скачать книгу бесплатно
– Такие баксы собрать надо. Недели мало!
– Два дня хватит. Слушай внимательно! – это уже Звягин говорил, как о продуманном. Он мало знал Киев, но заранее считал, что предпочтительнее людные места.
– Через два дня ровно в десять я буду стоять на первой трамвайной остановке железнодорожного вокзала. Меня увидишь. Подъезжаешь к тротуару, отдашь из кабины деньги и прощай. Куклы, фальшивки – никаких фокусов! Предупреждаю, у меня есть за что зацепиться! Лишних, пока не привлекаю!
– Так и быть. За грехи расплачусь. Виноват я! Молодой был, горячий. Расквитаемся! Может подвезти куда надо?
– Обойдусь!
Звягин вернулся на железнодорожный вокзал, пошел на остановку, где предполагалась встреча, еще раз внимательно осмотрел место, но беспокойство его не оставляло:
«Опасная сволочь! Но блеф, похоже, сработал! – Приходится по волчьи выть!»
На вокзале он направился к стеклянному киоску, где видел людей, предлагавших жилье. Подошел наугад к женщине, стоящей поодаль.
– Мне надо остановиться на несколько дней. Что у вас?
– Комната, – торопливо ответила она, – недалеко от вокзала, две остановки.
В ожидании трамвая женщина продолжал говорить:
– Я бы хотела посмотреть ваш паспорт. Так положено.
Была она небольшого роста, в серой длинной юбке, какой-то бесцветный платок надвинут почти на глаза.
– Командировочный? Я бы хотела деньги наперед.
– Я на два дня.
– Можно за два дня.
Дом был из старых, не тронутых новостройкой. Калитка, дорожка, выложенная плиткой, застекленная веранда и ступеньки к двери с кнопкой звонка. Она открыла дверь, пропустила Звягина перед собой. Большая комната. Над столом высоко люстра. Шторы. Телефон на тумбочке, радиола «Сакта».
Цветная портьера закрывала боковую дверь, она ее ключом открыла.
– Проходите! Это ваша! Вот тут и располагайтесь, туалет, душ покажу! Если курите, есть выход на веранду.
– Не курю!
– А я курю. Вот вам ключ от вашей комнаты. Меня зовут Нина, так и называйте. Да, – добавила она, снимая с головы свой платок, – если захотите вскипятить чай или кофе, на кухне плитка.
Звягин кивнул и невольно задержал взгляд на ее открывшемся лице.
– А ключ от входной двери? – спросил он.
– Я почти всегда дома.
Оставшись один, Звягин осмотрелся. Большая кровать, подушки одна над другой, возле кровати глубокое кресло под белой накидкой, на стене единственная картина – чеканка: парусник на вздутых парусах режет волны. Окно зашторено тюлевой занавеской, он подошел, раздвинул ее: проходной двор, видны проезжавшие машины, двигались люди. Он постоял некоторое время, потом сбросил свою кожаную куртку и сел, откинувшись в кресле: «Опасный подонок, надо быть настороже!»…
Глава 4
… В назначенный день за полчаса до указанного времени Звягин сошел на остановке. Был он налегке, замок кожанки наполовину расстёгнут. Прошел к предполагаемому месту, вернулся. Много прохожих. На остановке никого. Он еще раз внимательно осмотрел все вокруг.
Машина «Москвич ИЖ» с будкой подъехала и остановилась у самого бордюра. В открывшейся дверце появилась улыбающаяся физиономия.
– Проходи, садись!
– Деньги!
– Как хочешь, вот! – и он с полуоткрытой двери подал упаковку. Звягин протянул руку. И тут все произошло молниеносно. Кравчук руку его схватил, задняя дверь будки резко раскрылась, выскочили два человека. Один маленький бритый мчался бычком, наклонив голову. Звягин свободной правой рукой без размаха нанес Кравчуку удар в переносицу, рванулся, выхватил из-за борта куртки пистолет и опустил на бритую голову подбежавшего. Хрустнула кость, второй высокий с ножом оказался рядом. Звягин ткнул его ногой, но падая, тот полоснул его сбоку. Звягин раны не почувствовал, и побежал. У остановки обернулся – машины не было. И только сейчас возникла острая боль и горячей становилась спина. Провел рукой: пропорота куртка, кровь липла к рубашке.
Люди на остановке вроде ничего и не видели.
Он дождался трамвая, поднялся на ступеньку, ноги становились как будто ватными. Он сел, прижался к спинке сидения, чувствовал, что кровь не останавливается и подступает тошнота. Шел. Дорога, качаясь, уходила из-под ног. В дверь уткнулся почти в полубессознательном состоянии.
– Ой, лышенько! – проговорила хозяйка. – Что же это такое!?
Она завела его в комнату, поняла, что он ранен. Уверенно стала раздевать. Все было в крови, и рана сочилась. Увидела пистолет. Смолчала. Положила в сторону и накрыла курткой.
– Я промою перекисью. «Кокша» все должна уметь!
Звягин пытался что-то говорить, объяснять. Она его с трудом бинтовала.
– Лежите, вызову скорую!
– Не надо!
– Как не надо? А вдруг глубокая?
– Не надо!
Первые два дня Звягин приходил в себя, но вдруг подскочила температура, и ему стало хуже. Вставать он уже не мог, начал бредить и терять сознание. Нина где-то приобрела пенициллин, начала его колоть. В жизни Звягин редко болел, но было, схватил еще молодым воспаление легких, они вдвоем с напарником сутки пролежали в засаде. Жарило солнце, и он спиной прижимался к холодному гранитному валуну, провалялся тогда месяц в больнице.
Глава 5
Он видел Нину, очень милую молодую женщину, она сидела перед ним в кресле, и он виновато снова стал извиняться:
– Еще раз спасибо. Вы меня спасли. Я теперь могу уехать, такое вам доставил беспокойство. Расплачусь, оставлю только себе на билет. Приеду, вам остальные деньги перешлю.
– Я невезучая, – сказала Нина, – послал мне бог постояльца. Пистолет, кровь! Так и не знаю: бандит с большой дороги, может шпион?! Секрет!
– Э, – сказал Звягин, – таить нечего. Хотел долг забрать, а получил вот, повязку!
– Одолжил, – узнаешь, с кем имел дело! – многозначительно заметила Нина. – Вам пока подыматься рано, придется вас терпеть!
Звягин выздоравливал, и все больше понимал несуразность своего положения. Нина продолжала ухаживать за ним как за тяжело больным. Она, как понял Звягин, искала общения, а он оказался неожиданным собеседником. Кроме всего, она наивными вопросами пыталась выведать, кто он такой и почему был ранен.
– С деньгами всегда опасность, – говорила она, – мой Юрочка – капитан дальнего плавания, царство ему небесное, все время был настороже. Сколько ему разных левых дел предлагали, но он этих просителей гнал беспощадно. «Коготок увяз – всей птичке пропасть!» Так он объяснял.
– Это точно, – сказал Звягин.
От разговоров с ней он непроизвольно узнал, что училась она в интернате, хотя мать тогда еще была жива, что дом этот – подарок капитана дальнего плавания Юрия Николаевича-Юрочки. Портрет его на самом видном месте висел в большой комнате. Он не был официальным мужем Нины, его семья, две дочки и сын живут в Мариуполе. Нина ходила в плавание на разных кораблях, но последние два рейса в Индию на «Самуиле Маршаке», где капитаном был ее Юра. Библиотека на корабле была большущая, он любил читать и ее привлекал. Дом этот он ей отписал, когда уже заболел. Планов у него было много: должны были назначить начальником порта в одном из пароходств. Всего он достиг сам от простого юнги! Рак – и человека не стало!.
– А «Кокша» – повар на корабле. Так меня прозвали – На «Маршаке» врач был Владимир Николаевич, чуть что серьезное, он звал: Кокшу ко мне, в помощь! Так что, Эдуард Михайлович, так она стала называть Звягина, вам повезло. Перевязку сделать умею.
Звягин стал подыматься, двигаться по дому. Нина на веранде поставила кресло, и он, при открытом окне, мог любоваться увядающей желтизной кустарников и серым осенним небом.
В один из дней Нина достала из гардероба проветривать китель своего капитана дальнего плавания. Она повесила его на плечике и осторожно водила щеткой по синеве ткани.
Звягин с интересом разглядывая нагрудный знак капитана дальнего плавания – миниатюрный золотой сектант на фоне якоря, обведенного звеньями якорной цепи.
– Юра не вешал разные побрякушки, – объясняла Нина – а этот очень любил и с кителем оставил мне. И звание капитана очень любил. Матросов по именам помнил и часто повторял: «Море учит знать каждого!»
Звягин усмехнулся, подумал: «Капитан на море и на суше как небо и земля! Он, пожалуй, был бы точно майором, даже подполковником, а может, полковником, но генералом вряд ли! А все случай, не окажись он тогда на дежурстве…
…Со звонком замигала на пульте сигнальная лампочка. Ювелирный магазин! Был бы этот магазин далеко, а то рядом – на одной улице с горотделом. Он и сержант Медведев бросились туда. На пороге ювелирного магазина стоял перепуганный продавец и показывал рукой в сторону площади. Просматривалась улица. Редкие прохожие. Но все-таки один чем-то вызвал подозрение, и они устремились за ним. Почти приблизились. Стой! Теперь, уже явно грабитель, побежал и настолько резво, что они с Медведевым стали отставать.
Дома на улице невысокие, двухэтажные, близко друг к другу. Два соединены аркой. Туда он и заскочил. Они за ним. Подъезд и лестница, открытый выход на крышу. Медведев оказался на крыше другого дома, перепрыгнуть было невозможно.
– Стой, стрелять буду! – крикнул он, и сделал предупредительный выстрел.
И тут грабитель нырнул за возвышающийся вход на чердак и два раза выстрелил в сторону Медведева. Звягин тоже вначале выстрелил вверх.
Между тем, внизу собиралась толпа, все смотрят вверх – перестрелка! Подъехала милицейская машина, вышел начальник горотдела полковник Онойченко, с ним два подполковника – замы, и еще майор Кириллов – секретарь парторганизации.
Кто-то из них выкрикнул: бей на поражение!
Звягин был в шагах двадцати от этого грабителя, заслоненного по пояс входом на чердак. На мушке пистолета прыгали белесые волосы, белый свитер, перекошенное в отчаянной гримасе молодое лицо. Звягин напряженно держал на пальце спусковой крючок, но его не нажал. Дальше все произошло как в мрачном кошмаре. Грабитель спрыгнул в коридор, ворвался в одну из комнат, схватил там ребенка – девочку, выскочил с ней на балкон и разрядил одним разом всю обойму по милицейским чинам.
Четыре трупа. Пышные были похороны. Преступника взяли. Его загнали в подвал этого дома, вызвали пожарную машину и вылили оттуда как суслика. Когда его вели к милицейской машине, собравшаяся толпа разом кричала: «Лицо народу!»
Тот, кто вел, схватил мокрые волосы и покрутил голову в разные стороны…
При разборе этого мрачного дела Звягина, да и Медведева обвинили в неумении оперативно действовать, вменили так называемое несоответствие.
– Как это так, Звягин, в вашем послужном списке по мишеням одни десятки, а тут рядом?
– Ушел с поля зрения, – ответил он тогда наугад, но и себе объяснить не мог! Почему?
Искал оправдание, что раньше в такие ситуации не попадал!
Речь даже шла об увольнении, но за Звягина заступились, и он остался в «органах». Только вот в дальнейшем при повышении званий его обходили. Так он и ушел на пенсию капитаном…
Глава 6
Рана Звягина все меньше беспокоила. Только при определённом наклоне или повороте вдруг возникала резкая боль. Отчего он замирал, выжидая пока она уйдет. Вообще, чем лучше он себя чувствовал, тем больше им овладевало чувство тоски и вины. Он оказался нахлебником. Но, больше всего его смущала сердобольная хозяйка. Она оказалась молодой, привлекательной и смешливой. Будто бы искала малейший повод посмеяться. Читала стихи, видно библиотека на «Самуиле Маршаке» здорово повлияла. Покрикивала: «Кто там шагает правой, левой, левой, левой!». Она продолжала его перевязывать, оборачивала бинтом, вроде, обнимала: «Надо же! Ни грамма жира. Одни мышцы!» И каждый день услужливо подавала ему на стол завтрак, обед и ужин, он благодарил и хоть чем-то пытался помочь.
Про себя решил: «Пора уезжать!»
По утрам Нина гремела бутылками и уходила из дома с нагруженной тележкой. Звягин на это вначале не обратил внимания, но потом догадался. В углу кухни стояли два бидона, которые обычно используют для молока. Из них она в бутылки разливала брагу.
– Кто же это столько пьет? – все-таки, спросил Звягин.
– Что делать бедной женщине, надо же как-то перебиваться!
Так Звягин узнал: Нина брагу, как она говорила, «слезу комсомолки», продавала.
– У меня конкуренты, самогон гонят, у них заработки!
Вот тогда Звягин сказал:
– Я подумаю.
Самогонные аппараты в свое время он перевидал десятками. Их бригаду посылали на изъятия этих самых аппаратов. Чего только смышлёные любители не сочиняли. Один поразил, трубку отвел по стене под ковром и прямо в буфет на самом видном месте.
«Я сделаю», – сказал Звягин.
И точно. Через несколько дней на газовой печке стоял один из бидонов. С трубки, ранее карниза, изъятого у Нины, капал прозрачный самогон.
У Звягина появилась забота, он мог часами наблюдать за работой своего аппарата, и под это капание вроде легче думалось, и рана не болела. Нина теперь стала приходить домой гораздо раньше. В один из дней она тронула Звягина за плечо и с улыбкой проговорила:
– Никогда я не чувствовала себя такой уважаемой, как в последнее время. Все в один голос. Не нужно ни коньяка, ни водки. Только ваш самогон! Очередь на полгода!
Она засмеялась.
– Скажу, качество продукта и от меня зависит!
– Согласен, – подтвердил Звягин.
– Основа – слеза комсомолки! Мой опыт проверенный, – с той же усмешкой говорила она, – Мы возили сахар в Индию. У каждого матроса баклажка, на три, а то и на десять литров. Я дрожжи у себя на груди прятала от этих извергов. Помню, ночью однажды кто-то к койке подбирается. Думаю: любовник! А он:
– Кокша, дай дрожжи!
Звягин смеется.
– У меня предложение, – говорит она, – давайте устроим торжественный ужин в честь вашего выздоровления. И заодно за улучшение материального положения.
– Как скажете.
… В большой комнате раздвинут стол. На блюде, только из духовки, запеченная курица. Вокруг разные салаты, приправы, в пучке зелени яркие срезы помидоров и болгарского перца, посреди бутылка прозрачного самогона.
Нину не узнать, она в легком приталенном платье в розовый горошек, глубокий вырез, янтарные бусы и под их цвет волосы в кажущемся беспорядке.
– Выпьем! – говорит Нина. – мы столько времени и на вы. Предлагаю – на брудершафт!
– С удовольствием, – говорит Звягин.
Они поцеловались.
