скачать книгу бесплатно
Бородач читает по книге. Губы движутся, и дождь припустил.
Снова пришел бородатенький. Снова читает, уткнувшись бородкой. Губы шевелятся, и бороденка тоже.
И вот его сменил другой, тоже с бородкой, напоминает батюшку. Выглядит солидно, и галстук заколот, а пришел просить «на автобус до монастыря».
Теперь по церкви разносится крепкий мужской запах.
В телефоне за чисткой наткнулся на эсемеску: «Дмитрий, я на месте: маленький, толстый, с длинными волосами – легко узнать».
Старик в очках со снегом на рюкзаке. Бабушка со стеклышками крестит не себя, а от себя: перекрестила подсвечник, уходя, церковь перекрестила.
Надежда носит на боку чудной кармашек на веревочке, из него высовываются бумажки.
Приличная на вид женщина сняла очки и помахивает ими, как будто что-то колдует.
Перед венчаньем фотограф положил чистый белый лист на гранитный пол и сфотографировал его с близкого расстояния. И так несколько раз: перекладывал белый лист и фотографировал.
Мужик долго сидел у стола д/записок. Мне уж он надоел. Потом он пошел помолиться перед большой иконой Знаменья, и рассказал мне, что слышал от бабушек. Эту икону написал не иконописец, а простой мирянин, в блокаду, и молился ей, а потом передал сюда, в храм.
Мужик с шумом выпустил из себя воздух, немного расставил ноги. У черных ботинок длинные, загнутые вверх носки.
Мужик с голым торсом пробежал мимо церкви.
Странная женщина: сначала приставала к другой, помоложе, потом задерживала очередь у Алены, пытая ее насчет имени Аустина. Она встречала его в православной литературе. Потом долго шуршала пакетами у святой воды, уже перед самым закрытием. Когда же, думаю, ты, наконец, уйдешь? И тут она преподносит Алене торт собственного изготовления: со всеми тут поделиться.
Мальчик зашел с улицы, покупает кольцо: сейчас на улице холодно, и пальцы поэтому тоньше.
Девушка с фотиком на пупке.
Седой взъерошенный мужичонка растерянно постоял посреди храма.
Старый седой мужчина, целуя перед помазанием большое Евангелие, забрал в рот целого евангелиста.
Бывает седина настолько чистого оттенка, как будто голова перебинтована.
Мужчина в шортах с дочкой на руках. У дочки в руке шишка, в другой – пластмассовые грабельки.
Бабушка с палочкой и авоськой на ярком солнце – медленно подвигается к храму.
Женщина с блестками на берете вытирает помаду с губ.
Ребенок сидит за столом и упорно на меня смотрит, уперев ручку себе в переносицу. На лбу укус.
Вечерний парень запихивает в штаны довольно толстый молитвослов.
Упитанный мужчина в шортах
присел к столу, перебирает
златую цепь.
Женщина на каблуках под ветром перекрестилась.
Дедушка с девочкой на руках. Девочка держит сумку. Из сумки торчат пластмассовые морковка и помидор.
Мужик с необычной бородкой ставит свечки по номеркам: поджигает от зажигалки и сверяется по листку.
Мужик из горлышка выдул всю бутылку святой воды.
Сухонькая жалобная старушка с палочкой, подружка Зины.
Старик православного вида двигает головой. Старик прикладывает свой нательный крестик к иконам, не снимая с шеи. Старик оглядывается, беспрестанно крестится, голова и руки не остаются в покое.
Седой мужчина провожает взглядом бодро идущую длинноножку.
Чуть выпивший мужчина в шортах со вполне православной бородкой говорит, что не понимает языка Богослуженья. И еще раз вернулся сказать, что отпеванье – дорого.
И еще он спросил, если я и правда здесь служитель, не мог бы ли я быть его духовником?
Мужчина на ходу плюнул. Слюна отлетела далеко, и главное, очень быстро.
Девочка обегает на цыпочках вокруг центрального подсвечника.
Людочка говорит: она у Предтечи что-то отколупывает, что-то там копает…
У бабки из сумки торчит заостренная палка (кол!) У другой нарисованы брови.
Мужчина прихрамывает. Длинные руки похожи на клешни. Мужик с клешнями, с ним баба, отъезжает на черном джипе.
Наливаю св. воду в стеклянную бутылку какому-то мужику. На горлышке что-то пристало. – А, это сладости… пирожные. И, чтобы я не усомнился, мужик облизал пальцы.
На подстриженном лужку фотограф выбирает ракурс. Большой кусок изогнутой трубы похож на издохшего змея.
Девушка ассиметрична: одна щиколотка кажется больше другой, и тельце держит набок.
У криминального парня темные пятна на локтях, как будто его пытали.
У девушки туфли лимонного цвета с ярко-розовым носом.
Наконец, в церкви появился человек, который за мной наблюдает, а не только я за ним.
Фекла поет: «Тело Христово…» и вся трясется, и голос подрагивает.
Смычка
Своими глазами видел, как старуха приложила к иконе красную паспортину: вот она, смычка церкви и государства.
Внучок чокнулся с дедком коммунистом.
Физический труд затрудняет умственную деятельность. Оттого ослабевает интерес к умственной деятельности других людей. Отсюда происходит разобщение – вот крестный путь мирового пролетариата.
На трапезе рассказали: кошки побежали в алтарь, а какие-то бабушки закричали: котам можно, кошкам нельзя!
Алена шла, замедлилась у клумбы тюльпанов, как будто собираясь наклониться к ним и вдохнуть… но одумалась. Отдернулась, и быстро пошла дальше.
Алена не замедлилась, а прошла мимо клумбы зигзагом, как будто цветы ее примагнитили, а потом пошла к церкви так, как будто и там притяжение, и оно более сильное.
Высокая трава, никто ее не стрижет, а на кладбище подстрижена, и лежит стожками. Стожки замокли, слегка потемнев.
В гробу у покойной крохотная иконка.
Среди стожков одинокий скворец, нет к нему слетел другой.
Стожки как будто намек на могилки. И зачем, для какой цели этот участок кладбища не заполнен? Впереди – новые войны.
Стожки мои подсохли, и трава вокруг них подросла.
Мама с двумя детьми. Детям на грудь повязаны георгиевские ленточки.
Черный пес мирно прилег под самым крыльцом, у пса хозяин помер, и он пришел у церкви полежать.
«Мне говорили: не ходи в эту церковь. Здесь что-то не то. И, судя по внутреннему убранству, очень похоже».
Само название «православие» уже содержит самодовольную похвальбу. А в постороннем родит недоверие. Уверен, что и самим православным оно не очень-то по душе.
Страж подробно рассказывает царю о сомнениях в пути из-за страха быть наказанным за дурные вести. В то же время, если царь узнает неприятную весть от другого, стража накажут за то, что скрыл.
Страж повествует о мертвеце, похороненном вопреки царскому указу. Царь подозревает его и других стражей в корысти. Их подкупили, вот они и позволили похоронить мертвеца.
Царь посылает стражам страшные угрозы, если не отыщется виновный.
Страж приводит к царю Антигону.
Перед тем, как она пришла к телу мертвого брата, поднимается сильный ветер. Увидев преступницу, стражи бросаются к ней. Антигона не пытается скрыться, и сознается во всем.
Захватив Антигону, стражи сняли с себя вину.
Если есть отбивное мясо, то и наешь себе бычью шею (и лысый череп).
Чебуркуль
В Пасхальную ночь Тельма с Луизой отправились в церковь. После службы они явились на праздник, у них было одно дело. Сын Тельмы (или Луизы?) Лелик должен был играть в детском спектакле роль овцы, и ему требовалась подобающая шапка. Луиза узнала, где находится шапка, и теперь оставалось ее забрать. Шапка лежала очень высоко. Без посторонней помощи Тельма с Луизой не смогли бы ее достать. Однако еще во время службы Тельма заприметила высокого блондина, и теперь обратилась к нему. Блондин охотно согласился помочь. Он давно привык, что женщины обращаются к нему, чтобы использовать его рост. Он достал коробку, где лежали костюмы овец и помог размотать скотч. И счастливая Тельма забрала для Лелика шапку, прихватив заодно и шубку.
Сейчас я мог бы сходить и посмотреть, как там мои камешки. Я ведь запомнил, куда их кидал, зимой, когда могилы были засыпаны снегом.
В церковь зашла незнакомая бабушка, и обратилась ко мне запросто, может, даже по имени. Дима, сходи, раскидай по могилкам, и протянула мне эти камешки. – А что за камешки? – Да с Чебуркуля, – С Чебуркуля? – в первый раз тогда услышал я это слово. – А что такое Чебуркуль? И бабушка сказала, что это озеро такое, и объяснила, где.
Сначала я усомнился, чего это я буду камешки раскидывать. И говорю, куда это я пойду? А она: да вот же у вас здесь, за церковью, кладбище. За церковью, ладно, пойду, думаю, раскидаю.
Взял мешок с мелкими белыми камушками и пошел, а через неделю-две в озеро Чебуркуль упал метеорит.
Тимофей играет с маленьким металлическим шариком. Кидает его из конца в конец по комнате. Катнет, и устремляется вдогонку, как зверек, прыжками на четвереньках. Звук катящегося по паркету стального шарика, звуки коленей и рук Тимофея, ударяющихся при приземлении о пол. Настигнув шарик, он останавливается, разворачивается и продолжает игру в обратном направлении.
На пляже в Солнечном Лелику торжественно доверили нести мои сандали. Он остановился надеть свои, и мои забыл. Хватились лишь минут через десять. Пришлось возвращаться. В итоге мы прошли мимо нудистского пляжа три раза, и Тельма с Луизой еще долго обсуждали х-и.
Религиозный мужчина без явных признаков душевного расстройства, болезни или преклонного возраста – всегда подозрителен. Кажется, он за этим что-то скрывает, что-нибудь нехорошее. Особенно подозрителен в церкви мужик с бородой (если, конечно, это не священнослужитель, и борода – необходимый атрибут). И если он при этом еще совершает показательно-религиозные действия: крестится, кланяется и вообще мельтешит… Ну, думаешь, ты или вор, или того хуже.
Все более-менее странные люди рано или поздно окажутся в церкви, понемногу вытесняя оттуда «нормальных». Но в духовенство таких не берут.
Человек за время жизни встречает множество людей, многих по многу раз. И он их как правило забывает, и при новой встрече не узнает. А случайно кого-то узнав, удивляется сам себе.
В церкви чувство бренности всего земного должно еще усиливаться. И от вида вот этого человека в шлепках, трениках и с татуировкой на плече. От вида любого человека, пришедшего сюда с любой целью, и от безлюдья. Оттого как человек несовершенен, и от тщеты его усилий. И в каждого как будто немного вляпываешься, будто это и у тебя шлепки, и татуировка.
Церковь – не чтобы глазеть вокруг, а заглянуть в себя.
За обедом Ольга дала мне посмотреть китайскую траву, китаец батюшке подарил: что за трава?
Я всматривался в траву. Саша Говоров говорит: у меня в хоре кореец пел, он меня некоторым иероглифам научил. Смотрит на траву: во всяком случае, иероглифы корейские, и Саша даже нашел иероглиф, что Корея северная.
А в заваренном виде попробовать дали Юре. Юра сказал: это зеленый чай. А листья на чай ну совсем не похожи, хотя и у китайцев они всегда такие видоизмененные.
Заходит батюшка: да нет, это для салата.
Две бабушки встретились, одна другой: милость ты моя… Другая: два месяца не была, еле пришла.
Две овчарки: одна тащит в пасти здоровую ветку березы, другая грызет банку из-под джина.
Среди мокрой скошенной травы деловито расхаживают две вороны.
Две девушки с негром прогуливаются в окрестностях церкви: одна покрупнее, другая помельче, одна в совершенстве говорит по-английски, другая все время молчит.
Две голых девушки плетут венки
на одуванчиковом поле.
Пагинсон
Неужели из такой вот пушинки вырастет кустик, а то и деревце?
На елках семена в шишках, а у тополей пушок (и у одуванчиков). Они относятся к пушковым, размножаются пушком (а елки – шишком).
Лопушки и кашка. Вышло солнышко, и вот я пытаюсь ему улыбнуться.
Раньше я писал в тетрадках. Теперь я пишу на листках. Может быть, со временем я буду писать на стенах: мелом, углем, кирпичом.
Иногда все люди кого-то напоминают, кого давно не видел и плохо помнишь.
Как траву подстригли, тут воронам раздолье.
Иногда сухие старушки бывают похожи на девушек. И на девушек глядя, подумаешь: вдруг, присмотришься, это старушка.
