Девочка из Акварельного переулка

Пролог. Переулок

Как известно, все люди разные. Каждый в чем – то хорош и в чем – то плох – это обязательно так. Не бывает абсолютно хороших или абсолютно плохих. Есть люди, которые это понимают и стараются бороться со своей плохой стороной: делают то, что им не хочется, развивая силу воли, учатся говорить добрые слова как можно чаще и быть внимательными к окружающим. А есть те, кто не хотят признавать, что они в чем – то плохи. Таким, конечно, труднее живётся на свете. Вот совершит такой человек ошибку, а признать её не хочет – ему будет сложно исправить её и двигаться дальше.

Если что и объединяет людей, так это талант – он есть у всех. Просто одни люди чувствуют свой талант и развивают его, становятся счастливее и дарят счастье всем вокруг. А другие отнекиваются от своих талантов и угрюмо живут, сами не зная, для чего.

Таланты бывают разные. Один из главных талантов всех детей и некоторых взрослых – это воображение. Умение пофантазировать и нестандартно отнестись даже к самым обыденным вещам очень часто делает жизнь интереснее. Именно таким талантом, несомненно, обладал Семён Фёдорович из градостроительного комитета Светлогорска. Небольшой городок, расположенный в живописной местности с лесами, холмами и озерами, получил благодаря таланту Семёна Фёдоровича несколько удивительных улиц. Этот не старый ещё человек с твёрдой походкой, прямыми каштановыми волосами, заправленными за уши, и лучиками морщинок в уголках глаз умел придумывать добрые и красивые названия, которые, вопреки законам взрослой серьёзности, всегда утверждались градостроительным комитетом и присваивались новым улицам, переулкам и бульварам. Он недавно начал работать в Светлогорске, но уже успел переименовать улицу Соседнюю, из-за которой часто случалась путаница, в улицу Детства и подарить городу Тенистый переулок, бульвар Героев, Солнечный тупик и ещё несколько чудесных названий. Вот и этому переулку Семён Фёдорович придумал название, гуляя весенним вечером со своей маленькой собакой в городском парке. Он смотрел на облака, размытые свежим ветром по небесному холсту, на прозрачную зелёную дымку первых крохотных листочков и бархатный ковёр влажной земли. "Словно рисунок акварелью," – подумал он и назвал переулок Акварельный. Этот переулок существовал давно – он втиснулся между двумя шумными улицами Строителей и Первомайской, но назывался просто 1-й. С приходом Семёна Фёдоровича в градостроительном комитете было принято решение (конечно, единогласно) дать всем таким улицам названия вместо чисел.

Акварельный переулок был примечателен, пожалуй, только своим названием, в остальном это был очень шумный пыльный отрезок дороги, соединяющий две большие улицы. В нем насчитывалось всего четыре дома – по два с каждой стороны: скучные серые панельные пятиэтажки с плоской крышей и без единого балкона – гигантские обтесанные булыжники. На первых этажах квартир не было – там располагались магазины с пестрыми вывесками – они одни несли хоть какие-то краски в переулок, потому что ни деревья, ни цветы тут не росли.

Каждую весну Акварельный переулок превращался в стремительный бурлящий поток. Мутные коричневые ручьи талой воды наперегонки неслись по дороге и тротуарам, собираясь в конце переулка в целые озёра. Случалось это оттого, что он был расположен на крутом склоне. Когда наступала пора оттепелей и заморозков в самом начале весны, все жители этого переулка дружно впадали в детство и съезжали вниз к улице Первомайской на ледянках, картонках и кусках линолеума, потому что так точно не упадёшь. Если кому-то нужно было наоборот подняться к улице Строителей, дело обстояло куда сложнее: почтенные и степенные граждане шли в обход через другие улицы, а самые отчаянные и молодые ползли по сугробам. Тут немного выручал дворник, который ещё с середины зимы старался выкладывать снег из сугробов в подобие ступенек. Но потом снег начинал таять, и жители переулка дружно начинали звонить в коммунальную службу, чтобы прочистили ливневые стоки. В службе каждый год уставали отвечать, что Акварельный переулок на очереди, а у них аврал, потому что, сами посмотрите, как быстро тает снег. Обычно в этот период вместо привычных приветствий и вопросов о делах и самочувствии от акварелевцев можно было услышать:

– Ну как, вроде вода поднялась?

– Нет, по-моему, на прежнем уровне.

– А я слышал, что поднялась на пару сантиметров.

И все дружно шли за резиновыми сапогами и калошами в маленький магазин рыбака и охотника, который, к счастью, находился в Акварельном переулке. Он был открыт в сезон почти до полуночи, чтобы все успели приобрести резиновую обувь, а продавцы собрать воду, потому что магазинчик регулярно подтапливался. Однажды по переулку даже проплыла резиновая лодка! Она была маленькой и в ней плыла собачка. Никто не знал, откуда она взялась и куда направлялась, но все сошлись во мнении, что это очень сообразительная собака и именно так следует передвигаться по переулку весной.

Лучше всего здесь бывало, как ни странно, зимой. В это время машинам сложно взбираться на крутую гору, поэтому многие предпочитали другой путь. А вниз автомобили скатывались почти бесшумно, поэтому Акварельный переулок превращался в чистое уютное местечко с пушистой снежной периной и непривычной для него самого тишиной, в которой можно было явно услышать тонкое щебетание птиц и шорох ветра.

Жители четырёх домов, стоявших в переулке, были, как вы уже заметили, дружными и находчивыми. Точно неизвестно, но есть мнение, что такими они стали после переименования переулка. А раньше лица и взгляды их были такими же серыми и уставшими как асфальт под пыльными колёсами машин.

И ещё. С тех пор как переулок стал называться Акварельным, из него никто не хотел переезжать, не смотря на его буйный и шумный характер.

Девочка

В доме с аккуратной новенькой табличкой: "Акварельный переулок 2" жила девочка. Её большой друг Порывистый ветер видел её такой: довольно высокая, худенькая, с заплетенными в растрепавшуюся косу бело-золотыми волосами и карими глазами, открыто и прямо смотрящими вперёд, когда она стремительно мчалась на велосипеде вниз по улице. Одета она обычно была в простую белую футболку, серые, не похожие на девчачьи, сандалии, которые плотно пристегивались ремешком к ногам, и удивительные штаны: темно-синие с широким поясом, свободно струящиеся и заканчивающиеся плотной широкой резинкой чуть пониже колена, они напоминали арабские наряды, казались мешковатыми и совершенно необычными для наших широт.

Девочка ходила в обычную школу, спешила домой после уроков, чтобы похозяйничать пока родители на работе, любила шоколадные конфеты и иногда болела, лёжа под колючим пледом с градусником и холодной тряпочкой на лбу. Единственное, чем она отличалась от своих сверстников, это независимость. Она не любила планшеты, плееры, игровые приставки, компьютеры и прочие штучки с электронными "мозгами". Конечно, у неё был смартфон и дома на книжной полке стоял ноутбук, но игры, социальные сети и блуждания в виртуальном мире нисколько не привлекали её. Из-за этой недружбы с электроникой у девочки даже бывали трудности с заданиями по информатике, но её выручал папа – профессиональный программист.

– Мы воспитали тебя отставшей от жизни, – иногда вздыхали родители. Но в сердце по-настоящему радовались, потому что и сами не видели особого смысла в моде обрастать всевозможными достижениями техники.

Девочка жила со своими мамой и папой в доме в Акварельном переулке с самого рождения, поэтому пыль и грохот несущихся в два потока машин за окном стали ей давно привычны, но она всё равно, чуть только выйдя из дома, стремилась сесть на велосипед и уехать подальше от городского шума к зелёной траве, облакам и пению птиц. Её часто можно было увидеть в отдаленном квартале на окраине, где несколько высоких домов, скромно отступив перед массивом леса, жались к супермаркету. Тут девочка училась рисовать. Она, конечно, ходила в одну из лучших художественных школ, но всем занятиям в классе, пусть даже с академиками и знаменитыми художниками, она предпочитала лесные уроки. Здесь никем в мире не превзойденный художник – природа учила её чувствовать цвет, объём и форму, ощущать лёгкость и влажность, а воображение девочки старалось найти способ передать это на бумаге. Задания были непростыми: уловить трогательную песню падающего жёлтого листка, запечатлеть бурлящий звон холодного лесного ручья, передать аромат невесомых капель дождя или поимать тихий шёпот лепестков ромашки. Ей нравилось находить интересные сюжеты, которых в природе не перечесть, и оттачивать своё мастерство.

Всё, что нужно она всегда брала с собой в небольшом рюкзаке: краски и кисти, пастель, карандаши, альбом в твёрдой обложке на пружинке, уголь. Углем особенно точно можно передать чёткие силуэты осенних деревьев с паутиной худеньких ветвей. Но девочка больше всего любила краски – только они могут по силе и выразительности приблизиться к сочным и глубоким цветам живого мира. Кроме того, краски несут радость и лёгкость, хотя рисовать ими непросто. Поначалу Оле (а именно так зовут нашу девочку) казалось, что научиться рисовать красками выше её сил. Она проводила бессчетные часы, пытаясь добиться того изображения, которое передавало бы идею рисунка – переживала, иногда даже не могла уснуть, но все равно получалось не то. Тут Оле помог случай. Однажды по пути в лес она увидела чудную картину: маленькая девочка в голубом сарафанчике поливала из игрушечной лейки высокую яблоню. Дерево было всё в цвету, словно белое облако, и ветер кружил облетающие лепестки в медленном танце. Воздух вокруг был наполнен ароматными белыми кружочками, как будто зачарованные снежинки замерли, не долетев до земли, пораженные красотой весеннего мира.

Оле очень захотелось передать лёгкость, прозрачность и простую красоту этого момента. Она достала планшет с листом бумаги и, поскольку сегодня взяла с собой только краски, стала рисовать ими, не думая о чёткости линий, чистоте цветов – просто, стараясь успеть всё запечатлеть. Рисунок вышел удивительно живым и глубоким, он, словно бы, притягивал взгляд. Тогда Оля поняла, что рисовать, особенно красками, нужно не штрихи и линии, а свет и настроение. С тех пор она крепко сдружилась с красками, а они помогли ей найти лучшего друга.

Друг

В тот день Оля отправилась на прогулку в ужасном настроении. С утра всё было хорошо, но из школы она вернулась печальной и чем-то удрученной. Оля тяжело вздохнула, посмотрев на себя в зеркало в прихожей, бросила портфель на табурет в углу и, взяв свой художественный рюкзак, вышла на улицу. Отстегивая велосипед, который был прикреплен толстым тросом к железному крюку в стене дома, она пыталась прогнать кошек, тоскливо скребущих на душе. Оля представляла, как интересно должно быть в лесу, ведь уже весна, можно найти первые цветы в гнездышках прошлогодней жухлой травы, или выследить белку на ветках осины и посмотреть, сменила ли она уже цвет своей шубки. С этими размышлениями девочка вышла в Акварельный переулок. Он тут же обрушил на неё гул, рев и грохот заляпанных грязью машин, которые усердно стирали об асфальт колёса, отфыркиваясь на повороте. Казалось, этот назойливый шум вобрал в себя все самые неприятные звуки, чтобы посильнее засверлиться в уши. Оля изо всех сил помотала головой, как будто хотела отогнать рокочущую муху, но ничего не изменилось. Тогда она села на велосипед и надавила на педали, что есть мочи. Тот легко дернулся и стремглав понесся вдоль серых домов, перелетая коричневые лужи. Однако вскоре девочка заметила впереди кучу веток поперёк дороги – их ещё не успели убрать рабочие, которые стригли тополя. Она попыталась затормозить, но ничего не вышло. Тогда она резко повернула руль и упала на газон: велосипед больно ударил её по ноге и с лязгом рухнул рядом. Газон представлял собой вязкую жижу из пыли, земли, старой травы и колючей крошки, которой зимой посыпали тротуар, – лежать на нем было очень неприятно. Оля мрачно смотрела в небо, которое мрачно смотрело на неё, и представляла во что превратилась её бежевая куртка.

– По-моему, загорать ещё рановато, – сказал странный надсажено хриплый голос.

Оля повернулась и увидела мальчика, который, улыбаясь, протягивал ей руку.

– Что с тобой случилось? – сказала она в ответ, вставая.

Мальчик вскинул брови в удивлении, постучал указательным пальцем по кончику носа, на котором сидели очки, и задумчиво подняв глаза ответил:

– Мне кажется, что-то случилось с тобой, ведь это не я упал с велосипеда.

– Я про твой голос, – объяснила Оля, когда они вместе поднимали с земли велосипед.

– А, это пустяки, – мальчик беззаботно покачал головой, растрепав каштаново-рыжие волосы, – я слишком долго болтал, гуляя по Акварельке.

– Чего? – на поняла Оля и хмуро посмотрела на мальчика.

– Слышишь, какой грохот! Его надо перекрикивать, а если долго тут болтать – сорвешь голос, – пояснил мальчик, наклонившись поближе.

Оле понравилось, как мальчик назвал переулок – "Акварелька", похоже на карамельку. И вообще он казался веселым и добрым, рядом с ним и настроение становилось лучше.

– Со мной тоже ничего не случилось, – бодро заявила она, стряхивая с левого бока мутную жижу и камешки, – я просто… решила перекрасить куртку.

– Не самый весёлый цвет, – усмехнулся мальчик и добавил, прищурив глаз, – да и узор у тебя вышел на очень – клякса какая-то.

Он подошёл, достал из кармана перчатку и помог Оле убрать грязь на куртке со спины.

– Что ты понимаешь в узорах? – полушутливо сказала Оля, потирая ушибленную ногу. Как раз на этой неделе у них в художественной школе начался курс по узорам: история, применение, выдающиеся примеры, практика. Это оказалось очень интересно и сложно. Скопировать-то узор кропотливая работа, а создать свой – настоящее искусство! Оля восхищалась узорными картинами. Девочку завораживали аккуратные линии, сплетающиеся в сложный многоуровневый рисунок, в котором можно различить объемные цветы или животных, а, может, весенний сад или узкие улочки старого города – всё, что создаст воображение художника. Каково же было её удивление, когда мальчик неторопливо достал из кармана блокнот и отстегнул с пояса чехол для фонарика.

– Всегда ношу их с собой, – пояснил он.

В чехле оказалось два или три карандаша и тоненький перочинный ножик. Мальчик подошёл к уличной урне, присел на краешек и быстрыми чёткими движениями стал что-то чертить в блокноте. Оля подошла поближе: карандаш оказался тонко заточенным угольным стержнем, который оставлял на бумаге бархатный след. На листе блокнота прямо на глазах возникали широко раскрытые цветы герберы, вьюнок, листья папоротника и нити плюща, которые сложились в узорную птичку!

– Вот это да! – ахнула Оля, – Как это у тебя здорово получается?

– Не знаю, – ответил мальчик, – просто люблю рисовать всякие такие штуки. Он вырвал листок из блокнота и протянул ей:

– Дарю!

– Спасибо, – девочка потянулась за листком, но вдруг, отдернув руку, быстро сказала деловым тоном:

– А подпись? Ведь я же должна знать, чья это картина в моей коллекции.

Мальчик засмеялся, выводя в нижнем правом углу затейливые завитки.

– Значит, тебя зовут Петя, а я Оля. Приятно познакомиться! – сказала Оля, поднимая свой рюкзак. Тут из него со звонким стуком посыпались баночки с красками. Наверное, рюкзак расстегнулся во время падения.

Мальчик присел на корточки, чтобы помочь собрать краски.

– Мне тоже приятно познакомиться, – улыбнулся он, а потом добавил неожиданно серьёзно:

– Ты рисуешь красками?

– Ну да, – беззаботно ответила Оля.

– Должно быть, ты очень смелая.

Тут Олино мрачное настроение вернулось вместе с воспоминаниями сегодняшнего утра, и она ответила:

– Смелая или нет, но, по-моему, в этом нет никакой радости. Сегодня в школе я помешала мальчишкам из шестого класса разбить нос новенькому – он только вчера к ним пришёл. Обидчики наговорили мне кучу гадостей и разбежались, а когда я подошла узнать, всё ли в порядке, тот мальчик испуганно бросился бежать.

– Наверное, ему было очень страшно, – рассудительно заметил Петя.

– Наверно, – согласилась Оля, – только осадок остался грустный, ведь я просто хотела помочь, а он – бежать.

– Мне кажется, дело в другом, – Петя бросил взгляд на Олю, потом на велосипед, – ты часто гуляешь с друзьями?

Оля растерянно поводила глазами по проводам, натянутым над переулком, вздохнула и честно призналась:

– Нет, у меня нет друзей.

– Это надо срочно исправить, – хрипло воскликнул Петя, – потом он помолчал и осторожно спросил, – Может быть, ты зависаешь в социальных сетях, всяких контактах, буках и одноклассниках?

Его тон в сочетании с осипшим голосом был очень смешным.

– Что ты говоришь как врач в психиатрии? – засмеялась Оля. – Нет, я редко бываю в сети. Честно, больше люблю уезжать из города на окраину.

– Вот и отлично! – Петя весело щёлкнул пальцами, – Завтра покажешь мне, что там, на окраине.

– А я как раз туда ехала, вот только теперь… – она состроила шутливо-несчастную гримасу, – придётся заняться стиркой, а не рисованием!

– Удачи! – бодро воскликнул Петя и, подняв Олин велосипед, энергично помахал рукой в знак прощания.

Девочка весело вскочила в седло, кивнула: "До завтра" и поехала в сторону дома. Даже невнятный солнечный свет казался Оле приятным и ярким – давно она не чувствовала себя так легко. Оказывается, это не так уж сложно – заводить друзей! От её утренней грусти не осталось и следа.

Однако не успела она проехать несколько метров как снова упала на землю: велосипед не послушался её при небольшом торможении во время поворота во двор.

Оля, смеясь, встала, отряхнулась и стала осматривать велосипед.

Она уже нашла, в чем была проблема, как вдруг услышала за спиной знакомый хриплый голос:

– Твой железный конь нуждается в серьёзном ремонте – с тормозами шутки плохи, – Петя снова поднял её велосипед и неторопливо пошёл рядом.

– Да, я давно не проходила техосмотр – вот и поплатилась.

– Если хочешь, могу завтра помочь забросить его на ремонт – предложил Петя, – я знаю одну хорошую мастерскую. Правда, она далеко отсюда.

– Завтра ведь суббота, мастерская, наверно, будет закрыта, – Оля прикидывала, сколько пересадок теперь придётся делать, чтобы добраться до любимого леса.

– Тоже мне, – захохотал Петя, – ты из какого века? В наше время суббота – не выходной, а возможность больше заработать, мы ещё, небось, в очереди постоим.

– Договорились, я тогда папу попрошу нас отвезти, а то с велосипедом в автобусе неудобно, – Оле было радостно оттого, что всё оборачивается благоприятно, сама она не имела ни малейшего представления, о том, где чинят велосипеды.

Попрощавшись с Петей и поблагодарив его за помощь, она прицепила велосипед к стене и, подняв голову, улыбнулась свинцовым тучам.

Космодром

Оле очень нравилось дружить. Они побывали на окраине и потом часто приезжали сюда вместе. Оля, как и раньше училась у природы рисовать, вот только теперь она чувствовала какую-то новую силу, может, вдохновение, оттого, что рядом был единомышленник. Петя не торопил, не подглядывал, не давал советов, а просто был рядом. Порой он тоже рисовал свои необычные узоры, но чаще ходил по лесному ковру и о чём-то думал или сидел неподалёку на бревне и вырезал перочинным ножиком из палочек фигурки: листья, цветы, кусты, разных зверей.

Петя знал много интересных мест в городе, о которых Оля даже не слышала ни разу. Например, он показал ей двор, где один житель родом из деревни сложил во дворе из брёвен небольшую избушку и колодец. Чтобы душа радовалась. В колодце вместо воды была клумба, а вот в избушку можно было войти, пригнувшись, посидеть на деревянной лавке у окна, вдыхая смолистый запах сосновых стен и отдохнуть от суеты.

Они исследовали все окрестные леса, видели семейство бобров, множество белок, лесных птиц, зайца и даже медведя. Ездили на велосипедах, когда Олин вернулся из ремонта. Поэтому обратно обычно возвращались голодными. Однажды, задавшись целью, Оля разведала очень уютное кафе как раз на середине пути от окраины к дому. Оно стояло в стороне от дороги и там очень вкусно готовили.

Так незаметно закончился учебный год. Петя и Оля часто ходили друг к другу в гости, и Олины родители очень радовались, что их дочь нашла друга, потому что раньше в глубине души переживали, что в доме не бывает никаких других подростков кроме самой Оли. Петины родители тоже всегда были рады видеть Олю.

Лето было насыщено приключениями и открытиями. Оля много рисовала, много гуляла, много смеялась. Только однажды…

– Ты знаешь, я уезжаю, – как бы между прочим сказал Петя, когда они бродили по городской аллее вдоль реки.

– Куда?

– На край Земли.

Оля остановилась и с недоумением посмотрела на Петю.

– Что ты там будешь делать?

Петя помолчал и, опустив глаза, ответил:

– Думаю, жить буду.

Оля потрясла головой, словно отгоняя эту фразу. Она ничего не поняла, но тревожное подозрение маленьким холодным комочком засело в груди и разрасталось с молниеносной скоростью, подступая к горлу.

– Где жить, почему?? – Оля растерялась. Друг не может просто взять и уехать жить на край Земли. Это нечестно.

Она чувствовала себя как будто несомой бурным потоком к оглушительному водопаду, когда падение неминуемо, но упрямство и надежда на дают принять очевидное, и руки бьют и бьют по воде, пытаясь за что-нибудь зацепиться. В голове шумели беспокойные мысли, поэтому Оля с трудом заставила себя услышать Петин ответ.

–… сложная обстановка, а тут папе поступило распоряжение отправляться на новый объект. – Петя посмотрел на Олю, – Давай сядем.

Они опустились на скамейку возле реки.

Петя выглядел удрученным и виноватым.

– Он едет строить новый космодром на Дальнем Востоке, и мы с мамой переезжаем вместе с ним.

Оля не сказала ни слова. Она сосредоточенно разглядывала полосатый шнурок на Петином кроссовке. В голове стало удивительно пусто. Так бывает, когда чувствуешь своё бессилие перед неизбежностью. Оля слышала в новостях, что в скором времени начнётся масштабное строительство космодрома. Туда пригласят первоклассных специалистов. И вот теперь её лучший друг должен уехать в очень далёкий незнакомый край (почти на краю Земли) и жить в городке для основателей космодрома потому, что его папа – в числе лучших инженеров страны. Это было бы здорово, если бы…

Оля не могла поверить, что это происходит на самом деле. Как будто Петя рассказывал сюжет какого-то фильма про другого мальчика, но никак не про него самого. Не может быть, чтобы Петин папа, Петина мама и он сам однажды сложили вещи в чемоданы и навсегда покинули Акварельный переулок. Не может быть, чтобы Петя больше не вышел на шумную улицу со своим велосипедом и не отправился вместе с Олей искать первые весенние цветы на окраине. Не может быть, чтобы он перестал радовать Олю своей неунывающей улыбкой и бодрыми шутками. Не может, не должно так быть!

Разросшийся комок подкатил к горлу, и у девочки сильно-сильно защипало нос.

Оля рассматривала шнурок – он показался ей удивительно правильным. Цвета сочетались совершенно гармонично, и ширина полосок тоже была самой подходящей.

– Космодром… Это небыстро, – медленно проговорила она. Потом посмотрела на Петю и попыталась улыбнуться, но вместо этого, почувствовала, что по щекам у неё бегут слёзы.

Он протянул ей платок. – Не грусти, – Петя шмыгнул носом, – я обязательно свяжусь с тобой, когда приеду и постараюсь найти способ сделать незаметными эти несколько тысяч километров…

"Нет такого способа ", – думала Оля, когда они шли домой поздним вечером. Петя старался вести себя как ни в чём не бывало: шутил, смеялся, спрашивал об успехах в художественной школе. Он болтал и болтал, как будто не замечая, что Оля не отвечает.

"Космодром… Мечта любого мальчишки. Конечно, тут любой согласится." Она вдруг рассердилась и резко остановилась.

– Зачем ты притворяешься? Всё равно ты скоро уедешь! – она закричала, – Хватит делать вид, что всё в порядке! – и снова заплакала.

Петя медленно подошёл и взял её за руку.

– Нет, ничего не в порядке. Я не хочу уезжать, но и не уезжать тоже не могу. Как тут быть? Грустить, плакать, вздыхать целыми днями или успеть побывать там и сделать то, что давно планировалось, чтобы собрать больше моментов для воспоминаний? – он посмотрел на Олю как-то по-новому и очень тепло. – Мне тоже грустно, поэтому я не хочу тратить время на грусть.

Оля задумалась. На минуту вокруг стало очень тихо, даже машины не шумели по дороге.

– Ты давно как-то говорил, что хотел бы увидеть, как всходит солнце на окраине, – пробормотала она.