Жёлтый Дракон

– Значит, ты ангелочек? – спрашивает брюнет и проводит ладонью по обнажённому животу.

Рейны хватает только на то, чтобы кивнуть. Рука на животе будто раскалённая, девушке кажется, он клеймит её ладонью.

– А знаешь, кто я такой? – мужчина притягивает её за бёдра ближе и смотрит снизу вверх. Рейна отрицательно мотает головой и быстро отводит взгляд. У брюнета на дне зрачков будто чёрная пропасть, Рейна не имеет никакого желания в неё провалиться.

– Я дьявол, и этой ночью мы с тобой согрешим, спустимся в саму преисподнюю. Я искупаю тебя в грехе, покажу ад, и он тебе понравится настолько, что ты захочешь остаться.

Он не даёт девушке ответить – резко приподнимается и, схватив отшатнувшуюся от неожиданности Рейну, сажает её на себя. Громкая музыка и горячие губы заглушают слабый протест девушки.

И камни крошатся

Леон требует охрану позвать менеджера клуба и идёт обратно к дивану, у подножья которого, обняв колени и укутавшись в его пиджак, сидит Рейна. Леон наливает себе виски в бокал и, взяв его, опускается на диван.

– Простите, – шепчет в сотый раз Рейна.

Она не знает, что делать, не знает, куда себя девать, как говорить и как быть. Она будто загнанный в клетку зверёк. Вот только клетка эта невидимая, этот мужчина её одним взглядом в неё усадил, цепями приковал, и девушке кажется, что она даже дышит только потому, что ей это сейчас разрешают.

Рейна до конца не понимает, что произошло и за что вообще она извиняется. Она абсолютно растеряна, и единственное желание – это сбежать отсюда, запереться у себя и не вылезать больше никогда. У Рейны болят запястья, горят обкусанные губы и чудовищно ноет тело, но она на физическую боль не реагирует, почти не замечает её, потому что сильнее всего болит душа. Наверное, это именно она. Тянет блевать, но Рейна боится, что её за это накажут. А тошнит её от себя, от своей беспомощности, от своего осквернённого абсолютно незнакомым мужчиной тела. Он ей воспользовался как вещью, кончил и отбросил в сторону. Рейна даже имени его не знает. Она и мужчин до него не знала. Она и без того потрёпана жизнью, вывернута наизнанку, а теперь ещё и это. Рейне омерзительно от себя, от своей кожи, всё ещё зудящей от нежеланных прикосновений, хоть сдирай. Но больше всего ей омерзительно то, что она ему это позволила. Рейна продолжает обнимать свои колени и трястись на полу то ли от холода, то ли от страха.

– Девственница, значит, – Леон делает большой глоток и одаривает Рейну язвительной улыбкой. – Я тут менеджмент сменил, своих людей понаставил, а они мне такие неприятные «сюрпризы» делают.

– Простите, – опять шепчет Рейна и косится на оружие на столике.

– Умолкни, – отрезает Леон. – Ты за что извиняешься? – он нагибается и, схватив её за горло, подтаскивает к себе. – За то, что я тебя трахнул? Серьёзно? Не будь тряпкой, малышка. А извиняться будет менеджер за то, что портит так необдуманно товар и лишает меня прибыли.

Леон отпускает девушку и проверяет телефон. Рейна тем временем немного приходит в себя и даже с благодарностью принимает подвинутый к ней бокал мужчины.

– А что… что вы сделаете с ним? – смелеет девушка.

– Накажу.

– Как?

– Увидишь.

– Он не знал, потому что я не думала, что это важно. Я пришла танцевать, – опять срывается Рейна. – Пожалуйста, он ни в чём не виноват, – она поднимает полные мольбы глаза на мужчину.

– Знаешь, лет семь назад я бы на твои глазки, может быть, и повёлся, – улыбается Леон и, подняв девушку с пола, сажает на колени. – Когда-то очень давно одна красивая, настолько же очаровательная девушка попросила меня помиловать телохранителя моего отца, который, кстати, данные о делах моего отца передавал другому китайскому клану. Та девушка всё время повторяла, что я не чудовище, я не монстр, я не должен уподобляться отцу, должен быть другим. И я ей поверил, я дал слабину. Я не убил того мужчину, приказал просто избить. Хотел доказать моей любимой, что могу быть другим, могу стать тем, кем она хотела. Я ослушался Магнуса, отца и, самое главное, себя, пошёл против своих принципов, – Леон умолкает, снова тянется к бокалу.

– И вы об этом пожалели? – в Рейне просыпается любопытство, очень хочется дослушать.

– Пожалел, и не только я, – Леон ставит бокал на столик и удобнее располагает Рейну на коленях. – Тот мужчина ушёл из моего клана, забрав с собой важные документы и мою девушку. Они сбежали на Тайвань, а потом оттуда в США.

– Это грустно, – вздыхает Рейна.

– Это не всё, – усмехается Леон. – Я нашёл их.

Рейна вся подбирается, даже пальцы, до этого цепляющиеся за руки мужчины, убирает. Она хочет спросить, что было потом, но в то же время она уже знает ответ, тут сомневаться не приходится. Есть в этом мужчине что-то тёмное и пугающее, и с каждой минутой этой мглы всё больше, Рейна осязает её физически.

– И что было дальше? – тихо спрашивает она.

– Усадил их в красный мустанг и спустил в Гранд-Каньон, – спокойно говорит Леон. – Их оттуда даже не доставали. Там и вертолёту сложно пролететь, так что покоятся вдвоём в мире и любви на дне ущелья. А я с тех пор не прощаю, поэтому ты сейчас посидишь тут, – Леон усаживает девушку на диван и смотрит на вошедшего менеджера. – А я поговорю с моим работником.

– Ты прислал ко мне девственницу, – Леон останавливается напротив вошедшего мужчины. – Ты отвечаешь за персонал, за доход клуба, ты получаешь огромные деньги и при этом так необдуманно растрачиваешь товар? – зло спрашивает его. – Если ты главному клиенту города поставляешь неподготовленный товар, который даже не знает, почему его вызвали ко мне, что же ты другим предлагаешь? Они все уходят отсюда недовольными? Портишь моё имя?

– Простите, прошу вас, я подумал, что вам понравится свежая кровь, я заметил, как вы смотрели на неё, когда она танцевала, – заикаясь, отвечает мужчина.

– А это хорошо, это мне нравится, – ухмыляется Леон. – Люблю наблюдательных, – он идёт обратно к дивану. – Отрубите ему руку, – резко поворачивается он к охраннику у двери. Мужчина падает на колени и начинает слёзно молить о пощаде. – Правую. Именно ей он и лишает меня дополнительных денег. А потом ты, урод, пришлёшь мне в офис отчёт о тех клиентах, которые приходят повторно. Если их будет меньше сотни, то я прикажу отрубить и вторую, – Леон поджигает сигарету и наблюдает за тем, как пытающегося сопротивляться мужчину утаскивают из комнатки.

– Если ты сейчас начнёшь плакать, – Леон обращается к застывшей статуей и явно собравшейся реветь девушке. – То я прикажу и тебе руку отрубить. Понятно?

– Понятно, – хрипит Рейна и проглатывает застрявшую в горле истерику.

– Не люблю слабых, терпеть их не могу, – говорит Леон и затягивается. – Сила не в деньгах, не во власти и не в твоей фамилии. Сила здесь, – он кладёт указательный палец на лоб девушки. – Будешь сильной – я подарю тебе этот город. Забудешь, что такое слёзы, – я сделаю тебя королевой. Будешь ныть, ломаться и вести себя, как тряпка, – урою. Я ясно выражаюсь?

Рейна зачарованно кивает.

– У тебя есть враги? – прищурившись, спрашивает мужчина. – Ну кто-то, кого ты ненавидишь, кто-то, кто тебя обижает.

– Есть, – не задумываясь, отвечает девушка.

– Так поставь их на колени, а я прикажу подать тебе карету, – усмехается Леон. – Ты просто похожа на неё. Ты очень похожа на неё. Поэтому я на тебя, когда ты танцевала, и смотрел. Надеюсь, ты похожа на неё только внешне. А теперь иди домой, я вышлю за тобой машину. Пиджак можешь оставить себе.

Рейна соскальзывает с дивана и, всё ещё с трудом соображая, шатаясь, идёт к двери.

– И ещё, – окликает её Леон, и девушка замирает. – Попробуешь сбежать или, более того, куда-то пожаловаться – я прикажу тебя зацементировать живьём. Обещаю.

***

– Как бы это сказать и не рассмеяться? – Магнус усиленно борется с расплывающейся на лице улыбкой, но выходит не особо успешно.

Леон сидит в кресле за столом в своём кабинете и ожидающе смотрит на друга.

– Колись уже, – не выдерживает мужчина.

– Короче, на клуб было совершено небольшое нападение, избили охранника. То есть, мало того, что его избили, – Магнус делает паузу и продолжает. – Над ним поиздевались.

– И что здесь смешного? – хмурит брови Леон. – Что смешного, что на мой клуб напали? Что какой-то отброс настолько осмелел и, зная, чей это клуб, напал на него и даже избил моего человека! Отвечай! – взрывается мужчина.

– Спокойно, – Магнус стаскивает с себя пиджак и идёт к бару. – Я не сказал самого главного.

– Так говори, а то у меня уже руки чешутся найти этих людей и устроить показательную казнь, чтобы этот сраный город знал, с кем не стоит связываться, – рычит Леон.

– Я уже всё выяснил, – Магнус выдерживает театральную паузу. – Напали пешки твоей невесты, а сам Инсу вообще не в курсе, что произошло, – он не сдерживается и начинает громко смеяться.

Леон пару секунд смотрит на друга, а потом дьявольская улыбка расплывается на лице мужчины.

– Какая прелесть, – усмехается Леон. – Это она меня так встретить решила?

– Нет, – Магнус ставит бокал перед Леоном и плюхается в кресло напротив. – Её в клуб не пустили. Её, сука, в клуб не пустили, и она приказала трахнуть охранника петардой.

Леон взрывается громким смехом и пару минут не может в себя прийти.

– Она мне уже нравится, – наконец-то успокаивается Леон. – Достойная пара. Никаких мер не принимай, я хочу поговорить с Инсу.

***

Далия вылезает из мерседеса и, отпустив шофёра, нехотя плетётся к университету, где у ворот её уже ждут подруги. Как назло эти дни Рейна не приходит на занятия и лишает девушку развлечений. Далия не доходит до ворот, потому что из подлетевшего к ней внедорожника вылетают двое мужчин и пихают её в машину. Далия кричит, вырывается, но ей на голову надевают мешок, завязывают руки за спиной и, ткнув в бок дулом пистолета, приказывают заткнуться. Но Далия не затыкается. Кроет матом, грозится своей семьёй, обещает шкуры с них снять – правда, её никто не слушает. Через минут тридцать машина останавливается, и ничего не видящую девушку тащат куда-то дальше. Далия продолжает брыкаться и орать, чуть не вылетает из лифта, но её скручивают и волочат по полу. Только когда Далия летит вперёд от толчка и падает коленями на пушистый ковёр – её отпускают.

– Вы – суки, вы все ахуели, вы вообще знаете, что творите? – кричит девушка и пытается скинуть с головы мешок, но безуспешно. – Сегодня ваш последний день, надышитесь воздухом, ублюдки.

Мешок с головы девушки стаскивают, и Далия, поморгав пару раз подряд, начинает осматриваться. Она сидит на коленях перед тем самым мужчиной, которого видела у клуба пару дней назад и который сейчас, усмехаясь, держит в руке мешок.

Далия кое-как поднимается с колен и продолжает зло смотреть на мужчину. Верёвки больно стягивают запястья, она ударилась боком о дверцу машины, когда пыталась сбежать, ей совсем немного страшно, но самое ужасное – Далия задыхается. А задыхается она потому, что приходится не дышать. Дышать в этом кабинете невозможно – он весь пахнет этим мужчиной, этот запах настолько сильный, настолько умопомрачительный, что Далия бы дала себе пощёчину, были бы руки развязаны, лишь бы перестать внюхиваться. Она не может понять конкретно, что это за запах, но пахнет смесью виски, красного апельсина и кориандра. Сумасшедшее сочетание, от которого у девушки подгибаются колени. Надо бы побольше воздуха в лёгкие набрать и показать этому хаму, кто здесь главный, но пока Далия его запаху проигрывает и пытается взять себя в руки.

Леон удивлён, но виду не подаёт. Он помнит эту девушку. Её забыть было бы нелегко. Перед ним стоит та самая дерзкая блондинка, которую он видел пару дней назад у клуба. Леон мысленно сам себе пять даёт – очень интересный экземпляр попался ему в жёны, а уж он точно знает, чем будут заниматься эти розовые губы долгими ночами в Сеуле. Правда, сейчас из них безостановочно льётся поток мата. Заткнуть бы её, и Леон даже знает, чем и как, жаль, правила игры нарушать нельзя.

– Ты кто, блядь, такой? – рычит на него девушка, пытаясь выпутать свои руки. – Хотя неважно, скоро тебя черви жрать будут. Похороним в безымянной могиле.

– Такая маленькая, щупленькая, а сколько агрессии, – усмехается мужчина.

– Ты идиот? – Далия подходит к нему вплотную и смотрит прямо в глаза. Это было ужасной идеей – лёгкие обжигает запахом, и девушка еле заставляет себя не отшатнуться. Но его глаза даже хуже запаха – они в ней все вены-сосуды стягивают. Назад дороги нет. Далию так просто не сломать. – Ты знаешь, с кем ты связался?

Мужчина кивает и продолжает изучать взглядом лицо напротив. Девушка вблизи даже красивее – у неё тончайшая кожа, Леон её не касался, но уверен, на ощупь она нежнее самого дорогого шёлка. Мужчина сжимает пальцы в кулаки – он её наказать собрался, а не кожу пробовать, хотя хочется так, что в паху тянет. А её губы, блестящие от постоянного облизывания, так и манят, будят в Леоне охотника. Вот только глаза у девушки злющие и колючие, Леон буквально на себе чувствует эти шипы. Он смаргивает наваждение и возвращает свой коронный режущий взгляд, скалится, заметив, как девушка дёргается назад, но ей надо отдать должное – ещё выше задирает подбородок. Она напоминает Леону взъевшегося на него котёнка. Есть в ней что-то притягательное, что-то, что заставляет кровь бурлить в сосудах. Но в то же время есть в ней что-то, что Леона отталкивает – то ли эти высокопарные речи, то ли излишняя самоуверенность, то ли эта чересчур прущая из неё агрессия. Леон пока не уверен, но он знает: если сейчас рыкнет на неё, девчонка рассыплется. Всё равно рано или поздно упадёт на колени, и Леон интерес потеряет. Пока можно и поразвлечься.

Далия уже трескается от одного взгляда бездонных глаз, сама себя уговаривает не пойти на попятную, не показывать слабость, хотя это и тяжко даётся, быть с ним рядом невыносимо. Мужчина перед ней подавляюще сильный.

– Мой отец тебя в пух и прах разнесёт, ты дорого за это заплатишь, – выплёвывает слова ему в лицо Далия.

– Ты напала на мой клуб, – Леон становится ближе, но Далия шага назад не делает. Если это бой, то она выиграет, и плевать, что он сильнее. – Ты покалечила моих людей.

– Я? – издевательски тянет девушка. – Ни в коем случае. Я бы свой чудесный маникюр ради твоих обезьян портить не стала. Я приказала на него напасть, – Далия приближает лицо вплотную и делает паузу после каждого слова. – Я приказала наказать того сукиного сына, который меня не впустил. И если ты хозяин клуба, то тебе бы следовало отличать обычных посетителей от VIP-гостей. Хотя откуда тебе знать, что такое VIP. Патек Филипп на твоём запястье тебя элитой не делает, – фыркает она в лицо Леону.

– Я твой язык вырву и заставлю тебя же его проглотить, поэтому притормози, не буди во мне зверя, – угрожающе говорит Леон.

Далия чувствует себя мизерной под его взглядом. Она уверена, что он её не тронет, никто не захочет переходить дорогу клану Канг, но этот мужчина уже её похитил, уже бросил вызов, и девушка боится. Ощущение, что у него нет никаких компасов и тормозов – слишком он уверен в себе и явно не из тех, кто просто бросается словами. А ещё он потрясающе красив и притягателен, и это выбешивает на раз. Далия не привыкла вот так теряться перед кем-то, будь то мужчина или женщина – а этот только словами выбивает весь дух.

– Я придумал, как тебя наказать, – продолжает Леон.

– Развяжи меня и выпусти – может, я сжалюсь, и тебя быстро убьют, – топает ногой девушка.

– Ты пять минут в моём кабинете, а я столько угроз услышал, сколько за всю жизнь не слышал, а врагов у меня много. У тебя, кроме мелющего чепуху языка, вообще что-то есть? – Леон смеряет девушку с ног до головы презрительным взглядом. – Нет. Ничего нет. Я тебя отпущу, но сначала накажу, потому что считаю, что за всё надо платить.

– Ты серьёзно или тупой? Ты не понимаешь, с кем связался? – истерически смеётся Далия, старательно пропуская мимо ушей подкол мужчины про свою якобы невзрачную внешность, но Леон просто хватает её поперёк талии и, подтащив к дивану, опрокидывает через его спинку. Далия брыкается, не понимает, что он делает, и продолжает истошно кричать и материться. Леон тем временем расстёгивает ремень на брюках девушки, попутно пытаясь удержать её на месте, и рывком вытаскивает его из петель.

– Ты больной ублюдок, не смей меня трогать, не смей прикасаться, мой брат из тебя внутренности живьём вытащит! – орёт благим матом девушка.

У Далии уже почти истерика, мужчина, кажется, собирается её изнасиловать прямо здесь и сейчас, и она понимает, что ничего не может сделать. Леон спокойно удерживает её одной рукой на месте – Далия уже готова выть и звать на помощь. Если до этого момента она была уверена, что её попугают и отпустят, то сейчас ей очень страшно, и она даже готова торговаться, лишь бы он её не тронул.

– Не смей, – Далия уже не может прятать нотки истерики в своём голосе, еле сдерживается, чтобы позорно не разрыдаться. – Мой жених тебя за такое на лоскутки порвёт!

– Угрозы братом не помогли, ты на жениха перешла? – смеётся Леон, представляя, что будет с ней, когда она узнает, кто её жених.

– Ты скотина, ты пытаешься изнасиловать невесту Леона Хана, он тебя закопает! – уже скулит от безнадёжности девушка.

– Изнасиловать? – Леон рывком спускает брюки девушки до колен и примеряет ладонь к округлой ягодице. – Не собираюсь. Я бы и добровольно не взял – ты не в моём вкусе.

Далия вмиг умолкает, подбирается и душит внутри зарождающуюся обиду. Обидно чуть ли не до слёз, но её слёзы никто из живых не увидит, поэтому она глотает ком в горле и снова пытается вырваться.

Леон не хочет убирать ладонь от такой аппетитной попки, слишком соблазнительно, слишком притягательно – ему уже в брюках тесно. «Может, плюнуть на этот театр и трахнуть её?» – думает он и даже трётся пахом о голую задницу. Чёртова девчонка идеальна для Леона, будто по его заказу создана и собрана. Она такая дикая, такая непослушная – Леон подобных не встречал. Любая женщина в мире, приблизившись к нему, сама встаёт на колени, а эта и двух секунд в унизительной позе не просидела. Так и хочется её усмирить, объездить, нацепить ошейник и показать, кто здесь хозяин, раз уж сама не понимает. Но Леон планировал просто поиграть, поэтому он нехотя убирает руку и, сложив ремень вдвое, несильно бьёт девушку по попке. Далия визжит, сползает вниз, но Леон ловит её, снова перекидывает через спинку дивана и снова бьёт.

Это унизительно и ужасно. Далия не была знакома с этим чувством, а сейчас оно её режет поперёк, раскидывает на части. Этот день оставит огромный отпечаток на ней. Никто так нагло по её телу руками не шарил, так хамски её не затыкал и не втаптывал в грязь. Только не плакать. Она зубами в собственную губу вцепляется и, пока не чувствует вкус железа во рту, зубы не размыкает. Леон заканчивает порку, натягивает брюки девушки обратно и развязывает её руки. Далия разворачивается и сразу бьёт – сначала в челюсть, потом в солнечное сплетение, вновь замахивается, но Леон скручивает её и прижимает к себе. Далии кажется, она слышит, как хрустят её кости, – так сильно он удерживает её в кольце рук.

– Не испытывай моё терпение, – шепчет ей в губы Леон и шумно сглатывает – его от этих губ кроет, он даже их не пробовал, но, кажется, раз прикоснувшись – больше не оторвётся. Зарывается носом в её волосы, спускается к щеке и, резко отшатнувшись, зовёт охрану.

Он толкает девушку в их руки и на ватных ногах проходит за свой стол. Леон долго ещё слушает мат даже из коридора, пока её запихивают в кабинку лифта. Мужчина откидывается в кресле, продолжает думать о ней. Леон вспоминает все свои увлечения, пытается сравнить хоть с кем-то – не выходит. Далия Канг оказалась вовсе не такой, какой он ожидал. Она избалованная, высокомерная, безрассудная и дико красивая девушка. Леон её перевоспитает, возможно, даже поиграет ещё. Есть в ней что-то, что пробуждает азарт, что заставляет ладони чесаться. Леон снова начинает возбуждаться, просто вспомнив её очаровательную попку, которая совсем скоро официально будет принадлежать ему. Леону надо подумать, надо разобраться – у него в планах супруги нет. Эта девчонка – временное явление, такой и должна остаться.

***

Далия влетает в особняк и сразу бежит в кабинет отца. Инсу молча выслушивает истерику дочери, обещает наказать и хозяина клуба, и своих людей, что не уберегли её, и просит её уже идти к себе. Но Далия не может успокоиться, такое с ней впервые, обидно до слёз, да и отец, который должен был рвать и метать ради дочери, ведь её почти обесчестили, – молчит. Далия понимает, что эмоции её разорвут, и запирается у себя в комнате, где решает попробовать успокоиться, выплакавшись.

Когда Далия спускается на ужин, она очень радуется, заметив за столом и Эзру. Весь ужин девушка следит за братом и всё ждёт, когда тот уже встанет из-за стола и выйдет на террасу курить. Стоит Эзре подняться, как Далия тоже извиняется перед родителями и, сославшись на необходимость подышать воздухом, идёт за ним.

Она подходит к стоящему на террасе мужчине и сразу обнимает его со спины. Эзра дёргается и, повернувшись, отодвигает от себя девушку.

– Ты с ума сошла? – зло спрашивает мужчина. – Во-первых, мы дома, во-вторых, я думал, что ты всё поняла.

– Но, Эзра, – треснуто говорит Далия. – Мне надо. Просто обними меня, хотя бы как брат. Ты ведь знаешь, что произошло.

– Я знаю, что ты самовлюблённая и уверенная в себе истеричка, которая без разрешения клана посмела напасть на клуб, а как дело дошло до ответственности за свои поступки – то тут тебе нужна поддержка. Я понятия не имею, что детально там произошло, отец запретил мне вмешиваться, но я всё равно уверен, что виновата ты.

– Мне нужно тепло, просто немного человеческого тепла, я не хочу слушать про то, кто виноват, а кто нет, – Далия снова тянет к нему руки, но он отворачивается.

– А я не хочу успокаивать ту, кто сама всю кашу и заварила, – холодно говорит Эзра.

– Ну и пошёл ты нахуй, – взрывается Далия и идёт обратно в гостиную.

Сохён сидит на диване и листает очередной каталог, Инсу с кем-то говорит по телефону у окна. Далия идёт к маме и садится рядом. Просидев так пару минут, она двигается ближе к женщине и кладёт голову на её плечо.

– Чего тебе? – недовольно спрашивает дочь Сохён.

– Ничего, – обиженно бурчит Далия. – Просто хочу так посидеть.

– Тебе что, пять лет? – нахмурив брови, смотрит на неё Сохён.

– Ты права, – Далия вскакивает на ноги. – Мне уже давно не пять, но я не помню, чтобы ты хотя бы в пять меня обнимала, – голосом, полным обиды, заявляет девушка и идёт к лестницам наверх.

В этом доме есть только один человек, который не оттолкнёт и не прогонит, хотя Далия уже сомневается, что дело в сестринской любви. Может, Ви не выгоняет её только потому, что она и не говорит почти. Далия проскальзывает в комнату сидящей на постели девушки и, прикрыв за собой дверь, взбирается к ней. Далия кладёт голову на её колени и, пока Ви пальцами расчёсывает её волосы, рассказывает ей про инцидент с хозяином клуба.

– Отец так холодно воспринял издевательства надо мной, он будто даже не слушал, – грустно говорит Далия. – Он сказал, что завтра знакомство с Ханами, они приедут на ужин. Он – моя последняя надежда. Он же мужчина, он должен сделать красивый жест, должен защитить свою невесту, постоять за её честь. Я хочу, чтобы тот ублюдок харкал кровью за то, как со мной поступил.

Далия не сдерживается и обжигает колени Ви горькими слезами.

– Это было унизительно, – всхлипывая, продолжает она. – Меня никогда ещё так не унижали, а всем насрать.

– Тебе надо перестать ждать указаний, – тихо говорит Ви. – Надо найти своего любимого и сбежать отсюда.

– Ты такой ребёнок, – сквозь слёзы улыбается сестре Далия и присаживается на постели. – Я не хочу его находить, не хочу его никогда встречать, потому что я с ним никогда не буду, потому что нам не позволено. Лучше прожить в неведении, принимать то, что дают, и изображать счастливую жизнь, чем встретить того самого мужчину и знать, что вам не судьба быть вместе. Я не настолько сильная, как ты. Я не смогу жить, зная, что у меня есть любимый, который, может, даже живёт со мной в одном городе, только нам не быть вместе. Я такого не вынесу.

Ви кутает Далию в одеяло, укладывается рядом и, легонько щёлкнув её по носу, тихо говорит:

– Ты очень сильная, ты сильнее нас всех, не сомневайся в этом, потому что тогда мне не во что будет верить. Потому что у меня, кроме тебя, никого нет. Потому что я знаю, что ты запрещаешь приносить мне колюще-режущие предметы, знаю, что только моё окно не из стекла, знаю, сколько раз за ночь ты заходишь, и знаю, как сильно ты меня любишь. Будь сильной ради меня, и мы когда-нибудь сбежим из этого ада, пусть эти монстры сами себя сожрут.