Разведена и очень опасна

Глава 13

Утро вечера мудренее, говорят?

Видимо не для всех это работает. Ну, собственно, у некоторых-то откуда мудрости взяться?

Если её нет, то нет.

Просыпаюсь от ударов в дверь. В мою дверь. В дверь моей спальни.

И воплей.

– Просыпайся давай, ишь, разлеглась она тут! В чужом доме! Совести еще хватило приехать!

Та-ак.

Свекровушка, дорогая. А как же сердечный приступ?

Хотя, о чём я, у скорпионов же нет сердца, да? И скорпион она не только по знаку зодиака, по велению сердца и души, можно так сказать.

Стук в дверь продолжается. Вопли тоже.

– Значит, как других обвинять, так она первая к микрофону побежала, дрянь такая, а как самой с любовниками по каморкам в ресторане прятаться – так это ничего, да?

Просто шик! Шик! Ничего умнее не придумали, как обвинить меня.

Нормально, да?

В принципе, чего-то подобного я и ждала.

Просто так спокойно нам разойтись не дадут, хотя Борис изначально и настаивал на том, чтобы мирно.

Мирно!

Ага, «щаз-з-з», с тремя «з»! Позволят ему мама с папой разойтись мирно.

Это удача великая, что позволили в своё время жениться на нищебродке без роду, без племени.

Правда, я уже теперь сомневаюсь, удача ли?

Судя по моему нынешнему состоянию – точно нет.

– Ты проснулась там, а? Стерва крашеная? Давай вставай уже, хватит дрыхнуть! Вся семья тут давно ждёт, на разговор собралась, давай! Раиса! Ты меня слышишь?

Слышу.

Вас, Лариса Иосифовна, весь наш подъезд слышит. Несмотря на шикарную шумоизоляцию.

Твою ж мать… как я могла вот так вляпаться, а?

Нет, если честно, я просто не представляла, что Иноземцевы дойдут до такого.

Не представляла, что Борис…

Господи, на столе! Девку молодую!

А она? Странно, что я совершенно не запомнила, что делала и как вела себя она. Всё моё внимание было приковано к мужу. Что делал он.

С его грыжей, чтоб ему пусто было.

А я его еще жалела! Мази покупала. Аппликатор Кузнецова. Невролога остеопата хорошего нашла, к которому Боренька так и не соизволил съездить. Сказал, что пойдёт в клинику какую-то там, по своему полису. Потом сообщил, что сходил, назначили МРТ. Дальше просто рукой махал, говорил, что его фитнес тренер в курсе, дал ему какой-то комплекс упражнений и он занимается.

Врал? Или не врал?

Господи, какая мне теперь разница!

Грыжа не мешает трахать молодых девок. Значит не смертельно.

Или он через силу? Превозмогая боль?

Зажимаю рот ладонью, чтобы задавить в зародыше истерический смех.

А долбеж в дверь начинается снова.

– Раиса, выходи, что ты там сидишь? Выходи, давай! Или я попрошу Бореньку сломать дверь!

Да, замок у нас тут такой, если с моей стороны вставлен ключ, то с той стороны хрен откроешь.

Специально делали, чтобы дети случайно не зашли и не увидели то, что нельзя видеть детям.

Давно это было. Маленькие дети.

Влюблённые мы.

Борис всегда любил секс. С молодости.

После первого раза даже не стал дожидаться, что у меня там заживёт. Просто всю ночь меня… интенсивно любил. Я утром встать не могла. Ноги сдвинуть. Даже плакала, так было больно. А он сидел рядом, бледный как смерть, перепуганный, порывался вызвать «скорую». Потом сам в обморок упал. Оказалось, он боится вида крови.

«Скорую» я вызывала уже ему. Испугалась, что в себя не приходит.

Приехал довольно молодой доктор, поржал над нами, сказал: два дебила – это сила. Имя у него еще такое было смешное и странное – Товий. Здоровый такой молодой мужчина. Потом я его встретила в одной известной клинике, удивительно, но он меня узнал. Посмеялись, вспоминая тот эпизод. Бориса он тогда привёл в чувство, а меня забрал в гинекологию на осмотр.

Два дебила – это сила.

Вот уж точно.

Господи, куда это всё уходит, а? Почему? Зачем?

– Раиса! Ты там не померла часом? Боря, ну скажи ты ей!

– Мам, оставь её в покое, а? Пожалуйста. Выйдет. И вообще. Зачем вы приехали? Ты вчера была при смерти!

– А ты что, хотел бы, чтобы я умирала?

– Мама!

– Закрой рот и слушай! Приехали, потому что тебя от этой стервы спасать надо! Тебя, твоих детей и твою квартиру.

А, ну всё ясно.

Понятно, какого хрена господа Иноземцевы ни свет ни заря припёрлись проведать гулящего сынулю.

За хату переживают!

Браво.

Слышу, как противно зудит мой мобильный, открываю сообщение.

«Раиса, позвоните мне, как только сможете, это важно».

Хм…А Герман Львович, кажется, что-то знает…

Глава 14

Спокойно умываюсь, тщательно чищу зубы, волосы расчёсываю. Выгляжу отвратительно.

А как еще может выглядеть женщина сорок плюс с утра? Особенно если накануне выпивала и плакала?

Накладываю под веки патчи, не очень их люблю, но дочка дарит, всё время объясняет, что их обязательно надо использовать, чтобы кожа была гладкой.

Чтобы кожа была гладкой мне нужна машина времени.

Или пластический хирург. Или хотя бы косметолог.

Нет, я хожу, ходила…было дело.

И в принципе не так уж я ужасно выгляжу.

Но не этим утром.

Может взять и всё лицо патчами этими обклеить? Будет эффект?

Или маску тканевую достать? Где-то лежит. Тоже Анютка дарила.

Воспоминания о дочери режут сердце острой бритвой.

Она знала! Точно знала об отце и этой…

И ничего не сказала мне. Почему?

И за что?

То, что я увидела в её глазах… что это было? Жалость? Раздражение?

Интересно, как она это объяснит?

«Ты, мам, сама не понимаешь, что ли? Папа молодой и красивый, полный сил, ему нужно двигаться вперёд, а ты его тормозишь. И вообще, мужчинам в возрасте, статусным, нужна рядом молодая и красивая, чтобы их уважали, и чтобы им завидовали».

Примерно так, да?

А что делать нам, женщинам, которые в режиме «скоро ягодка опять»?

Мы ведь, такие женщины, прошли со своим мужчиной весь путь!

Вместе поднимались, вместе шишки набивали. Вместе строили дом, очаг, детей рожали. Были для мужчины надежным тылом.

Ведь мужчине важно, чтобы за ним кто-то стоял, чтобы был этот самый тыл! Важно!

И я старалась.

Я его постоянно настраивала на то, что всё получится, что он будет успешен, что он самый-самый.

Ведь были моменты провалов, были! Были моменты, когда все отвернулись, и друзья и даже родители!

Да, в самом конце нулевых, когда Боря попал с обналичкой. Когда чуть не сел. Пришлось бизнес отдать, чтобы рассчитаться. Квартиру новую продать. И снова всё с нуля.

Что тогда его отец с матерью сказали?

«У нас нет больше сына, в нашей семье преступников нет и не было».

Как будто генерал Иноземцев никогда не брал взятки! Да он поднялся на этом! Скольких он отмазывал от службы и от горячих точек? А награды? Которые получали не те, кто служил, а те, кто платил. Грязи там было достаточно.

Но стоило Боре оступиться, как его буквально камнями закидали!

И кто был виноват? Я, конечно! А кто ж еще!

«Это из-за неё всё, Боря! Всё из-за неё! Ты на неё столько денег тратишь. Ей всё мало. Дай, дай… Зачем ты вообще влез в этот бизнес!»

Это его маман сказала тогда.

А я, дура, проглотила.

Вообще, много глотала из того, что не нужно было.

Просто потому, что понимала – если будет скандал, то хуже будет мне и Боре.

Особенно Боре.

Его жалела.

Это позже уже, когда выросла, зубы отрастила и стала огрызаться начала задумываться, а почему, собственно, я его жалею? А жалеет ли он меня, когда его родители мою личность по стенке размазывают?

И ссоры у нас были по этому поводу.

Когда Борис заявлял, ну они вот такие, их не переделаешь, неужели я не могу быть немного спокойнее, не обращать внимания.

Не обращать на что?

На то, что на тебя смотрят как на пустое место и в твоём же доме критикуют твою готовку, уборку, внешний вид?

Жаль, что я так и не решилась тогда тарелку с салатом свекрови на голову надеть, когда она сказала, что дочь её подруги готовит вкуснее, а мою стряпню есть невозможно.

Сука.

Ладно, патчи, по ходу не сработали. Я всё еще опухшая.

Но зато злая!

Надеваю уютный домашний костюм. Да, худеть надо.

Ничего, главное сейчас на стрессе не начать жрать, а так я за себя возьмусь.

Хорошо, что стук в дверь прекратился.

Но там, в моей гостиной, Иноземцевы явно ведут семейный совет.

Против меня.

В моём доме!

Да, именно в моём, потому что эту квартиру мы выбирали вместе, покупали вместе, ремонт делали! Тут всё моими руками собственными создано, весь этот уют, удобство и комфорт.

И вот сейчас тут, за дверью, хозяйку дома полощут и с дерьмом смешивают?

Ну не мрази ли?

Выйти к ним?

Нет, стоп.

Сначала Герман.

Герман Крестовский. Мне хоть бы понять толком, кто он такой!

Открываю телефон, лезу во всемогущий «яндекс», почему-то люблю его больше, чем иноземный «гугл».

Крестовский Герман Львович, юрист, адвокат. Специализируется на разводах, обычно выступает на стороне мужчин. Любопытно.

«Крестовский жёстко воюет за право мужчины на своё имущество, его клиенты обычно оставляют жён ни с чем. Неоднократно становился участником скандалов с постановочными изменами. Он сам или его сотрудники участвовали в подставах, завязывая отношения с женами клиентов, чтобы позже обвинить их в неверности».

Хм, интересно девки пляшут.

И не меня ли сейчас свекровь обвиняла в том, что это у меня любовник, намекая на Германа?

С другой стороны, что я теряю, позвонив ему?

Терять мне уже нечего. Если я не буду шевелиться меня и так вышвырнут из собственного дома, оставят ни с чем.

Поэтому…

– Алло, Герман Львович?

Глава 15

Выхожу из комнаты через пятнадцать минут. Очень хочется есть. И пить. Но путь к кухне лежит мимо гостиной, где сейчас собрался прямо семейный совет.

Все смотрят в арку, когда я там появляюсь.

– Встала, Спящая красавица.

– Мама, перестань. – Боря меня еще и защищает? Прелестно.

– И вам доброе утро.

– Подойди сюда, Раиса.

– Я еще не завтракала.

Делаю шаг в сторону кухни, а свекровь аж ногой топает.

– Иди сюда, я сказала!

– Мама!

– Не смейте орать на меня в моём доме.

Произношу очень тихо и очень спокойно. Сквозь зубы. И двигаюсь дальше.

В гостиной мгновение тишины. Все замерли. Немая сцена.

Прохожу мимо как королева. Краем глаза замечаю искажённое злобой лицо Ларисы Иосифовны – Борис держит её за локоть, мешая броситься на меня.

То есть генеральша, которая мнит себя аристократкой, готова кинуться на меня с кулаками?

Прекрасно.

Открываю холодильник, выдыхаю. Голову наверх поднимаю, потому что слезы предательские всё же пытаются течь, продавая меня с потрохами.

Нифига я не спокойна. Нифига я не уверена в себе.

Особенно после того, что сказал мне Крестовский.

Чем я заслужила такое отношение?

Трогаю чайник – горячий. Наливаю воду, достаю лимон, выдавливаю сок из половинки, выпиваю – это моё стандартное начало дня, теплая вода с лимонным соком. Потом можно поесть. Правда, лучше минут через пятнадцать, но не всегда получается.

Достаю яйцо, хватаю упаковку нарезанного хамона – Борис любит его, еще рыбку красную, авокадо. Смотрю, есть ли хлеб для тоста. Или не есть хлеб? Надо уже, наверное, начинать следить за питанием.

И на спорт идти.

Самое время. На бокс. Стоять перед грушей и лупить, представляя своего красавца мужа и его будущую невесту.

Да, да, невесту, потому что там всё не просто так. Там всё серьёзно.

И разводится надо будет быстро.

Но это, как мне сказал мой адвокат – мне на руку.

Я могу требовать по максимуму, хотя меня хотят ободрать и сунуть по минимуму.

Пипец…

Просто…

Знаете, этот такое офигенно странное чувство, когда твоя жизнь оказывается смытой в унитаз! Вся. Ну, почти.

Мужа нет.

С дочерью не понятно что, хотя, наверное, понятно, просто материнское сердце не понимает.

Сын только пока держится. Но кто его знает, что там дальше? Он же тоже пока на папашиной дотации сидит во многом. Сам еще не может достаточно себя обеспечивать.

Ждать, что он умерит аппетиты ради того, чтобы встать на мою сторону?

Разве я, мать, могу это позволить?

Конечно, нет.

И в то же время очень хочется, чтобы мой Коля был со мной. На моей стороне баррикад. В моей команде.

Держаться, Рая, держаться.

Все через это проходят. Ладно, не все, но многие.

И каждая, я уверена, задаёт вопрос. Почему?

Почему я?

Почему изменили мне?

Почему всё это со мной?

Почему меня предали?

Ну и, конечно, коронное – где я допустила ошибку?

Беру крохотную сковородку, разбиваю туда яйцо.

Запускаю хлебцы в тостер – хрен с ними с быстрыми углеводами, утром можно. Да, потом еще маслом сливочным намажу. Хамон, рыба, авокадо.

Авокадо режу, вынимаю косточку, чищу. Нарезаю ломтиками, на него рыбку.

Сейчас мне будет вкусно, сейчас я сама себя покормлю!

Вспоминаю, как появился этот мультик про «Машу и медведя», Анютка как раз пошла в школу, первый класс, а Коле было четыре годика. Он больше любил про «Лунтика», потом про «Фиксиков». Анютка совсем маленькая обожала наш старый советский фильм про «Буратино» и про «Красную шапочку». Наизусть их знала, все песни пела.

Выкладываю глазунью на тост, смазанный маслом. Чуть крупной соли, перца.

Сажусь.

Быстро дети растут. Быстро жизнь проходит.

Вчера я была беззаботной студенткой, отказавшей мажору, а сегодня я без пяти минут разведёнка, одинокая еще не старая женщина без перспектив.

Без перспектив в личной жизни. Потому что…

Кому я нужна?

Ем спокойно. Телевизор не включаю – зачем? Пролистываю новости в интернете, захожу в чатики.

Прислушиваюсь к тому, что происходит в гостиной.

Я закрыла дверь на кухню. Обычно мы едим в столовой, но я люблю завтракать именно тут, у плиты.

Кофемашина выплевывает капучино, смотрю на него и вспоминаю, что раньше я любила просто заваривать молотый кофе в чашке. Пила его черный, не сладкий, с наслаждением.

Потом Борис заказал эту дорогущую приблуду прямо из Италии, и спросил удивленно, наблюдая как я привычно лезу к кофемолке – ты что, с ума сошла? Будешь вместо приличного кофе пить эту бурду?

Я тогда тоже решила – ой, и правда, зачем мне бурда? Буду пить приличный.

Он мне не очень нравился, приличный этот. Черный из машины – жуткая гадость, горький и крепкий. А с молоком… ну, капучино есть капучино, в нём уже и калорий не отрицательное количество. А потом мы думаем про килограммы.

Хочу простой черный. Но кофемолки давно нет. Надо будет купить.

В новую квартиру.

В новую жизнь, которая, я думаю, начнётся уже завтра.

– Что расселась, принцесса? Не наелась еще? Ты кто такая, чтобы позорить нашу семью, а?

Как же вы меня достали, Лариса Иосифовна!

– Вы бы, дорогая свекровь, поумерили пыл. Если не хотите проблем. Думаете я, что, все эти годы тихо сидела и не отсвечивала? Слепая была? У меня на вашего мужа и сына столько компромата – не отмоетесь. Поэтому, давайте-ка вы сейчас выйдете отсюда, дадите мне спокойно поесть, а потом поговорим, ладно? Не заставляйте меня выливать этот гадкий кофе вам на голову.

И опять как в «Ревизоре» – немая сцена.

Глава 16

Меня трясёт. Но это хорошая тряска. Положительная. Я зла! Я просто дико зла сейчас на всех. Ну, кроме сына. Его я с честью исключаю из этой клоаки.

Дочь… посмотрим. Она, конечно, всегда была папина, но опуститься до паскудства…

Прибежит еще ко мне, я уверена. Когда самой хвост прижмёт.

Самое обидное, что я уверена, что и Борис прибежит. Вот только…

Будет поздно. Очень поздно.

Если бы…

Если бы сейчас он всех выгнал, пришёл сюда, закрыл дверь, встал на колени…

Слышу звук закрывающейся двери.

Глупое сердце трепыхается в своей клетке.

Понимаю же мозгами, что не будет так, как я хочу! Не будет! А всё равно…

– Раиса, нормально можем поговорить?

– Нормально?

– Ну, не цепляйся ты к словам, а? Что ты матери наплела? Она там опять со своей валерьянкой.

– С валерьянкой? Ей давно пора переходить на более тяжелые препараты.

– Я это учту. Рай, можешь выслушать спокойно, а?

– Иноземцев, вот что ты делаешь сейчас, а? Ты… ты нарочно меня выбешиваешь? Из себя выводишь? Зачем? Чтобы представить потом в суде как истеричку или что?

– Я? – он искренне удивляется, когда я нахожу в себе силы повернуться и посмотреть на него.

Скотина.

– Ты!

Руками разводит, глазки закатывает.

– Как, Рай?

– Прекрасно знаешь как действуют все эти слова. Успокойся, нормально поговорить. Это как красная тряпка. Приводящая в бешенство. Не мне тебе рассказывать.

– Честно? Раис, ты сейчас прям Америку открыла…

– Мотай на ус. Пригодится, с этой твоей.

– Рай, не надо, а?

Не надо! Конечно! Не поминайте имя нашей зазнобы всуе. То есть всунуть ей можно, а всуе упоминать – табу.

Нет, какая же он всё-таки…

Сволочь.

Предатель.

Сволочь еще раз.

Гандон.

Господи, какой же родной!

Красивый!

Мой…

Был.

Плечи широкие, руки – как я любила его плечи обнимать, трогать бицепсы, обхватывать ладошками, цепляться, когда он нависает сверху, проводить пальчиками по влажной гладкой смугловатой коже, обрисовывать соски, целовать их, дышать им… боже, я в подмышки его утыкалась и вдыхала его запах. Его! Мужчины моего!

Боря всегда любил миссионерскую позу, кстати. Любил быть сверху. И я любила когда он сверху. Его мощь любила, тяжесть, чувствовать себя под ним слабой, нежной, раскрываться…

Боже, это что, всё? У меня больше не будет секса с Борисом?

Почему-то именно сейчас меня обухом по башке лупит эта информация.

Как так-то?

Нет, я понимаю, он предатель, он нашёл себе молодую, но… может там всё не серьёзно? Господи, да может быть и хрен с ним?

Как говорят, не карандаш, не сточится, не мыло, не смылится. Что вам, ссаной дырки жал… ой, это уже о другом.

Ну, то есть… подумаешь, изменил!

Подумаешь, молодую трахнул, и что? Все же они, кобели, одинаковы, да? И что, из-за этого семейную и личную жизнь в унитаз? Ну, может реально хрен с ним? Как-нибудь… прощу уж его, а?

Скажу, ладно, жеребец, иди, прополощи пипирку мирамистином и борщ лопай, у меня вкусный, кто ж тебе еще такой борщ забабахает? Разве умеют такое руки, которые не держали пионерское знамя? Не знаю, откуда всплывает эта фраза, но всплывает.

Господи, о чём я только думаю?

Какое прости? Я бы простила, может быть, вот только моё прощение Борису нужно как прошлогодний снег.

У него же молодая, красивая, гибкая, на стол умеет запрыгивать. В любви подвижная.

И беременная, да?

– Борь, я готова спокойно. Давай, говори…

– Рай, нужно побыстрее с разводом решить, понимаешь… там…

– Она ребёнка ждёт?

Пауза… снова эта бесячая пауза.

Можно мне, пожалуйста, лицензию на убийство, а?

Глава 17

– Рай, не усложняй.

Да куда уж? И так всё предельно просто.

Раечка, дай развод, с вещами на выход, как говорится.

Что тут твоё? Тут всё Борино, начиная от квартиры, заканчивая зубной щеткой и ершиком для унитаза. Впрочем, щетку тебе отдадут, конечно, не настолько Иноземцевы жестоки. Или настолько? Ладно, щетка – хрен бы с ней. И ёршик… ёршик пусть оставляют. Да? Раечка уйдёт так, Раечка же всё понимает? И потом, Раечка гордая, да?

Угу, конечно.

Хрен вы угадали.

Раечка настроена биться до последней капли крови. А потом еще и отметить развод так, чтобы гости на люстрах висели.

– Рай, я готов купить тебе небольшую квартиру и выделить содержание. Ты должна понимать, какой бой с родителями я выдержал, чтобы так поступить.

– Бой? – мне даже не смешно, – с родителями? Тебе сколько лет, Иноземцев?

– Рая, ну что ты… Ты ведь понимаешь, ты у меня девочка умная.

– Видимо, не очень умная, если ты за моей спиной… И… как долго, Борь?

– Раиса, ну, какая теперь разница?

– Это просто любопытство, Борь. Когда? Как? Ну, правда, расскажи, мне интересно.

– Рай, что за бред, ну…

– Давай, Иноземцев, не жмись, что тебе жалко? Мне просто любопытно послушать историю великой любви.

– Блядь… – отворачивается, желваками играет, мужик, блин. Огрызается. – да, любви! Что ты ёрничаешь? Ирония твоя, Раис, не шибко сейчас уместна, понимаешь? Тебе это зачем? Ковырять…

– Так моя рана, Борь? Моя. Хочу ковыряю, хочу нет.

Я встаю, чтобы подойти к кофе машине. Потом внезапно вспоминаю. Есть же молотый! Есть! Кто-то из клиентов мне дарил в подарок. Да, та милая девочка, которой я устраивала девичник и свадьбу а-ля Бразилиано, шикарное, кстати, получилось мероприятие, гостей немного, все в белом – это было обязательное условие дресс-кода, тут невеста не испугалась, что потеряется среди гостей, потому что она была в красном. Кстати, я всё думала, почему это Остап Бендер говоря про Рио-де-Жанейро обязательно упоминал белые штаны? А в Рио новогодняя традиция, они тридцать первого числа в баню не ходят, они все отправляются на пляж Копакабана, непременно в белом – иначе счастья не видать.

Не видать счастья… Глупые люди. Разве счастье зависит от цвета штанов?

Завариваю кофе себе, такой, как люблю. В кружке. Взгляд Бориса спину прожигает. Да, да, Иноземцев, твоя плебейка жена так и не научилась пить правильный напиток из дорогущей кофе-машины.

– Это случайно всё вышло, Рай, правда… я даже не представлял, что так бывает.

– Как?

– Так…

– Интересно. Случайно. Она прыгала с парашютом, а ты случайно лежал на траве без штанов, да?

– Рая, ну что ты как…

– Ну, а как случайно? Объясни! Может, мне тоже повезёт.

– В смысле?

Поворачиваюсь, помешивая кофе в чашке. Он смотрит на меня удивленно хлопая глазами.

– В коромысле, Боря. Может я тоже хочу случайно упасть кому-то на член.

– Ты?

– А что? Боишься, сломаю? Так я аккуратно.

Челюсти сжимает, головой мотает, словно хочет выкинуть что-то из этой своей головы.

– Ты согласна на квартиру и деньги? Приличная сумма, тебе хватит. И потом, ты же работаешь, да?

Ах! Теперь моё плебейство, оказывается, стало работой?

– Ты не ответил, Боря, как случайно?

– Ничего я тебе не буду отвечать. Чтобы ты всё опошлила?

– Я?

Боже, как мне нравится наш шикарный диалог! Просто блеск! Особенно реплики мужа. Я опошлила!

То есть он трахнул молодуху, к тому же еще из ближнего круга, подругу дочери, почти родственницу, а опошлила я?

– Да куда уж мне, Иноземцев. Как я могу опошлить вашу святую, внебрачную связь.

– Раис, хватит. Давай это… обещала же нормально поговорить?

Я? Обещала? Весело.

Кофе я, кстати, наслаждаюсь. Он хорош. Очень хорош. Отдает черносливом и шоколадом, как я люблю. Кстати, о шоколаде, где-то у меня были конфетки…

Поворачиваюсь, чтобы открыть шкафчик и достать, и пропускаю момент, когда муж оказывается рядом.

Близко. Слишком.

Стоит за моей спиной, прижавшись.

– Рай… Ну, Райка… я … я сам не знал, что вот так закрутит, родная, но это просто сильнее меня. Я не хотел, правда, не собирался, я ж любил тебя, сильно любил. Двадцать лет же ни на кого ни взгляда, ни пол взгляда, а тут… ну, правда, говорят же, седина в бороду… ты прости меня, Рай…

Простить?

Простить?!

Предательство простить?

Закрутило его… Сильнее его… Седина…в бороду.

А я еле могу дышать. Горло спазмом сжало, и слезы душат.

Как же это больно, когда внутри умирает любовь.

Господи, как же это больно…

– Раиса…

– С тобой свяжется мой адвокат, Борь.

Глава 18

– Я не уйду отсюда, пока ты её не вышвырнешь! Борис! Пусть собирает вещи! – свекровь истерит, орёт фактически на ультразвуке. – Я и так почти тридцать лет терплю её хамство и необразованность.

Разумеется, хамство и необразованность.

Меня почему-то всегда считали наглой, пронырливой провинциалкой, хотя я родилась и прожила большую часть жизни в Москве и мама моя коренная москвичка.

Она вышла за папу, который учился в военной Академии, покаталась с ним по гарнизонам, потом ему помогли вернуться в столицу, чтобы уже самому преподавать стратегию и тактику. Оба родителя моих с высшим образованием, мама начинала писать кандидатскую, но случился развал Союза и важнее оказался вопрос как выживать, а не как стать кандидатом наук.

Мне всегда было странно и неприятно, что меня, дочь военного, жена генерала считает низшим сортом. Нонсенс же, да? Но тем не менее…