Венец демона

– Лево руля! Быстро!

Пилот среагировал немедленно. Повернул руль направления и одновременно переложил рули глубины – один поднял, другой опустил. Подлодка круто накренилась, всех швырнуло в сторону.

Сзади застонал Ковальски. Наверняка понял по внезапному маневру, что лодка в опасности.

Грей вглядывался вверх через стекло в носовой части. Сквозь воду был виден силуэт креста в небе.

Определенно самолет.

Только враг ли это?

Ответ пришел вместе с дождем из темных предметов, посыпавшихся в море вдоль правого борта. Как только тень самолета ушла, солнце высветило оранжевые бочки.

– Держитесь! – крикнул Грей.

От целой серии взрывов лодку тряхнуло, закрутило. По обшивке застучали осколки рифа и кораллов. Грей затаил дыхание.

Взрывы постепенно стихли, лодка выровнялась.

Однако успокаиваться было рано.

Взрывная волна нарушила герметичность швов между носовой частью и корпусом лодки, оттуда закапала вода. Хуже того, в стекле образовалась заметная трещина. Она пока не ползла дальше, но в случае новой атаки…

За правым бортом водный простор исчез, теперь его загораживала стена из взорванных камней и грунта. Грей, вытянув шею, осмотрел небо – не видно ли темной тени. Он не знал, с какой стороны она прилетит, однако был уверен, что прилетит обязательно.

Они здесь, как на ладони.

– Впадина скоро? – спросил Грей у пилота.

– Еще километров восемь.

Слишком далеко.

Не успеть, самолет засечет их раньше.

Пирс вновь осмотрел море – он искал не врага, а подсказку.

– Может, вернемся на остров? – предложила Айко. – Переждем в туннеле.

Грей покачал головой. Даже если они сумеют доплыть до укрытия, оно станет ловушкой. Несколько грамотно размещенных зарядов – и все, кто сейчас на подлодке, будут заживо погребены в этой могиле.

Зато слова Айко подали Грею другую идею. Он положил руку на плечо пилота.

– Забудь про впадину. Курс на юго-запад. Полный вперед.

Коммандер повернулся к Палу и молча поблагодарил его.

Удивленное лицо гавайца вдруг озарила понимающая улыбка:

– Говорил же, ты настоящийлоло бугга!

06 часов 49 минут

– Куда это они?! – рявкнула Валя.

Она была раздосадована, и Сейхан это несказанно радовало. Ведьма не отлипала от иллюминатора возле пленницы – явно хотела насладиться ее болью в момент гибели подлодки.

Только не тут-то было.

Большой самолет разворачивался очень долго. Затем долго искал цель. Море накрыло облаком ила, взметнувшимся после первой бомбардировки. Поначалу было неясно, уничтожена ли подлодка. Возможно, она залегла на дно.

Для перестраховки Валя приказала лететь к какой-то впадине. Когда и здесь объекта не обнаружили, она почти уверилась в его гибели. И все же развернула самолет – решила посмотреть, не отступила ли подлодка к острову.

Тоже ни следа.

Михайлова с самодовольной ухмылкой нависла над Сейхан и злорадно объявила:

– Один готов. – Затем перевела взгляд с лица пленницы на ее живот. –Двое на очереди.

Тут пилот сообщил по рации из кабины:

– Цель обнаружена. Быстро движется на юго-запад.

Самолет взял нужное направление, лицо у Вали ожесточилось. Она сыпала проклятиями на родном языке и вновь липла к иллюминатору.

– Куда это они?!

Сейхан тоже извернулась, поменяв позу. Проигнорировала вспышку боли, приняв в качестве болеутоляющего ведьмину досаду. Встретилась глазами с Кеном, прочла в них надежду. Помотала головой – надеяться рано, может, Грея и нет на подлодке.

Внезапно Валя в бешенстве отпрянула от иллюминатора, схватила за грудки ближайшего боевика и толкнула к кабине.

– Скажи пилоту, пусть спикирует. Быстрей! Нужно подойти к ним на минимальное расстояние.

Боевик недоуменно поморгал, но кивнул и поспешил в кабину.

Валя же рванула в другую сторону, к открытому заднему люку, где ждали своего часа последние пять оранжевых бочек. По дороге ведьма тихо ругалась по-русски.

Сейхан сделала вид, будто не слышит и не понимает, однако она и услышала, и поняла.

– Пускать туда ублюдка нельзя… – бормотала Валя.

Заинтригованная Сейхан переключила внимание на иллюминатор. Солнце нещадно жгло глаза, но она напряженно искала причину Валиной ярости.

– Смотри! – воскликнул Кен. – Вон, в океане.

Сейхан прищурилась от ослепительного света – и наконец разглядела.

В миле впереди на волнах, насколько хватало глаз, дрейфовала флотилия из огромных лохмотьев и маленьких островков. Самолет подлетал все ближе, а замусоренный океан тянулся все дальше, до самого горизонта.

– Что это? – прошептала Сейхан.

06 часов 54 минуты

Ответ на вопрос, где спрятаться посреди открытого океана, Грею подкинул Палу. Еще на катамаране гаваец предупредил об опасностях плавания на границе морского резервата, угрожающего и островам, и морским обитателям.

Даже на подступах к нему в воде встречались доказательства: на дне лежала черная покрышка, кружил бледной водорослью клубок полиэтиленовых пакетов, махала вслед проплывающей подлодке рыболовная сеть, зацепившаяся за коралл.

Однако основная масса будущего укрытия лежала впереди.

Называлась она Большим тихоокеанским мусорным пятном. Течения сгоняли сюда тонны плавучих отходов, и в этом месте возникло огромное «болото» площадью больше Техаса. Поверхность океана усеивали островки сбившегося в кучу мусора: пластиковые бутылки и пакеты, пенопластовые стаканчики, бочки с нефтяных платформ, упаковочные ящики с кораблей. Однако главная угроза таилась внизу. На глубину в несколько метров воду пропитывал «туман» из ядовитой кашицы, которая состояла из мельчайших частиц выцветшего пластика.

Сгустки пластиковой взвеси были настоящим экологическим бедствием – а пассажирам подлодки дарили надежду на спасение.

Отчетливо представляя следующую по пятам тень самолета, Грей склонился над креслом пилота.

– Почти доплыли, – прошептала Айко, словно враг в небе мог ее услышать.

Палу хмуро предостерег, тоже шепотом:

– Не сглазь.

Нос сверхмалой субмарины нацелился туда, где вода была темнее, куда солнце не проникало из-за мусора на поверхности.

Пусть он вот так же спрячет и нас…

Грей, сдерживая дыхание, мысленно поторапливал лодку. Наконец она скользнула под толстый слой пластиковой взвеси. Сразу наступили сумерки, мир обрел призрачные очертания. Темные пятна над головой обозначали места скопления мусора на поверхности.

Грей громко вздохнул.

Получилось!

Лодку вдруг сотряс приглушенный взрыв. Ударной волной корму подбросило вверх. Грея швырнуло на пилотское кресло.

– Право руля! – взвыл он и указал на испещренный тенями участок под мусорным пятном. – Самый полный вперед!

Пилот умело ввел лодку в резкий поворот; еще несколько бомб упали в воду и вспыхнули, точно огненные звезды в ночи. Субмарину окутала глубокая тень, самолет пролетел над мусорным пятном. В кильватере вновь грохнуло, однако бомбы швыряли хаотично.

Палят вслепую.

Мало того, взрывы подняли со дна ил и песок, еще сильнее затуманив обзор.

Минута – и в океане все стихло. Бомбометание закончилось.

Вернутся или нет? Нужно укрытие получше.

Грей заметил впереди густую тень от широкого мусорного островка.

– Давай остановимся вон там.

Пилот отрывисто кивнул. Субмарина замедлила ход, проскользила еще немного и зависла под защитным слоем мусора. Снизу его опутывало множество сетей, кое-где они выбивались из общего клубка и свисали наподобие испанского мха.

Нос лодки задел одну сеть, та закружилась, и взглядам пассажиров вдруг предстала пойманная в нее тюленья туша. Мяса почти не осталось, нетронутыми были лишь жесткие плавники да кости.

Айко ахнула.

Даже Грей вздрогнул при виде такого зрелища в мутном полумраке.

– Мы зовем это призрачной рыбалкой, – Палу кивнул на тушу. – К Пятну приносит сотни тысяч тонн сетей. Их влечет течением, они бороздят океаны, ловят и опутывают добычу и тащат ее сюда.

Грей посмотрел на оплетенный сетями остров из мусора и костей.

Надеюсь, нас не постигнет та же участь.

07 часов 12 минут

Сейхан очень порадовало выражение лица возвращающейся Вали. На нем застыло бешенство. За спиной ведьмы закрывался задний люк – последние бочки улетели за борт.

При ее приближении Кен прошептал:

– Думаешь, они выжили?

Чтобы узнать правду, оставалось лишь наблюдать за Валей. Та выглядела мрачнее тучи. Даже татуировка на лице проступила резче.

– Похоже, да, – шепнула в ответ Сейхан.

Валя рявкнула одному из членов экипажа:

– Передай пилоту – мы улетаем. Я хочу сесть в Токио еще до рассвета.

Кен подался к Сейхан.

– Всё? Они сдались?

– У них нет выбора.

Михайлова услышала перешептывание пленников, подскочила к ним.

– Еще слово – и обоим вставлю кляпы!

Сейхан пожала плечами, насколько позволили оковы. Бросила:

– Выходит, ты ошиблась.

– Насчет чего?

– Насчет того, чтоодин готов и двое на очереди, – процитировала ведьму Сейхан. – Судя по всему, твой счет опять обнулился.

Валя сжала кулак, отвела глаза, но не сумела сдержаться и резко впечатала его в подбородок Сейхан.

Голова у той дернулась назад, зазвенела от удара о стену. Губа лопнула, рот заполнила соленая кровь. Вспыхнула боль, однако она не шла ни в какое сравнение с мучительной болью внутри.

Зуботычина ничуть не уменьшила радости Сейхан. Пленница рассмеялась окровавленным ртом.

Валя глянула злобно и поспешила к кабине экипажа.

Сейхан продолжала хохотать. Лишь один человек в мире додумался бы искать спасения в мусоре.

Теперь она точно знала, кто именно выжил и попал на субмарину.

Отец ее ребенка.

08 часов 22 минуты

– Что видно? – спросил Ковальски.

В поднятый перископ Грей изучал небо. Он выждал час и лишь тогда уверился, что самолет улетел. У врага подошли к концу то ли боеприпасы, то ли время. Самолет не мог кружить над океаном вечно, это грозило разоблачением. Горящий остров рано или поздно привлечет к себе внимание – скорее всего, вооруженных сил США.

– Небо чистое во всех направлениях, – объявил Грей. Отошел от перископа, пробуравившего мусорные залежи над головой, и обратился к экипажу: – Поднимаем антенну.

Пирс глянул туда, где сидел Палу со своим кузеном Макайо. Оба с тревогой наблюдали за Туа. Того била дрожь, губы посинели. Сказывались заражение, потеря крови и страх.

– Что будем делать, когда раненых заберут в больницу на Мидуэй? – Айко стояла рядом с Ковальски.

Тот ежился под одеялом.

Для Грея существовал лишь один ответ.

– Дадим бой.

Глава 29

9 мая, 05 часов 05 минут по японскому времени

Фудзикавагутико, Япония

– Простите, джонин Ито.

Такаси преклонил колени у низкого столикакотацу. Старик больше не ощущал тепла от углей, тлеющих под антикварным стеганым одеялом. Забытая чаша с утренним напитком – на основе зеленого чая и обжаренного коричневого риса – остывала в ладонях.

Голова Такаси клонилась вниз, он не обращал внимания на бледное лицо женщины на экране ноутбука. Только что она произнесла слова, которые острым ножом пронзили сердце джонина.

Негодяи убили вашего внука.

Такаси требовалось время – пусть горькая весть пропитает каждую клеточку до самых костей, пусть уляжется там. Женщина рассказывала о полуночном рейде на островную базу, о мужестве Масахиро, о коварстве человека, отнявшего жизнь внука. Подробности не имели значения, важен был лишь результат.

В который раз за свою долгую жизнь Такаси гадал:неужто я проклят?

Возлюбленная Миу навсегда осталась лежать в темном туннеле. Затем, много лет спустя, вторая жена, добрая женщина со сладкими губами, умерла в родах, дав жизнь единственному сыну Такаси. Он назвал мальчика Акихико –светозарный князь – в надежде, что столь благословенное имя уравновесит трагические обстоятельства появления ребенка на свет. Акихико вырос в прекрасного юношу, стройного, как тростник, а умом превзошел обоих родителей. Затем подарил Такаси единственного внука – и, выполнив свой долг, всего через год погиб вместе с женой в автомобильной аварии.

Такаси растил Масахиро, как собственного сына. Однако была в мальчике некая ожесточенность, тьма в крови, словно семейная трагедия пустила корни в его душе. Несмотря на все усилия Такаси, они с внуком не стали близкими людьми. Между ними всегда чувствовалась легкая отчужденность.

И все же Такаси любил внука.

Старик наконец поднялся, глотнул из чаши. Он вставал каждое утро в четыре часа, медитировал, пил чай, наблюдал из своего кабинета восход солнца над Фудзиямой. Ритуал готовил джонина к новому дню.

Даже к такому.

Такаси тихонько выдохнул в чашу:

–Ичи-го, ичи-э…

Старинную фразу приписывали мастеру чайной церемонии Сэн-но Рикю, жившему в XVI веке.Один лишь раз, один лишь шанс… Фраза-напоминание: очень важно ценить каждую встречу на своем пути, ведь она может оказаться единственной. Фраза-свидетельство: жизнь непостоянна и мимолетна.

Этот урок Такаси усвоил очень хорошо.

Напиток увлажнил губы, смочил одеревеневший язык, и Такаси поднял глаза. Холодное весеннее утро нарисовало на склонах Фудзиямы морозные узоры. Солнечные лучи отражались от тонкого льда, и тот сверкал огнем.

Лед и пламя.

Как в душе у Такаси.

Что ж, пусть сердце останется холодным, зато ярость разогреет кровь.

– Где тот негодяй, который убил моего внука?

– Не знаю, – ответила Валя Михайлова.

Взгляд джонина метнулся к экрану, полыхнул огнем.

– Однако я знаю, где он будет. У меня его женщина. – Альбиноска вскинула глаза, в них тоже вспыхнул огонь. – И его нерожденный ребенок.

Старик опустил чашу на столик. Вспомнил улыбку Миу, ее пальцы на своих щеках, прикосновение губ.

– Негодяй придет за ними.

–Хай. – Рот Вали сжался в тонкую линию. – Женщина к тому же больна, заражена тем, что Масахиро выпустил на Гавайях.

Такаси выпрямился – ему стало легче от этой небольшой мести внука.

– Поэтому – да, – продолжала Валя. – Подонок придет за ней и за своим ребенком – но не только. Еще и за лекарством.

– Что ж, он потерпит неудачу.

Такаси вгляделся в остывающий чай. Коснулся льда в своем сердце и выпустил наружу тайну, которой не знал даже Масахиро. Исследования, шедшие несколько десятилетий, дали один неопровержимый результат.

Такаси произнес это вслух:

– Лекарства не существует.

Часть пятая ХРИЗАЛИДА

Глава 30

9 мая, 00 часов 08 минут по центральноевропейскому летнему времени

Величка, Польша

– Если мы так и будем по средневековым замкам отираться, я возьму напрокат доспехи, – предупредил Монк. – Чтобы лучше в атмосферу вписываться.

Кэт улыбнулась и прикрыла зевок кулаком.

Они сидели за круглым столом в крошечной библиотеке, которая располагалась в северной башне прекрасного замка, построенного в XIII веке. Со стен нависали книжные полки, словно подглядывали через плечо в карты и чертежи, разложенные на столе.

Кэт потерла глаза.

Уже перевалило за полночь, а им едва удалось поспать. Разобравшись в Гданьске, они покинули балтийское побережье и, полетев на юг страны, несколько часов назад приземлились в Кракове. Пока они летели, новый член группы – профессор Дамиан Сласки – договорился с начальством соляной шахты в Величке, и им разрешили спуститься в подземный лабиринт после закрытия.

К сожалению, выяснилось, что подземную часовню Святой Кинги сняли для полуночной мессы. Подобное было не редкостью, в часовне регулярно служили воскресные мессы, проводили венчальные обряды и даже концерты.

Узнав о мессе, Сласки предложил дождаться, пока богослужение закончится, и только потом спуститься в шахту. Сперва Кэт воспротивилась, не желая терять время. Чтобы убедить ее, польский профессор предложил сделать небольшой обзорный тур.

Задним умом Кэт признавала, что совет оказался дельным.

От Кракова они ехали минут двадцать. Сласки первым делом повел их не в туристическое бюро Велички, а в городской исторический музей. Музей располагался в комплексе средневековых укреплений, известном в народе как Соляной замок. Вот уже семь веков в каменных и деревянных постройках обреталось начальство соляной шахты. Оттуда управляли не только шахтой в Величке, но и соседней в Бохне.

В прошлом добыча соли была делом выгодным. По словам Сласки, одно время прибыль шахт составляла треть всех доходов польских управителей. Английское словоsalary, которым сейчас называют зарплату, произошло от латинского salarium – соляной паек, который получали за службу римские легионеры.

Под чутким руководством профессора Сласки Кэт ознакомилась с историей соляной промышленности и осознала стоящую перед ними задачу.

Поэтому он и привел нас сюда.

Она бросила взгляд на ворох карт и чертежей на столе. Часть из них относились еще ко времени основания шахты. Сласки отобрал их из обширной коллекции музея, которая насчитывала больше четырех тысяч документов. Бо́льшую часть карт изготовили для местной добывающей промышленности – на них были указаны залежи полезных ископаемых. Именно здесь Сласки проводил свое исследование по месторождениям янтаря.

Сласки начал с самых древних карт и, продвигаясь, показал, как развивалась шахта, как удлинялись туннели, появлялись новые камеры. В нынешнем подземном лабиринте запутаться мог кто угодно.

– Взгляните на эту схему. – Сласки разложил перед ними карту поновее. – Ее нарисовал мой добрый друг Мариуш Шелеревич для посетителей соляной шахты, дабы они имели представление о том, что находится под землей.

Элена придвинулась поближе и вперилась в карту через очки. Несмотря на поздний час, энергия в ней била ключом, глаза горели. Когда на столе появлялась новая карта, она восхищенно прицокивала языком. Здесь Дельгадо была в своей стихии.

Сэм, напротив, изо всех сил старался не уснуть, но его подбородок то и дело падал на грудь. Энтомолог был слишком далек от картографии и добычи полезных ископаемых.

Элена озабоченно ткнула пальцем в карту.

– Здесь легко заблудиться…

– Так и есть, – подтвердил Сласки. – А ведь это заурядный туристический маршрут всего на пару сотен метров от поверхности, на самом деле шахта в три раза глубже.

Элена сосчитала в уме.

– Больше тысячи футов!

Ее побледневшее лицо выдавало, что она явно не в восторге от того, что придется лезть так глубоко под землю.

Следующая тирада Сласки ее не утешила:

– До многих участков шахты не добраться – их завалило или затопило.

– Затопило? – Кэт нахмурилась.

– Да, при разработке наткнулись на грунтовые воды. На нижних уровнях полно подземных озер.

Теперь и Кэт разделяла опасения Элены.

Чем дальше, тем лучше.

– Туристический маршрут составляет около четырех километров. На самом деле туннели простираются больше, чем на четыресотни километров, – добил Сласки. Он положил руку на карту. – Это всего лишь один процент.

Монк вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Да уж. Подбодрили так подбодрили.

Элена покачала головой.

– Немного же шансов, что мы обнаружим место, где Смитсон нашел янтарный артефакт…

– Причем Смитсон мог найти его вообще в соседней шахте, – буркнул Сэм и зевнул. – Или еще где-нибудь.

Кэт не желала терять надежду. Сласки ее поддержал.

– Туристы съезжались в Величку уже в восемнадцатом столетии. Здесь рабочие терпели их вторжение, а на других шахтах – нет.

– Ладно, если с шахтой мы не ошиблись, где нам искать? – спросила Элена. – Сколько там камер?

– Около двух тысяч.

Кэт прикрыла глаза, ошеломленная размерами соляной шахты. Ей не давало покоя чувство, что она не заметила что-то важное. То же самое Брайант ощущала в Гданьске.

Что я упускаю?

Сласки махнул рукой на ворох карт на столе.

– Как видите, все туннели и камеры пронумерованы или имеют названия. От первых, что почти у поверхности, до самых глубоких. Если б только ваш мистер Смитсон оставил хоть какой-то намек, где искать…

Кэт резко выпрямилась. Все повернулись к ней.

Неужели?

– Милая, что с твоим лицом? – Монк пристально посмотрел на нее.

Кэт достала телефон и пролистала фотографии, которые прислал Пейнтер. Он сделал их в Замке в склепе Смитсона. Перед тем как приземлиться в Гданьске, она быстро просмотрела их. Директор был уверен, что там спрятана какая-то подсказка. Змея, камень и крылатое насекомое…

Пока они летели в Краков, Кэт еще подумала о ракушке, которая была вырезана вместе с предыдущими тремя символами. Она покрутила так и эдак мысль о том, что Смитсон указывал на соляную шахту – залежи соли образовались после того, как пересох древний океан Тетис.

Нет, слишком сложно. А даже если догадка верна, им это никак не поможет. Они уже обнаружили имя Смитсона в списках посетителей.

Когда Сласки сказал о двух тысячах пронумерованных камер, Кэт вспомнила о загадке надгробия – ошибке в дате, которая и удивила, и озадачила историков.

Она нашла фото надписи, выгравированной на мраморной плите.

– Посмотрите-ка. – Кэт зачитала вслух последние три строчки о смерти Смитсона: – «…скончавшийся в Генуе двадцать шестого июня тысяча восемьсот двадцать девятого года в возрасте семидесяти пяти лет».

– И что? – спросил Сэм.

Элена, конечно, сразу сообразила. Она сняла очки, глаза у нее округлились.

– Здесь ошибка! Дата смерти верна, но ведь Джеймс Смитсон родился пятого июня тысяча семьсот шестьдесят пятого!

Монк сосчитал в уме.

– Выходит, он умер всего в шестьдесят четыре, а не в семьдесят пять.

– Одиннадцать лет разницы. И что это значит? – Сэм нахмурился.

– Надеюсь, что очень многое! – заявила Кэт. – Историков сильно смутило, что любимый племянник Смитсона так ошибся, когда заказывал надгробие. Но что, если дядя поручил ему написать именно так и он же велел вырезать на гробнице змею, камень и осу?

– Вполне может быть, – кивнул Монк.

Кэт повернулась к Сласки.

– Вы сказали, что к закрытию шахты в ней насчитывалось больше двух тысяч камер. Думается мне, когда Смитсон сюда приезжал, их было ненамного меньше. Сотни на две, примерно так?

– Так.

Монк понял, к чему она клонит.

– Кэт, ты считаешь, что Смитсон указал на надгробии номер камеры? Что-то типа адреса, по которому можно отыскать то место, где он обнаружил артефакт?

– Если отнять семьдесят пять лет от года смерти, выйдет тысяча семьсот пятьдесят четвертый – как нам известно, это вовсе не год рождения Смитсона.

Элена проговорила севшим от волнения голосом:

– Вдруг это номер туннеля или камеры?

Все они повернулись к Сласки.

– Покажите нам карту. Есть там камера под номером тысяча семьсот пятьдесят четыре?

– Конечно. – Профессор придвинул к себе ноутбук. – У меня вся информация по полочкам разложена. Одну минуту…

Он пощелкал мышкой, затем отступил. На экране появилась знакомая карта.

– Вы нам ее уже показывали, – сказала Элена. – В Гданьске.

– Да-да, это карта, которую нарисовал Вильгельм Гондиус. Я лишь выделил камеру номер тысяча семьсот пятьдесят четыре.

Он склонился, чтобы прочесть заметку на полях карты, сделанную от руки.

– У этой камеры есть название. И неудивительно.

– Какое название? – спросил Сэм.

–Kaplica Muszli. По-польски это значит «Часовня-раковина».

Кэт охнула.

Сласки увеличил выделенную область.

– Смотрите, я же говорю, вполне понятно, почему ее так назвали.

Формы камеры точь-в-точь напоминали морскую ракушку.

– Вот мы и нашли, – пробормотала Кэт.

Сэм скептически пожал плечами.

– Зачем шахтерам рыть камеру такой странной формы? Какой в этом смысл?

Сласки пожал плечами в ответ.

– Когда спустимся, поймете.

– Тогда пойдемте, – сказала Кэт. – Уже второй час. Эта их месса, наверное, уже закончилась.

Сласки всплеснул руками.

– Подождите! На карте камера выглядит совсем маленькой, но на самом деле она огромная, целый квадратный километр. И бо́льшая ее часть лежит в руинах.