скачать книгу бесплатно
– Нормально, дядя Миша. А вам, наверно, как всегда, бутылку водки, под запись?..
– Можно и две, красавица.
– А не много ли вам будет, дядя Миша? Всё-таки вы и так уже нетрезвы.
– Так я не только себе, я вон с другом – Юркой зовут. Хочешь, познакомлю?
– Зачем, дядя Миша, не надо… – замялся девичий голос.
– Юрка! – окликнул меня Михей. – Иди сюда, что ты там стал, как не свой, – Нинуля с тобой познакомиться хочет.
– Да не хочу я ни с кем знакомиться!.. – послышался несколько сердитый Нинин голос. – Как вам только не стыдно, дядя Миша! Вот вам одна бутылка на двоих, больше не дам. Да и этого, наверное, много. Опять тётя Клава будет ругаться, когда пьяным домой придёте.
– Ну, ладно, дочка, спасибо тебе и на том. А Клавдии не говори – цить у меня, взрослых жизни учить да стыдить!
Буркнув напоследок в сторону, чтоб не слышала Нина, «Тоже мне добрая соседка!», он сунул бутылку за пазуху во внутренний карман своей старенькой потёртой кожаной куртки.
И пока устанавливал её там поаккуратнее, неподалёку от киоска затормозил дорогой, чёрного цвета джип «Ландкрузер». Из иномарки вышли четыре здоровенных широкоплечих мужика. Двое направились к киоску, а другие двое остались у машины. Один из подходящих к ларьку, здоровый такой шкаф, достал пистолет и прошёл мимо Михея к открытому окошечку киоска. И так щуплый с виду дядька Михей совсем затерялся на огромном фоне человека-шкафа.
Шкаф держал пистолет на вытянутой руке и только собрался сунуть его в освещённое окошечко киоска, как Михей повернулся к нему и заплетающимся языком спросил:
– М-м-молодой человек, огоньку не найдётся?..
Шкаф, опешив от неожиданности, сунул пистолет под мышку и стал шарить у себя по карманам, бормоча:
– Сейчас, дядя, есть где-то…
Наконец шкаф достал зажигалку и зажёг. Дядька Михей прикурил от огонька, мельком скосив глаз, заглянул в окошечко киоска.
Пока растерявшийся шкаф шарил у себя по карманам в поисках зажигалки, молодая киоскёрша Нина, хотя и была сильно напугана, но быстренько сообразила, что ей надо делать. А проще говоря, прихватив сумку с выручкой, она сбежала в направлении кустов, за которыми угадывалась оживлённая трасса шоссе. Где, может быть, если повезёт, могла проезжать патрульная машина милиции.
Убедившись, что в киоске уже никого нет, Михей вдруг поворачивается к шкафу и говорит:
– А я видел, молодой человек, у в-вас пистолетик имеется…
Амбал, похоже, очухался и, вытянув пистолет из-под мышки, направил его дуло прямо в лицо дядьки Михея.
Угрожающе придвинулся ближе и второй детина.
У меня же от бесшабашной смелости Михея даже внутри похолодело! Ну, думаю, тут нас обоих в один миг и положат у киоска. Сначала Михея, потом меня или сразу обоих. Жаль, водку не выпили – пьяным всё ж таки не так страшно умирать!
И что, вы думаете, сделал Михей? Он мягко, одним пальцем отвёл в сторону дуло пушки и говорит, кивая в мою сторону:
– У моего друга тоже пистоль есть, только чуть побольше в-вашего. Он как раз вас, ребятки, на мушке держит. Вы не смотрите, что у него одна рука в кармане, а другая вроде как пустая. Он через карман прямо мухе в глаз попадает!.. А из тех кустиков, м-между прочим, ещё пять стволов на вас смотрят – неужели н-не чуете?!
В это время со стороны шоссе раздалась сирена милицейской машины. Видимо, Нине всё-таки повезло, и она остановила патрульный автомобиль и сообщила милиции о бандитском нападении.
– Оставьте его! – крикнул кто-то из членов банды, наверное, главарь, двум молодчикам у киоска. – Лом, это же Михей, от него всего можно ждать – ну его! Сматываемся отсюда!..
Шкаф молча сунул пистолет в боковой карман, но, видимо, с испугу промахнулся, и пистолет упал в тень у бордюра. Шкаф на это даже не обратил внимания и, испуганный, побежал к джипу. Тут же к машине рванул и второй. Бандиты-налётчики мигом заскочили в свой чёрный «Ландкрузер», и машина, рванув с места, быстро скрылась в темноте надвигающейся ночи. Точно и не было её вовсе.
Дядька Михей нагнулся и поднял пистолет.
– Ты посмотри-ка, совсем новенький, пестик-то. И, должно быть, патроны есть, может, один уже в стволе? Нужно его выстрелить, я так полагаю…
Дядька Михей поднял пистолет вверх и нажал на курок!.. Но выстрела не последовало. Зато на месте бойка появился небольшой голубоватый огонёк.
– Тьфу ты!.. – обрадовано удивился Михей. – Надо же, газовая зажигалка!.. Вот чем они хотели Нинка пугануть, да сами же чего-то испугались. Чего, интересно, или кого, а? Как ты, Юрка, думаешь?
– Наверное, вас, дядя Михей, кого же больше! – улыбаясь, ответил Юрий, рассматривая пистолет-зажигалку.
– А что меня бояться, я не кусаюсь! – пожал плечами Михей. – Но всё равно, за игрушку ребяткам спасибочки!.. – Михей ещё раз нажал на курок пистолета-зажигалки и прикурил от огонька.
Как дядька Михей в женскую баню ходил
– Здорово, Юрка, присаживайся, гостем будешь! – приветствовал Михей зашедшего к нему на минутку племяша.
– Да некогда мне, дядя Михей, в баню с друзьями собрался.
– В баню?! – оживился Михей. – И, небось, пива с собой прихватил?!
– Да есть немного… – замялся Юрка, не без основания полагая, что дядя Михей начнёт его уламывать остаться.
– Пиво – это хорошо! – осклабился железными зубами Михей. – Без пива бани не бывает. Энто тогда и не баня вовсе, а так, мочиловка какая-то.
Ну, а ко мне зачем забежал?..
– Так это…
– Да ты не тяни, выкладывай – чего надо?
– Занять хочу на неделю, сколько не жалко.
– Смотри-ка, сколько не жалко!.. – Михей, усмехнувшись, почесал выбивающуюся из-под майки-тельняшки лохматую седую волосню. Мне, паря, может быть, ваще ничего не жалко для хорошего дела!.. Небось с девками решил гульнуть, а только на пиво и хватило!..
– Угадал, дядя Михей, – с ними! – согласился Юрка.
В это время из кухни вышла тётя Клава, жена Михея. Вытирая о фартук только что вымытые под умывальником руки, поздоровалась:
– Здравствуй, Юра. Каким ветром занесло?
– Здравствуйте, тётя Клава, хочу у вас немножко занять.
– Слышала, слышала… Что ж, дело молодое! – И, ни слова больше не говоря, прошла в соседнюю комнату.
Михей, приняв сие за молчаливое согласие, вопросительно покосился на пакет с пивом, стоящий рядом с Юрой на табурете.
– Ну, на одну-то косматую дать могу, а на гарем – это ты в Арабских Эмиратах, у какого-нибудь эмира или шаха займи.
– Да мне сильно много и не надо, хотя бы рублей триста…
– Триста и на одну косматую не хватит – вот тебе пятихатка!.. – И дядька Михей протянул было пятисотовую купюру племяшу, но тут же отдёрнул руку назад.
– Бабки-то, Юрок, я тебе дам, не жалко, но с одним уговором – пиво мне оставь! А ты там, в бане, что-либо покрепче возьмёшь – девки-то в основном винцо любят.
– Ладно, дядя Михей, – нехотя согласился Юрка и протянул Михею пакет, плотно забитый пластиковыми двухлитровыми бутылками пива марки «Купеческое».
– Вот это обмен! – обрадовался Михей, ловко сграбастал пакет и отдал пятисотку Юрке. – Держи, дон Жуан, и помни дядькину доброту!
– Спасибо, дядя Михей, не забуду!
Юрка сунул деньги в кармашек джинсовой рубахи и направился к выходу.
– Постой! – окликнул его Михей. – Так куда, ты говоришь, идёшь?
Юрка с недоумением обернулся.
– Так в баню, я же вам говорил…
– А в какую баню? – не унимался Михей.
– Да вы её знаете – в соседнем квартале которая.
– А?! – многозначительно протянул Михей. – Ну, иди-иди! Там как раз женский день помывки – баб много моется!..
– Как женский день?! – остановился, как вкопанный Юрка. – Там же номера отдельные есть.
– Да есть, только для семейных пар! – опять осклабил железные зубы Михей. – Я-то подумал – вы компашкой в садовый кооператив собрались – в баньку по-чёрному, а может, и по-белому. Далековато отсюда добираться, понимаю, но природа и то-сё… Романтика из штанов так и прёт!.. А вы вон куда – в городскую централку! Только вас там и ждали! Да туда, Юрок, за месяц записываться надо, и то не попадёшь!..
– Ё-моё!.. Это что, правда? – спросил Юра вышедшую из соседней комнаты тётю Клаву.
– Откуда ж я знаю, Юрик? – пожала полными плечами тётя Клава. – Я давно по таким баням не хожу, всё больше в ванне моюсь. А приспичит попариться, так мы с моим Миклухой Ивановичем в сад свой ездим, в собственную баньку возле домика.
– А я что говорю!.. Вот куда вам надо!..
– Так это ж за город ехать нужно… – почесал затылок Юрка.
– Почеши, почеши затылочек, племянничек, а я пока выйду, к магазину схожу, молока деревенского из цистерны куплю. Деревенское молоко всё лучше, чем магазинное, из порошка сделанное. Нам молочко совхоз «Берёзовский» доставляет, – проговорила тётя Клава на прощание и пошла за молоком. В то же мгновение в кармане Юрки заиграла мелодия «Прощание славянки». Парень проводил тётю Клаву глазами и потянулся в карман за мобильником – приложил сотовый телефон к уху:
– Да, привет! Что случилось? Значит, уикенд отменяется. Знаю, что все места забронированы, тут меня уже проинформировали… Жаль! Обидно, досадно, да ладно! Есть другой вариант – поедем на выходные за город, в садовый кооператив, в бревенчатую баньку, берёзовыми вениками париться, согласны? Ну тогда окей, до встречи, пока!
– Ну вот, дядя Михей! – обернулся Юрка. – Спасибо, что надоумил и про баньку в вашем саду рассказал – туда мы и двинем в выходные с подружками!
– И сколько вас?
– Нас? Да немного: я, Кум, Лысый и три наши подружки – если не возражаешь, конечно. Порядок и стерильность гарантирую. Всё приберём, – заверил дядю Михея Юрка и протянул ему только что занятую пятисотку. – Спасибо за деньги.
– Что так? – насторожился Михей, отстраняя от себя денежку. – Никак пиво назад забрать решил?!
– Да нет, что вы! – рассмеялся Юрка. – Пейте на здоровье!.. Я это к тому, что у вас в домике закуски хватает. В погребе и картошка, и соленья разные…
– Ага, смышлёный парень и экономный, – нахмурился Михей, – всё-то рассчитал – можно на закусь не тратиться. А на выпивку, значит, у вас, пердюков, найдётся.
– Извините, дядя Михей, если этим обидел, – перестав улыбаться, проговорил смущённо Юра.
– Я не барышня кисейная, чтобы на такую ерунду обижаться. Ключ от домика в прихожей на гвоздике висит – увидишь. В домике же ключ от баньки найдёшь, а крышка в погреб без замка, край доски только аккуратно поддевай, чтоб пол не повредить. Деньги эти возьми себе. Дядька Михей то, что по доброте моряцкой души дал, назад не берёт – потом, когда своих много будет, отдашь, – отстранил бумажную купюру Михей, – вы мне, главное, домик и баньку не спалите, гуляки! – и, вздохнув, покосился на пиво. – Так, может, того, раз с баней не получилось, по кружке пива, а, Юрок?.. А то бывшему расейскому моряку пить одному западло.
– По кружке – так по кружке, не понесу же это домой, – вынужденно согласился Юрка, поскольку готов был уже смотаться подальше от конфуза.
– Вот это правильно!.. Вот это по-нашенски! – обрадовался Михей, разливая по двум большим керамическим кружкам золотистое пиво. – Не терять же понапрасну время.
Выпили по кружке, закусили, за неимением воблы, нарезанной в кружочки кровяной колбаской и разговорились. Вернее, разговорился и так любивший выпить и поговорить за компанию дядька Михей:
– Вот ты, Юрка, испугался в женский день в баню идти. Правильно побоялся, не дай бог туда неопытному парню, как ты, попасть – зашибить могут! Хотя, с другой стороны, оно, конечно, интересно поглядеть на множество разных голых баб: тут тебе и старухи с отвисшими высохшими грудями, и молодухи в соку, и соплячки малые.
Но кто ж тебя и таких, как ты, туда запустит?! Правильно – нельзя! Запретно!..
Бывали ситуации, когда случайно мужик попадал в женское отделение, так там такой визг поднимался и так, бывало, тому мужику по голове да по бокам доставалось кулаками, вениками, а то и жестяными помывочными тазами, что и в кошмарном сне не всегда увидишь.
А вот я раз в женскую баню попал, и ничего-то голозадые мне не сделали.
– Как это? – поинтересовался Юрка, потягивая золотистую жидкость из коричневой керамической кружки.
– А вот слушай.
Работал я в середине пятидесятых в строительной бригаде по ремонту домов в одном лесном посёлке. Дома в том посёлке, где я жил, были в основном из бруса, деревянные, реже шлакоблочные. Бригада наша занималась заменой подгнивших полов, вставкой стёкол, ремонтом кровли, да и по сантехнике приходилось многое менять, ремонтировать…
В общем, работы хватало.
Была тогда в нашем посёлке баня – единственное кирпичное здание.
Она и теперь стоит на окраине уже не простого посёлка, а города, ставшего районным центром.
Два единственных окошечка у той бани, где парилка расположена, низко над землёй находились, и хоть не большенькие те окошки, но были замазаны изнутри масляной краской, чтобы разное озабоченное дурачьё не подглядывало. А дурачья, как и теперь, тогда хватало. Сколько раз пацаны и оболтусы побольше, чтобы за голыми девками да бабами подглядывать и пугать их, стекло в этих двух окошечках разбивали!
Много от женщин было по этому случаю жалоб.
В конце концов поселковое начальство не выдержало – и приказало начальству поменьше те окошечки, что низко к земле расположены, заделать. А вместо них пробить другие повыше, у самого потолка, чтобы только встав на ходули заглянуть можно было, и камнем попасть нельзя, из-за присутствия в окнах дополнительных прочных решёток. Одним словом – не баня, а тюрьма! Зато женскому полу мыться спокойно.
И хотя в тот день в бане мылись одни женщины, начальством было решено – раз уж женская, лучшая половина общественности, так яро настроена на скорейшее наведение банного порядка, – работу по переоборудованию бани не откладывать. Всю бригаду на это, прямо скажу, опасное дело посылать побоялись. Слишком большие потери в личном составе никто бы вверху не одобрил. Решили послать одного рабочего. Но кто же добровольно пойдёт? Смельчаков идти в самое пекло не оказалось. Тогда жребий разыграли на спичках. И жребий выпал на меня. Не сказать, чтобы я сильно испугался, но, однако, как стальная пружина, весь так и сжался внутри.
– Ты, Юрка, слушай да подливай! – отвлёкся на секунду от своего рассказа Михей и продолжил. – Мужики ради такого дела, для храбрости, мне стакан водки налили, точно фронтовые 150 грамм выдали.
Выпил я водку залпом, поплевал через плечо, взял с собой небольшую кувалдочку и ведро с раствором, а кирпичи мне мужики должны были с улицы в разбитые окошечки подать.
Взял я, значит, свой инвентарь, мужики двери в женское отделение передо мной потихоньку открыли – и в сторону. Входи, мол!.. И я вошёл!..
Странно, Юрка, – но ни крика, ни женского визга я не услышал. Да и женщин самих почти не видел – шёл, как в тумане. Но бодро шёл, деловито, как и положено рабочему человеку в заляпанной раствором спецовке и занятому очень важным производственным делом. Бабы, видимо, меня из-за такого моего поведения за мужика и не приняли. Наверно, так же в больнице женщины-пациентки раздеваются донага перед врачом-мужчиной, не замечая в нём представителя противоположного пола, а видя только медицинского работника. Прошёл я через весь помывочный зал, слышу только гул небольшой да как тазы немного гремят, и больше ничего. Прошёл в парилку. Там пар, конечно, стоит.
