Не время для человечности

На часах было 9:15, и я неторопливо начал готовиться к выходу: почистил зубы, натянул джинсы, выбрал из висящих в шкафу черных и белых футболок самую чистую черную – она же по удачному совпадению оказалась самой плотной и широкой из всех – закинул в рюкзак планшет, кое-какие тетради, запасные наушники, убедился, что на месте оранжевый прозрачный пузырек с таблетками – уже на две трети пустой, скоро нужно будет снова наведаться за рецептом – и электронный пропуск на студию.

Одевшись и собрав все необходимое, я взял с рабочего стола книгу – точнее, стопку сшитых страниц – и еще раз пролистал все это. Ну, в общем-то, здорово получилось – хоть и долго я сидел над ней, все же удалось поместить туда все, что я хотел сказать и именно в том виде, в котором было бы правильно, адекватно. Я довольно улыбнулся, закинул книгу в файл и завернул в упаковочную бумагу, заклеил почтовым скотчем и налепил заранее заполненный бланк.

Наконец, когда минутная стрелка показала половину десятого, я нацепил солнцезащитные очки, взял упакованную книгу под мышку, захватил пустую пачку из-под сока и подошел к входной двери. Неожиданно вспомнив кое о чем, я протянул руку в шкаф и взял с полки зеленый конверт с письмами Минс, незапечатанный и без каких-либо надписей, с минуту посмотрел на него, вспоминая о разном – в основном о том, что нужно было оставить позади и забыть – и вышел из квартиры.

Моя квартира располагалась на последнем этаже шестиэтажного дома, в котором не было лифта, зато была любопытная лестница, уходящая вниз круговыми витками спирали. Эта лестница напомнила мне спиральные образы из сегодняшнего сна, и я еще больше убедился в том, что снилось мне что-то рутинное и повседневное. Выйдя из подъезда, в первую очередь я увидел большую ворону, может даже ворона, на спинке скамейки, что стояла на крыльце. Птица переминалась с лапы на лапу, наклонив голову, искоса поглядывала на меня. Даже когда я прошел совсем близко, она не испугалась и не улетела, только отметила этот момент глухим клекотом.

Я смял зеленый конверт, выкинул его в урну и, включив музыку в наушниках, направился в сторону почтового отделения.

* * *

После отправки посылки для Ни я купил пачку сигарет в киоске, посмотрел на часы и зашагал вдоль трамвайных путей к остановке. Последние два года каждое мое место проживания находилось не больше, чем в получасе езды от работы. Надо признаться, поиск новой квартиры всегда давался нелегко: необходимо было каким-то волшебным образом найти не слишком потрепанное судьбой место, которое бы сочетало в себе адекватную цену, все нужные удобства и хорошее расположение относительно работы и мест, куда я обычно хожу в свободное время, и при всем при этом подразумевалось, что я сговорюсь с хозяевами первым, даже не дав шанса каким-нибудь благонадежным молодым семейным парам и девчонкам-студенткам. Обычно на все уходило около двух недель облизывания сайтов с арендой и поездок по городу, но в итоге как-то всегда все складывалось.

Когда я уже подходил к остановке, мне позвонила мать, и через минуту обсуждения стандартных тем быта и общей жизнедеятельности попросила на днях зайти в гости, предложив “в кои-то веки нормально поесть” и признавшись, что у нее опять происходит что-то странное с ноутом. Как и у большинства моих ровесников, мои родители с течением времени испытывали все более серьезные затруднения по технической части, связанные с устройствами, технологиями и интернетом. Любопытен был тот факт, что они постепенно чему-то все же обучались, но этой скорости было явно недостаточно, чтобы угнаться за темпами развития современного мира. Я сказал, что зайду сегодня после работы и, попрощавшись, повесил трубку. Мои родители жили в частном квартале на Солях за Верхним городом. Солями называли или весь проспект Солидарности, или – чаще – место его пересечения с двумя главными улицами Верхнего города, которое собственно и было точкой соприкосновения этого торгово-туристического района, состоящего из мощеных узких переулков, пафосных заведений и магазинов, колоритных площадей с монументальной архитектурой, с лежащим по другую сторону проспекта уже довольно приземленным северо-восточным районом, где в основном располагались офисные и жилые кварталы. Если Верхний город был южной оконечностью центра, всегда казавшегося мне совершенным с точки зрения застройки, благоустройства и баланса между современным миром стекла и асфальта и историческим миром кирпича и брусчатки, то Северо-Восток находился на “втором поясе”, а за ним лежали уже совсем не живописные окраины.

Трамвай не заставил себя долго ждать, и я занял привычное место в конце салона по правой стороне, куда большую часть пути не попадало солнце. Такие вещи, как память о положении солнца в определенное время относительно положения трамвая, одни и те же билборды, проплывающие мимо, одни и те же паттерны движения и остановок на перекрестках, одинаковые каждый день мысли при взгляде на одинаковые каждый день вещи под одинаковую каждый день музыку – все это постепенно проникало в мой мозг и медленно отравляло его ощущением, будто я застрял в топи, и все вокруг ужасно вялое, предсказуемое и тягучее. Не спасали ни походы в новые заведения, ни появление эпизодических запойных увлечений, ни разнообразие рабочих проектов, ни периодические знакомства с новыми людьми, и лишь на какое-то время это ощущение затихало после смены обстановки, что и вынуждало меня чуть ли не каждые полгода переезжать. Словно рутина и однообразие были болезнью, разгорающейся все острее по мере того, как я вырабатывал алгоритмы поведения на новом месте, неосознанно заводил новые привычки, начинал замечать одни и те же вещи – казалось бы, что за пустые мелочи, но нет, каждый раз при взгляде на рекламу мебельного магазина, возвышающуюся над перекрестком за две остановки до нужной мне, на котором трамвай стоял от 20 до 40 секунд, что-то внутри меня отчаянно хотело взять в руки аварийный молоток, разбить окно и выпрыгнуть, только бы не видеть все это еще раз. Это наверняка было как-то связано с постепенной потерей удовольствия от пищи, да и еще с кучей похожих странных наблюдений, которые я не мог не делать, внимательно наблюдая за ходом своих мыслей. У всего этого определенно есть общая первопричина, выяснение которой понемногу становилось навязчивой целью в те моменты, когда мозг не был занят чем-то, что требовало полного внимания – то есть, довольно часто. Но что можно было сказать с уверенностью – проблема была не внешнего типа.

Я так увлекся пессимистичными размышлениями, что чуть не пропустил свою остановку. Но мозг, разумеется, получил какой-то знакомый сигнал, который всегда означал “мы приехали”, и дал команду встать и подойти к двери, уже готовой открыться. Возможно из-за солнца, довольно яркого даже через темные стекла очков, возможно – из-за резкого подъема с места, краем глаза я заметил небольшое черное пятно прямоугольной формы где-то на периферии – там, где было только окно трамвая, за которым не было ни единого черного предмета, лишь сияющий асфальт и бежевые фасады зданий, перемежающиеся зелеными кронами деревьев. Я вышел из трамвая, и пятно еще секунду-две перемещалось вместе со мной, но стоило мне зажмуриться и открыть глаза, как оно пропало.

Путь до студии занимал четыре-пять минут, как раз на одну сигарету и одну песню. В это время в городе было совсем немного людей: большинство пришло на работу пару часов назад, до обеда было еще далеко, и улицы могли ненадолго свободно выдохнуть и прийти в себя, отойти от многолюдных толп и пробок на дорогах. Выбросив окурок в урну у входа в родное офисное здание, я снял наушники и вошел в крутящуюся дверь.

* * *

Мне всегда нравилось, как быстро летит рабочее время, когда поступает в разработку новый проект. Сегодня был как раз такой день. Зайдя в блок, занимаемый студией, я заварил себе чай горячей водой из кулера, сменил кеды на мягкие тапки и уже было собирался зайти в кабинет, как из другого конца коридора меня окликнул Кэп. Я приветственно махнул рукой и прошлепал к нему.

– Здаров. Чего это ты так свежо выглядишь? – пожимая мою руку, он окинул меня сочувственным взглядом.

– Ты когда-нибудь просыпался, наполовину свисая с дивана в бедламе, о котором не помнишь, как его устроил?

– Второе бывало, с первым дела не имел. И как оно, удобно?

– Похоже на ощущения от рентгена в морталке. Покурим?

Кэп кивнул, и мы вышли на воздух. Курить у нас разрешалось на балконе, объединяющем оба этажа студии парой коротких лестниц. Кроме места для курения, там располагалось продолжение комнаты отдыха с двумя гамаками, парой столиков со стульями и трехуровневыми деревянными рядами для сидения, усыпанными подушками.

– Хочу тебя прямо с утра обрадовать. – Кэп закурил и выдохнул дым с протяжным зевком. – Нам дали на аутсорсинг небольшой проект на неделю, там нужно прописать диалоги.

– Уу, а что с текущими задачами по сайд-квестам для основного? – не то чтобы я не хотел допиливать это, но немного разнообразия – это как раз то, что нужно для прочистки головы.

Кэп посмотрел на меня и снова зевнул. Похоже, я сегодня так буду действовать на всех окружающих.

– Им сдвинули сроки, потому что придется перелепить пару уровней. Так что не парься, время у тебя будет.

– Ништяк. Кто над новым работает?

– Ну, я выделил шесть человек из нашего, ты всех знаешь, и еще двоих из второго офиса. Кстати, один из них будет с тобой на диалогах сегодня.

– Что за он? – я недовольно поморщился, уже предчувствуя все стандартные прелести работы в команде. – Только не говори, что какая-нибудь зелень, которую ты не знал, куда запихнуть.

– Не он, а она. Но да, девчонка новенькая, но вроде толковая, – Кэп стряхнул пепел с сигареты и хитро улыбнулся. – Да и ты ее еще просто не видел.

– Вот это интрига. Ладно, не буду заранее ныть.

– Ну и отлично. И да, команде выделили комнату C11. Чтобы вас никто не отвлекал и все такое.

– C11 – это на втором этаже? – я отвлеченно почесал бороду, пытаясь вспомнить, когда в последний раз работал на втором этаже.

– Да, вторая комната по коридору на три часа. – хоть такое описание и звучало странно, но планировка второго этажа была сама по себе странной – из большой круглой комнаты отдыха вело 12 небольших коридоров с несколькими помещениями в каждом.

Кэп кратко выдал мне информацию о проекте и сказал, что подробные спецификации будут в распечатанном виде на столе. Мы докурили, и я пошел знакомиться с напарницей.

* * *

Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, почему же Кэп так усмехался. Зайдя в C11, я поздоровался со всеми из команды, кто уже был на месте – пара человек из озвучки, включая К. и как всегда уставшую Л.П., Джем и Файв из прогеров, художник, имя которого я никак не мог вспомнить, но отлично помнил, что на последнем корпоративе он очень душевно исполнял Леру Линн в караоке. Не хватало еще одного художника и звукаря, но, по словам Л.П., они скоро должны были прийти.

Мою напарницу звали Алиса, она оказалась миловидной блондинкой с виду чуть младше меня, в растянутом свитшоте с ярким гиковым принтом по комиксам и в легкомысленно коротких шортах. Она слегка щурилась, когда говорила, а когда слушала – делала в прямом смысле то, что в переносном называлось “навострить уши”, и этими двумя забавными деталями неуловимо напоминала кошку, и я непроизвольно улыбался, когда смотрел на нее.

Алиса оказалась не только симпатичной, но и, к моей удаче, действительно толковой, как и говорил Кэп. Она уже успела изучить спецификации проекта, выписала ключевые характеристики тех нескольких персонажей, с которыми нам предстояло работать, составила шутливый психологический портрет для каждого, снабдив его предположениями о психотипах и темпераменте. У нее явно было полно энтузиазма и интереса к новым проектам, но она внимательно относилась к моим комментариям и сразу предлагала пересмотреть какие-то из своих идей, так что можно было не опасаться, что нам придется перетягивать канат вместо того, чтобы заниматься делом. Алиса была в основном офисе в первый раз, и ребята еще не успели ей рассказать, что тут и как, так что я поделился с ней всякими бытовыми и организационными моментами. Ближе к полудню мы уже вовсю работали, переключаясь между разными сценами и с вдохновением дополняя друг друга – так, что персонажи действительно начинали оживать и звучать именно так, как их прописывали внешние дизайнеры. У Алисы здорово получалось представить себя на месте игрока и понять, как сохранить его интерес, так что мне не нужно было вообще ничего объяснять – просто сиди себе и играй в пинг-понг идеями и репликами, как я в идеале и представлял себе работу в команде.

Накидав какое-то количество материала, мы взялись перечитывать диалоги, и я по привычке ушел в наушники, подбирая что-нибудь атмосферное и подходящее к тону диалогов. Проект по своей сути был наполненной сатирой минималистичной индюшатиной о тяжелой жизни белых парней в черном гетто, так что я открыл плейлист с чуваками из Def Jux. Я немного удивился, когда краем глаза заметил, как Алиса качает головой и читает вместе с Робом Соником. Оказалось, что она давно угорает по альтернативному хип-хопу, и следующие минут двадцать мы сравнивали творчество Эль-Пи в соло и в составе Run the Jewels, скорбели по закату карьеры Кейджа и думали, насколько крут мог бы быть полноценный фит Эзопа и Айдии.

Проверенный и перечитанный материал мы отправляли через мессенджер продюсеру от заказчика, после чего брались за новую партию. Идя хронологически по сценарию, мы вскоре закончили первую условную главу. Меня не переставало радовать, что дело идет живо, а время так вообще проносится мимо, как часто бывает, когда занимаешься чем-то увлекательным и ловишь кураж, входя в потоковое состояние. С работой это получалось далеко не так часто, как с играми, например – но все же случалось, как сейчас.

Еще больше меня радовало то обстоятельство, что сошли на нет все мои утренние симптомы, от трясущихся рук и расфокусированности взгляда до озноба. Что ж, почему бы мне не сделать себе этически спорное, но приятное одолжение, и не поверить окончательно в то, что причиной всему была нездоровая поза для сна и, возможно, легкий перебор с выпивкой вчера вечером, отчего у меня и сложилось впечатление, будто из жизни выпал один день? Я с легкостью согласился на такой замечательный вариант, успокаивающий и простой. Воздадим почести Оккаму и его бритве, и перестанем думать об этом.

Незадолго до обеда мы с Алисой вышли на перекур. Снаружи было жарко, но ситуацию спасал хороший ветер. Я взял пепельницу со стойки у края балкона, и мы сели на верхний ряд деревянной лестницы, где большой козырек балкона создавал тень.

– Блин, у вас тут прикольно, два этажа, на балконе гамаки, – Алиса определенно была под впечатлением от основного офиса студии, с любопытством оглядывая все вокруг. – Кучеряво живете, ребята!

Солнце в это время висело прямо перед лицом, и мне отчаянно не хватало очков, оставшихся на столе в кабинете. Я улыбнулся и пожал плечами, закуривая сигарету.

– Ну так, не жалуемся. А как тебе комната отдыха?

– Комната отдыха? Я бы назвала это “зал улета”. Вообще, у тебя никогда не было мысли оставаться тут ночевать между рабочими днями?

– О, я вижу, ты шаришь. Конечно, была такая мысль, и я пару раз так и делал, когда дедлайны были жесткие, и мы недели две работали без выходных часов по десять. – я прикрыл глаза, вспоминая тот хаос, который здесь царил в ноябре. – Вот и представь: мы выходим из студии, покупаем в магазине ящик пива, заказываем целую гору курицы, картошки, бургеров и пицц, и часа четыре угораем в этом зале улета, в полночь разваливаемся на диванах, а утром, как в казарме, встаем по команде Кэпа.

– Знаешь, если все будет норм с этим проектом, меня переведут в ваш офис на постоянку, и может я тоже застану такой кутеж! – Алиса потянулась за подушкой и, подтащив ту поближе, села на нее. – Не помню, когда в последний раз в настолку играла.

– Можем после перекура сыграть партию, если хочешь. Времени вроде хватает, мы уже довольно много написали.

Алиса согласно закивала.

– Круто, главное – не забыть. Если я тебе не напомню, напомни мне.

– Идет. Кстати, а на вашем офисе ничего такого не было?

– Неа, там вообще сплошное уныние было. Балкон закрытый и мелкий, три человека еле влезает, я уже не говорю про эти ваши гамаки и столики. Ну, был в коридоре футбол настольный, вот и весь отдых. – она посмотрела на меня слегка прищурившись и, не сдержавшись, зевнула – а мне было показалось, что я выгляжу уже бодрее, чем утром. – Ну до этого я разок видела такие удобства в офисе, когда на “ДотКоме” работала.

Алиса коротко рассказала о том, как со своим братом полгода работала у самого крупного в городе частного интернет-провайдера, и, судя по ее описаниям, там в плане рекреационных зон и прочих ништяков все было ни разу не хуже, чем у нас. Впрочем, это не помешало компании сократить штат, и они с братом оказались без работы. Алиса в итоге перебивалась фрилансом и репетиторством, пока не устроилась к нам на студию, пару месяцев назад, а ее брат занялся организацией тусовок в районе за Старым городом – в основном электронных и по хип-хопу.

– А, так это он привозит чуваков на “Стрит Спирит”, “Луч” и “Ночь-24”? – я хорошо знал эти названия, потому что довольно долго посещал последние две тусы, да и на первой частенько бывал, хотя в последние пару месяцев как-то подзабил.

Алиса довольно закивала, радуясь моему узнаванию.

– Еп-еп, это все братан запилил. Он еще иногда меня зовет в команду, заниматься пиаром и всякими связями с общественностью, потому что я училась на рекламщика.

– А почему ты не хочешь? Это же крутая тема, делать движи и все такое? – наверное, мне самому такая работа была бы интереснее сидения в офисе, пусть даже таком комфортном.

– Да не знаю, я за пять лет в универе так этого наелась, что для меня слово “реклама” как матерное. – Алиса скривилась, и ее в принципе можно было понять – весьма немногие могли к моменту выпуска сохранить интерес к своей специальности в нашей системе образования. – Но я все равно часто хожу на его тусы – просто посмотреть, что как, ну и погулять немного.

Мало того, что она слушает Эзопа и носит одежду с принтами по Фэйблз и Причеру, так еще, оказывается, и ходит на правильные тусы, более того – их организовывает в том числе ее брат. Будь я девчонкой – наверное, был бы похож на Алису.

– Еще в прошлом году был пару раз крутой движ летом, вроде бы от той же команды, только не помню, как назывался.

– Ты про “Затмение”? Там еще были площадки в отдельных залах с разной музыкой, и двор здоровенный со сценой.

– Да, точно, оно и есть. Тоже твой брат мутил?

Алиса гордо хмыкнула, старательно туша сигарету о стенку пепельницы.

– Ага, одну площадку делает он, а другие две – какая-то мастодонтиха тусовочной сцены, на которую они там все молятся. Кстати, ты так удачно завел эту тему… В курсе, что в этом году снова будет “Затмение”? – Алиса навострила уши, но я только пожал плечами. – Так вот, первый выпуск сегодня будет.

– О, так я и правда удачно спросил! – если подумать, я довольно давно не ходил ни на какие движухи активнее посиделок в баре. – А где и во сколько они стартуют?

– Там же, где и раньше, в здании кирпички на кольце, – под “кирпичкой” имелся в виду один из корпусов кирпичного завода, переделанный под проведение разных культурных мероприятий, а “кольцом” часто называли полузаброшенный промышленный квартал за Старым городом, вокруг которого река делала почти полный изгиб, одно из самых популярных мест в городе среди тех, кому не нужно рано вставать на следующий день. – Начало в десять вечера. Что, хочешь сходить?

– Может быть, в прошлом году было круто. Надо будет глянуть билеты после работы.

Оказалось, что у моей напарницы, как у сестры одного из оргов, было при себе билетов десять, и она не только решительно отказалась брать с меня деньги за один, но и заявила, что даст еще три билета сверху, аргументируя это тем, что пять были для нее самой и нескольких человек из ее компании, а остальные она все равно собиралась просто раздать на входе. Билеты были в сумке в комнате C11, и Алиса снова попросила меня напомнить ей, если она забудет. Это напомнило мне о настолке, и мы вернулись в комнату отдыха. Она оказалась хорошим соперником, хотя сам я был так себе игроком в теннис, что большой, что настольный. На середине партии к нам подошел Кэп, чтобы узнать, как идут дела. Заверив его, что работа на потоке и все круто, я спросил о том, кто будет делать озвучку. Кэп сказал, что заказчик еще сам не решил, но может так получиться, что и ее отдадут нам. Я попросил его как-нибудь к этому и привести, когда они в следующий раз будут обсуждать проект. Сделать озвучку для игры, пусть и такой мелкой и простой – разве не круто? Я так об этом замечтался, что проиграл Алисе партию. Кэп с язвительными насмешками скрылся на балконе, а мы двинулись обратно в комнату.

* * *

В три часа я решил сходить на обед. В общем-то, на студии была собственная кухня, куда привозили довольно неплохие комплексные обеды, но мне куда больше нравилось пройтись до ближайшего кафе или фастфуда, провести полчаса вне работы, немного разгрузить голову – это и для рабочего настроения было полезно.

Захватив с собой очки и сигареты, я двинулся к выходу из офиса, но вовремя вспомнил о наушниках и вернулся за ними, и заодно достал из рюкзака пузырек, вытряхнув из него одну таблетку. Алиса обедала на кухне, а у Л.П., которая иногда составляла мне компанию по выходу за “нормальным салатом” (под которым она имела в виду любой салат кроме того, что готовили у нас), сегодня было слишком много работы – параллельно с нашим маленьким проектом она обрабатывала сети ИИ для персонажей в основном, и в ответ на приглашающие взмахи руками только нетерпеливо махала в ответ.

Вышел я не в главные крутящиеся двери, через которые проходил утром, приходя на работу, и вечером, покидая студию, а через крыльцо на втором этаже, от которого вел длинный проход в стиле каких-нибудь средневековых замков с поправкой на минималистичный эко-дизайн деревянной крыши и оконных проемов. Это было мое второе любимое место для курения в здании, и порой под настроение я выходил сюда. Змеящаяся кривая коридора выходила на небольшую прямоугольную площадь, усеянную лавочками, с зеленой зоной и небольшим фонтаном в центре. Через площадь проходила кривая улица, ведущая от оживленного проспекта между аккуратных зданий хостелов, баров и небольших офисов банков и мобильных операторов к Верхнему городу, встречающему уже настоящей просторной площадью, с фигурной плиткой – такой гладкой и ровной, что это место, сколько я себя помню, пользовалось неослабевающей популярностью у скейтеров – и с внушительным зданием ратуши во главе всей композиции. Две высокие арки, на уровне третьего этажа сформированные дугообразными переходами от основного здания к двум корпусам-башенкам по левую и правую сторону, известные как “рогатка”, вели на две отдельные улочки, разделенные основным корпусом ратуши и расположенным сразу за ним продолговатым двориком, огороженным высокой фигурной оградой, которые чуть дальше перерастали в две главные параллельные улицы Верхнего города, сплошь забитые вычурными магазинами, роскошными ресторанами и дорогими отелями. Хотя для меня там ничто не представляло особого интереса, мне нравился сам Верхний город и его окружение, включая вот эту небольшую площадь с фонтаном, так что я периодически встречал ребят из студии, когда гулял по городу на выходных и забредал сюда.

По периметру площади можно было сосчитать почти с десяток заведений, из которых я обычно и выбирал место для обеда. Тут было несколько кафе, в том числе один фастфуд, пекарня, небольшой суши-ресторан, кальянная, будка с хот-догами и картошкой, фургончик с крафтовыми бургерами, а в дальнем конце площади – что-то вроде бюджетного паба. В его сторону я и направился, вспомнив, что самая вкусная картошка среди всех этих заведений – именно в пабе.

По пути через площадь я наблюдал забавную сценку. На одной из лавочек в тени дерева сидела женщина, которая одной рукой держала поводок средних размеров пса дворняжьей наружности, проявляющего активное любопытство ко всему вокруг, другой рукой усердно рылась в сумочке, периодически отвлекаясь на пару детей, бегающих около скамейки справа от нее, судя по цветам одежды – брата и сестру. Как раз в тот момент, когда я проходил мимо, брат с коварным выражением, присущим задумавшим недоброе старшим братьям, достал из кармана комбинезона игрушечную змею. Хоть факт ее резиновости и безобидности был однозначен, она все же была длиной с мое предплечье и имела весьма неплохой реалистичный окрас. Так что, когда девочка обернулась и увидела игрушку у себя под ногами, для нее все было не совсем очевидно, и она вскрикнула так тонко и пронзительно, что я услышал даже через наушники. Мать поспешила вновь обернуться, но пес успел быстрее – он отважно подскочил к девочке, схватил змею зубами и принялся трясти ее. Теперь уже настала очередь мальчика недовольно закричать.