Девочка из Акварельного переулка

– Точно! – улыбнулся Петя. – Здорово, что ты помнишь! Завтра в шесть утра буду там, – бодро сказал он, – ты со мной?

Оле вдруг стало легко и весело. "А ведь и правда, от грусти сейчас никакого толку нет. Для неё ещё будет куча времени". – Да, конечно с тобой!

Восход всегда прекрасное явление. Рождение нового дня хрупкое, окутанное тонкой дымкой удивительной палитры цветов, несёт свежесть мысли и несокрушимую силу надежды, веры в то, что неизвестно как, но всё наладится вопреки самым грозным обстоятельствам.

Оля стояла на огромном зубчатом камне. Наверно это был кусок каменной плиты, выдавашийся наружу в крутом склоне. Он как балкон над пропастью или нос корабля над океанской бездной застыл над глубиной влажного оврага. Петя сидел на самом кончике этого "носа". Они вместе смотрели, как вдали, над тоненький чертой, отделяющей мохнатый ковёр леса от небесной глади, начинается торжество красок. Главенствовавшая ночью густая синева покорно отступала в космическую высь. Ей на смену из-за горизонта разливался еле различимый лимонный полусвет и робко цеплялся за рассеивающуюся синь, словно сожалея об её уходе. В этот момент на стыке ночи и дня рождался зелёный цвет со множеством полутонов и переходов. Как будто на небе собралась вся земная палитра этого цвета жизни: от липкого весеннего листочка до переливчатого блеска гладкой спинки жука. Затем на светлеющем небосклоне появились предвестники далёкого горячего солнца. Они столпились у самого горизонта и заставили все окрестные облака играть розовыми, красными и оранжевыми оттенками. Это было невероятно красиво. Но вот буйство красок стал теснить плотный жёлтый, возвещая восход солнца. Оно неспешно поднималось: сначала ослепительно белой полосой на горизонте, затем растущим полукругом в оранжево-розовой дымке, и вот, наконец, взошло на небосвод, разом поглотив все краски. Только несколько облачков лёгкой тенью таяли в солнечных лучах, оставляя красочную пыльцу. Будто торопились уступить место новому яркому цвету.

"Вот он, самый чистый белый, "– подумала Оля и тут же зажмурила глаза.

– Теперь я понимаю, – говорил ей Петя на пути из леса, – почему художники пишут рассветы по памяти. На такое яркое солнце просто невозможно смотреть!

Оля подняла глаза к обычному голубому небу, которое всего несколько минут назад купалось в гармонии цветов, и прошептала:

– Они рисуют настроение.

Петя помолчал несколько минут и сказал, улыбаясь:

– Этот рассвет я не забуду никогда.

Оля кивнула и, весело попрощавшись с Петей до завтра, села в свой автобус. Ей очень захотелось попробовать нарисовать чудесные краски этого утреннего неба и то настроение лёгкости и гармонии.

Вернувшись домой она первым делом достала большой чистый лист и написала карандашом в нижнем уголке "Рассвет". Затем принялась готовить палитру.

– Ты бы чаю попила, что ли, – сказал папа, заглянув в комнату. Мама ещё спала.

– Да, пожалуй. Спасибо, папочка сейчас иду.

В тот день Оля так и не принялась за картину. Следующие две недели тоже не принесли никакого сдвига. Девочка почти не бывала дома: сразу после школы она отправлялась куда-нибудь с Петей.

Где они только не побывали за это время! Посмотрели, как улетают на юг утки с бурых берегов реки далеко за городом, устроили экскурсию по театральному закулисью, были в парке аттракционов, ходили на пикник и в поход по скалистым балконам в окрестностях города. Как таковых скал уже не осталось, зато там есть высокие холмы, по бокам которых обломки старых скал – исполинские камни – образуют уступы и правда напоминающие балконы. Поучаствовали на Берёзовом пленэре, с которого Оля унесла домой воздушную, пропитанную солнцем картину берёзы в сентябрьском убранстве. Восхищались звёздным небом с балкончика на высокой башне кукольного театра – как же страшно было туда взбираться! Обменялись несколькими книгами и, конечно, подолгу гуляли по улицам.

Оля чувствовала себя счастливой и наполненной. Но, проходя мимо мольберта с одинокой крошечной надписью ощущала вкрадчивые укоры совести. Девочка никак не могла себя заставить сесть за рисование этой картины. Она много думала, отчего и наконец поняла, что боится. В ней жил страх разочарования, Оля боялась, что картина не сможет передать все те чувства, которые рождались в её душе с каждым новым лучом света. И она не пыталась рисовать.

Скоро сентябрь подошёл к концу и однажды утром мама и папа разрешили Оле не идти в школу: это был день отъезда Пети с родителями.

Перед самым выходом из дома Оля задержалась на мгновение и растерянно оглядела прихожую, словно что-то забыла взять.

– Идём? – ласково спросила мама.

– Да-да, – девочка неуверенно улыбнулась.

Пока они шли через дорогу в дом, где жил Петя, у Оли в душе царило странное смятение. Она хотела вести себя как можно спокойнее и сказать как можно больше тех слов, что говорят, расставаясь навсегда, но такие слова никак не находились.

Петя радостно встретил их и проводил на кухню. Потом они все вместе пили чай. Взрослые говорили о долгой дороге и перспективах. Петя рассказывал Оле про удивительный природный парк неподалёку, в который обязательно стоит съездить. А она не могла сказать ни слова. Ей казалось, что время летит слишком быстро, и она не успевает за ним. Будто её внутренние часы идут намного медленнее, чем в остальном мире. Оля слушала, вникала в каждое мгновение этого дня, но они стремительно ускользали.

Вот уже закончили пить чай. Затем вымыли чашки и сложили их в чемодан, Олина мама ещё раз проверила дорожную аптечку, и Петин папа сказал:

– Пора!

Они с Петей подхватили чемоданы и спустились вниз, Олин папа взял ещё две сумки. У двери Петина мама отдала родителям Оли ключи:

– Новые жильцы приедут завтра. Надеюсь, они не слишком вас побеспокоят.

На улице, когда вещи были погружены в такси, и родители начали прощаться и желать счастливого пути, Оля вдруг подбежала к Петиным маме и папе и быстро с жаром сказала, что они прекрасные люди, ей с ними всегда было очень легко и уютно.

– Мне жаль, что мы больше не увидимся, – закончила она и, не дожидаясь ответа, повернулась к Пете:

– Спасибо тебе за радость, которая всегда приходит вместе с тобой. За поддержку и доброту… – она запнулась и, сдерживая слёзы, поговорила сдавленным голосом, – за дружбу, ты – мой самый лучший друг, мне будет очень тебя не хватать. – Тут Оля не выдержала и расплакалась.

Петя часто заморгал, потом глубоко вздохнул и, крепко обняв плачущую Олю, сказал:

– Наша дружба не заканчивается, помнишь? Я обязательно найду способ всегда быть рядом. До встречи, Оля! Спасибо и тебе, мой лучший друг!

Он быстро повернулся и запрыгнул в машину. Такси тронулось, Петя оттуда ещё раз посмотрел на Олю, и она заметила, как по его левой щеке ползёт слеза. Сердце её сжалось, а через мгновение озарилось каким-то удивительным тихим чувством, несущим успокоение и робкую радость.

Акварельный переулок притих и опустел. Как будто пытался понять, как случилось, что одни из его жильцов всё-таки покинули свой дом.

Оля стояла рядом с родителями и молча улыбалась, глядя на угол дома, за которым скрылась машина такси. Петя уехал, но она больше не ощущала себя брошенной и одинокой: в ней жило это новое славное и надёжное чувство.

Вечер

Был серый день сырой осени. Такой, когда сложно представить, что в небе даже в этот момент сияет солнце. Где-то очень высоко. Оля с грустью смотрела в окно. Она сидела на коленях на табуретке, положив голову на скрещенные на подоконнике руки, и глаза её, полуприкрытые веками, следили за медленно ползущей по стеклу каплей. На улице шёл мелкий дождь, и тусклый свет с трудом добирался до земли, застревая в плотных серых облаках.

Настроение у девочки было под стать этой осенней погоде: её лучший друг недавно насовсем уехал в другой незнакомый город, а четыре дня назад папа увез маму на очередное обследование в соседний большой город. Скоро в их семье появится малыш, и родители вернутся не раньше, чем через три дня, поэтому Оля сейчас живёт у бабушки. Это совсем неплохо – Оле здесь нравилось даже больше, чем дома: тут под окном растёт трава, и вместо грохота машин слышно пение птиц. Но она скучала. Оля любила своих родителей, с ними бывает интересно и весело, но у них слишком много забот – порой им не хватает времени, чтобы с ней поговорить, хотя они очень стараются хоть немного побыть всем вместе и послушать друг друга.

–…А носик будет вот такой смешной: маленький и курносый, – мама провела по стеклу тонкую линию. Они сидели перед зеркалом незадолго до отъезда родителей и рисовали гуашью будущего малыша прямо на стекле: как будто он тоже отражается в зеркале – мама, Оля, а посередине – малыш. Папа был на работе допоздна.

– А глаза будут какого цвета? – спросила Оля.

– Давай придумаем, тебе какой нравится? – улыбнулась мама.

– Серо-голубой. Но у тебя и у папы глаза карие, и у меня карие, вряд ли у малыша будут другие.

Мама решительно взяла кисть, смешала серую и голубую краски и раскрасила маленькие нарисованные глаза.

– Пусть будут серо-голубые, – улыбнулась она.

Оля прижалась к маме и почувствовала толчки в мамином животе.

– Я буду его любить, – прошептала она, – с любым цветом глаз.

– Думаю, он тоже будет очень любить тебя. Вам будет весело вместе!

Оля с сомнением посмотрела на маму:

– Но ведь он совсем не будет меня понимать.

– Да, поначалу не будет. Ты научишь его. Ведь вы – родные брат и сестра…

Мамин голос звучал как будто издалека в Олиной голове – девочка засыпала, убаюканная шумом дождя и воспоминаниями.

Она проснулась от громкого хлопка дверью и чуть не свалилась с табуретки. Это пришла бабушка.

– Этот дождь никому не оставляет шансов добраться до дома сухим! – с иронией сказала она, ставя в угол зонтик, – с зонтом или без него – никакой разницы! Посмотри, я мокрая насквозь!

Оля улыбнулась бабушкиному шутливому возмущению.

– Зато он смыл с тебя все школьные заботы, – она протянула бабушке полотенце.

– Лучше бы он смыл всю домашнюю работу, – проворчала она в ответ. Потом выпрямилась и добавила, многозначительно подняв палец к потолку, – Который раз убеждаюсь: в плане урока, в разделе "домашняя работа, закрепление материала" каждый учитель пишет задания в том числе и для себя – ему, ведь, потом всё это проверять надо будет.

Оля снова улыбнулась. Она была рада, что бабушка, наконец, дома. С её приходом в доме как будто зажигался невидимый очаг: становилось уютно, радостно и любые, даже самые сложные и нелюбимые, дела шли как по нотам. Бабушка была учителем английского языка, и домашней работы у неё всегда было много. Но она успевала ещё и приготовить что-нибудь вкусное, и на выставку сходить или в кино, или подготовить уникальный интересный материал для урока, чтобы её ученикам было весело и ни капли не скучно изучать иностранный язык. Сейчас она вернулась с работы, и пока они готовили ужин, бабушка предложила:

– Сегодня в школе на Сиреневой Аллее открылась выставка художественного витража, сходим?

– А мы успеем, уже пять часов? – неуверенно ответила Оля.

– Конечно, успеем! – бабушка одобрительно закивала головой – открыто будет до восьми.

Сиреневая Аллея была недалеко от бабушкиного дома – на границе старого и нового районов. На одной стороне улицы невысокие кирпичные дома, утопая в кустах сирени, степенно глядели на новенькие многоэтажные строения блестящие хромом и стеклом по другую сторону. Школа находилась в одном из новых зданий с огромными окнами и стеклянной дверью. Бабушка с Олей добрались туда уже в сумерках, когда окна и двери школы прорезали сырую мглу мягким светом ламп, приглашая в сухое гостеприимное тепло.

Людей было не очень много, поэтому Оля с бабушкой ходили от одной картины к другой не спеша, делились впечатлениями, возвращались к некоторым по несколько раз. Ушли они перед самым закрытием.

Домой возвращались молча. Оля была благодарна бабушке. Периодически поглядывая на бабушку, которая шагала рядом, тонкая и прямая и, прищурив глаза смотрела вперёд, будто бы совсем её не замечая, Оля думала, как замечательно, что у неё есть такая бабушка. Которая, не смотря на свою усталость, гору работы, взятой на дом, и дождь за окном вытащила её на эту чудесную выставку, чтобы развеять грустные мысли.

Витражные картины, лёгкие и яркие поразили Олю своей прозрачностью и красочностью: словно хрупкий лёд или расплавленный янтарь, окрашенные во все цвета радуги, слились в невероятной красоты пейзажи и портреты. Как будто сказочный волшебник рисовал неведомыми красками. А может, волшебным был сам этот вечер.

Лист

На следующий день, который выпал на первую половину октября, Оля проснулась и не поняла, наступило утро или ещё нет. Будильник показывал 7:15, но за окном не было даже намёка на солнечный свет. Серые тучи кучно сидели в небе, не собираясь расползаться.

– Сегодня на небе забыли раздернуть шторы, – сказала Оля бабушке за завтраком.

– Видать, дел столько, – улыбнулась бабушка, – что даже нет времени нам сюда чуть-чуть солнечных лучей отправить.

– Ты не грусти, – добавила она, провожая девочку в школу, – если нет солнышка в небе – стань им сама, свети и грей всех вокруг. Оля улыбнулась, от этих слов в её сердце как будто и в самом деле поселился свет. В течение всего учебного дня он поддерживал её и дарил лёгкость. А по дороге домой этот свет стал набирать силу, крепнуть – и вот уже Оля идёт, весело смеясь, а внутри неё, словно бы электрический ток, от макушки до пяток бегает чувство радости. То она бежит, размахивая сумкой, то беззаботно кружится, запрокинув голову, и улыбается хмурому небу. То, подхватив охапку пестрых листьев, подбросит их ввысь и танцует под разноцветным дождём. И многим-многим прохожим серьёзным и удрученным, с усталыми лицами она подарила свой свет: торопливые мужчины, раздраженные женщины, капризные малыши и сердитые бабульки с дедульками расправили плечи, кто-то даже улыбнулся и отметил про себя: "Вот так девочка, настоящее солнышко"!

В парке возле дома Оля остановилась и решила собрать для бабушки букет осенних листьев. Он получился довольно большим, но когда девочка проходила под высокими берёзами на самом выходе из парка неожиданный порыв ветра вырвал из её рук янтарно-жёлтую с рыжими и бордовыми вкраплениями охапку и рассыпал вдоль улицы. Оля не успела опомниться как этот же ветер вдруг бросил ей в руки один единственный листок, не берёзовый и не липовый, с какого-то неизвестного куста.

Лист был очень красивый: нежный жёлто-зелёный тёплый цвет растекался из центра листика, превращаясь в оранжево-розовую волну и замирая ярким багрянцем на зубчатом крае. Прожилки тонкими зелёными штрихами аккуратно проявлялись в красочной палитре, словно кто-то осторожно нарисовал их самым кончиком пера. Оля не могла оторвать взгляд от листочка, он казался таким нездешним в окутавшей мир серости, ярким и светящимся как упавшая звезда. Она решила непременно взять листок домой.

Бабушка ещё не вернулась с работы, и в квартире было очень тихо. Оля сняла пальто, сапоги и шарф и прошла в гостиную. Тут она почувствовала, что тишина вокруг очень необычная, слишком концентрированная. Воздух в комнате звенел натянутой струной, словно кто-то намагнитил его холодным ожиданием. В такие минуты Оля жалела, что не умеет петь. Как легко разбить эту давящую тишину чистыми звуками песни! Но Оля твёрдо знала, что, если попробует спеть – только ещё больше расстроится. Поэтому она порылась в телефоне и включила "Весну" Чайковского.

Плавные невесомые звуки классической мелодии наполнили комнату светом и лёгкостью от пола до потолка. Оля немного покружилась по комнате, размахивая ярким листочком, и подошла к окну. Она любила смотреть на улицу, ни о чём не думая, следуя взглядом за чем-нибудь за окном. Но сегодня открывающийся вид совсем не впечатлял. Было похоже, как будто художник не уловил вдохновение и в сердцах выплеснул краски на холст. Цвета смешались в буро-коричневую неразбериху с мутными подтеками.

Олино радостное настроение в этот день было сильнее осенней хандры. Она посмотрела на удивительный лист в руке, потом на окно… Тут она почувствовала, что этот принесённый ветром листок стал как будто продолжением светлого огонька внутри неё. Оля представила, что перед ней холст.

"Здесь не хватает яркого акцента ", – подумала она, закрыла глаза и стала водить по стеклу листком, словно рисуя. Она представляла, что рисует тоненький березовый лист с ажурным зубчатым краем, ярко-жёлтый пронизанный тёплым солнечным светом. Закончив рисовать, Оля ещё несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, любуясь воображаемым медовым листочком на сером холсте оконного стекла. Девочка открыла глаза и к своему удивлению обнаружила на подоконнике жёлтый березовый листок с аккуратным зубчатым краем… Поначалу удивлённо-радостная догадка шевельнулась пронзительной дрожью между лопатками и застряла где-то в затылке. Но потом Оля разочарованно заметила, что окно приоткрыто, и листок, конечно, просто залетел в щель: вон сколько их кружится на ветру. И всё же какое-то смутное чувство заставило её попробовать ещё раз.

Девочка решительно поднесла листок с неизвестного куста к стеклу и стала рисовать воображаемую каплю воды. Она сжала губы от напряжения, чувствуя себя одновременно глупо и радостно.

– Что бы, интересно, на это сказал Петя, – пробормотала Оля с улыбкой. И вдруг ответила сама себе громко и бодро:

– Он бы посоветовал бежать за тряпкой…

Потому что в этот момент нарисованная капля, дрогнув, легко сползла по стеклу и растеклась по подоконнику огромной лужей. Девочка ошеломленно смотрела на листок в руке.

"Так не бывает. Это сон. Или наваждение… "– беспорядочно носились мысли. – " Но березовый лист в точности как нарисованный, да и вода… самая настоящая " – ноги начали промокать от капающей с подоконника воды. Тут Оля издала неразборчивый восторженный вопль и бросилась вытирать воду.

До прихода бабушки Оля успела вдоволь поэкспериментировать с листком и выяснить, что он откликается только на природные объекты. Попытка нарисовать книжку обернулась полнейшим фиаско, зато нарисованная гусеница уползла в траву, а синичка, весело щебеча, упорхнула в окно.

Весь вечер Оля была на подъёме. Ей хотелось летать. Когда пришла бабушка, Оля весело без умолку о чём-то говорила, усадила её за стол с тёплым ужином, а потом предложила помочь с домашней работой.

Бабушка с радостью отметила, что внучкина грусть наконец улетучилась. Она надеялась, наблюдая, как Оля ставит на стол пышущий паром чайник, что это настроение теперь не позволит девочке снова хандрить.

– Чай с малиновым листом, – заявила Оля, – помнишь, летом специально собирали, да так до сих пор не заварили ни разу. – Вот мёд, финики и пастила, которую делала мама. Угощайся!

Бабушка с удовольствием придвинула к себе чашку с ароматным чаем и положила кусочек льда, чтобы было не так горячо.

– Когда ты успела наморозить льда? – удивилась она.

А Оля промолчала и тихо улыбнулась, размешивая в чашке нарисованный лёд.

Подарок

В этот день Акварельному переулку позволили подсушить лужи. Дождь наконец перестал и, по крутому склону вода быстро стекла вниз, образовав маленькое озерцо в конце переулка. Жители и занесённые сюда вихрем жизни прохожие вновь сетовали на засорённые ливневые стоки и шли через озерцо вброд. Утром асфальт был сырой и тёмный, но, когда Оля возвращалась из школы выглянуло солнце, которое моментально вернуло тротуару привычный светло-серый оттенок. Она шла к бабушке через свой родной переулок. Так было совсем не ближе, но Оля всегда так ходила, пока жила не дома. Каблуки на ботинках девочки весело и звонко стучали по сухому асфальту. Этот задорный звук с каждым шагом поднимал Олино настроение. Ей вдруг на минутку представилось, что сейчас вовсе не октябрь, а самое настоящее лето. Она остановилась, закрыла глаза и полной грудью вдохнула тёплый воздух, который был наполнен ароматом земли и прелых листьев. Но Оля представляла, что чувствует запах разных трав и цветов, буйно цветущих в середине лета. Потом девочка открыла глаза, присела на корточки возле узенького газона с увядшей бурой травой и достала из кармана волшебный лист. Она рисовала прямо по траве, и скоро некоторые внимательные прохожие могли с удивлением заметить, что на газоне вдруг расцвели, словно заблудившись во времени, ромашка, василёк и клевер.

– Здравствуй, моя дорогая! – закричала бабушка с порога. – Поздравляю тебя!

Оля очень удивилась, увидев бабушку дома. Она привыкла, что та на работе до самого вечера. Оказывается, она просто пошла в отпуск, потому что в их семье пополнение!

– Сегодня у тебя родился братик! Мама только что звонила, сейчас, наверное, тебе позвонит. Ты проходи-проходи, раздевайся. Вот, поешь, я приготовила чудное рагу с фрикадельками! И будем выбирать, какой торт испечём.

Бабушка всегда была энергичной и чаще всего весёлой, но сегодня – особенно. Оля с улыбкой наблюдала, как бабушка порхает по дому, напевая себе под нос. Сама она не чувствовала такого подъёма. Новость её, безусловно, порадовала. Кроме всего прочего, это означало, что скоро они все снова будут вместе и вернутся домой, хотя у бабушки тоже очень хорошо. Оля никогда раньше не держала в руках младенцев, тем более, родных братьев и она просто не представляла, что обычно чувствуют в такой момент. В сердце у неё завелась тихая тревога немного радостная, немного пугающая. Она долго говорила с мамой по телефону, слышала, как мама счастлива.

– Ты увидишь его завтра, мы приедем к обеду, – ласково говорила мама, – я очень соскучилась.

– И я тоже, – ответила Оля мягким голосом. Мама подарила ей чувство покоя и равновесия. Страх и тревога, если не отступили совсем, то превратились в слабые тени. Вдруг девочка что-то вспомнила:

– Мама, а какое у него имя?

– Владимир, – ответила мама, пропевая каждый слог. – Имя красивое и сильное.

– Мне нравится.

После разговора с мамой Оля отправилась спать, но долго не могла уснуть.

Она смотрела на Луну. Ослепительно белый безупречно ровный круг на фоне черно-синего ночного неба казался крошечным отверстием – потайным ходом из кромешной тьмы в чистое светлое утро. Там наверху сильный холодный ветер гнал с запада на восток облака. Их мутная пелена с рваными грязно-серыми клочками туч напоминала дырявую изношенную шаль, которую вдруг бросили в прозрачный ручей, позволив ключевой воде полоскать истерзанное полотно. Облачный поток быстро несся по небу, кутая в туманный слой Луну. Она лишь изредка успевала выглянуть в просветы – из-за этого создавалось впечатление, будто облака стирают с неба Луну как художник стирает с холста ненужное изображение широкими быстрыми мазками. В этом зрелище было что-то завораживающее и пугающее.

В голове у Оли так же быстро и хаотично носились разные мысли, мечты и фантазии о том, какой теперь будет их жизнь. Наконец ей удалось ухватить одну мысль, которая очень хотела быть услышанной:

" – Вот это да! Ты представляешь, я на радостях даже не спросила, как зовут моего маленького внука! – смеясь, говорила бабушка за ужином.

– Его зовут Владимир, – ответила Оля.

– Владимир – хорошее имя, – одобрила бабушка, – отличный подарок на всю жизнь! "

– Подарок… – девочка стала сосредоточенно думать, что же она может подарить маленькому брату. Игрушки, книжки – это всё не то. Ей тоже хотелось сделать такой подарок, что останется с ним на всю жизнь. Оля принялась в задумчивости водить пальцем по стеклу. Это напомнило ей, как совсем недавно она рисовала на стекле настоящую воду, берёзовый листочек, гусеницу и синицу…

Тут девочка внезапно поняла, ЧТО она подарит малышу. Пусть не сейчас, а когда он немного вырастет. В тот же момент ей стало невероятно трудно смириться с этой мыслью. Оля закрыла глаза и представила маленького мальчика, который с помощью старшей сестры рисует волшебным Листом на белой бумаге жука. А когда этот жук оживает и начинает ползти, мальчик замирает от восторга. Оля видит его глаза искренне радостные и доверчивые, сердце её наполняется светом, и сама она всем существом будто взлетает ввысь и парит легко и свободно, ощущая каждой клеточкой тихонько звенящую приятную прохладу. Наверное, это и есть счастье.

– Да, – радостно вздохнула Оля, глядя в окно. Фантазия развеялась, когда она открыла глаза, но решение теперь было принято всей душой. – Лист поможет ему осознать, что истинно в этом мире, а что ложно. Он принесёт ему много счастья и научит дарить счастье другим.

Потом она взяла со стола Лист и лёгкими штрихами нарисовала в пустом цветочном горшке маленький дубовый росток, только что проклюнувшийся из-под земли. Оля решила, что когда вся её семья завтра вернётся, они с папой посадят этот дуб во дворе.