Зигзаги судеб

Вероника вздохнула. Скоро она получит последнее пособие, а там… Что будет «там», догадаться нетрудно – нищета. Помощи ждать неоткуда, можно ожидать только чуда, а чудеса, как известно, случаются крайне редко, и, то почему-то, с другими. Ей же, Веронике, предложат работу какой-нибудь прачки, или торговки в каком-нибудь забыченном магазинчике, с не менее забыченным скрягой-хозяином, который вечно кинуть норовит…

Вздыхай, не вздыхай, а жить как-то нужно. Помимо того, что Вероника не имеет работы, она ещё и мужа не имеет. Простого, незатейливого Ваньку или Тараса, или Богдана – какой уж там олигарх…

––

– Беспроигрышная лотерея! Недорого, всего одна гривна!

Вероника повернула голову влево, и увидела девушку с приветливой улыбкой на губах. Девушка стояла чуть поодаль. Позади же неё, на стеллаже, стояли, лежали и висели всякие нужные и ненужные вещички: губки для мытья посуды, ёршики для той же цели, книги – преимущественно детективы – мягкие игрушки (недорогие, конечно, кто же за гривну двухметрового крокодила отдаст), теннисные ракетки, детские погремушки… Как не вспомнить, глядя на всё это, известное изречение не менее известного, даже знаменитого человека: «Существует великое множество вещей, без которых можно обойтись». Вроде бы так сказал Марк Твен, или кто-то другой?

Вероника не особо напрягла голову, силясь вспомнить, кому принадлежит эта крылатая фраза. Сейчас её интересовало другое: сможет она хоть раз в жизни выиграть (хоть что-то и не очень-то нужное) в лотерею? Она даже загадала, если выиграет маленького симпатичного плюшевого Мишку, то всё у неё в жизни не только образуется, но и круто изменится к лучшему.

Она положила гривну на столик, наугад взяла жетон.

– Переверните жетон, пожалуйста, – с неизменной улыбкой на лице сказала девушка.

Надо сказать, что девушка внушала доверие. Почему? У неё было хорошее, доброе лицо. Нет, далеко не красивое, хотя и вовсе не уродливое – просто хорошее лицо, и этим всё сказано. Если бы ей, Веронике, предложили сыграть где-нибудь на улице, она бы просто прошла мимо, даже не взглянув в сторону того, от кого последовало подобное предложение – на улице полно жулья, а ей не пятнадцать лет и обмануть её всё труднее. А здесь… Ну кто же пустит в супермаркет, да ещё разрешит оборудовать торговую точку неизвестно кому?

Она перевернула жетон. Там был отпечатан номер 703.

– Поздравляю, – девушка подала Веронике вожделенного Мишку.

– Спасибо, – пробормотала Вероника, бережно положив игрушку в корзину с продуктами.

Денег на оплату покупок хватило впритирку. Чёрт разберёт эти супермаркетовские цены! На витрине одно, а придёшь домой, глянешь в чек – совершенно другое, и всегда в большую сторону, дороже, то есть. Похоже, на том и зиждется их бизнес.

Вероника села в маршрутку. Дорога была неблизкой, поэтому было время помечтать. Как ни крути, размышляла Вероника, а все женские проблемы можно решить одним махом – удачно выйти замуж. Ни за кого попало, конечно, а то ведь многие рассуждают так: пусть хоть престарелый гамадрил, но чтоб или очень богатый и влиятельный, или очень известный в высоких кругах (что в общем, одно и то же). Вероника на этот счёт имела своё мнение – пословица «деньги не пахнут» не для неё. Она максималистка – или всё, или ничего. Необходим высокий голубоглазый блондин, богатый (в крайнем случае, не бедный), с хорошей квартирой, машиной, загородным домом (а это вовсе не то, что народ называет дачей), яхтой и солидной работой, или службой. Сгодится крутой бизнесмен, или, скажем, депутат (на худой конец) местных советов.

Вероника рассмеялась. Совсем обнаглела девка. Голодранка голодранкой, но с претензиями. А почему бы и нет? Чем она хуже других? Почему она должна ждать до самой пенсии своего звёздного часа? И так уж, слава богу, не восемнадцать, и даже не двадцать восемь… ну, не стоит заострять внимания на этом…

Вероника, мечтая, не заметила, как проехала свою остановку.

«Замечталась, дура. Закати губу, мечтательница. Всё, что тебе сейчас нужно, так это попросить водителя остановиться, а то далеко шлёпать до дома. Представляю, с какой рожей он среагирует на твою просьбу»

– Вы, кажется, замечтались и проехали свою остановку? – вдруг подозрительно учтиво поинтересовался водитель.

«Ни фига себе. Чего это с ним? От водителей маршрутки, не то что слова доброго – взгляда доброжелательного не дождёшься, а тут такой речевой оборот! И потом, как он догадался? Телепат, что ли?»

– Да, пожалуйста, – выдавила из себя она. – Будьте так добры…

Водитель, остановив маршрутку, произнёс:

– Всегда пожалуйста.

При этом все пассажиры маршрутки доброжелательно улыбались, и никто не буркнул что-то типа:

– Ворона…

Словно во сне Вероника ступила с тяжёлыми пакетами в руках на тротуар. Ангел, в обличии водителя, испарился вместе со своей маршруткой, возле неё остановилась шикарная машина представительского класса. Она плохо разбиралась в марках машин, она знала только «Москвич», «Жигули», «Запорожец», импортные же машины она называла одним словом: иномарка.

Так вот, эта иномарка была огромных размеров, сверкала хромом бамперов, блеском титановых дисков колёс и обворожительным глянцем краски, какого-то неопределённого, тёмного цвета, названия которого, она, Вероника не знала, как и не знала названия марки машины и страны-производителя, где создали такое чудо. От таких машин она старалась держаться подальше, потому, что иногда смотрела «чернушные» телепередачи, в которых их ведущие вещали о том, что маньяки, и просто извращенцы, в жизни весьма приятные и даже состоятельные люди, которые всем внушают доверие, но потом… Короче, к незнакомым людям в машину лучше не садиться.

– Садитесь, девушка! – услышала она голос владельца автомобиля.

Всё ещё не веря в то, что сказанное адресовано именно ей, Вероника оглянулась по сторонам, надеясь, что рядом с ней есть кто—то ещё. Нет, в радиусе, по крайней мере, пятнадцати метров не было никого.

– Я к незнакомым мужчинам в машины не сажусь, – протараторила она, пугливо озираясь.

– И правильно! – одобрительно воскликнул водитель роскошной иномарки. – Я лично, в далёком детстве, придерживался такого же правила – мама учила…

– Рада за вас, – парировала Вероника, и пошла в сторону своего дома, сгибаясь под тяжестью пакетов.

«Поимеют ещё в извращённом виде… Хотя, после такого перерыва, может быть, это бы и не было лишним… Тьфу, что я говорю, вернее, думаю. Выпустят из тебя кишки, завяжут на шее красный бантик, а на зеркале, в ванной, напишут твоей же помадой, какую-нибудь ахинею. Нет, я не так уж долго прожила, чтобы торопиться на тот свет, да и не такая уж у меня тяжёлая жизнь – нет, я прекрасно живу…»

Подталкиваемая, даже гонимая, этими жуткими, в тоже время, оптимистическими мыслями, она буквально влетела на одном дыхании на четвёртый этаж, открыла ключом входную дверь своей квартиры, почти ввалилась в прихожую. Поставив пакеты на пол, и захлопнув за собою дверь, прислонившись к ней спиной, бессильно скользнула вниз по касательной и опустилась на пол.

Немного отдышавшись, девушка поняла, по крайней мере, две вещи: первое, она – хроническая дура, которая нуждается, по меньшей мере, в дневном стационаре психиатрической лечебницы; второе, ей, серой мышью (Вероника всегда отличалась низкой самооценкой), кто-то ещё интересуется. Если только тот субъект, утомлённый июльской жарой не настолько обалдел, что решил снять (для экзотики, конечно) первую встречную голодранку.

Отдышавшись, она поднялась с пола, и, подняв пакеты с покупками, обула тапочки и пошла на кухню.

Вероника очень любила (едва ли она одинока в этом аспекте) выкладывать продукты из пакетов, а потом методично раскладывать их по полкам холодильника и кухонных шкафов. Ей это приносило радость. Понять это чувство радости, пусть не за полный, но хоть и не за пустой холодильник, может только тот человек, который длительное время испытывал лишения, а попросту сказать, бедность. Тот, у кого при открывании двери холодильника с литражом в полтонны, вываливается на пол кухни колбаса, копчёности и сыры, не поймёт этого во веки вечные.

Вероника решила сделать парочку бутербродов и, разумеется, съесть их, запив чаем или кофе. Звякнул эмалированный чайник, поставленный на плиту, вспыхнуло голубое пламя газовой горелки. Процесс, как говориться, пошёл… Вероника нарезала тонкими ломтями чёрный хлеб (белый не ела из страха пополнеть, хотя при её комплекции это едва бы испортило фигуру), намазала тонким слоем масла (почему тонким – смотри выше). На один бутерброд она положила солидный кусок сыра, на другой – хороший ломоть варёной колбасы.

Засвистел радостно чайник, придавая предстоящей незатейливой трапезе обстановку домашнего, «хрущёбного» уюта. Вероника заварила ароматный чай. Она имела явный талант к чайной церемонии, умея из любого чая, самого дешёвого и несортового, сотворить вполне приличный напиток. На предыдущей работе, коллеги её за это ценили. Не только за это, конечно. К сожалению, Вероника, работник толковый и ответственный, всё-таки попала под сокращение…

Она, наливая чай в чашку, машинально посмотрела в окно. Во дворе играли мальчишки. На скамеечке, возле дома, пенсионерки мыли косточки прочим обитателям двора. В беседке, пенсионеры резались в «козла». На верёвках, которыми была опутана значительная часть двора, висело бельё. Чирикали, купаясь в лужах воробьи; по помойке лазали местные коты и собаки, ревностно охраняя свои владения, не пуская чужаков. Всё, как всегда. Всё, да не всё.

Вероника привыкла видеть во дворе одни и те же машины: дяди Юрин «Запорожец», вечно ремонтируемый его владельцем; Жоркин «Москвич», который, подобно его украинскому, созданному в постсоветские времена собрату, тоже вечно ремонтировался, потом испытывался, издавая леденящие кровь звуки, выделяя при этом не менее ужасные запахи.

Это неизменно вызывали тихое неудовольствие пенсионеров и неописуемую радость местных мальчишек. Иногда во двор въезжали очень старые «Жигули» и потрёпанные временем, безалаберной ездой и «убитыми» дорогами видавшие виды иномарки.

На упомянутых машинах приезжали Людкины ухажёры. Людка, особа загадочная, всенародно обсуждаемая, мало кем понятая во дворе. О ней ходили разные слухи: кто-то говорил, что она всерьёз подрабатывает проституцией (об этом, разумеется, судачили исключительно пенсионерки). Кто-то тихо утверждал, что в Людкиной квартире собираются молодые люди, для участия в коллективных оргиях, а она, Людка, активно задействована в них, потому как связь с одним мужчиной её мало радует. И то, что участие её абсолютно бескорыстно, из любви к искусству, так сказать, также горячо обсуждалось некоторыми категориями жильцов этого двора.

Кое-кто серьёзно утверждал (местные моралисты в лице старых и дев и жён алкоголиков со стажем), что в квартире этой собираются сатанисты, опять же для проведения совместных ритуалов и оргий. Местный участковый, не без подачи обеспокоенной общественности, разумеется, пару раз приходил к Людке для проведения профилактических бесед. После этих посещений, участковый доложил общественности, что ничего аморального, а тем более, противозаконного, в упомянутой квартире не происходит, и его, участкового, нечего дёргать по пустякам, отвлекая от исполнения прямых обязанностей.

После этого, правда, сталкиваясь с участковым, Людка стала как-то загадочно улыбаться, называя при встрече стража порядка по имени-отчеству, а иногда (хоть и шёпотом, но бдительные жильцы всё же разнюхали) – шерифом. Народ посудачил ещё немного и прекратил жаркое обсуждение новой темы, решив, что это будет себе дороже. Люди привыкли если не уважать власть, то хоть немного, но побаиваться её…

Сейчас же, во дворе стояла огромная машина, которая, как показалось Веронике, была ей знакома. Глупо, конечно, утверждать, что машина знакома тебе, если ты не запомнил номера, тем более, что в большом городе автомобили не наперечёт, и похожих довольно много. Окончательно развеял сомнения Вероники водитель, который соизволил выйти из джипа. Это был всё тот же блондин высоченного роста и атлетического телосложения. И хоть и невозможно из окна третьего этажа, не имея необходимой оптики определить цвет глаз наблюдаемого объекта, Вероника была совершенно уверена, что помимо огромного, чуть меньше автобуса, который в народе называют «Пазиком» джипа, парень обладает ещё и голубыми глазами. Она была готова отдать голову на отсечение!

«Везет же некоторым! Да, Людка растёт прямо на глазах…Тут же…»

Свою мысль Вероника прервала, потому что блондин подозвав одного из местных пацанов, что-то долго не то объяснял ему, не то расспрашивал о чём-то. Потом Илюшка, местный пятилетний забияка, резко повернувшись, ткнул пальцем прямиком в окна Вероники, которая при этом невольно отпрянула от окна своей кухни. Её очень удивил столь резкий поворот событий! Всё ещё не веря, что речь идёт о ней, она трусливо покинула кухню, не доев бутербродов, всё же продолжая вести наблюдение за происходящим во дворе из окна комнаты.

Блондин, удовлетворённо кивнув, нырнул в джип, затем снова вышел, держа в руке огромную шоколадку, которую он передал Илюшке. Илья, благодарно взвизгнув, подняв презент высоко над головой, побежал в сторону ватаги таких же малолеток, как и он сам, намереваясь поделиться лёгкой добычей. Пацаны встретили этот порыв радостным воем.

«На извращенца вроде непохож, хотя, говорят, у них на лбу не написано. При его-то данных…»

Пока Вероника рассуждала на эту тему, джип уехал со двора. Она успела отметить, что машина представительского класса покинула двор не на бешеной скорости, а, наоборот, без нервных рывков, так свойственных большинству водителей подобных авто, которых причисляют к числу «быков», считающих себя хозяевами жизни, а всех окружающих досадным недоразумением и мусором, который им всегда и сильно мешает. Вероника была почти уверена, что все водители дорогих иномарок (судя по манере езды), страдают существенными психическими отклонениями, а медицинские справки, без которых нельзя получить права, просто покупают за большие деньги, впрочем, как и всё остальное…

Этот же джип выехал со двора предельно осторожно, словно этот двор был наполнен исключительно детьми водителя, а также очень близкими его родственниками. Пацанам же он ненавязчиво просигналил, что вызвало рёв детского одобрения.

«Очень интересно и нехарактерно для «крутых». Откуда взялось это ископаемое? Может быть, он долго и безуспешно разыскивает своего незаконнорождённого сыночка? Раздаёт шоколадки…»

Всё бы ничего, но Илюшкин жест в сторону её окон… А почему, собственно её? Мало ли кто живёт рядом с ней? Вероника, вздохнув, вернулась на кухню и наконец-то съела бутерброды и допила остывший чай. Интересно, почему он так быстро уехал?

Её размышления прервал звонок в дверь. На пороге стоял молодой человек в униформе. Возле его ног располагалась внушительных размеров корзина с цветами. Подобную корзину Вероника видела недавно по телевизору, её кто-то преподнёс в подарок Алле Борисовне, примадонне нашей.

Молодой человек был одет в синий костюм. На голове – что-то сильно напоминающее головной убор французских полицейских, в руке – не то блокнот, не то…

– Здравствуйте, я представляю фирму «Орхидея». Вам велено передать…

«Ну и денёк сегодня… Тут ещё адреса перепутали. Сначала поманили конфеткой, а потом… Извините, ошиблись, мы к соседке вашей, Людмиле Кораблевой. Прощенья просим…»

Вероника было открыла рот, чтобы сказать, что Людка живёт не здесь, а в соседнем подъезде, но клерк опередил:

– Вероника Чернова?

Девушка растерянно кивнула.

– Это вам, дорогая Вероника. Распишитесь, пожалуйста, в получении…

Она, всё ещё не веря в то, что происходящее имеет прямое отношение к её персоне, заикаясь, спросила:

– А-а-а… э-э-то точно мне, вы не ошиблись?

– Нет, ошибки быть не может. Я точно знаю, что именно в эту квартиру, а не в какую-нибудь другую. Я больше для порядка спросил.

– А-а-а… м-м-м… от кого, собственно… э-э-э… м-м-м… букет? —она подбирала слова с трудом, потому что не знала толком, как назвать ЭТО, находящееся в корзине.

– Тот, кто это передал, пожелал остаться инкогнито. – Молодой человек улыбнулся.

– Э-э-э… Мне, наверное, – начала Вероника, – следует… я щас…

Вероника, словно во сне, развернулась на месте и пошла в комнату. Молодой человек торопливо сказал:

– Если вы за чаевыми, то совершенно напрасно…

– Почему? Ведь так положено.

– Дело в том, что фирма заплатит мне за заказ, а что касается клиента, то он заплатил мне такие чаевые, что ждать чего-либо ещё и от вас, было бы верхом свинства… Моя фирма, кстати, отправляя на такие дорогие заказы, вовсе э-э-э… не приветствует… Вы меня поняли, я думаю…

Вероника кивнула, ничего не понимая.

– Я думаю, у вас нет повода для печали. В любом случае, ваш поклонник проявит себя ещё не раз, вы уж поверьте моему опыту. А потом, в конце концов, и обнаружит себя… Так и познакомитесь, – успокоил он девушку. – Всего хорошего. Думаю, что скоро опять увидимся.

Клерк из фирмы «Орхидея» откланялся. Вероника подняла корзину и понесла её в комнату, гордо именуемую «залом», которая была заставлена старой мебелью, попавшей к ней разными путями. Что-то было куплено и ей самой, но в основном, мебель досталась по наследству, вследствие, как правило, переезда родственников, или даже их смерти. Мебели, надо сказать, накопилось немало, и Вероника, не будучи завзятой барахольщицей, всерьёз подумывала над тем, чтобы кое от чего избавиться, подарив кому-нибудь для дачи, а кое-что просто выставить во дворе, возле мусорных баков.

Поставив корзину между престарелым телевизором системы «Горизонт» и балконной дверью, с треснувшим во время сабантуя по поводу её, Вероникиного, тридцатилетия (если быть точным в плане дат, то это произошло примерно два года назад) стеклом, девушка уселась в кресло и мечтательно закрыла глаза.

Рисовалось её воображению многое… Тут и отдых на Канарах с любимым, ЗАГС, где в обстановке, приближенной к царской, проходила церемония. Стоп, Канары, наверное, после. Ну конечно, ведь свадебное путешествие потом, а вначале… А с чего ты взяла, спросила она сама у себя, что он тебя сразу под венец потянет? Может быть, повеселиться с тобой некоторое время здесь, и до Канарских островов дело не дойдёт, а закончится все куда ближе и прозаичней? Тогда за каким чёртом тратить такие деньжищи, присылая умопомрачительные букеты, цена на которые, вероятно, превышает суммарный размер ежемесячных доходов пенсионеров всего дома? А может быть, он с кем-то поспорил, что в рекордно короткие сроки соблазнит…

Вероника встала с кресла и направилась в ванную, где висело единственное зеркало.

– Вероника, – сказала она сама себе, не отрывая взора от собственного отражения. – Ну вот так, откинув ненужные и неуместные амбиции, положа, как говорил один её знакомый самбист, руку на печень, ответь: кто может позариться на это?

На неё смотрело отражение молодой, но всё-таки уже стареющей, не столько от возраста, сколько от отсутствия ухода за собственной внешностью, женщины. По понятной причине, разумеется – из-за отсутствия денег. Жиденькие, выцветшие волосы, лишённые даже намёка на блеск. Не очень-то красивые зубы. Да, для того, чтобы пойти к стоматологу, нужно иметь доход, несколько превышающий тот, что исходит от биржи труда… Косметолог… ха-ха, какой там уж… Фитнес-клуб… Ты в своём уме, Вероника?!

Звонок в дверь. На пороге уже два человека в разной униформе. Один уже был практически старым знакомым, хотя расстались с ним всего-то полчаса назад, а другой… Солидный, немножко чопорный дядька, на метрдотеля похож из солидного кабака.

– Добрый день, – с улыбкой, но сдержанно поприветствовал Веронику тот, что очень похож на метрдотеля. – Я из ресторана « Эйфелева башня». Вам прислали ужин.

– Тот, кто прислал, конечно же, пожелал остаться неизвестным, до поры, да времени, само собой, – усмехнулась Вероника.

– Очень может быть, – уклончиво ответил метрдотель. – Мне это, к сожалению, неизвестно, да знать не положено.

– Ясно. У вас цветы? – спросила она у «старого знакомого».

– Да. На этот раз – с посланием.

– Ладно, ребята, чего вас зря мурыжить… Вы, в конце концов, делаете свою работу, причём, делаете хорошо.

– Спасибо, – чуть наклонив голову набок, и одновременно, вперёд, пропел мужик из кабака.

– Очень приятно слышать, – поддержал «старый знакомый».

В это время, метрдотель махнул рукой кому-то вниз, на соседнюю площадку. В тот же миг, два паренька самого нежного (в пределах девятнадцати лет, так показалось Веронике, во всяком случае) возраста, поднялись на Вероникину площадку. Руки молодых людей были заняты поклажей в виде блестящих кастрюлек и ведерка с воткнутым в горку льда шампанским.

« Вот это да! Не хватает только компаньона, то есть сотрапезника. Интересно, не привели?»

Она выразила эту мысль вслух. Все тактично засмеялись.

– Нет, таких указаний не было, но я думаю, что… Впрочем, мне думать не положено, за меня думают мои клиенты. Где прикажете накрыть?

Таков был ответ метрдотеля.

Веронике стало стыдно за своё скромное жильё и обстановку, не менее скромную. Вместо ответа она махнула рукой в сторону комнаты, где обычно коротала время возле телевизора.

Гламурный мужик из ресторана «Эйфелева башня», совершенно не замечая скромность жилья и обстановки, вошёл в комнату, за ним, словно приклеенные, последовали парни с едой. В течение двадцати секунд, сервировка была завершена, под Вероникино «спасибо», исполнители священного ритуала удалились, Девушка осталась одна наедине с шикарным ужином и очередной корзиной цветов. Сев в кресло, Вероника налила себе шампанского и принялась за еду. Сделав глоток вина, культивируемого аристократами всех стран, она вспомнила о том, что посыльный назвал «посланием». Девушка вынула из букета шикарного вида открытку, на которой золотом было написано:

«Надеюсь на скорую встречу и более близкое знакомство».

Подписи не было. Вероника и не надеялась её увидеть почему-то… Слишком много таинственности и условностей с самого начала. Её это очень удивляло и озадачивало. Обычно всё происходит куда быстрее, а вместо ужина, цветов и открыток, «фраерский набор»– бутылка конька (для скорейшего опьянения) и коробка конфет, а то и просто – шоколадка, а потом… всё до банальности быстро и скомкано. Ни о каких долгих отношениях нет и речи, а здесь… Конечно, Вероника не могла надеяться на долгие отношения, но одно было ясно – ею всерьёз заинтересовались, возможно, надолго.

«А вдруг этот урод поспорил с кем-нибудь на большую сумму, что сумеет меня… ну, того…Ой, опять ты за своё!»

Она тут же отбросила эту мысль. Для того чтобы добиться этого, вовсе необязательно идти на такие расходы – она девушка не избалованная…

– Утро вечера мудренее, – решила Вероника, поставив открытку так, чтобы было видно текст, и взялась за уничтожение ужина.

Проснулась она от боли в спине и оттого, что затекла левая рука – всё из-за неудобной позы – да и какие там уж удобства, когда засыпаешь, полулёжа на диване с бокалом в руке. Вероника встряхнула головой, силясь сообразить, почему она спала в такой неудобной позе, да ещё и одетой. Открытка, по-прежнему стоявшая на столике, говорила сама за себя, как нельзя красноречиво и лаконично объясняя события вчерашнего дня. Девушка потёрла виски, налила себе шампанского. Напиток, несмотря на то, что был распечатан вчера вечером и порядком подвыдохся, по своим вкусовым качествам заметно превосходил все напитки, которые продавали в супермаркете по десять-двенадцать гривен за бутылку.

– Франция, – сама себе сказала Вероника, наливая остатки в фужер. – А не наша моча в ларьках…

Допив шампанское, она решила, что более логичным было бы не дегустировать вино с раннего утра, а привести в порядок себя и свою квартиру.

Так и сделала. Приняла душ, почистила зубы, позавтракала, вновь почистила зубы, помыла посуду. В это время раздался звонок в дверь.

– Здравствуйте, – сказал паренёк из «Эйфелевой башни». – Я за посудой пришёл. Не рано?

– Не рано, в самый раз. Здравствуйте. Посуду я помыла, сейчас принесу.

– Зря вы её мыли, не нужно было беспокоиться, это моя забота, хотя вы знаете, всё-таки приятно, честное слово. Ну, я пошёл…

– Огромное спасибо, всё было замечательно. Только я не знаю, кого благодарить.

– Думаю, за этим дело не станет, хотя думать мне не положено – так метрдотель говорит…

– Зря он так, думать никому не вредит.

– До свидания…ой, чуть не забыл! Простите, бога ради…

Посыльный полез в карман и вынул открытку, на которой была изображена Эйфелева башня. На этот раз текст вещал следующее:

ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ

БИЛЕТ

Администрация ресторана имеет честь пригласить вас

на праздничный ужин, посвящённый десятилетнему юбилею