скачать книгу бесплатно
– Обойдешься, – холодно проговорил Карцев. – Я и отсюда неплохо слышу. – Лицо его, как обычно, выражало угрюмость и неприветливость.
– Ладно. – Люба улыбнулась. – Скажи, ты поедешь в Петербург выступать? Там фестиваль хоров, как раз под Новый год. Поедешь или нет, признавайся!
– Не знаю. – Он неопределенно пожал плечами, подумал секунду, а потом добавил: – Поеду, наверное.
– Вот видишь! – Люба победоносно оглядела Женю. – Даже Карцев поедет! Даже он!
Ей стало неловко и противно. И зачем Любка издевается над парнем? Будто он действительно полный отстой, которого никто за человека не считает. Она посмотрела на Карцева и виновато улыбнулась. Тот никак не отреагировал, лицо его осталось непроницаемым и отчужденным.
Было ясно, что Любины слова его ни малейшим образом не задели и ему на них наплевать с высокой колокольни, равно, как и на Женино сочувствие.
– Это все? – язвительно произнес он. – Можно идти?
– Иди, свободен. – Люба шутливо помахала ему рукой.
Карцев молча повернулся и продолжил свой путь.
– Зачем ты так? – с укором проговорила Женя.
– Правда, Люба, зачем? – поддержал Лось. – Мне казалось, у нас в хоре все друг к другу хорошо относятся.
– К нему никто хорошо не относится, – отрезала Люба и тут же затормошила Женю. – Не увиливай от темы. Главное мы выяснили: если уж такой лох, как Карцев, понимает, что нужно ехать, то тебе и сам бог велел.
– Хорошо, – тихо сказала Женя. – Хорошо. Я поеду.
Она удивлялась самой себе. Снова этот Карцев вынудил ее действовать против принципов, и как – без малейших уговоров и усилий, одним своим присутствием! Действительно, Женя просто не могла не согласиться, если он сказал, что едет. Значит, нисколько он ей не надоел на самом деле, а по-прежнему вызывает симпатию и жгучий интерес.
Женя вдруг испугалась, что Люба поймет, почему она изменила решение. Однако та уже позабыла о Карцеве и принялась с жаром выпытывать у Лося подробности предстоящей поездки.
Через несколько минут пришел Санек и, узнав о фестивале, принялся с ходу строить радужные планы.
– Девчонки, надо будет стопудово сходить в Петропавловку. Говорят, там классно.
– Лучше в Эрмитаж, – заспорила Люба. – А еще лучше съездить в Петергоф, только жаль, фонтаны зимой не работают.
Постепенно вокруг дирижера собралась большая компания. Все шумели, спорили, высказывая свое мнение. Лось, отвечая на вопросы, смеялся:
– Ну, раз все уже знают, можно ничего не объявлять, а сразу начать репетицию.
Женя встала на место и тут же спиной ощутила взгляд Карцева. «Не буду оборачиваться, – твердо решила она. – Хватит с него и того, что я собираюсь в эту дурацкую поездку. Пусть поймет: когда ему улыбается девушка, нужно в ответ тоже улыбнуться, хотя бы из вежливости». Она демонстративно расправила плечи и вскинула голову, а когда репетиция окончилась, ушла домой в обществе Санька, даже не оглядев зал.
8
Столбовой размашистыми движениями чертил на доске схемы и формулы. Женя сидела за столом и задумчиво смотрела на его удивительно ладную и стройную для своего возраста фигуру. Интересно, как он отреагирует на то, что она сейчас скажет?
Столбовой закончил писать и обернулся к Жене.
– Как вам такой вариант?
Она пожала плечами.
– Если честно, мне это даже в голову не приходило.
– Напрасно. – Взгляд Столбового сделался серьезным и суровым. – Должно было придти. Должно было обязательно придти, Женечка! Если вы хотите участвовать в конференции, да еще в качестве моего ассистента…
– Николай Николаевич! – перебила его Женя. «Сейчас или никогда, – стучало у нее в голове, – потом будет поздно и неловко».
– Да. – В светлых, пронзительных глазах Столбового промелькнуло удивление. – Вы что-то хотите мне сообщить?
– Я… да… – Женя моментально залилась краской. – Дело в том, что… до Нового года я, возможно, не успею привести материалы в нужную готовность. Возможно. – Она подчеркнула последнее слово.
– Почему? – деловито осведомился Столбовой.
– Это глупо, Николай Николаевич. Это так глупо. И мне… мне очень стыдно.
– Да говорите же! – Он заметно повеселел. Видимо, Женино смущение его не злило, а забавляло.
– Понимаете, я… хожу в хор, – одним махом выпалила она.
– В хор? – Лицо профессора вытянулось от удивления.
– Ну да, в хор. Это занимает совсем немного времени, всего два вечера в неделю. И от дома недалеко. А сейчас, вернее, ближе к Новому году, там ожидается поездка в Петербург. Вы… презираете меня, да? – Женя опустила голову, не осмеливаясь взглянуть на профессора.
Тот положил мел, легкой, пружинистой походкой сошел с кафедры, приблизился к Жене и сел рядом с ней на скамейку.
– Почему я должен вас презирать? – Его голос звучал мягко и даже участливо.
– Потому что… я такая дура. Мне предлагают ехать на конференцию, а я… я…
– А вы любите классическую музыку, – закончил Столбовой с улыбкой. – Что ж в этом плохого, милая Женя? Нельзя существовать только расчетами и формулами, должно быть что-то для души.
«Он говорит, как Любка», – с удивлением подумала Женя. Она чувствовала невероятное облегчение. Значит, профессор не сердится на нее и готов отпустить на несколько дней.
– Я сам очень люблю петь, – признался Столбовой, похлопывая ее по плечу. – И я прекрасно понимаю, что вам необходимы отдых, разрядка. Вы же совсем еще юное существо, а вкалываете, как зрелый научный сотрудник. Конечно, поезжайте куда хотите, мы все успеем. Конференция лишь в конце января, до этого времени можно написать новый учебник или, на худой конец, статью.
– А как же наши занятия три раза в неделю? – робко поинтересовалась Женя.
– Что ж, пока отменим это решение. Будем встречаться как раньше, два раза. По правде говоря, вы так плодотворно трудитесь дома, что мои советы в скором времени станут вам без надобности.
– Что вы говорите, Николай Николаич! – Женя смотрела на преподавателя счастливыми глазами. Его лицо с суховатыми, волевыми чертами под ее взглядом смягчилось, разгладилось.
– Я знаю, что говорю. Вот увидите, Женя, вас ожидает большое будущее. Только не вздумайте лениться, и все будет в порядке.
– Ни в коем случае! – горячо пообещала Женя.
Дома она, прежде всего, поделилась своей радостью с Ксенофонтом.
– Ксён! Ты представляешь, мне прочат большое будущее! И отпускают в Питер!
Кот, которого Женя держала в тесных объятиях, недовольно заурчал и сделал попытку схватить ее зубами за руку. Она ойкнула и увернулась со смехом, Ксенофонт соскочил с ее колен на пол и гордо поднял трубой пушистый хвост.
– Завидуешь, – укорила его Женя.
– Мяу! – патетически возразил Ксенофонт.
– Иди, ешь свой корм, там полная миска.
Кот пристально поглядел на нее желтыми глазами-плошками и степенно удалился на кухню. Вскоре пришла мать. Женя встретила ее в прихожей с сияющей физиономией.
– Привет, Женюра, как дела?
– Все о’кей.
– Обедала?
– Не совсем. Чай пила.
– Безобразие, – возмутилась Ольга Арнольдовна. – Заработаешь себе язву. – И тут же загадочно заулыбалась. – Угадай, кого я сейчас встретила в метро.
– Не знаю. Тетю Иру?
– Даже не тепло. Думай лучше. И отнеси в кухню вот эти пакеты.
Женя послушно подхватила сумки с продуктами и потащила их к кухонному столу. Мать, переодевшись и вымыв руки, вошла следом.
– Ну, так какие твои предположения?
– Ma, не доставай! У тебя такой обширный круг знакомых, что я буду перечислять их полчаса, а то и больше. – Женя вытащила из пакета батон копченой колбасы и, принюхавшись, блаженно закатила глаза. – Ух ты, как пахнет!.. Можно отрезать кусочек?
– Сначала суп! – отрезала Ольга Арнольдовна. – И потом, почему ты решила, что это мой знакомый? – Она хитро уставилась на дочь.
– Знакомый? – Женя понимающе кивнула. – Значит это «он»?
– Вот-вот. Уже теплее. – Мать достала из холодильника большую запотевшую кастрюлю.
– Костик, что ли? Или Никита?
– Снова холоднее.
– Да ну, мам, что за детские игры! Неужели Генка из трудового лагеря?
– При чем тут Генка? – Мать потеряла терпение. – Это был Саша. Мы встретились с ним на Театральной. Он ехал в институт и передавал тебе привет. А еще он сказал, что вы собираетесь с хором куда-то ехать на праздники. Это верно?
– Верно. – Женя зажгла газ и поставила суп на плиту.
– И ты решила ехать с ними? – Лицо Ольги Арнольдовны приняло озабоченное выражение.
– Да, решила.
– А как же занятия?
– Я уже договорилась со Столбовым. Он разрешил мне отдохнуть пару дней.
– Честно говоря, я не в восторге от такой идеи. И Новый год мы привыкли встречать вместе.
– На этот раз встретим раздельно, – мягко проговорила Женя. – В конце концов, надо же когда-то начинать. А вдруг я выйду замуж – мне ведь уже двадцать один.
– Что ж, замуж – это замуж. – Ольга Арнольдовна вздохнула и опустилась на табурет. – Тут я мешать не намерена, был бы человек хороший. Например, Саша.
Женя весело расхохоталась.
– Кто про что, а вшивый про баню. Мамуль, как ты не можешь понять – ну не нравится мне твой замечательный Саша. Совсем не нравится. Вот вернусь из Питера, перестану ходить на хор, и увидишь, он здесь больше не появится.
– Жаль, – с печалью в голосе проговорила Ольга Арнольдовна. – Смотри, суп сейчас выкипит, снимай скорее.
Разговор о Саньке больше не заходил. Мать и дочь мирно обедали, Ксенофонт сновал около стола, выпрашивая куриную ножку. Затем Женя ушла к себе заниматься, а Ольга Арнольдовна взялась за хозяйство.
Уже глубоко за полночь, лежа в кровати, Женя вновь подумала о Карцеве. И как ее угораздило запасть на такого мизантропа и бирюка? Кажется, его абсолютно не интересует происходящее вокруг. Возможно, и сама Женя не входит в сферу его интересов, а во время репетиций он пялится ей в спину просто оттого, что больше смотреть некуда. Тем не менее настроение у Жени было отличное. Она уже считала дни, оставшиеся до поездки. Почему-то ее охватила твердая уверенность, что там, в Питере, что-то произойдет. Хорошее и очень важное.
«Глупости, – укорила себя Женя. – Если что-то и случится, так Санек объяснится мне в любви. Придется его глубоко разочаровать. Жаль, как говорит мама, очень жаль».
Она еще немного полежала, думая о своем, и заснула крепким, здоровым сном молодого человека, предвкушающего грядущие радости жизни.
9
Лось увеличил время репетиций. К фестивалю готовили Верди, несколько народных песен и отрывок из кантаты Баха. Необходимо было каждый раз проходить всю программу целиком. Лось хронически не успевал и злился, срываясь на крик.
Больше всего доставалось басам – партия насчитывала лишь пять человек с весьма ограниченными данными. Если бы не Женька Карцев с его крепким баритоном, был бы полный караул. Но тот, как всегда, опаздывал, да не на пятнадцать минут, как раньше, а на все полчаса. Лось орал на него как резаный, обещая выгнать к чертовой матери. Карцев его вопли игнорировал и вообще вел себя так, будто был глухонемым. Ничего не говоря в свое оправдание, он дожидался, пока иссякнет дирижерский гнев, и молча шел к станкам. С ним партия начинала звучать прилично, и Лось помаленьку успокаивался.
Жене вовсе не улыбалось торчать на репетициях вместо двух часов два с половиной, а то и три. Дома ее ждали компьютер и внушительная стопка книг, которые, кровь из носу, нужно было успеть проштудировать до поездки. Но расстраивать дирижера ей тоже не хотелось. Она – скрепя сердце – отбывала занятие до конца, а потом стремительно сматывала удочки. Во всем этом был только один положительный момент: пользуясь ситуацией, Женя решительно пресекла чаепития с Саньком, мотивируя свой отказ пригласить его домой катастрофической нехваткой времени. Тот воспринял это со свойственным ему стоицизмом, продолжая оставаться веселым, улыбчивым и предупредительным.
За неделю до отъезда Лось зачитал распорядок фестиваля, объявил время отправления поезда и сбора на вокзале. Поезд уходил в девять двадцать утра, а хористы должны быть на платформе без четверти девять.
– Встретимся где-нибудь по дороге? – спросила Женя Любу, выслушав дирижера.
– Обязательно. Давай я доеду со своей «Щукинской» до «Баррикадной» и буду ждать тебя в центре зала. Потом вместе перейдем на кольцевую и доберемся до трех вокзалов.
– Ладно, – согласилась Женя.
Ее дом находился как раз между «Баррикадной» и «Октябрьским полем», поэтому предложение Любы ее устраивало.
Назавтра они прошвырнулись по магазинам. Люба купила обалденное платье для коктейля, а Женя присмотрела очередные джинсы, очень дорогие, расшитые стразами и украшенные замысловатой вышивкой. Любе ее выбор жутко не понравился.
– В чем ты будешь встречать Новый год? В них?
– Может быть. Еще посмотрю, – беспечно проговорила Женя, вертясь перед огромным блестящим зеркалом.
Джинсы шли ей замечательно. Ничто не украшало ее фигуру так, как они, подчеркивая длинные, сильные, стройные ноги и в меру округлые бедра. Молоденькая продавщица, стоящая за прилавком, невольно залюбовалась.
