Венец демона

Раздался испуганный крик.

Притормозив, Кэт спрыгнула с сиденья и побежала на звук. Она помнила, что Сэм вооружен, поэтому свой фонарик тоже не включала – и кралась вперед, пытаясь разглядеть предателя. Под ботинками хрустели соляные осколки.

Снова резкий измученный крик.

Кэт подошла к извивающемуся на земле телу и включила фонарь. Острый кусок соли пробил шею Сэма, другой вонзился в плечо, третий проколол левое бедро. Из раны на горле толчками выходила кровь; боль явно становилась все сильнее, отбирая последние силы и надежду на спасение.

Отчаянные вопли энтомолога эхом отражались от стен пещеры.

Соль на ранах.

Вот что так сильно мучило Сэма, помимо мысли о неизбежно приближающейся смерти.

Кэт отвернулась – пусть себе кричит. Когда она вернулась к озеру, сдавленные вопли уже затихли.

Скатертью дорога.

В черных водах Монк плавал вокруг наполовину затонувшей лодки.

– Не могу найти янтарь! – заорал он, увидев Кэт. – Нужны дайверы.

– Подожди! – крикнула в ответ она, приложив руки ко рту.

– Чего подождать?

Кэт окинула взглядом озеро. На поверхность вдруг всплыл огромный объект, напугав ее мужа, и стал покачиваться рядом с ним.

– Янтарь не тонет!

Плотность у него меньше, чем у соленой воды, поэтому янтарь так часто находят вдоль балтийских берегов – волны выбрасывают кусочки камня на песчаные пляжи.

– А то я не вижу, – заворчал Монк.

Он подплыл к глыбе и стал толкать ее в сторону Кэт.

Та вздохнула, уперев руки в бока. Сокровище у них, но чего они действительно добились?

Что им дает скованная янтарем королева ос?

Глава 38

9 мая, 16 часов 18 минут по японскому времени

Токио, Япония

Через два часа после того, как Грей унес ноги из рушащегося Ледяного замка, он расхаживал по конференц-залу Агентства общественной безопасности Японии. Его штаб-квартира располагалась в центре Токио, в районе Тиёда – местном аналоге Национальной аллеи в Вашингтоне. Из окна открывался вид на внушительных размеров Императорский дворец. В этом же районе находились и Верховный суд, и официальная резиденция премьер-министра.

Грею предстояло связаться с Пейнтером Кроу посредством видеозвонка. Он уже сообщил директору обо всем случившемся, но теперь вдруг поступил новый запрос. Пирс ожидал худшего. Вскоре после прибытия в Токио Валя выполнила свое обещание и передала код для разблокировки флешки. Айко отправила вооруженную группу на установленный склад, где обнаружились гигантские запасы пестицида, разработанного компанией «Фениккусу лабораториз».

Подъемник с контейнерами в сопровождении эскадрильи японских самолетов-заправщиков, распыляющих пестицид, уже направился к Гавайским островам. Химикат уничтожит взрослое население осиных колоний, но помочь людям, животным и насекомым, зараженным паразитами, он был не в силах.

Айко перевела кое-что из технико-экономических исследований и токсикологических отчетов корпорации, обнаруженных среди документов. Согласно этим материалам, пестицид обладал повышенными канцерогенными свойствами и являлся токсичным для многих других членистоногих. Из-за его использования в хрупкой экосистеме острова воцарится хаос, а что еще хуже, Гавайский хребет постигнет такое загрязнение, что за личиночной стадией придется постоянно наблюдать.

«Может, сразу сбросить на него ядерную бомбу?» – мрачно подумал Грей.

Подобная мысль пришла в голову не только ему.

Из секретных переговоров между американскими военными и разведывательными службами Айко узнала, что даже при использовании пестицида сохранялась угроза дальнейшего распространения заразы. А для многих стран это слишком большой риск.

И вот теперь внезапный звонок от Пейнтера…

В зале, кроме Грея, находились профессор Мацуи, Сейхан и Палу – их директор тоже позвал. Гаваец, узнавший о печальном будущем родных земель, пребывал в шоке. Сейхан твердо стояла на ногах, хотя по ее запавшим глазам и поджатым губам было ясно: через несколько часов боль станет в десятки раз сильнее, и она об этом знала. Знала, что личинки в третьей возрастной стадии начнут уничтожать ее изнутри.

Большой экран на стене наконец ожил, привлекая всеобщее внимание. Грей напрягся от неожиданности: вместо лица директора перед ним появилось кристально чистое изображение стройной женщины, облокотившейся на стол в маленькой лаборатории.

– Кэт? – Пирс подошел ближе. – Где ты? Что все это значит?

– Я в Кракове, в небольшом Музее янтаря. Дело срочное, вот Пейнтер и назначил звонок.

– Зачем?

– Мы кое-что нашли. Кое-что необъяснимое и вне нашей компетенции. Единственный человек, который мог объяснить… В общем, я его убила. Поэтому вся надежда теперь на профессора Мацуи.

– Что же вы нашли?

Кэт вкратце рассказала о том, что произошло в Польше, о соляной шахте, громадных залежах янтаря и глыбе с уникальным экземпляром внутри.

– Сейчас покажу. – Она махнула оператору. – Монк, поднеси камеру к столу.

Изображение дернулось, и собравшиеся увидели широкий стол, на котором лежал огромный кусок сияющего янтаря, подсвеченный с нескольких сторон.

Позади Грея упал стул.

– О боже… – Кен подбежал к экрану и стал тянуться вперед руками, словно желая схватить объект. – Доисторическая хризалида! Застывшая во время вылупления…

В уголке экрана снова появилась Кэт.

– Профессор Мацуи, возможно ли, что это королева одокуро?

– Что? Нет, ничего подо… Подождите-ка. – Он рассматривал янтарь с разных сторон, Монк по его просьбе поворачивал камеру.

– Кен, это королева или нет? – пытался добиться ответа Грей.

Профессор облизал губы и тихо произнес:

– Да… да, скорее всего, так и есть. – Он нашел глазами Кэт. – Расскажите подробнее обо всем, что вы видели. В каком состоянии были мертвые осы?

Кэт повторила все заново, отвечая на возникающие у Кена вопросы.

– Сэм считал, что они истекли кровью, – закончила она. – Или что-то другое просочилось из их тел.

Кен вернулся за стол и грузно рухнул в кресло.

– Я ошибался. Все это время я был неправ.

– Насчет того, что у одокуро не бывает королев? – спросил Грей.

Профессор кивнул.

– Да, однако я предполагаю, что такая королева не вылупилась бы в лабораторных условиях. Только в естественной среде и только в сформировавшемся рое.

– Почему? – поинтересовалась Кэт. – Что это значит?

– Это значит, что мое мнение об исследованиях команды «Гамма» тоже было неверным. А у них уже имелся ответ. Они нашли замок, но не подобрали ключ.

– О чем это вы? – недоумевал Грей. – Что еще за «Гамма»?

– Одна из исследовательских групп «Фениккусу лабораториз» занималась генами недостающего белка – они называли его «призрачным пептидом», потому что обнаружили сами гены, но не нашли белок, код которого ими определялся. Судя по анализу последовательности, это сильное биолитическое вещество, способное растворить ткани жертвы.

Кэт глянула на кусок янтаря.

– Изнутри.

Кен кивнул.

– Я думал, это часть старого кода, бесполезный хлам, оставшийся с тех времен, когда одокуро убивали хозяина. Когда такое поведение перестало быть им свойственным, токсичный пептид скрылся в организме вместе с эпигенетическими маркерами – по крайней мере, я так считал. Считал, что команда «Гамма» зря тратит время, ведь ключ к этому замку им не подобрать и за миллионы лет.

– А теперь? – спросил Грей.

– В одном я был прав. Этому ключу и правда двести миллионов лет. – Профессор показал на экран. – Вот он.

– В смысле? – Кэт уставилась на глыбу янтаря.

– Как же я не додумался… – Кен качал головой. – Ведь чувствовал, что упустил что-то. Я совсем забыл об основных повадках перепончатокрылых – как ос, так и пчел.

– И что это за повадки? – Грей вздохнул.

– У общественных ос только королева выживает после зимы, остальной рой погибает во время морозов. Королева впадает в спячку и зимует, а весной пробуждается от тепла. Уже оплодотворенная, она возрождает жизнь в улье.

Кен снова подошел к экрану.

– Поэтому мы раньше и не видели подобную королеву. Она появляется в суровых условиях, когда существование колонии под угрозой. С ее помощью рой перемещается в новый дом. – Профессор повернулся лицом к Грею и всем остальным. – Правда, сначала королева должна убедиться в том, что прежняя колония уничтожена. Если морозы недостаточно сильны, она сама обо всем позаботится.

– Как? – изумилась Кэт.

– Точно не знаю. Может быть, королева источает мощный феромон. Вы сказали, что янтарь в месте раскопок оказался темнее обычного, верно?

– Из-за выделяемого ею вещества? – догадался Грей.

– Вещества, которое, на мой взгляд, и является ключом к генам призрачного пептида. Если вставить ключ в замок, гены начнут вырабатывать биолитический белок. Этот пептид – не оружие против жертвы, как мне казалось раньше. – Кен покачал головой. – Это самоубийственная пилюля. Все особи одокуро с такой последовательностью генов погибают, если подвергнутся воздействию вещества.

– А эти гены есть у всех ос?

Профессор повернулся к Сейхан.

– Даже у личинок.

Грей ощутил прилив надежды, однако не позволил себе радоваться раньше времени.

Кэт заговорила с кем-то, кого не было видно на экране.

– Доктор Сласки, насколько я помню, в Польше есть только две лаборатории с современным масс-спектрометром для исследования достоверности янтарных артефактов, и одна из них как раз ваша.

– Верно. Мы можем оценить качество, проанализировать дефекты и даже определить возраст образцов.

– Если достать сердцевину янтарной глыбы, вы установите, что за вещество в ней находится?

– При должном запасе времени и ресурсов – конечно.

– Я в силах предоставить вам все необходимые ресурсы, а вот время… времени у меня нет.

Собеседник понял просьбу Кэт.

– Сделаю все возможное.

Грей вдруг увидел, что Сейхан стоит рядом с ним.

Она взяла его за руку.

К черту все.

Он сжал ладонь Сейхан и впустил в свое сердце надежду.

Надежду на лучшее для нее, для него и для их малыша.

20 часов 37 минут

– Вот оно, – сказал Кен, глядя на молекулярную диаграмму на экране ноутбука.

Конечно, то самое вещество.

Профессор все еще находился в конференц-зале, да и остальные тоже были рядом – облепили его компьютер. На стене отображался видеозвонок из Польши. В краковской лаборатории толпились самые разные специалисты: молекулярные биологи, генетики, химики-органики. Привезли туда и новое оборудование.

Тем не менее мрачный на вид доктор Сласки держал ситуацию под контролем и не допускал хаоса в течение четырех часов, пока группа добывала ответ из янтаря.

– Это именно то вещество, а не какая-нибудь примесь? Вы уверены? – уточнил Грей.

– Уверен.

– И что же дает вам такую уверенность? – взволнованно наседал Грей.

– Мне знакомо это органическое соединение – производное от 9-кето-2-деценовой кислоты. Маточное вещество, – добавил Кен, заметив недоумение Грея, который посмотрел на мерцающее в янтаре создание. – Поэтому, повторяю, я уверен, – с усталой улыбкой сказал профессор. – Соединение похоже на ароматический кетон, испускаемый королевами медоносных пчел. Вариант этого феромона имеется и у многих других перепончатокрылых.

– Зачем он нужен пчелам?

– Когда новая королева создает собственный улей, она опрыскивает старое жилье этим веществом – гормон стерилизует всех оставшихся рабочих пчел.

– С какой целью?

– Чтобы обеспечить передачу генов, королева уничтожает прежнее поколение. – Кен кивнул на экран. – У одокуро происходит примерно то же самое, только у этого вида есть несколько подкоролев, способных размножаться и паразитировать, применять более агрессивную тактику. В общем, идти на крайние меры, как та большая оса, что напала на Сейхан. Когда рою грозит опасность, королева избавляется от генетического прошлого и решает заняться сохранением новых потомков с ее генами.

Кен пожал плечами.

– Да, бессердечная стратегия, но с эволюционной точки зрения она имеет смысл. Если окружающая среда находится под угрозой, то у вида есть шансы уцелеть таким способом: один из его представителей пакует чемоданы, стирает все следы существования и отправляется с новым набором генов туда, где трава зеленее. Многие тысячелетия почти все осы действовали согласно этому плану: каждую зиму рой погибал, давая начало другому. Пчелы же просто стерилизуют своих сородичей.

– И что, этот феромон эффективен?

– Очень даже. Мало того что соединение не представляет риска, оно еще и свойственно именно одокуро. Другим особям феромон не навредит, а ароматический кетон привлечет внимание роя. Они полетят на его запах, как мотыльки на свет.

Кен откинулся назад.

– И самое главное, такое органическое соединение легко создать в любой лаборатории. Затем останется распылить его над водой, растениями и землей, и тогда вещество попадет в кровоток любого пораженного паразитами существа, которое пьет, ест и ухаживает за своей кожей или шкурой. И уничтожит личинки.

– А что с людьми? – Грей взял Сейхан за руку.

Кен заметил, что в ее глазах блестят слезы – не растущей боли, а надежды.

– То же самое, – заверил профессор. – Думаю, одной внутривенной или внутримышечной инъекции будет достаточно, хотя лучше сделать несколько в течение пары-тройки дней.

Грей шумно вздохнул и прижался к Сейхан.

– Значит, лекарство нашлось.

Палу похлопал Кена по плечу. Судя по широкой улыбке, гаваец понимал, что его родина теперь в безопасности.

– Дружище, это не просто лекарство. Мы, черт возьми, спасены!

Кен улыбнулся ему в ответ.

– И не поспоришь.

Глава 39

23 мая, 20 часов 18 минут по центральноевропейскому летнему времени

Величка, Польша

Кэт с Монком находились в часовне Святой Кинги. Подземный собор был переполнен, многие пришли на поминальную службу. В соляном кресте над алтарем мерцал огонь. Пение детского хора эхом отражалось от стен и доходило до самых небес через каменный свод.

Одетая в черное, Клара склонила голову. Она сидела в первом ряду, а трое ее братьев лежали в бесценных янтарных гробах. Бесценными их делал не только прекрасный камень, но и покоящиеся внутри мужчины, отдавшие жизнь ради светлого будущего всего мира. В этом священном месте они и будут погребены.

– Петр, Герик, Антон, – прошептала Кэт, чтобы братья знали – она их никогда не забудет.

Монк сжал ее руку. Ночью они прилетели из Вашингтона и отправятся обратно этим же вечером.

Прошло две недели, а дел оставалось еще очень много.

Благодаря ежедневному распылению органического соединения с воздуха ситуация на Гавайях налаживалась. Как и прогнозировал профессор Мацуи, маточное вещество истребило одокуро – ароматический кетон привлек к себе ос из всех колоний и ульев. В больницах делали внутримышечные уколы для профилактики. Экологи и биологи пристально следили за дикой природой – вдруг зараза появится снова.

Когда Гавайи оказались вне зоны риска, Кэт сосредоточила внимание на поиске других научно-исследовательских подразделений «Фениккусу лабораториз». С помощью Айко удалось задействовать международное реагирование, что, кстати, помогло укрепить репутацию ее разведывательной службы в Японии. Айко окрестила свое управление «ТаУ», сокращенно от«Tako no Ude», «Щупальца осьминога» – отличное название для нового агентства по шпионажу. Кроме того, в греческом алфавите буква «тау» идет следом за сигмой, так что получился еще и своеобразный поклон американскому собрату.

Пока пел хор, Кэт посматривала на профессора Мацуи, сидевшего рядом с доктором Сласки. Кен тесно сотрудничал с директором музея в работе над исследованием загадок янтаря. Камни оказались настоящей сокровищницей доисторической жизни. Более того, Кену предложили должность в Вашингтоне, но он пока не решил, хочет ли стать новым главой департамента энтомологии в Национальном зоопарке.

Кэт надеялась, что он согласится.

Сласки прошептал что-то Кену на ухо, тот кивнул, и оба глянули на Клару. Они изо всех сил пытались утешить скорбящую, хотя такую боль способно вылечить лишь время. Хорошо, что Ларе не придется испытать подобную муку. Вчера пришла новость из Таллина: директора Тамма выписали, и он вернулся домой к дочери.

Хор закончил песнь на невероятно трогательной ноте. Один из мальчиков – светленький, с румяными щеками, будто юный призрак одного из погибших братьев, – подошел к балюстраде у гробов и запел «Аве Мария» на польском без аккомпанемента. Его тонкий голосок, от всей души обращающийся к небесам, выражал чувство потери лучше любых слов.

Кэт опустила голову, и Монк прижал ее к себе. Из глаз потекли слезы… и закапали на руки ее мужа, которыми он накрыл ладони Кэт.

Она прильнула к Монку.

Никогда меня не отпускай.

08 часов 05 минут по восточному поясному времени

Вашингтон, округ Колумбия

– Предупреждаю, – сказала Элена, открывая дверь в Смитсоновский замок. – Без спроса ничего не трогать.

–Sí, abuela[7], – в один голос ответили девочки, энергично кивая.

Запах тут же ударил Элене в нос. Сладкий аромат – роз, сирени и лилий – наполнял мраморный зал, направляя посетителей к крипте неподалеку от входа. Там библиотекаря и ее двух внучек ждали Пейнтер Кроу и Саймон Райт, хранитель музея. У их ног и по всему полу лежали букеты – в небольшую усыпальницу Джеймса Смитсона они уже не помещались.

– И кто же эти юные леди? – спросил Пейнтер, наклоняясь к девочкам, которые застенчиво спрятались за бабушку.

– Она – Оливия, – рискнула заговорить старшая, выглядывая из-за Элены. – А я – Анна.

– Вы тоже библиотекари, как ваша бабушка?

– Нет, – захихикала Оливия.

– А я буду, когда вырасту, – Анна топнула ножкой.

– Не сомневаюсь. – Кроу выпрямился и посмотрел на переполненную букетами усыпальницу. – Кто из вас соберет больше желтых цветов? Мне очень нравится этот цвет.

– Я! Я! – закричали девочки, но сначала попросили разрешениятрогать у бабушки.

– Идите. Только осторожнее с шипами у роз, а то ваша мама заявит на меня в службу защиты детей.

Внучки со смехом бросились в море цветов.

– Ну и парочка, – Элена покачала головой.

– Прекрасная парочка!.. А вот и отклик на вашу авторскую колонку в «Вашингтон таймс», – добавил Пейнтер, обводя рукой щедрые дары посетителей.

– Или на ваше появление в программе «С добрым утром, Америка», – с широкой улыбкой сказал Саймон.

– Просто хочу, чтобы люди узнали об основателе вашего института, – засмущалась Элена.

– Это у вас получилось, – подтвердил Райт.

Вернувшись в Штаты, Дельгадо поделилась своими приключениями в Европе и рассказала, как им удалось спасти мир, следуя таинственным подсказкам Джеймса Смитсона. Свою колонку она закончила предложением отдать дань этому человеку. «Давайте осыплем его цветами», – написала Элена.

Видимо, любопытные читатели решили увидеть символы своими глазами и заодно последовать совету автора статьи.

– Мы считаем, вы и сами достойны скромной награды, поэтому пригласили сюда до открытия Замка. Здесь самое место.

– Глупости, мне не нужно…

– Боже мой, – преувеличенно громко вздохнул Саймон, – да позвольте уже ему одарить вас!

– Ладно, – Элена закатила глаза.

Пейнтер достал из кармана пиджака небольшую коробочку размером с колоду карт и протянул ей.

– Для леди, у которой есть всё… в том числе и две непослушные внучки.

Элена с интересом взяла подарок.

– Откройте, – поторапливал ее Саймон, вставая на цыпочки.

Элена сняла крышку и обнаружила внутри обсидианово-черную металлическую карточку на подушечке из красного шелка. Когда она наклонила коробку, то увидела на карте голографический символ – серебристую греческую букву «сигма».

– Ключи от королевства, – сказал Саймон.

– На случай если вам надоест быть библиотекарем и захочется приключений, – пояснил Пейнтер.

Элена бросила на него скептический взгляд.

– Или просто заходите на чашечку кофе. В любое время.

Она закрыла коробку.

– Выпить кофе – вполне достаточное для меня приключение, директор Кроу.

– Не знаю, не знаю… У варева Ковальски такой вкус, что лучше уж в перестрелку.

– Я рискну, – улыбнулся Элена.

20 часов 08 минут по восточному поясному времени

Такома-Парк, Мэриленд

Слушая треск сверчков у соседских гортензий, Грей стоял во дворе родительского бунгало, на котором висела табличка: «Продается». Поверх нее была еще одна: «Продано!»

Пирс решил пройтись по широкому двору, вспоминая, как подстригал здесь газон. Газонокосилку приходилось толкать самому, потому что отец был слишком прижимист, чтобы разориться на бензиновую. Подъездная дорожка вела к гаражу, темному и запертому, хотя Грею по-прежнему слышалось, как отец, матерясь, возится со своим винтажным «Тандербердом». Машина все еще стояла здесь. Из окна кухни мать обычно наблюдала за работой папы. Обед частенько подгорал, так как она тратила время на чтение книг и проверку работ, вместо того чтобы учиться готовить.

Куда ни глянь, тут повсюду призраки прошлого. Поэтому девять месяцев назад он и решил вместе с Сейхан взять отпуск, чтобы отдохнуть от «Сигмы», от своих обязанностей и, самое главное, от этого места. Месяц назад Грей наконец-то позволил своему брату Кенни выставить дом на продажу.

Разве кому-то из нас он нужен?

Кенни незачем было оставаться здесь, и он вернулся в Калифорнию, где хотел найти работу в сфере высоких технологий. За последние несколько недель в доме побывали лишь риелторы и потенциальные покупатели, а вот Грей не заглядывал сюда с самого возращения в Штаты. Даже порог переступать не хотел, но в связи с продажей нужно было составить опись имущества. Куда же девать старую мебель и всякие мелочи, которые раньше казались такими важными? Кому-нибудь пожертвовать?

Грей вздохнул. Он знал, почему медлит и сомневается.

Обещай мне…

Пирс помнил, как давил на шприц, вводя смертельную дозу. Помнил, как расслабились слабые пальцы отца, такие мозолистые и костлявые. Грей не сомневался в правильности своего решения, но чувство вины продолжало преследовать его.

Даже объездив весь мир, он не мог сбежать от прошлого.

И вот я вернулся в исходную точку. Ничего не изменилось, да и вина по-прежнему давит. «Откладывать больше нельзя», – подумал Грей и направился ко входу.

Сейхан приехала раньше, ей нужно было отдохнуть. Лечение закончилось, и личинки в теле погибли, однако организму требовалось время, чтобы полностью очиститься. Настоящий вызов иммунной системе, зато этим утром анализы показали, что с ребенком всё в порядке.

Несмотря на меланхоличный настрой, Грей слегка улыбнулся, вспоминая тихий стук маленького сердца на ультразвуке.

Наш малыш…

Грей покачал головой.

Ковальски тоже пришел в себя после травм, как и кузены Палу. Здоровяк звонил Грею с Мауи. «Закончу уж свой чертов отпуск», – сообщил Ковальски. Он остановился у родных Палу вместе со своей девушкой Марией, которая им помогала.

«Заставили меня носить колготки!» – жаловался Ковальски. Мария объясняла ему, что это не колготки, а компрессионные чулки, которые надо носить полтора месяца, чтобы поскорее зажили укусы. Грей попросил Марию прислать фотографии – вдруг когда-нибудь понадобится шантажировать Ковальски…

Он толкнул дверь.

Та не поддалась.

Открыла Сейхан, вертя на пальце ключ.

– Я поменяла замки.

– Поменяла? Зачем?

Грей вошел. Он детально помнил, как выглядит родительский дом.

Однако сейчас все было по-другому.

Мебель исчезла. Ковры больше не прятали блеск новых деревянных полов. Огромный камин сложили заново. Даже отсюда было видно, что на кухне теперь современные гранитные столешницы и шкафчики.

– Сейхан…

– Замолчи. – Она взяла его за руку и повела к лестнице на второй этаж, кивнув на знак «продано» во дворе. – Угадай, кто купил дом?

Не успел Грей ответить, как его потащили наверх.

Все поменялось. Кованые перила вместо деревянных. Свежая краска на стенах вместо старых обоев.

– Не волнуйся, – сказала Сейхан. – Отцовская машина в гараже, с этой красоткой я расставаться не захотела. К тому же там коробки с личными вещами, но ими ты сможешь заняться позже. А пока…

Она остановилась у закрытой двери.

– Хватит бежать от прошлого.

У Грея по спине поползли мурашки. Сейхан видела его насквозь.

Она открыла дверь в спаленку. Пустующую, если не считать одного предмета мебели.

Белоснежной колыбельки.