Казино Ривьера

Лицо детектива было не натурально искажено. Веки были широко раскрыты, а левый глаз периодически дёргался. Взгляд был направлен чётко на Джорджа, но прокурору казалось, будто безумец смотрит своим стеклянным взглядом сквозь него.

– Почему ты стрелял в меня друг? – жалобно-детским голосом задал вопрос Бишоп.

Услышав наводящую страх речь детектива, Джордж начал рыскать глазами по полу в поисках какого-либо оружия. Его внимание приковал выкидной нож Морелли, лежащий в нескольких сантиметрах от ступни Тома.

– Пни мне нож! – крикнул ему прокурор.

Но действий со стороны офицера, как и словесных ответов – не последовало.

– Ты что оглох?! – Джордж посмотрел в лицо сидящего рядом юнца и окончательно убедился, что находится в полной заднице.

Офицер сидел с опущенной вниз головой. От сильного удара он потерял сознание и сильно накренился вправо, оставаясь висеть на своей прикованной руке.

– Очнись! – Джордж начал пытаться привести в чувства человека, которого минуту назад сам же и вырубил.

Он начал трясти Тома своей свободной рукой, но тот никак на это не реагировал и продолжал болтаться в такт толчкам прокурора.

– Я не услышал ответа, – стальной басовитый голос отвлёк Джорджа от тормошения офицера.

Прокурор медленно поднял глаза полные ужаса вверх. Прямо перед ним стоял потрёпанный дракой Бишоп. Он тяжело и прерывисто дышал, будто пробежал до этого многокилометровый кросс. Вблизи Джордж смог рассмотреть на нём рану от своего выстрела. Пуля прошла в нескольких миллиметрах от его рта и оставила на щеке глубокую кровоточащую рану. Взгляд прокурора скользнул на правую руку Бишопа, и он увидел, что детектив держит в ней старое кресло, к которому совсем недавно был привязан.

Детектив с силой замахнулся, отведя предмет мебели, за свою голову.

«Твою ж…» – Джорджу не суждено было произнести завершающее слово. Сильный удар стулом отправил его в глубокий нокаут.

3.

Громкое жужжание в голове встретило Джорджа после его пробуждения. Это звук был похож на рой из тысячи пчёл сбежавший из своего родного улья и неожиданно решивший обжить черепную коробку прокурора. Мужчина с трудом напряг мышцы своей шеи и поднял опущенную вниз лицом голову.

Перед ним стоял рассохшийся и почерневший от старости игровой стол. Сам Джордж сменил своё прежнее «место обитания» в виде водопроводной трубы на мягкое удобное кресло. Правда этот комфорт сглаживался туго обвивающими его запястья верёвками. Мужчина решил проверить путы на прочность и с силой потянул к торсу свои обе руки. Его слабые надежды не оправдались, и льняные верёвки не поддались, ещё глубже впившись в кожу.

С трудом справляясь со стенающей головой, Джордж продолжал осмотр тускло освещённого помещения. Мощные лучи полицейских прожекторов кое-как пробивались сквозь нагромождённые баррикады, но даже этой крохи света хватало, чтобы увидеть то, что опытный спец-криминалист назвал бы полным пиздецом.

По левую сторону от мужчины вглубь комнаты уходил ряд из стульев, начиная от стола, за которым он сидел. В первом и самом ближнем к прокурору стуле расположили труп Морелли. Его лицо было полностью залито кровью, которая текла из дыры в его лбу. Стеклянные глаза мафиози были полуоткрыты и смотрели ровно на Джорджа. От этого пристального взгляда мужчину невольно передёрнуло.

Следом за Морелли сидел покойный Магнум. Его некогда чистая и блестящая форма была сплошь заляпана грязью и засохшей кровью. Его лоб, так же, как и у итальянца был украшен бардовым отверстием.

После мёртвого шерифа своё место в ряду трупов занимал Кук. Вернее, та груда мяса, что от него осталась. На нём не было ни одного живого места, а из глубоких порезов на его животе прямо до колен свисали длинные грозди кишок. Его тело было сильно наклонено вперёд и если бы он не был привязан к стулу, то наверняка бы свалился на пол.

В кресле, что следовало далее, сидело тело Бака. Его шея была покрыта сине-фиолетовыми пятнами, оставшимися от толстых пальцев Бишопа. Язык агента был вывален наружу из слегка приоткрытого рта.

На Франко кресла по вей видимости не хватило, поэтому труп амбала просто усадили на пол, облокотив его о стул Бака.

Рассматривая эту «мёртвую шеренгу» Джордж заметил в нескольких метрах впереди движущийся объект. Было темно, поэтому мужчина не мог его рассмотреть. Радовало только одно – движения были плавные и не выходили за границы шевелящейся сущности. Неведомая материя напоминала огромную летучую мышь. Прокурор моментально съёжился, вспомнив того чёрного ската-монстра с огромными зубами.

Объект продолжал шевелиться, но находился на месте, не приближаясь к мужчине. Подогреваемый своим любопытством, Джордж направил свои силы в ноги и попытался встать, но ему помешали две тяжёлые руки, которые всей своей массой легли ему на плечи. От неожиданности содержимое груди прокурора сжалось в маленький клубочек.

– Фишер, – произнёс знакомый голос. – Наконец то вы очнулись, мы все вас заждались.

Это был Бишоп. От всех прежних симптомов сумасшествия не осталось и следа. Видимо пуля Джорджа, проделавшая на его щеке глубокий порез, привела его в чувства.

– Бишоп? – неуверенно прохрипел прокурор. Его рот пересох, и, ставший неимоверно тяжёлым язык, прилипал к его стенкам.

– Тихо, вам дадут слово, – оборвал его детектив. Мужчина убрал свои руки с плеч Джорджа и уселся за стол рядом с ним.

– Прошу всех встать, суд идёт, – громогласно протрубил Бишоп, видимо боясь, что не все «участники» процесса его услышат.

Джордж в недоумении посмотрел на детектива. Тот грозно покосился на него и произнёс:

– Уважаемый прокурор, все ждут только вас, – он показал рукой на сидящих в креслах мёртвых людей.

«Господи, его крыша поехала ещё сильнее», – ужаснулся Джордж.

В этот момент Бишоп вытащил из-под стола винтовку Франко и наставил её на прокурора.

– Будьте добры, поприветствуйте судью, – с улыбкой на лице прощебетал детектив.

Делать было нечего, и прокурор повиновался «просьбе» Бишопа. Он был обессилен и его затёкшие ноги ныли, как бы говоря Джорджу, что его затея дрянь. Приложив все свои усилия, он лишь слегка смог оторвать от пола ножки кресла, к которому был привязан.

– Пойдёт, – Бишоп развернулся к остальной «аудитории». – Прошу всех садиться, – он выдержал небольшую паузу. – Судебное заседание объявляется открытым. – детектив стукнул по столу нижней частью своего кулака.

– Слово для изложения сути обвинения предоставляется окружному прокурору Джорджу Фишеру.

Связанный мужчина непонимающе смотрел на «судью».

– Псс Джордж, не выставляй меня в дурном свете перед присяжными, – прошептал ему на ухо Бишоп и тыкнул пальцем в сидящих мертвецов.

В этот же момент прокурор почувствовал, как дуло винтовки с новой силой таранит его бок.

– Уважаемый суд, сегодня мне сильно не здоровиться, позвольте принимать участие в процессе сидя, – начал подыгрывать Джордж, обеспокоенный стволом, упирающимся в его печень.

– Мда мистер Фишер, я сразу заметил, что сегодня вы сам не свой. Хорошо, можете сегодня не вставать.

«Как благородно с твоей стороны», – съязвил Джордж.

– Уважаемый суд, – прокурор кивнул в сторону Бишопа. – Уважаемые присяжные, – он поприветствовал сидящие по левую сторону трупы, сам не веря, что делает это.

После этого наступила пьянящая тишина. Всеобщее беззвучие нарушал тихий шорох, исходящий из той части зала, где во тьме виднелся шевелящийся объект.

Джордж замолчал, потому что не знал, кто из трупов обвиняемый, и за какие грехи «бедолагу» собираются судить. К тому же его не оставляло в покое то шевелящееся нечто, что продолжало издавать звуки, привлекая внимание прокурора всё сильнее и сильнее.

– Уважаемый суд, прошу отметить, меня пытаются прервать, – заявил Джордж.

– Кто посмел? Тишина в зале заседания! – детектив в гневе ударил кулаком по столу.

– Вон там, – Джордж подбородком показал на объект, скрывающийся в темноте.

– Ах, не обращайте внимания прокурор, это наш подсудимый, – Бишоп включил телефонный фонарик и осветил не проглядываемую область.

Луч фонаря открыл завесу тьмы и перед Джорджем предстал Том, положение которого оставляло желать лучшего.

Избитый офицер стоял на стуле лицом к «суду». Его руки были заведены за спину, и по предположению прокурора удерживались в этом положение наручниками. Его шею обвивала связанная в два слоя петля, конец которой был перекинут через ржавую люстру и кончался узлом, затянутым на водопроводной трубе. Высоты стула было недостаточно, поэтому Тому приходилось маневрировать на нём, стоя на носочках, стараясь не задохнуться раньше времени.

– Продолжайте Фишер, – Бишоп оставил включённый фонарик направленным на Тома.

«Вот чёрт, вот чёрт, он убьёт сначала его, а потом начнёт «судить» и меня. Ведь он знает, что это я в него стрелял. Господи, я бы очень обрадовался, если копы прямо сейчас начали штурм здания, – паника Джорджа нарастала, как снежный ком. – Всё, спокойно хлюпик, просто подыгрывай этому засранцу, и всё будет в порядке».

Прокурор вновь поприветствовал участников процесса и начал представлять суду обвиняемого, но снова был вынужден остановиться.

– Ну что опять? – негодовал Бишоп.

– Я забыл, в чём его обвиняют, – виновато ответил Джордж.

– Мне кажется, вы и не знали этого, как и то, что к судебным заседаниям нужно готовиться, – Бишоп укоризненно посмотрел на прокурора.

– Прекратить смех, тишина в зале! – «судья» начал кричать на трупы, стуча кулаком по столу.

– Мистер Фишер, напоминаю вам, этот человек обвиняется в том, что зверски убил своего напарника выстрелом в голову.

– Ублюдок, – вперемешку с хрипом фраза вырвалась из стянутого петлёй горла.

– Тишина, вам ещё дадут слово, – Бишоп вновь одарил стол сильным ударом.

«Всё ясно, – начал размышлять Джордж. – Его сознание отказывается принимать тот факт, что именно он виновен в смерти шерифа, всячески пытаясь скинуть с себя всю ответственность».

– Ладно, пожалуй, пропустим речь прокурора и передадим слово подсудимому. Прошу, можете начинать.

– Они придут за тобой, – произнёс Том и улыбнулся в пол-лица.

– Я вас не понимаю, давайте по существу, – выдал замечание Бишоп.

– То, что ты видел, когда уходил поссать – это только начало, – офицер посыпал короткими прерывающимися смешками.

На некоторое время Бишоп застыл на месте. Не говоря ни слова, он смотрел в одну точку.

«Ну что за идиот. Зачем он злит его?» – глядя на Тома, прокурор начал мотать головой, пытаясь показать жестом, чтобы офицер так больше не делал.

Но Том даже не посмотрел на него. Он продолжил наседать на Бишопа, вгрызаясь в его и так потрёпанное сознание:

– И потом, – ступни офицера уставали, и его реплики начали прерывался тяжёлыми отдышками. – На моём месте будешь ты. Будешь болтаться в петле с выпученными глазами, а твоя жирная физиономия, – фразу прервал вырвавшийся из его горла кашель.

«Говорить такое в его положении? Да он самоубийца! Если не дорожишь своей жизнью, то подумай о других!» – возмущался Джордж.

– Уважаемый суд, обвиняемый явно не в себе.

ААААААА

Истошный крик Бишопа, пронзил уши Джорджа и заставил всё его тело покрыться мурашками. Это был первобытный животный вопль, исходящий из недр израненной и кровоточащей души.

В этот момент Джордж почувствовал, как давление смертельно-холодного дула на его бок значительно ослабло. Секунду спустя послышался грохот падающей винтовки на пол – единственный радостный звук во всей этой симфонии ужаса.

Джордж повернулся к орущему детективу и обнаружил его в ещё более удручающем состоянии. Он держался руками за виски и протяжно выл, постоянно озираясь по сторонам. Он был похож на ребёнка в истерике у которого родители отняли любимую игрушку, и прямо сейчас маленький мальчик отчаянно рыскал глазами по сторонам в поисках своего предмета обожания.

(Вот оно)

Мысль, как гоночный болид, на бешеной скорости пронеслась в голове у Джорджа. Шанс, который нельзя было упускать. Шанс на то, чтобы живым выбраться из этого наполненного трупами склепа и не занять почётное место на кресле в ряду «присяжных».

Прокурор посмотрел на забаррикадированный главный вход. Какие-то жалкие пять метров, но для привязанного к стулу мужчины – это крохотное расстояние превращалось в многокилометровый переход через Альпы, которое затруднялось воющим и жаждущим своей игрушки сто двадцатикилограммовым ребёнком.

(Давай)

Он напряг мышцы нижних конечностей, которые дрожали и не хотели подчиняться своему хозяину. Резкое усилие, и четыре ножки кресла, уже ставшего частью его тела, оторвались от грязного пола.

Самолёт «кресло-флайинтернешнл», управляемый без участия рук, стартовал со взлётной полосы. Однако, вместо ободрительной речи пилота, слух Джорджа обдала ещё одна серия воплей умалишённого Бишопа. На этот раз крики содержали слова:

– Ты его убил! Нет, это был ты! – возгласы сопровождались звонкими шлепками. Джордж не стал оглядываться, но предположил, что «судья» окончательно запуталась в «обстоятельствах процесса» и от накатившего негодования начала прописывать себе увесистые пощёчины.

(Шаг. Ещё один.)

Они давались Джорджу с трудом, но он не терял надежды. В голову лезли назойливые мысли.

(Глупец, как ты будешь расчищать баррикады?)

Прочь. Сейчас главное дойти, а там, на крайний случай, он попробует позвать копов на помощь. «Должны же мои налоги, отданные этим лодырям, наконец заработать» – думал прокурор, делая ещё один тяжёлый шаг.

– Далеко собрался, – Джордж уже поравнялся с болтающимся в петле Томом, и тот выдал ему едкую фразу.

– Передавай привет отцу, – уколол его прокурор и, не останавливаясь, продолжил своё восхождение на гору под названием «жизнь».

Том залился хохотом вперемешку с лёгкой хрипотцой.

– Эй, судья свиное рыло, у вас прокурор убежал! – насмешливо прокричал юнец за спиной у Джорджа.

«Вот говнюк», – в этот момент мужчина пожалел, что не выбил стул из-под ног мелкого засранца, когда проходил мимо.

Том продолжал окликать Бишопа, который, не переставая, издавал несвязные фразы вперемешку с утробными звуками, а Джордж лишь ускорил шаг, переставляя свои всё быстрее и быстрее.

Скрюченный в три погибели, с привязанным креслом за спиной – он напоминал огромную болотную черепаху, которую потревожили назойливые туристы и она в спешке пыталась добраться до спасительного водоёма.

(Но он был так далеко)

Внезапно душераздирающие крики прекратились, и он услышал тяжёлые шаги позади себя.

«Вот чёрт», – в панике он стал выжимать максимум из своих ног, но они были явно против этого. Не справившись с поставленной их хозяином нагрузкой, они подкосились, роняя болотную черепаху панцирем вверх.

Жгучая боль в сломанном носу была ничто, по сравнению с топотом слоновьих ног, которые по звучанию нарастали и подбирались к Джорджу всё ближе и ближе. Они отдавались в голове мужчины звонким эхо, пока тот беспомощно барахтался, будучи привязанным к лёгкому креслицу, которое на тот момент казалось многотонным грузовиком.

Не успел Джордж опомниться, как мощная рука схватила кресло и потащила привязанного к нему мужчину вглубь главного зала. Вся процессия сопровождалась истеричным смехом Тома.

– Прокурор, вы меня огорчаете, – Бишоп со всей силы развернул кресло и с размаху впечатал его в стену.

«Всё, приплыли», – подумал Джордж, оправляясь от тяжёлого столкновения со стеной.

Бишоп надвигался на него, как огромная грозовая туча, застилая своей массивной тушей всё окружающее пространство. Но сбрендивший детектив рано списал со счетов юного офицера.

Когда их мучитель проходил мимо Тома, юнец оттолкнулся носочками от стула и, забросив ноги на шею Бишопа, крепко обвил её. Теперь настала очередь детектива задыхаться и хрипеть, а Том впервые за долгое время мог взять передышку в прямом и переносном смысле.

Всё было, как в тумане. Управляемый неведомой силой, Джордж вновь смог подняться на ноги. Он краем глаза заметил, что от столкновения со стеной, кресло к которому он был привязан деформировалось. Теперь из его спинки наружу торчала острый обломок спицы, покрытый многолетней ржавчиной.

(Нужно попробовать)

Бишоп отчаянно бил кулаками по обвившим его шею ногам Тома. В какой-то момент затуманенный разум детектива выдал лучшую мысль за весь прошедший день, и он, игнорируя ноги офицера, начал отходить в сторону, тем самым затягивая петлю на шее парнишки.

Удар.

На полной скорости в Бишопа влетела огромная черепаха с острым копьём наперевес. Двое столкнувшихся мужчин грохнулись на пол, тем самым лишая Тома опоры.

Трескучий звук донельзя натянутой верёвки.

Джордж был обращён лицом в потолок и ощущал, как человек под его креслом извивается и пытается освободится от тяжёлого груза. Джордж не видел, но он чувствовал своим «панцирем», как его ржавое орудие возмездия прокалывает насквозь внутренние органы Бишопа.

Неимоверное усилие и Джордж, подпрыгнув на несколько миллиметров вверх, вновь протаранил спицей тушу детектива. От этого манёвра он перевернулся на бок и очутился лицом к лицу со своим пленителем. Его лицо было искажено гримасой боли, а изо рта тёк маленький красный ручеёк.

Он снова напряг все свои мышцы и подпрыгнул на толстом извивающемся теле. В этот раз спица была направлена в противоположную сторону, но Джорджу было не до этого – он уже вошёл во вкус.

Глухой хрип и изо рта Бишопа вырвалось алое месиво, обдавая лицо Джорджа фонтаном из крови.

Прыжок.

Протяжный хрип.

Прыжок.

Хрип.

Прыжок.

Прыжок.

Прыжок.

4.

– Представляешь, вертолёт до Мексики, – каска оперативника подрагивала от смеха.

– Представляю выражения их лиц, когда вместо обещанного вертолёта они увидят нас, – второй спец вторил ему и залился звонким хохотом.

– Маккоуни, Пирс, отставить смех! – рявкнул массивный мужчина в балаклаве. – Вы тщательно изучили план здания?

– Так точно, – ответил Маккоуни старшему по званию.

– Да что там вообще изучать, такие сараи обычно ставят на учебных полигонах, – съехидничал Пирс.

– Лучше берите пример с новенького, – мужчина показал на парня, который сидел в углу и внимательно рассматривал карту.

– Пусть рассматривает, а то вдруг заблудится, – съязвил Маккоуни.

Два товарища начали истошно гоготать. Их смех, больше напоминающий ржание лошадей, прервал сильный толчок, от которого все сидящие в машине подлетели на несколько сантиметров вверх.

– Ну кто так водит, – возмутился Пирс, потирая ушибленный зад. – Не дрова же везёшь! – крикнул он, заранее зная, что его фраза не дойдёт до ушей водителя из-за гула, который издавал мотор их бронированного грузовика.

– Кэп, можно вопрос? – новичок отлип от карты.

– Да Миллер, что у тебя, – утвердительно ответил капитан, поправляя балаклаву, налезшую на его глаза.

– Правда, что в заложниках сын федерального агента? – он спросил так, как студенты-отличники задают интересующие их вопросы стареньким профессорам.

– Правда. Скажу больше, этот агент был ранее внедрён в эту банду и находится там прямо сейчас.

– Представляю какого ему там, на его месте я бы там всех поубивал, – отрешённо проговорил Маккоуни.

– Контора предусмотрела это. Чтобы он не наделал глупостей, ему закинули дезинформацию. – ответил на его монолог капитан.

– Какую? – спросил дотошный Миллер.

– Наплели про то, что в воду подсыпали транквилизаторы, – капитан наблюдал через тонированное окно за унылыми пейзажами Блэк Лейка.

– Но не лучше ли было на самом деле подмешать им наркотики? – не унимался новичок.

– Это рискованно, бандиты могут заметить и тогда… – капитан не стал продолжать.

– Бэм, – Пирс состроил из ладони пистолетик и поднёс отогнутый указательный палец к виску Миллера.

– Да, сержант Пирс в вкратце объяснил, что бывает дальше, – продолжил капитан. – В любом случае «бэм» уже произошёл. Из здания периодически доносятся звуки выстрелов, а бандиты не выходят на связь. Поэтому…

– Поэтому они позвали лучший оперотряд в штате-е, – мелодично пропел сержант. – Да детка, мы уже еде-ем.

Капитан укоризненно на него посмотрел, явно подумывая о возможности его замены.

– То есть один из бандитов будет наш? Мне ничего не говорили про это, – врезался в беседу Маккоуни. – Как он хоть выглядит то?

– А не надо было клевать носом на инструктаже, – уколол его Пирс.

В этот момент автомобиль резко затормозил. Хлопнула водительская дверь, а следом оперативники услышали глухой возглас:

– Приехали! – чей-то кулак застучал по стенке кузова.

Капитан встал с лавки и снял с настенного держателя свой пистолет-пулемёт:

– Он будет выглядеть, как обоссавшийся кусок дерьма, валяющийся на полу и кричащий: «не стреляйте, я коп», – открыв дверь, мужчина выпрыгнул из кузова.

– Ты же медик, просто держись позади нас, и всё будет в порядке, – Миллер похлопал его по плечу и прыгнул вслед за капитаном. Эти лёгкие похлопывания от новенького были для Маккоуни сродни ударам отбойного молотка.

– Просто попытайся не убить своих напарников. Для тебя это уже будет считаться успехом, – сострил Пирсон, выпрыгивая из броневика.

Маккоуни тяжело вздохнул и закатил глаза, тараня ими крышу броневика:

– Говорила мне мама: не иди в полицию, – проговорил он сам себе и спрыгнул на потрескавшийся асфальт.

Всё вокруг переливалось сине-красными огнями. Пространство в несколько сот метров вокруг них было сплошь усеяно проблесковыми полицейскими маячками. Мимо Маккоуни, не переставая, кто-то шнырял, то и дело задевая его наплечную броню. Оперативник оглянулся по сторонам, и был моментально сражён грандиозностью окружающего процесса. Полевые медики, рядовые патрульные и федералы в штатском – все они образовывали один большой механизм, и каждый человек в этой суматохе был отдельным винтиком, без которого вся система сразу же даст сбой.

Они шли мимо раскинувшихся на обочине дороги полевых палаток, огибая поставленные вплотную друг к другу машины скорой помощи и полицейские фургоны. По пути их следования к капитану постоянно подходили люди в форме и что-то объясняли, раскачивая своими фуражками и активно жестикулируя руками. Маккоуни наблюдал, как их кэп – здоровый мужик под два метра ростом, не отвечая никому из подходивших к нему высших чинов полиции, продолжал идти по направлению к объекту, лишь изредка слабо кивая очередному дотошному дяде в погонах.

Они подходили к зданию, которое, несмотря на ночное время суток, ослепительно сияло, словно светская дива на праздничном банкете, надевшая на себя все имеющиеся у неё бриллианты. Освещённое десятками прожекторов здание настолько хорошо просматривалось, что на расстояние в сотни метров можно было рассмотреть небольшие трещинки в облицовочной краске.

В этот момент оперативники приблизились к передней линии заграждений, которая отделяла копошащийся человеческий муравейник от притаившейся в дальнем углу банкетного зала светской львицы. Взгляды десятков полицейских были направлены на старенькое двухэтажное здание, которое, по предположению Маккоуни, не получало такого внимания даже в свои лучшие годы.

– Пятнадцать минут назад были слышны пистолетные выстрелы, предположительно девятимиллиметровые. Осаждённые на связь не выходят. Тепловизоры засекают тепловые спектры лишь на первом этаже, на втором активности не обнаружено, – кратко отчитался по обстановке командир заградительного отряда и слегка отодвинул пуленепробиваемый напольный щит, открывая проход прибывшим на выручку спецам.

– Получен приказ стрелять на поражение, жизни заложников наша первостепенная цель. Будем проникать в здание по плану «капкан». Вопросы? – бесперебойным голосом проговорил капитан.

– Никак нет, – ответили хором три его подчинённых.

«Господи, не дай этим юнца погибнуть», – проговорил про себя сорокалетний командир отряда. Он говорил это каждый раз перед тем, как они отправлялись в очередную мясорубку, и пока что этот заговор исправно работал. Мужчина слабо верил во все эти штуки с высшими силами, но тот факт, что за всю карьеру в спецслужбах ни один из его напарников не погиб, заставлял капитана задумываться: а всё ли в этом мире зависит только лишь от нас?

– Надеваем тепловизоры, передатчики на частоту восемь-два, запасная ноль-шесть. Приступаем, – быстро, но разборчиво протараторил главный оперативник и шагнул в брешь меж баррикадами.

Попутно натягивая на глаза устройства ночного видения, за ним следом проследовало трое его подчинённых.

И прямо с порога четверых оперативников встретили густые дебри. Трава доходила им до плеч, а в некоторых местах полностью закрывала им обзор, возвышаясь высоко над их головами. Бесшумно ступая по заросшей бурьяном лужайке, они добрались до фасадной стены здания.