Инспектор судьбы

– А ты действительно умна.

– Ты хочешь сделать меня одержимой?

– Кто знает. По этим коридорам бродит много одержимых, которые не могут найти выход. У меня нет своего Двора, но есть заблудшие. Игроки, которые пришли, чтобы я подарил удачу. Неудачники, уверенные, что я виноват в их бедах. Просто любопытные или глупые.

Тишина зазвенела в ушах.

– Как ты на самом деле одариваешь судьбой?

Архонт щёлкнул пальцами, и все игрушки испарились. Рулетка, доска для дротиков, карты, рассыпанные по полу. Он медленно сказал.

– Видишь ли, ты права, мне не нужны дополнительные инструменты. Я сам – слепая судьба. Всё, что я делаю, всё что говорю – влияет на чью-то жизнь. Все мои жесты имеют значение, и даже выражение лица. Каждый раз по-новому. Каждый миг – сюрприз. Но мне не дано знать, на кого именно и как конкретно я влияю. Я вижу только безликие возможности, силуэты в хаосе. Даже наша беседа изменила чей-то путь. Когда я встал, кто-то попал под экипаж, а желанием ответить на твой вопрос я кого-то убил. Но не знаю кого и как.

Амелла прижала ладонь к груди.

– Я не знала.

– В этом нет твоей вины. Ты видишь духов, но не способна видеть будущее. С тем же успехом ты могла обеспечить кому-то выигрыш в лотерею.

– В таком случае, мне лучше удалиться, пока я не устроила лавину в горах или чей-то брак.

– Всего доброго! Пусть случай будет к тебе благосклонным, – архонт сделал приглашающий жест рукой в сторону соседней комнаты. – Удача тебе понадобится. Выходи через эту дверь, так не придётся блуждать по коридорам и стрелять по моему цветку.

– Желаю здравствовать!

Амелла хотела уточнить, куда именно ведёт дверь, но решила не рисковать. Ей очень не понравилась мысль, что их беседа влияла на чьи-то судьбы. Она взялась за холодную медную ручку, потянула на себя. Когда вошла в комнату, дверь за ней захлопнулась.

Вот так сюрприз. Пустое помещение, и в ней три абсолютно одинаковые простенькие деревянные двери, выкрашенные в коричневый цвет, сейчас немного потускневший. Девушка обернулась, попыталась открыть дверь, через которую вошла, но та заперта наглухо.

Кто бы сомневался! Не зря ей не понравился архонт. Если она откроет неправильную дверь, остальные, скорее всего, заблокируются, и она навсегда останется в этих бесконечных гостиничных переходах. И вряд ли ей понравится то, что здесь можно найти. Предчувствие подсказывает, что разумный цветок – не единственный обитатель здешних мест.

По закону случайности она может найти во дворе Слепого всё что угодно. И это всё что угодно, может ей быть совсем не угодно. Лучше не рисковать. Значит, всего одна попытка.

Но что с ней не так? Слепой никогда не устраивал ловушек агентам Департамента. Тем более, это незаконно. Подам жалобу, когда вернусь. Целый рапорт накатаю, чтобы начальство читало и рыдало. Если выйду отсюда.

Она вдруг начала дрожать. Грудь стиснуло. Похоже, у меня паника. Не впервой. Тихо, успокойся, милая. Тихо, всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я обязательно выберусь. Я ведь внучка своей бабочки, в смысле бабушки. Конечно, бабушки, какая ещё бабочка! Возьми себя в руки, ведь больше тебе брать некого. И тебя никто не возьмёт. Придётся думать собой, в смысле сама. Спокойно. Нужно сосредоточиться.

Амелла закрыла глаза, с усилием напрягла всё тело и обмякла, сбрасывая напряжение. Вытянула руку перед собой и прислушалась к ощущениям. Пальцы дрожат, но это ничего. Ерунда. Вдруг рука отклонилась вправо, и девушка послушно шагнула вперёд. В ладонь легла холодная рукоятка. Амелла глубоко вздохнула и выдохнула. Ну что ж, если природное чутьё посредника её подвело, ей крупно не повезло.

Дверь скрипнула, а в шею подул легчайший холодный сквозняк. Она не вздрогнула и не обернулась. Шагнула в темноту и в следующее мгновение вышла через дверь подвала. Моргнула от лучика солнца, пробившегося сквозь листья платана.

Стремясь сохранить достоинство, наступила на каждую ступеньку, от десятой до первой, хотя больше всего ей хотелось махнуть наверх прыгая через три ступеньки. Но она ведь не девчонка, а инспектор Департамента и должна сохранять хотя бы видимость самообладания.

Велосипед стоит на прежнем месте. Девушка глубоко вдохнула мокрый светлый воздух. И с внезапной неприязнью подумала, что ей, возможно, придётся провести вечность в одном из таких вот безжизненных, плоских Дворов. Если бы она была Драконом, она бы лучше создала такой вот тёплый и прохладный, твёрдый и податливый, непредсказуемый и смеющийся мир.

Она крутила педали, в разгорячённое лицо моросил мелкий дождик, а солнце спряталось за серым зонтиком неба. И неожиданно улыбалась улице с каменными домами, и людям под зонтами, встречному экипажу, где под навесом сидела женщина с жёлтыми цветами в руках.

Но когда добралась до Департамента, уже устала улыбаться и в кабинет директора вошла собранная и хмурая.

– Это правда, что мы влияем на судьбы людей, общаясь с архонтами?

Чтимый Кабоси подписал очередной документ и поднял голову.

– Есть такая теория. Но ты и без этого каждый день определяешь судьбы людей за столом чиновника, когда принимаешь или отвергаешь иски к духам.

– Но здесь я подчиняюсь правилам.

– В мире духов ты тоже подчиняешься правилам, только уже не Департамента, а Дворов.

– Хм.

– Не мнись, тебе это не идёт.

– Слепой не хотел меня выпускать, устроил ловушку.

Начальник потянулся за следующей бумагой, и его рука застыла в воздухе.

– Не припомню такого. Уверен, ты преувеличиваешь. Подобное бывает с неопытными агентами, – его рука продолжила движение и схватила нужный документ. – Всё же, дело твоё. Хочешь рапорт подать?

Меньше всего молодому инспектору хочется после первого же самостоятельного общения с высшим духом писать жалобы и прослыть трусливой мнительной девчонкой. Репутация будет испорчена. Над ней просто посмеются старшие товарищи. Слепой их любимчик. Они всё равно не поверят. Или решат, что архонт невинно пошутил, а новенькая устроила истерику на ровном месте. Никто её открыто гнобить не будет, но выводы сделают.

– Нет, не хочу, – сказала Амелла. – Возможно, я чего-то не поняла в силу своей очевидной и обескураживающей неопытности.

– Опять язвишь?

– Никогда не осмелюсь язвить начальнику в силу своей девичьей скромности и глубокого почтения к руководству.

Шеф исподлобья посмотрел на неё. В его карих глазах за пару секунд промелькнули несколько очень хороших статей подходящих для немедленного увольнения, но полевым агентам прощается многое. До поры до времени.

– Агент Маносси, тебя сейчас может спасти только быстро закрытая с той стороны дверь.

– Меня спасает терпеливая гуманность и человеколюбие моего мудрого начальника.

Кабоси притворно вздохнул.

– Ещё слово и я тебя арестую. Завтра, молча, напишешь отчёт, а сейчас отправляйся в город. У тебя отгул на вторую половину дня. Пообщайся с людьми, попей вина, заведи дружка, наконец. После мира духов, – шеф скрипел пером ручки по плотному пергаменту, – нужно потереться в обычном мире, иначе сама знаешь. Начнёшь вести себя странно. В смысле, ещё более странно, чем обычно.

– Ясно.

– Какие планы на завтра?

– Утром приём, затем обследование потерпевшего у аналитиков.

– Вот это правильно. Проконтролируй. Слепой сказал что-нибудь толковое?

– Как обычно.

– Понятно, – шеф сложил листы и постучал по столу, выравнивая. – Пусть мозголомы разбираются. Кто следующий?

– Лорд Гарпун.

– Высоко берёшь.

– Допрашивать надо самых сильных.

– Самых полезных.

– Так самые опасные, обычно самые сильные, а значит самые полезные.

Кабоси покачал головой.

– Ошибка новичка. Самый опасный дух для человека – не самый сильный, а тот, кто поймёт в чём твоя слабость. И к пользе это не имеет никакого отношения. Впрочем, твоё расследование, поступай как считаешь нужным. Всё, не мешай. Иди, отдыхай.

И она пошла. Точнее поехала. Долго гоняла по северным холмам, выжигая адреналин. А вечером неподвижно сидела на подоконнике, наблюдая за усталыми прохожими. В её сознании кружили птицы, белозубо улыбался коварный дух, а ладонь замерла не в силах определить правильную дверь.

Глава 6

Амелла почти допила настойку, когда услышала за спиной:

– Здрасьте!

Инспектор обернулась. На неё смотрел светловолосый парень лет двадцати пяти. Крепкий, просто одетый.

– Меня зовут Пир Конджа. И у меня заявление.

– Заявляйте, – вырвалось у неё.

– Что? – парень застыл с рукой на спинке стула.

– Присаживайтесь.

Амелла указала на стул и села сама. Примостила рядом кружку с дымящимся напитком.

Блондин опустился на скрипнувшее сидение и закинул ногу за ногу. Похлопывал кепкой по колену. Разглядывал её, как в зоопарке.

– Вы не могли бы надеть очки, меня ваши глаза пугают. И голова болеть начинает. Вы же знаете, как взгляд древних действует на психику нормальных людей.

– Да, конечно.

Новые правила требуют надевать чёрные очки по просьбе посетителей. Вторые боятся взгляда древних. Ничего особенного в глазах первых нет, просто немного более глубокий взгляд и расцветка зрачков необычная. Но почему-то вторых он частенько приводит в замешательство.

Третьи уверяют, что это чисто психологическая паника и никаких объективных причин для страха нет. Сами первые предпочитают отмалчиваться. Потому что есть небольшое исключение. Взгляд посредника действительно может сделать человека одержимым. Легко и ненадолго, но многое зависит от уравновешенности психики того кто смотрит.

Раньше проблема решалась просто, другие народы просто не смотрели древним в глаза или носили очки с тёмными стёклами. Но теперь пришла пора древних прятаться за очками. Унизительно, но они мирились с этим, как и с другими правилами, которые появились за последние годы. Поговаривают даже, что первым могут запретить носить кинжалы, но это вряд ли. Побоятся.

Девушка открыла верхний ящик стола и достала небольшие чёрные очки. Нацепила на нос тонкую изящную оправу. Если унижаться, нужно делать это красиво.

Парень прищурился.

– Так лучше. Невозможно привыкнуть к вашему взгляду, особенно к такому цвету. Будто падаешь в грозу. Головокружение начинается.

– У нас этот цвет считается признаком самой древней крови. Наравне со светлыми и янтарными.

– Янтарными! – посетитель поёжился.

– На юге. Здесь они редко появляются.

– И прекрасно! Вы ужасно странные. У человека не могут быть глаза такового цвета. Это ненормально.

– Зря. Глаза цвета мёда – это очень красиво.

Парень покачал головой.

– Даже не хочу представлять. Так значит, у первых есть свои самые первые. Не знал.

Амелла не удивилась. Вторые проявляют интерес только к деньгам, а с другими народами общаются исключительно в силу суровой необходимости.

– Давно хотел спросить, – на лице блондина неожиданно вспыхнула добродушная, но издевательская ухмылка.

– Может, поговорим о деле?

– Всего один вопрос. Болтают люди разное про ваш народ, – он таинственно понизил голос. – Говорят, что вы вконец выродились и предаётесь самым разнузданным извращениям.

Лицо Амеллы не изменило выражения.

– Обязательно предаёмся. Причём, с особым цинизмом. Потому как выродились полностью, пробу негде ставить.

– Вот как! – Конджа ухмыльнулся. – И даже…

– Это в особенности.

– А…

– Это моё любимое.

Парень приподнял брови, губы растянула улыбка.

– Понятно, понятно. Ты забавная.

– Только по выходным, а пока рабочая неделя. Что вы хотите?

– Ладно, ладно. Просто любопытно. Я обычно с такими как вы не общаюсь. Вы же себе на уме. Бледные, тощие, скрытные. Будто ночью живёте, как духи-людоеды.

Девушка попыталась провести логическую связь между «бледный» и «скрытный», но не смогла.

– Даже в кошмарах не снилось, что похожа на духа-людоеда.

Парень вдруг расхохотался.

– Видели бы своё лицо. Хорошо, что у вас глаза скрыты, а то убили бы меня взглядом. Нет, лично вы не похожи, ты симпатичная. Особенно если накрасить и нарядить в нормальное платье, а не эти дурацкие шмотки.

Он продолжал усмехаться, а у неё похолодели руки. Она улыбнулась.

– Минуточку.

Полезла рукой под столешницу, где сотрудники хранят личное оружие. Блондин насмешливо смотрел на неё.

– Не трудись, подруга. Да, да, я одержимый. И у меня справка есть.

– Так, – её губы сковала вежливо-напряжённая улыбка. – Могу я увидеть справку?

– Да легко!

Парень сунул руку за пазуху, и девушка сжала рукоятку револьвера. Но он вытащил из внутреннего кармана кипу смятых листков и положил на стол. Подумал и попытался разгладить бумаги локтём, но дёрнул плечом и просто подвинул их к инспектору.

– Так, – девушка вытащила пустую ладонь из-под стола и взяла бумаги, – что-то темновато здесь, – она включила лампу. Из полумрака дальнего угла поднялся охранник и лениво пошёл по направлению к столу. Прислонился к стене за спиной блондина. Тот не заметил или не счёл нужным реагировать.

Новый Совет не любит, когда государственные чиновники стреляют посетителям в голову, даже одержимым, и постановил, чтобы во всех департаментах дежурили крепкие охранники с дубинками. Древние иронично приподнимали брови и пожимали плечами, но, в конце концов, смирились, как и с тёмными очками.

Амелла углубилась в чтение. Справка об одержимости, выписка с места работы, заключения экспертов. Блондин равнодушно осматривался. Поднял голову и на лицо ему упал луч солнца из витражного потолка. Он улыбнулся.

Девушка отложила документы.

– Значит, вы хотите подать иск на архонтов за непреднамеренную одержимость.

– Ага. Пусть оплачивают.

– Среди вашего народа посредники практически не встречаются.

Парень поморщился.

– Вот только давайте без вашего древнего шовинизма.

– Сказал человек, которого смущают глаза других народов.

Он пожал плечами.

– Я просто пошутил. Хотел посмотреть, правда наденете или будете скандалить. Но вы действительно ненормальные. И глаза у вас ненормальные.

– Сказал одержимый.

– Я нормальный, честный одержимый, не по своей вине порченный. А у вас сама природа увечная. Ваши глаза изменили архонты. Наши учёные установили. У людей таких зрачков не бывает.

– Ваша позиция мне ясна. А теперь, по сути.

– Давно пора.

– Вы посредник и способны открывать двери в миры духов. Последние пять лет работаете проводником.

– Всё честно, по закону. Я налоги плачу.

– Я ничего плохого не утверждаю. Каждый раз архонты должны были гарантировать защиту от одержимости.

– Каждый раз давали амулеты, не первый день живу. Все справки сохранил.

– Я просмотрела документы и дам положительное заключение. Вы работали легально, архонты должны были обеспечить вашу духовную безопасность, но проявили халатность. Вы можете подать иск в суд для компенсации за одержимость среднего уровня. Своё заключение я перешлю по почте в течение недели.

– Даже так!

Конджа усмехнулся.

– Что вы имеете в виду? – холодно сказала Амелла.

– Не ожидал. В народе говорят, вы нашим специально иски зарубаете. Мстите за утерянные места в Совете.

– Простите, что не оправдала ваши ожидания.

– Не обижайся, чтимая, или как там тебя.

Блондин, продолжая усмехаться, поднялся со стула, шутливо махнул в её сторону кепкой, пародируя вежливое прощание, и лениво затопал к выходу.

– Вот гусь!

Отлип от стены охранник, здоровяк из четвёртой волны. Он подошёл к её столу и с лёгким акцентом сказал.

– Смирный попался.

Она сняла очки и пригладила волосы. Моргнула.

– Ничего не смирный. Просто одержимые среднего уровня умеют держать себя в руках. И если бы начал буянить, его бы отправили в клинику, где ему уже не понадобилась бы компенсация за ущерб, потому что жил бы на всём готовеньком. Он всё прекрасно понимает. Такие ради компенсации любыми овечками прикинутся.

– Как хотите, но я бы всех одержимых запер и выкинул ключ.

Амелла вздохнула.

– Наша работа – защищать судьбу людей, а не запирать, куда бы то ни было.

– Вы слишком добрая, чтимая. Этот мутный тип наверняка нелегальщиной занимался. Вламывался к духам без разрешения. Дураков хватает. Спорю, его застукали, и он подцепил одержимость, пока его духи гоняли.

– Скорее всего. Ушлый тип. Но ничего не докажешь. По бумагам он честный посредник. Платит налоги. Пострадал на работе, имеет право на компенсацию.

Охранник покачал головой, вежливо приподнял фуражку и пошёл обратно на пост.

Глава 7

Маэро поднялся по каменным ступеням и вошёл в распахнутые дубовые двери. Он первый раз попал в Департамент судьбы. В небольшом вестибюле стол охранника. За ним вытянулся длинный и широкий зал с легендарными огромными окнами и стеклянным потолком. Стёкла на потолке цветные, выложенные в различные фигуры, по моде какой-то там эпохи несколько сотен лет назад. Таких осталось два-три на всю страну. Стёкла имеют обыкновение биться, но здесь все целы. Сейчас солнечные лучи покрыли пятнами весь зал. Мужчина поднял глаза. Солнце здесь выглядит белым, можно смотреть не жмурясь.

Пол каменный, покрыт деревом, почти не скрипит. Умели раньше люди строить, не то, что сейчас. Не дома, а смех один. Особенно вторые отличились. Какие-то коробки ставят, а не дома. Даже рядом с таким безобразием жить тошно. Надо бы запретить подобные строения законодательно, но теперь в Совете большинство как раз такие вот любители безликих и бездушных обиталищ алчности и власти.

Мимо прошёл белобрысый крепкий тип. Лицо добродушное, но глаза странные, будто сами по себе. Взгляд Маэро наполнился прозрачной тяжестью. Ведь одержимый. Даже в нынешнем состоянии, он чувствует подобных людей с вышибленными мозгами. Наподобие тех, что пытались убить его несколько дней назад.

В глазах потемнело, древний потянулся к револьверу, глядя в затылок уходящему парню. И тут вспомнил, что оружие пришлось сдать. Сейчас он проклят, а значит, не соответствует занимаемой должности. Инспектор вздохнул и сжал пустую руку в кулак.

Невозможно привыкнуть к странным эмоциям и желаниям. Раньше в нём горел ровный холодный огонь врождённой, хорошо управляемой свирепости, свойственной его народу. Но сейчас в груди пульсирует, то затихая, то разгораясь, горячая ярость. И нечем сдерживать её, словно хватаешь руками пустоту. Остаётся сцепить зубы покрепче.

Он пошёл мимо столов, за которыми работали инспекторы, по большей части из древних. Они поднимали головы и быстро вежливо кивали, не прекращая общения с посетителями. Другие люди сидели на стульях вдоль стеночки и ждали своей очереди.

Нужная чиновница нашлась за крайним дальним столиком. Он направился к ней. Мимо лениво прошествовал крупный, обманчиво медлительный охранник. Чёрный жилет распахнут на широкой груди, рукава белой рубашки подвёрнуты вопреки правилам. На широком кожаном поясе дубинка. Он мазнул по Маэро равнодушным взглядом и не счёл нужным здороваться.

Девушка подняла голову, увидела его и дружелюбно улыбнулась. Теперь мужчина рассмотрел её получше. В прошлый раз он плавал в тумане, который уже рассеялся, но вся жизнь теперь затянута серой дождливой пеленой. Кажется, больше он никогда не увидит солнца, хотя вот оно висит почти прямо над ним, обозначилось пятном на столе сотрудницы. Он запомнил только странные глаза, в которые провалился во время допроса.

Он профессионально отметил приметы. По виду типичная древняя. Высокая, стройная, но в тонких руках чувствуется сила. Мягкие тёмные волосы струятся по спине. Симпатичная, но в облике прячется нечто сильное, почти хищное. Неявное, что скрывается за улыбчивым дружелюбием и какой-то неясной пришибленностью. Будто ястребу пощипали перья, и теперь он довольно удачно притворяется безобидной синицей. Но едва заметная ироническая складка в уголке губ и прямой взгляд наводили на мысль, что она помнит своих предков.

– Приветствую, почтенный! – сказала девушка, поднимаясь. Она обошла стол и встала перед ним. – Рада, что вы пришли.

Что сейчас нужно ответить? – вдруг возник вопрос в голове. Похоже, он разучился общаться. Раньше он говорил не задумываясь, а теперь приходится сочинять каждое слово.

– А я мог не прийти?

Она снова улыбнулась и ничего не ответила. Маэро вспомнил, как смотрел ей в глаза в госпитале. Интересно, сейчас будет тот же эффект? На севере почти не осталось людей, способных видеть незримое и обладающих мощной естественной защитой от власти архонтов, а не слабеньким иммунитетом как у него.

Раньше таким людям даже не нужны были концентрирующие психическую силу очки, справлялись природным взглядом и несокрушимой волей. Да и чувствительность была тоньше. Настройки ныне почти утерянные. В старое доброе время этот дар был настолько обыденным, что даже отдельного слова не удостоился. А теперь их становится всё меньше. Безымянные становятся бывшими.

Когда появилась бюрократия, чиновники обозначили подобных людей как "посредников". Так себе название, слишком коммерческое, напоминает о сделках и процентах, но постепенно все смирились.

А если попробовать сейчас? Он упал взглядом в её глаза. Яркая, неожиданно мягкая синева окутала его, успокоила, но одновременно властно притянула его сознание к себе. Рваные чёрные мысли заметались в голове стаей безумных стрижей. В голове рос истеричный вопль тысяч призрачных птиц. Маэро вздрогнул и заморгал, провёл ладонью по лицу. Амелла протянула руку к столу и надела изящные очки с чёрными стёклами.

– Извините, – сказал она, – всё время забываю, что проклятых цепляет мой взгляд. По правде вы у меня первый с таким опасным диагнозом. И вы словно вообще беззащитны.

– Я не словно, я действительно беззащитен, – сухо сказал Маэро. – Давайте займёмся делом.

– Пройдёмте, – девушка накинула плащ и повела его за собой.

Кабинет для ручной диагностики спрятался в другом крыле дома, вроде под рукой, но не мозолит глаза. Зато легко проверить нужные параметры в спорных случаях.

Удобно для посетителей и сотрудников, но не для аналитиков, чей кабинет расположен в соседнем здании. Поэтому аналитики, вынужденные по подземному переходу каждый раз бегать из здания в здание, приходили на обследование в крайне вредном состоянии. Они всегда пребывают в той или иной степени вредности по поводу и без. К счастью, в этот раз пришла Можара, темноволосая красотка из третьих. Она менее скрипучая, чем её коллеги, к тому же внешность располагает к приятному общению.

– Привет! – она прикрыла за собой деревянную дверь. Смягчённый зеленью деревьев свет из окна покрыл её гладкие щёки и пухлые губы. Стражник даже не улыбнулся в ответ. Её улыбка немного увяла, но не до позднего ноября. Всего лишь до середины сентября. Встречались особи и похуже.

– Начнём.

Аналитик отомкнула большой чёрный шкаф в углу стальным ключом и вытащила из него чемоданчик. Поставила его на большой круглый стол посреди комнаты и достала большое овальное зеркало на подставке, обрамлённое обычным чёрным металлом. В нём отразилась неказистая казённая комната. С поблёкшими от времени деревянными панелями на стенах и огромным пыльным цветком в противоположном от шкафа углу.

– Это зачарованное зеркало. Специально для нашего отдела проектировали. Помогает провести экспертизу одержимости, проклятий и прочих интересных вещей, – Можара подумала несколько мгновений и добавила. – Это переносной вариант. Стационарное находится в аналитическом отделе, но оно слишком большое и сейчас занято. Но, вы не подумайте, это тоже вполне надёжное. По нему экспертизу можно провести не хуже, чем по стандартному. В смысле, я имею в виду, здесь только самые общие настройки и функции. Но качество ничуть не хуже.

– В общем, пора начинать, – вмешалась Амелла. – Посмотрите, пожалуйста, в зеркало. Это абсолютно безопасно.

Маэро вошёл в зону отражения и чуть не отшатнулся. На него смотрел какой-то незнакомый тип с бесцветными запавшими глазами. Мертвенная кожа обтянула череп. Красавец – на вкус духа-каннибала.

– Для начала выясним дары архонтов.

Маэро безучастно смотрел в своё отражение. Карту даров он наизусть знает с детства. Они выдаются ещё в роддоме.

Поверхность подёрнулась рябью. Вместо его лица выплыла эмблема лорда Нибукамера. Золотой жезл – один из его атрибутов. Изображение уменьшилось и уплыло вверх. Проявился чёрный куб.

– Неплохо, – отметила Амелла. – Хорошие перспективы.

На любителя. Чёрный куб – положение в обществе чуть выше среднего. Типа полковника в армии или крупного чиновника, но не члена Совета. Точнее, их возможность. Дар архонта – всего лишь потенциал. Как с ним поступит человек – его проблема. Можно даже с золотой короной попасть в дворники и наслаждаться бедностью и безответственностью.

Аналитик присела за стол и отмечала на большом листе бумаги галочки напротив знаков тех или иных архонтов.