Вой Фенрира

– Здравствуйте, капитан. Что-то вы сегодня рано.

Компьютерный голос отозвался в динамиках.

– Включай системы, Хельга, мы выходим.

Через мгновение вся лицевая панель шлема засветилась яркими огнями. Компьютер выводил на голографический монитор всю необходимую информацию: герметичность, температуру и прочее. Все пространство перед глазами было забито многочисленными цифрами и пестрящими индикаторами. Система начала настраиваться.

Батальон уже ждал меня возле транспортного корабля, накрытый ночной пеленой, он был похож на огромный призрак, ждавший, когда ночь войдет в свои права, чтобы взмыть в небо и улететь прочь от этого места. Двигатели разогревались. Вздымая в воздух огромные клубы снега и льда, он готовился к отправке.

– Все готово, капитан, мы можем отправляться. – хриплый голос пилота послышался в динамиках. Я махнул рукой и весь батальон взбежал по подготовленному трапу. Уставшие и невыспавшиеся, они тяжело падали на свои места,закрепляя на своих телах предохранительные ремни. В общем канале связи послышалось недовольное бормотание, кто-то из бойцов проклинал всех, кто так или иначе причастен к этому вылету. Но времени на выяснение отношений не было. И пусть они были недовольны, они все так же оставались солдатами, знавшими, что у таких как они, выходных не бывает и, что каждая минута может быть ознаменована боевой тревогой. Они все это знали и, вскоре ропот прекратился, а канал связи погрузился в тишину. Брюхо стало закрываться. Огромный металлический трап, под действием подъемных механизмов, стал медленно подниматься, оставляя сон и спокойный отдых за своим бортом. Корпус стало трясти и «Слон» начал отрываться от посадочной площадки. Стыковочные лапы, служившие до этого опорами этому громоздкому кораблю, медленно прятались в днище корпуса, издавая при этом ужасный металлический лязг, который просачивался даже через герметичную броню. Затем последовал резкий толчок, двигатели, взревев и выдавив наружу огромное количество энергии, начали разгонять транспортный корабль. Сила, с которой это происходило, давила на все, что находилось внутри брюха и заставляла солдат вцепляться в поручни как в последнее, что могло спасти их жизни.

– Готовность пятнадцать минут, капитан.

Эти слова были как бальзам на душу. Они грели мое сердце и заставляли тело терпеть все эти перегрузки, которые сейчас испытывал каждый сантиметр моей кожи. Скорость увеличивалась, я ощущал это и, сжав зубы, продолжал считать секунды до окончания полета.

Внезапно произошел удар. Резкий и мощный, от которого корабль сильно встряхнуло и начало валить на бок. Что-то очень сильное ударило прямо в боковую часть корабля. В канале послышался крик вперемежку с истошной руганью. Пилот кричал во все горло и слова неразборчиво влетали в общий канал, заглушая прочие голоса. От всего этого в ушах повис сильный свист. Он как пуля влетел в мою голову и разорвал все внутри. Я почувствовал резкую боль в области висков и машинально, отпустив поручни, схватился обеими руками за шлем. Она просачивалась в самый центр моей головы. Как крот, который не видит своего пути, ориентируясь исключительно на ощупь, она медленно вгрызалась и рыла себе тоннель прямо в центр моего мозга. Слабость и напряжение одновременно охватили все тело: ноги, до этого прочно стоявшие на металлическом полу, обмякли и были не в состоянии держать огромный вес брони. Они валились на бок, подкашивались, но ни в какую не хотели стоять. Сменяя друг друга, слабость и напряжение, перемещались по всему организму. Неимоверная сила в мышцах через мгновение сменялась мертвятской слабостью. Руки, ноги, все тело испытывало такую дикую и нестерпимую боль, что зубы, сжимаемые с невероятной силой, начали скрипеть и норовили сломаться. Корабль продолжало трясти и, на этот раз, все было еще хуже. Крутясь и маневрируя, тяжелый «слон» выделывал в воздухе невероятные для такой махины пируэты. То, вздымаясь вверх, то опускаясь чуть ли не до самой земли, корабль пытался вырваться из навалившейся на него бури. Будто живая и ведомая какими-то неизвестными силами, она преследовала тяжелый корабль и старалась не пустить его к намеченной цели. Удар с боку, потом еще один. Металл гнулся, но продолжал достойно держать напор стихии, которая с силой наваливалась снова и снова. Наконец, когда боль в голове и теле достигла своего апогея, когда сил держаться и терпеть больше не было, стихия нанесла свой последний удар. Он был такой силы, что ремни на моей груди разорвались и мое тело, словно теннисный мячик, выбросило вперед.

Боли не было. Она стихла так же быстро как и появилась. Только неприятное чувство, доносившееся откуда-то со спины, начало просачиваться в мозг и заставило открыть глаза. Все перед ними плыло и искажалось, многочисленные показатели и индикаторы продолжали появляться и сигнализировать о текущей ситуации, но измученный мозг категорически отказывался анализировать их.

– Капитан! – знакомый голос появился в канале и заставил мозг слегка взбодриться. Затем, чьи-то руки подхватили меня и принялись тащить в сторону трапа, откуда с неистовой силой начал прорываться ледяной ветер. Все вокруг было задымлено и горело ярким пламенем. Датчик внешней температуры указывал на повышение, так, будто я находился в самом эпицентре огромного пламени. Прозвучал взрыв. Тело вновь подкинуло вверх, а затем, уносимое взрывной волной, выбросило наружу. Канал забурлил: слова, крики и ругань, заполнили его. Я открыл рот и постарался вызвать пилота, но, заглушаемые криками бойцов, слова утонули в мольбах о помощи. Тело вздрогнуло. На секунду мне показалось, что это смерть, но руки стали наполняться силой, а ноги послушно сгибаться. Сделав движение, затем другое, ко мне пришло осознание полного контроля своим телом. Я подтянул ноги к себе и, повернувшись, встал в полный рост. То, что я увидел, просто потрясло меня: объятые пламенем и клубами черного дыма, остатки «слона» были разбросаны по всей округе в радиусе нескольких десятков метров. Среди них, не двигаясь и не подавая никаких признаков жизни, лежали тела солдат.

– Хельга, доложи обстановку. Хельга!

Но бортовой компьютер молчал. Я еще несколько раз прокричал ее имя, однако ответа так и не получил. Ветер стал ослабевать. Снег, который падал до этого огромными хлопьями, прекратился, и многие из тех, кого я считал убитыми стали появляться в канале связи. Нервное бормотание и проклятия вновь наполнили его. Я постарался подойти поближе к «слону», но, несмотря на низкую температуру воздуха, пламя было таким сильным, что приборы яростно кричали об опасности такого близкого контакта. Когда же до транспортного корабля оставалось пару десятков метров, я остановился. Смотреть было не на что – все кто не смог выбраться оттуда были мертвы. Высокая температура скрутила металл, превратив его в несуразное зрелище, в котором не могло остаться жизни. Сердце билось как сумасшедшее. Оглянувшись по сторонам, я увидел нескольких бойцов, они несли на своих плечах тех, кто еще дышал и был способен двигаться. Подняв оружие с земли и проверив его исправность, я двинулся в сторону выживших. Ноги тонули в снегу, а огромный вес брони усложнял и без того тяжелый шаг.

– Куп!… Дженкинс!… Кто-нибудь отзовитесь в канал!

Тишина. На мой призыв никто не откликнулся. Только легкое шипение, вызванное помехами, все также доносилось из динамиков. Я смотрел вперед, там, освещенные догорающими остатками транспортного корабля, бойцы занимали «круговую», укладывая раненых в центр. С каждым шагом мое тело все сильнее погружалось в снег, но я продолжал идти. Подняв оружие над собой и, сделав сильный рывок, мое тело выскочило из сугроба на твердую поверхность, которая была довольно прочной, чтобы удержать меня. Несколько бойцов, увидав как я двигаюсь в их сторону, схватили оружие и побежали ко мне.

– Капитан, я рядовой Маккловски, из новобривших, – он забросил мою руку себе на плечо, – мы потерпели крушение. Буря буквально свалила наш транспорт на землю. Даже не представляю как мы уцелели.

– Что с остальными? – хриплым голосом спросил я.

– Понятия не имею. Здесь все, кого мы смогли найти, остальные на связь не выходят.

Это было плохо. Два часа коридора, отведенные нам природой и Гибкинсом, теперь могли стать для нас отсчетом до нашей смерти, ведь, когда он закроется, а буря накроет это место, мороз и сильный ветер довершать то, что не смог сделать взрыв.

–Как далеко мы упали до места назначения?

– Примерно полтора километра до последнего места радиоконтакта, если мы хотим хотя бы выполнил задание, мы должны двигаться капитан. Мертвых уже не поднимешь, и помочь мы им вряд ли чем-то сможем.

Наверное, так оно и было. Что толку от того, что мы начнем собирать трупы. Даже если мы выполним задание, даже если сможем вернуться обратно на место крушения нашего транспорта и послать сигнал о помощи, время будет уже на исходе и ни один транспортный корабль не осмелиться лететь сюда. Я посмотрел на небо – оно было на удивление чистым, Многочисленные звезды, словно конфетти, были разбросаны по нему и молча наблюдали за нами с высока. Обидно, что спустя всего каких-то пару часов вся эта красота будет закрыта непроглядной белой пеленой наступающей бури.

Стыдно признаться, но боец был прав, если уж шансов на спасение у нас не было, то нужно было хотя бы выполнить задание, а там как карта ляжет. Может нам повезет и мы наткнемся на какое-нибудь укрытие. Должны же были эти ребята где-то спать и пережидать бурю, а значит там, в полутора километрах отсюда был маленький шанс на наше спасение, тот маленький огонек, на который слетаются мотыльки в ожидании спасения.

Внезапно где-то вдалеке послышался шум, крик, доносившийся со стороны догорающих остатков «слона». Еле слышимый и утопающий в редких, но очень сильных порывах ветра, он приближался к нам. Силуэт становился четким, а вместе с ним и то состояние бойцов, которые так надрывисто звали на помощь.

– Дженкинс!

Сигнал его личного маяка тут же высветился у меня на приборах. Компьютер мгновенно выдал информацию о его состояние, и оно было незавидным. Хромая на одну ногу, Стив обеими руками держал тело другого бойца, которое так и норовило выскользнуть и упасть на снег.

– Это Купер, он без сознания.

Дойдя до остальной части команды, он опустил тело и начал осматривать броню на наличие повреждений. Руки скользнули по всей поверхности и принялись тщательно нащупывать любые вмятины и сколы, которые могли нарушить герметичность брони и привести к неминуемой гибели солдата. Но броня была цела, она смогла выдержать удар от падения, хотя ее хозяину досталось куда больше, чем это могло показаться на первый взгляд. Чернокожий боец повернул голову в мою сторону и кивком указал на остальных бойцов, занявших круговую оборону.

– Это все? – голос Стива послышался в динамике.

– Боюсь, что да, хотя на мгновение я подумал, что и вы оба тоже мертвы.

– Честно говоря, но когда наш корабль начал валиться, я уже попрощался с жизнью. Такой тряски мне еще не доводилось чувствовать…, – на секунду он замолчал, – очнулся от дикой боли в правой ноге, которая и заставила меня начать двигаться. Я лежал под огромным куском трапа, который воткнувшись острием в землю, висел надо мной и через несколько секунд, после того как встал, упала прямо на мое место. Проклятье! Я должен был умереть уже два раза!

– А с ним что? – я указал на Джейсона.

–Он лежал дальше всех, припорошенный снегом и в окружении обгоревших металлических частей корабля. Его бортовой компьютер не отвечал на мои запросы, но автономные датчики указывали, что жизнь в нем еще присутствует. Я не мог его бросить, хотя инструкция говорила об обратном.

Последние слова были очень кстати ко всему этому разговору, ведь инструкция бойца-наемника была своего рода библией для тех, кто зарабатывал себе на жизнь наемничеством и войной за деньги. Она составлялась не один год и была написана кровью тех первых, кто стал называть себя наемниками. Поначалу никто особо не придавал ей значение и выполнение ее пунктов сводилось лишь к подчинению вышестоящего руководства, но чем быстрее развивались организации «Закат» и «Рубикон», пополнявшие свои ряды в большинстве случаев бывшими кадровыми военными, тем актуальнее становилось выполнение этой инструкции. Взяв за основу военную, наемники убрали из нее весь идеологический мусор, оставив исключительно техническую и практическую часть. Дополнив собственными идеями и наработками, она шлифовалась и совершенствовалась несколько лет, каждый военный конфликт, каждая война, будь то маленькая или межпланетного масштаба, привносила в эту инструкцию что-то новое и полезное, а заодно и проверяла практическую полезность всего того, что было в ней записано. Несмотря на всю критику со стороны некоторых наемников, польза от нее была очевидна. Если раньше, за время военного конфликта, на полях сражений погибала почти половина всех наемников, то с введением обязательного и неукоснительного выполнения инструкции, потери бойцов всего за полгода упали почти до десяти-пятнадцати процентов от общего количества воюющих в каждом конфликте. При этом результат был практически неизменным – задача выполнялась и бойцы получали свои деньги. И один из таких пунктов гласил: «…Боевая задача – есть главная цель. Выполнение ее является приоритетной для каждого бойца, она должна быть выполнена несмотря ни на что и, не считаясь ни с чем. Все, что может стать препятствием или обузой на пути ее выполнения должно быть оставлено на том же месте, где и найдено.» Очень суровый пункт, ведь каждый боец понимал, что будь он ранен на поле боя и не способен самостоятельно двигаться, вряд ли кто-то из его боевых друзей, которые всего пару часов могли пить с ним пиво, решили бы вернуться и спасти его. Поэтому, очень многие нарушали его, считая такие меры необоснованными.

И вот теперь, глядя на тело Купера, которое все еще подавало признаки жизни, я думал, как поступить. До лагеря ученых было почти рукой подать, но нести тело в такую погоду и по глубокому снегу, который засасывал любого, кто неосторожно ступал на него, было еще хуже. Коридор был не вечен, и время играло против нас. Это понимал и Дженкинс.

– Я знаю о чем вы думаете, капитан. Не надо себя накручивать, мы все солдаты и прекрасно знали, на что идем. Купер хороший боец, но жалость в такой ситуации может повлечь куда большие потери. Думаю, он бы понял нас.

Встав в полный рост и оттащив тело Купера поближе к центру, он достал из небольшого выдвижного кармана ИМП. Слегка подождав, Стиф, вытащил оттуда небольшой шприц и вколол все содержимое в специальное отверстие на внутренней стороне его левой руки, которое было предназначено для экстренных медицинских инъекций в боевых условиях.

– Это должно поддержать его жизнь на некоторое время. Если у нас все получится и мы успеем вернуться сюда, то он еще будет жив.

Холодный, абсолютно бесчувственный голос Дженкинса пролетел в общем канале. Кому-то даже показалось нелепым и оскорбительным такое отношение к человеку, который прослужил с тобой столько лет. В канале послышались упреки, но Стив не реагировал на них. Он молча стоял впереди всех и смотрел в ту сторону, где находилось расположение ученых.

– Ты прав, Стиф, надо идти. Времени в обрез.

Я встал на ноги и, подняв оружие, скомандовал построение. Солдаты тут же выстроились в колонну и широким, насколько это было возможно, шагом направились в сторону цели. Полтора километра – это было немного, но чертова планета и подконтрольная ей погода делал все наоборот. Каждый шаг, каждое движение давалось с таким трудом, что пройденные метры, казались настоящим подвигом. Тьма наступала. Чем дальше мы удалялись от догорающих остатков корабля, тем сильнее она окружала нас и накрывала собой. Мы шли так быстро как могли, но счетчик расстояния будто не видел и не чувствовал наших усилий. Он медленно и сухо отсчитывал пройденный путь, не давая поблажек и снисхождения. Дорога извивалась. Я старался идти и выбирать путь с наименьшим снежным покровом, но там, где, казалось, все было ровно и земля спокойно могла бы выдержать многотонный корабль, солдаты утопали по самую грудь, едва ступив на ее поверхность. Прорываясь и скалывая заледеневшую корку, бойцы молча и упрямо двигались к намеченной цели.

Вскоре, где-то вдалеке, за многочисленными ледяными валунами, торчащими из замерзшей земли, я смог увидеть странное возвышение. Усилив до предела встроенный «визор», во мраке ночи, в самом центре плато, устремив свой металлический шип вверх, возвышалась радиовышка. Слегка погнувшаяся от ледяной стихии, он все еще мигала еле тусклым зеленым светом.

– Она работает? Значит там есть энергия и мы сможем вызвать корабль прямо сюда. – радостный голос возник в общем канале связи.

Но внезапно нахлынувшая радость, вскоре сменилась настороженностью и дурным предчувствием. Солдаты остановились и принялись осматривать местность. Однако ночь не хотела раскрывать все свои секреты, и как бы они не старались, разглядеть что-то не удалось. Бросив последний взгляд на одиноко стоявшую вышку, я отдал приказ в канал связи.

– Дженкинс, возьми бойцов и обойди с фланга. Если это засада, ты прикроешь нас.

От основной колонны тут же отделилось небольшая группа, которая вскоре растворилась в темноте.

Выждав одну минуту, остальные солдаты последовали за мной вперед. С каждым шагом вышка становилась все больше. Земля под ногами стала твердой, а уровень снега постепенно снизился до минимального. Удивившись столько непривычной твердой поверхности, солдаты начали осматривать ее.

– Капитан, вы думаете о том же, что и я? – шепотом произнес рядовой Маккловски.

Опустившись на одно колено, я провел рукой по поверхности, затем окинув взглядом все пространство вокруг, положил оружие на землю..

– Это не плато. Это озеро. И вода в нем чертовски горячая.

Тепло, исходящее от поверхности ощущали все датчики на броне. Они сигнализировали о высокой температуре где-то в глубине и площадь всего этого, просто поражала.

– Двигаемся дальше.

Солдаты поднялись с мест и направились прямиком к вышке. Здесь, в окружении нескольких высоких валунов, находилась небольшая станция. Расположение ее было выбрано практически идеально: ночью издалека она была практически невидна, а днем, из-за сильных метелей, которые бушевали здесь почти все время, разглядеть ее не представлялось возможным. Вскоре подошла и группа Дженкинса. Они обошли лагерь ученых с боку и подтвердили безопасность. Главные двери лагеря были открыты и, войдя внутрь, автономная система сразу активировала программу жизнеобеспечения. По телу тут же скользнули многочисленные лазерные отблески, которые, пробежав с ног до головы, пропали так же быстро, как и появились.

– ПОДТВЕРЖДАЮ НАЛИЧИЕ ЛЮДЕЙ НА СТАНЦИИ. ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ: СОЛДАТЫ…КАТЕГОРИЯ: НАЕМНИКИ… СТЕПЕНЬ ОПАСНОСТИ: МАКСИМАЛЬНАЯ. ДАЛЬНЕЙШАЯ РАБОТА БУДЕТ ПРЕКРАЩЕНА ВВИДУ ОПАНОСТИ ВАШЕГО ПРИСУТСТВИЯ В ЛАГЕРЕ.

Электронный голос компьютера появился в помещении.

– Я капитан Марлоу. Работаю на компанию Солид Корпарейшен. Прибыл в лагерь с целью эвакуации ученых и всей доступной информации, накопленной за время работы.

Наступила тишина. Компьютерный голос ничего не ответил, но и не отказал нам в разговоре, ведь если бы это произошло, системы тут же отключились и мы бы остались ни с чем.

– КАПИТАН МАРЛОУ…ПОДТВЕРЖДАЮ… КОМПАНИЯ СОЛИД КОРПАРЕЙШЕН…ПОДТВЕРЖДАЮ. ДЛЯ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕОБХОДИМА СВЯЗЬ С ВАШИМ КОМПЬЮТЕРОМ.

Я подошел к небольшой панели и положил туда правую руку. Автономная система тут же начала считку личной информации, которая хранилась в бортовом компьютере каждого бойца.

– КАПИТАН МАРЛОУ, 42 ГОДА, ВОЕННЫЙ СТАЖ 23 ГОДА, ОРГАНИЗАЦИЯ «ЗАКАТ». ЗАКЛЮЧЕН КОНТРАКТ С СОЛИД КОРПАРЕЙШЕН. БЕЗОПАСНОСТЬ…ПОДТВЕРЖДАЮ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, КАПИТАН.

Голос стих и бойцы быстро вошли в помещение. Двери автоматически захлопнулись и всё внутри тут же начало нагреваться. Датчик указывал на стремительное повышение температуры, которая вскоре достигла нормальных значений для помещений такого рода. Уровень кислорода был в норме и, чтобы не тратить сил на фильтрацию, я решил снять шлем. Теплый воздух сразу проник в мои легкие, но привычной тошноты и головокружения почему-то не возникло, что навело меня странные мысли. Солдаты, последовали моему примеру. Глотая воздух мелкими порциями, они старались избежать тех самых последствий, что бывают при быстром переходе от фильтрованного воздуха к менее привычному.

Теперь можно было осмотреться: на первый взгляд здесь не было ничего такого, чтобы отличало это помещение от всех прочих, в которых сутками любили работать ученые. Такая же аппаратура, сотни непонятных снимков, отчетов, документов с различными цифрами и показателями. Несведущему человеку все это казалось простым мусором, но вот что из них действительно имело ценность, нужно было узнать наверняка. Я прошел вглубь помещения. Судя по выдержанной и строгой обстановке, оно принадлежало главному ученому, который заведовал и руководил всем процессом. На столе, под заваленными бумагами блестели небольшие очки, одна дужка из которых была сломана.

– ОНИ ПРЕНАДЛЕЖАЛИ ПРОФЕССОРУ ЦИМЕРМАНУ.

Опешив от внезапно появившегося голоса, я отпрыгнул в сторону и стал оглядываться по сторонам.

– Ты следишь за мной?

–НАБЛЮДАЮ. ЭТО ВХОДИТ В МОИ ОБЯЗАННОСТИ СОГЛАСНО ПРОТОКОЛУ БЕЗОПАСНОСТИ № 3.

Я поднял глаза и увидел небольшую камеру, висевшую под самым потолком.

– Уточни.

– В СЛУЧАЕ ДОЛГОГО ОТСУТСТВИЯ ЧЛЕНОВ НАУЧНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ, ЛИБО ИХ СМЕРТИ, ВОЗНИКШЕЙ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВНЕШНЕГО КОНФЛИКТА, МНЕ ПРЕДПИСАНО ЗАКОДИРОВАТЬ ИНФОРМАЦИЮ, ИЛИ УНИЧТОЖИТЬ ЕЕ В СЛУЧАЕ ВООРУЖЕННОГО НАПАДЕНИЯ. ОДНАКО, ТАК КАК ВЫ ЯВЛЯЕТЕСЬ СОТРУДНИКАМИ КОМПАНИИ СОЛИД КОРПАРЕЙШЕН, Я ОБЯЗАН НАБЛЮДАТЬ ЗА ВСЕМ ПРОИСХОДЯЩИМ ВНУТРИ ЛАГЕРЯ. ЭТО ЗАЛОЖЕНО В МОЕМ БАЗОВОМ КОДЕ.

– Где все ученые?

– ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ ДАТИРУЕТСЯ ТРЕМЯ СУТКАМИ РАНЕЕ И БЫЛА ВНЕСЕНА ПРОФЕССОРОМ ЦИМЕРМАНОМ.

– Где я могу с ней ознакомиться?

– ОН ЗАПИСАЛ ЕЕ НА СВОЙ КОМПЬЮТЕР.

Голос искусственного интеллекта пропал и через несколько секунд, черный экран монитора, стоявший на столе профессора, стал включаться. На бледно-голубом экране, в правом-верхнем углу мигало небольшое сообщение. Я подошел к столу и увидел небольшую запись, датируемую как раз тремя сутками ранее. Нажав на нее, на экране появилось лицо старого человека, который, наверняка, и был тем самым профессором.

– На часах двадцать три тридцать, – его голос был уставшим, но радость все равно чувствовалось в нем, -Несмотря на поздний час и сильную усталость, я просто не могу не поделиться радостными известиями. Уже сейчас, практически со стопроцентной уверенностью, я могу сказать, что мы стоим накануне грандиозного открытия. Наша работа, которая длилась все это время не прошла даром. Конечно, мы все были уверены, что нам предстоит узнать что-то новое. но чтобы масштаб открытия был таким огромным, не мог представить даже я сам. Наш лагерь находиться в центре одного из самых крупных геотермальных озер, настолько огромных, что до последнего времени мы не знали точно даже его размеры. Эти озера, они как колодцы жизни, разбросаны по всей поверхности планеты. Вокруг них, под огромным слоем льда и снега, в многочисленных пещерах, уходящих глубоко вниз, природа создала идеальные условия для жизни. Нам даже удалось добыть образец некого растения, чьи зачатки только-только стали прорастать. Эта планета не мертва, как может показаться сразу, она жива и живет своей жизнью, но не здесь на поверхности, а там, глубоко внутри. По моим предположениям, все эти резервуары с кипящей водой связаны между собой, как кровеносная система, они дополняют друг друга, уменьшая объем в одном и пополняя другие. Только так я могу объяснить постоянные колебания уровня кипящей жидкости в колодце. Но не это самое главное. Последнее время наши приборы стали фиксировать огромные энергетические вспышки под землей. Их эпицентр находился далеко отсюда и, наверняка, под землей, но сила их была такова, что некоторые приборы выходили из строя. После того как вспышки прекращались, уровень жидкости в озере начинал резко падать, затем, дойдя до определенного уровня, возвращался обратно, сопровождаемый все теми же энергетическими выбросами. Поначалу мы не могли найти объяснение этому явлению, но вскоре, проведя определенные научные исследования, сопоставив время и продолжительность вспышек, я сделал вывод: чтобы это не было, но оно работает как огромное сердце. Перекачивая жидкость из одних озер в другие, тем самым поддерживая жизнь по всей планете. Однако, все это лишь предположения и, чтобы узнать наверняка, необходимо отправиться к месту предполагаемого источника энергии.

Затем наступило молчание. Профессор, скинув очки и положив их рядом с клавиатурой, устало провел рукой по седеющим волосам. Маленькие капельки пота скатывались по его широкому лбу и падали прямо на стол. Его уставшее и изнеможенное лицо медленно искажалось, страх и отчаяние наполняло его. Пальцы нервно сжимали друг друга, а глаза старались не смотреть в камеру.