняется.»

Она ушла в свою комнату, где отдыхала от назойливых советников в былые времена, приказав приставить стражу к покоям Эллы, а все её письма прежде всего приносить ей. Сев на резной стул, она впилась взглядом в одну точку. Королева неимоверно устала физически, будто что-то тяжёлое находилось внутри неё и не позволяло свободно дышать. Это что-то поднималось вверх, вызывая боль в горле, наконец, выйдя наружу, превратилось в тихие слёзы.

Признание

Чем больше они подходили к назначенному месту, тем мрачнее становились их лица, а погода становилась всё гаже и гаже, будто чувствовала настроение Генриха и Оливии. Если раньше они молчали из-за того, что не знали друг друга, и тишина воспринималась спокойно, то теперь она была напряжённой. В этом молчании спрятались слова, говорящие о том, что они нужны друг другу и не представляют дальнейшую жизнь в разлуке. Утро принесло им обоим разочарование: спустившись с холма, они увидели деревню Оливии. Вот тут они и вынуждены были расстаться:

– Ну всё, мы добрались. Можешь быть свободна и идти куда захочешь. – с грустью сказал Генрих.

– Хочу. – сглотнув, тихо сказала Оливия, – С тобой.

– Ты правда этого хочешь?

– Правда. – в голосе послышалась мольба и пылкость. – Ты мне как отец. Никто со мной так не был добр после того, как я ушла из этой деревни.

На лице Генриха застыло удивление. Он молчал.

– Пожалуйста, прошу тебя. – голос Оливии дрожал.

Генрих удивлённо смотрел на девушку и молчал. Его лицо можно было прочитать как угодно. Оливия посудила, что Генрих поражён такой наглостью девушки:

– Прости, зря я это сказала.

Девушка смутилась и отшучиваясь отвернула своё лицо, на глазах у неё навернулись слёзы.