скачать книгу бесплатно
Жора пожал руку Звягину.
– Не торопитесь, я вас на своей «Газели» отвезу.
В одном из свободных боксов стояла Жорина «Газель 98 года» с московскими фарами, почти новая, с брезентовым тентом, и оборудованная даже для перевозки пассажиров.
– Дама со мной, а вы, прошу, наверх!
У дома Нины остановились.
– Зайдите, Георгий, к нам, – предложила она, – посидите, отдохните.
– В другой раз, обязательно!
Действительно, через два дня, раздался телефонный звонок. Трубку взяла Нина. Звонил Жора:
– Я бы хотел встретиться. Можно сегодня вечером?
Он появился в назначенное время. Узнать нельзя.
Волосы аккуратно причесаны, синий пиджак. В одной руке цветы, в другой бутылка шампанского.
– Я все время думал, – сказал он Звягину, – решил, уверен, вы согласитесь!
Они сидели рядом, пока Нина готовила к столу, он спокойно говорил:
– «Москвич Иж», заполненный до отказа дорогими кожами без охраны едет по трассе ночью. Мы бросаем «Крокодил»! Машина стопорится, а вот как обезвредить двоих, единственная сложность, потом перегружаем кожи в мою «Газель» и тю-тю. Реализацию беру на себя!
Звягин задумался и долго молчал.
– Нам двоим, – сказал Жора, точно не справиться, хотя бы еще пару человек с опытом!
– Согласен, – наконец сказал Звягин, – задумка интересная! Ничего другого не вижу! Ты поищи подельников среди своих, я тоже буду стараться!
Повернулся к Нине:
– Ничего другого я сообразить не могу! Или прощать, или рисковать!
Уже с усмешкой добавил:
– Преступная группировка с целью грабежа. Статья 187, разбой!
Глава 10
– Нина, – делился Звягин, – я тебе рассказывал о сборище во дворе. Уверен, что там можно найти подходящих людей. Раньше я их колол, а теперь нужны целые. Налей флягу – пойду внедряться и вербовать боевой отряд.
– Не нравится мне эта затея, – сказала Нина, – может найти что-то без уголовщины?
– Значит – бежать без оглядки.
…Звягин пришел во двор в самую рань. За столом никого не было. Он уселся и стал ждать. Неожиданно с какой-то стороны приблизился бомж, узнать недолго: обросший волосами, в лохмотьях, ударил запах мочи и перепревшего пота.
– Ты чего тут сел? – уставился он на Звягина, ощерив рот с парой зубов.
Звягин усмехнулся:
– Где захотел, там сижу.
– А сидало ты принес, а коробы брал?
– Где брать? – приподнялся Звягин.
– Не скажу, шукай сам!
Звягин покачал головой, молча достал бутылку и поставил перед собой.
– Цэ шо?
– Самогон.
– Не треба ничего нести! Налый трошкы!
Откуда-то появилась баночка, и он протянул ее.
– Для знакомства! – сказал Звягин. – Молча достал флягу и положил перед собой.
– Золотый человик, спасы господы, налый шэ трошкы!
Звягин ещё подлил в баночку. Тот с маху выпил. Упал на колени.
– Ше трошкы!
– Тебя как зовут?
– Желвак назвали, хай як хотять!
– Давно бомжуешь?
– Давно, с Броварив я, хату забрав сельсовет.
– Где ночуешь?
– Э, не скажу! Забереш, не скажу!
– Ладно, – сказал Звягин, – давай еще плесну.
Со стороны магазина стали появляться люди. Подходили к столу, раскладывали что-то съестное, ставили бутылки, чаще вино «Биле мицне», именуемое – «Биомицин».
К Звягину подсел толстый, низкого роста человек, явно еврей. Будто они были давно знакомы, заговорил:
– Длинная очередь, чем дела хуже, тем очередь за вином длиннее. У вас что-то другое?
– Самогон, – сказал Звягин.
– Не будем спешить, подождем Хрома. Ему нравится выпить в компании. Вы, я вижу, тут недавно.
– Впервые.
– А я здесь ежедневно. Мои окна вон с того дома выходят сюда. У меня больная мама, и я должен за ней ухаживать. Меня зовут Ефим, но тут сразу приклеят кличку. Тут я – Финя. Как вас зовут?
– Эдуард.
– Эдик – хорошее имя, но Хром что-то вам придумает. Остряк!
– О, Игорь Николаевич, здравствуйте! – Ефим поднялся и протянул руку, подошедшему высокому худому изможденному человеку, его Звягин вспомнил: он держал тогда речи перед сидящими за столом.
– Как мама?
– Спасибо, Игорь Николаевич. Слава богу!
– Он единственный помнит, – сказал Ефим Звягину, – интеллигентнейший человек, профессор, преподавал в университете, если бы не алкоголизм! Видели руки? Анекдоты про него рассказывают. Принимал экзамены. Ему на стол графин с водкой, до конца экзамена он его осушит, но спуску никому не давал. А речи произносит – перлы! По любому вопросу. Радиоприемник у него – подарок! Все знает! Вообще – фантазер!
Компания заметно оживилась. Звягин увидел приближающегося человека, вернее двух: один тащил на себе другого.
– Кого-то Хром несет? – Сказал Ефим.
– Подставьте коробки! – скомандовал названный Хромом, осторожно укладывая свою ношу. – Подобрал в канаве за магазином. Полечим!
Только сейчас Звягин обратил внимание на небольшой рюкзак за спиной у этого Хрома. Он его снял, покопался и достал бутылочку.
– Нашатырь! Необходимая вещь. Налейте в кружку воды, и семь капель! Но сначала массаж!
Он с силой стал растирать уши бедняге, тот вначале не реагировал, а потом стал изворачиваться, кривиться, мычать, но, похоже, очнулся.
– Пусть полежит, съедет с орбиты! А мы выпьем!
– Хром, человек угощает самогоном, – сказал Ефим, – зовут Эдуард, стесняется. Игорь Николаевич, с его разрешения и вам налью!
– Всегда спасибо! – сказал Игорь Николаевич.
Хром посмотрел на Звягина.
– Ты, я вижу, перину давил, а чего к нам?
– У сестры пока живу, а готовится выгнать, – ответил Звягин.
– Пей из моей, я не брезгливый. – и Хром протянул свою кружку Звягину, – а впредь готовься. Первым делом найди кружку, как мою, из нержавейки, поменяй свои шкрабы на военные ботинки. Рюкзак приготовь, мыло не забудь, плёнку метров пять, деньги не проси, проси хлеб!
– Твои наставления бесполезны, – сказал Игорь Николаевич, – от твоих учеников на километр разит.
– Желвак, – крикнул Хром, – что мне из-за тебя репу морщить. Иди, облейся бензином, чтобы по-человечески пахнуть! А Игорю Николаевичу налейте по каемку, он еще не в кондиции!
Звягин слушал и наблюдал, Хром привлек его сразу больше других, заметно было, что он хоть и прихрамывает, но жилист и физически крепок. Кроме того, его повадки выдавали человека, побывавшего в тюрьме, и наколки на руке это подтверждали. Но, если вор, непонятно почему он здесь, малин, наверно, в Киеве предостаточно. Надо быть осторожным и себя не выдать.
– Самогон, уверен, горит! Уважил! – сказал Хром, – Загладим вином!
Пьяный, уложенный на коробках, поднял голову и сел.
– Тебя как звать? – спросил его Хром. – Иди к столу!
– Павел, Паша.
– Опохмелись Паша, где ночуешь?
– В мастерских, закрылись, я там работал, а сторож на ночь пускает. Меня знали. Там у меня над входом в один из корпусов мой лозунг висит:
Ваятелей ценят недаром,
Труд их как память времен.
Ранее были бронза и мрамор,
Нынче гипс и картон!
– Сам сочинил? – спросил Хром
– Я, меня там поэтом считали.
– Своей хаты нет?
– Была! – он оживился, видно было, что приходит в себя. – Мамину квартиру после ее смерти продал, жена – хочу жить только с мамой – с тещей, значит. Ну, выпивал! Скандалы, теща, думаете, про них зря анекдоты сочиняют!?
– И как до канавы дошел?
– Длинная история.
– Нам спешить некуда. Выпей.
Он приосанился, видно было, что это совсем еще молодой человек.
– А что. Расскажу, мне вот, на сердце тоска. У нас в мастерских долгое время работал настоящий скульптор – Семен Грачев, я что, ремесленное кончал, а он Строгановское училище. Его работы и в Париже, и в Москве. Хороший был человек. Ко мне обратился незадолго до смерти. Ты сможешь, напиши, как мой отец спасся. Я, когда без работы остался, решил, попробую, напишу! А история такая. Рядом Дарница, и мало кто знает, что когда немцы взяли Киев, тысячи военнопленных загнали за колючую проволоку в Дарницком лесу. Это вот, рядом, левый берег. Вышки, пулеметы. Малейшее неповиновение – расстрел.
Он говорил спокойно, неторопливо, без запинок.
– !Пять дней не давали ни воды, ни еды. Люди гибли, обглодали кору деревьев, съели траву. Сейчас там памятники стоят. Убили за все время не меньше шестисот тысяч человек. Так вот, в один день шестнадцать тысяч военнопленных ринулись на прорыв, снесли проволочные ограждения. Все это под пулеметным и автоматным огнем. Только четыре тысячи сумели уйти. Отец Грачева тоже. Он с группой добрался до наших, воевал, был ранен, прошел всю войну до конца. Я вроде очерка написал. Ездил на место лагеря, тексты на памятниках интересные, узнал еще киевлян, которые о лагере знали, о тех, кто остались живыми. Очень мне хотелось уважить посмертную просьбу Семена Грачева. И самое худшее: понес я этот очерк в центральную газету «Луч». В отделе писем сидит невзрачный человек, взял мою рукопись.
– Мы посмотрим!
Я эту газету каждый день бегал, покупал. И вот, открываю – статья большая, другое название, только мое написанное. Все, как я писал, но фамилии другие, автор какой-то Иванов. А о Грачеве совсем мало. Я в эту редакцию прибежал. «Как это понимать? Сую газету. Отдавайте мой материал! А он – то, что вы сообщили: давно известно! Этот автор осветил тему глубже!
Я готов был этого шибздика убить!
