В недрах ангелы не живут

– Э-э-э! Я пошутил. Все возвращаемся назад, готовь лопату, буду капать.

Бур вращался очень медленно, чтобы не плавить лед, образованная вода замерзала бы за секунды при температуре льда -186 градусов по Цельсию. По прохождению пяти метров приходилось вынимать и удалять крошку. Так за сутки пробурили первый километр, радостей мало, но подбадривала растущая концентрация изотопа. После пятнадцати километров случилось непредвиденное, лед под тяжестью своего веса становился текуч, и скважину медленно стало сдавливать.

– Все, мы теряем бур, – словно обухом по голове, сообщил Тёма. – Он не способен вылезти, резцы у него внизу, а верх застрял в сдавленной шахте. Еще минут десять, и его совсем задавить. Что делать?

– Пустить его по дуге в автономном режиме на аккумуляторах, и он вылезет на поверхность, – предложил Архимед.

– Позади крошка задавит, придется ее топить за собой для уменьшения объема, но когда отсоединим кабель, то энергии на автономную работу буру хватит на 5-7километров.

– Вот это облом! – вспылила Софья. – Застряли на годик, хорошо, что лужи с кислородом есть.

– Значит, мы ничего не теряем, кроме бура, – проснулся Хакер. – Отпускай в свободное бурение, хоть анализ произведет, может, местных русалок найдет, пусть помогут.

– Ха. Лежи уже, безрукий, русалку ему подавай.

– Руки, ноги, это прошлый век, без них я обхожусь легко, главное…

– Пошлости на потом, бур зажимает, скоро двигаться перестанет.

– Я имел ввиду голову со светлым умом, а насчет бура, разве есть варианты? Тишина. Значит топи и наблюдай.

Бур развил максимальные обороты и устремился вниз. Слегка оплавленная крошка трамбовалась за ним. По кабелю в придачу к силовым токам Тёма пустил высокочастотное напряжение, которое разогревало и не давало ему примерзать. Прошли еще двенадцать километром, ближе к поверхности мороз все же достал кабель, и он еле протягивался вниз, пришлось отпустить бур в свободное плавание.

– Ну никак не ожидал такого поворота, – с обидой в голосе произнес Тёма. – В архивах не было сказано ни слова об этом. Даже есть описание бурения скважин на спутниках Сатурна, там у них все шло гладко.

– Спутники Сатурна мельче, антарктическое бурение надо было брать за основу, – сказал Хакер. – Там как раз и есть такое сжатие, они использовали разные антифризы.

– На Земле ускорение в 6 раз больше, вот и не подумал, что здесь сожмет. Да и антифриза у нас нет такого количества и качества, при работе в двести градусов ниже нуля.

– Я так же посчитал и не вмешался, а вместо антифриза можно было использовать жидкий кислород.

– Здесь есть жизнь! – прервал печальную полемику крик Софьи.

Все бросились к монитору, точнее Архимед: виртуальным было проще. Но специально для него на мониторе выводилась вся информация, а гибук Софии через галотрансфер создавал всех их в виртуальные голограммы, которые создавали иллюзию присутствия в рубке экипажа: они могли передвигаться, толкаться. Мощность луча транфвера способствовала созданию полноценной одной копии, если больше – плоть их слабела, и рукамогла пройти сквозь их как в тесте.

Бур, выпав из льда, медленно тонул. В ожидании темного царства перед путешественниками возник дивный фантастический мир света. Виомы показали панорамную картину на круговой монитор. Вокруг плавали светящиеся шарики. Автоматика при исследовании сама добавила инфракрасное сканирование, и в видимый спектр ворвались прозрачные сущности в виде медуз. С погружением живые фонарики исчезали, и в систему освещения добавлялся свет, исходящий из глубины, и чем глубже погружался бур, тем светлее становилось вокруг. Проплыла стайка сосисок с хвостиками, далее в виом заглянул еж, точнее шар, утыканный иголками, попытался проколоть бур, не получилось, нанес сильный удар лезвием хвоста и уплыл прочь.

– Вот это да! Я предполагал, что жизнь можно обнаружить, но до такой степени развитой, никак! – восхищался Хакер.

– Сейчас тебе и русалку отловим, – напомнил Архимед о его словах.

– Тогда я своей попой растоплю лед и уйду от вас, там руки-ноги не важны. Главное, чтоб в воде было много кислорода. Кстати, как там с дейтерием?

– Этот злобный еж датчик повредил, анализ воды не возможен. При входе в воду показывал одну десяую процента.

– А сколь необходимо кислорода в воде, чтобы дышать легкими? – Спросил Архимед. – И есть ли такая возможность, в принципе?

– На Земле – нет, здесь при низкой гравитации насыщение газами жидкости увеличена в разы. Так что, Хакер, можешь попробовать подышать, только кашель, убьет…

Вдруг испугав всех, через весь монитор промелькнуло тело, закрыв женской грудью виом, далее мы увидели ее… зад, она уплывала прочь.

– Вот тебе и русалка, – шепотом выдавила София.

Бур опускался все глубже и глубже, мы молчали. Как вновь появилась она с «русалом» постарше. И они, обхватив бур потащили в бок, залепив телом виом. Монитор дрогнул и показал камни, объективы были обращены к скале, бур лежал на выступе.

– Какие будут соображения? – после пятиминутной паузы Архимед сумел найти хоть какие-то слова для начала разговора.

– Русалка, больше нет слов. Выбрасывайте меня за борт, постараюсь сдержать слово, – спокойно, словно при наркозе, произнес Хакер.

– Они разговаривали на планетарном, – снова нас ввел в ступор Тёма. – Но в ультразвуковом диапазоне.

– Все вспомнил, – прервал я новую паузу.

– Что?

– Где я видел этот зад.

– ??? – взгляды пронзили меня насквозь.

– Это зад Софии, я его видел в гипере. На нем еще родинка была.

– Я-а-а? – снова София зависла с открытым ртом и яйцеобразными глазами.

Все зашлись от смеха, шутки посыпались в ее адрес и резко оборвались. Темыч вернул кадр и на весь монитор показал девичий зад и при увеличении обнаружилась родинка в виде пробитого сердечка.

– София снимай трусы, – более в приказном порядке, чем с просьбой, обратились к ней. Ее голограмма не реагировала ни на что.

Глас Бога

Я осталась в логове саламандр, установила слежку за самками-камелиями, порой сама навещала их. По истечении пяти циклов они закопались в листву в донной пещере. Потрудившись над залежами перегноя, я наконец-то откопала их, проделав стометровую траншею. Осторожно подаренным скальпелем вскрыла полость с зародышами: они уже употребили всю питательную среду и требовали новой пищи. Клавдий, как и обещал, тайно приготовил питательную пасту на основе вскрытых личинок гистамин, но зародыши камелий не имели ртов. Как они поглотят гистамин, мы не могли придумать. Впрочем, долго думать не пришлось: держа в пасти еще мелких гистамин, приплыла пара саламандр. Они тоскливо положили их на листья и уплыли восвояси.

– Ну, вот и пришла пора исполнить свои обещания, данные на горе, – перехватила инициативу я, видя, как жрец берет еле живую, недоношенную гистамину, чтобы передать мне.

Он улыбнулся моей хитрости, запихнул их в разрез и приложил к личинкам. Гистамины прилипли к зародышам, и вскоре их губы выпустили крючки, проникая в плоть. Что происходит в этом странном симбиозе, один бог знает. Но заталкивая в себя очередную порцию, эмбрионы взрослели, а гистамины исчезали, оставляя после себя розовые кружечки с висячими крючками. Клавдию исчезать из Города надолго и часто было подозрительно, так что миссия возрождения популяции камелий легла на мои плечи, и я, как заботливая самка, кружилась возле них, ожидая появления на божий свет питомцев. Порой посещали мысли, что за это время я могла бы выносить пару саламандриков, но одно успокаивало: рожденные внебрачные, точнее не в сезон, гистамины были не жизнеспособны. И вот принесли взрослых гистамин, и, запустив их во внутрь, образовывалось множество живых колец из нескольких особей. Мы с Клавдием решили зашить живот, затолкав новых через пасть под завязку, не вмешиваясь в их хоровод.

Жизнь превращалась в рутину: ни коматоза, ни погони, даже Принц не появлялся на своем белом скате, Жрец также пропал. Выходить в Мир, в Город было смерти подобно, каждый афалий избегал встречи со мной и считал своим долгом сообщить стражам. Вскоре я превратилась во что-то мифическое – ужасное чудовище, которое видел каждый порой в одно и тоже время, но в разных местах. После третьей порции гистамин личинки камелий уже повзрослели и превратились в живые ремни. Они норовили убежать из Лона на природу через дырки в теле, проделанные нами. Клавдий строго приказал продержать их до десяти циклов, для полного созревания.

Скука навалилась на мои плечи, и я решила, готовить себя к сезону миграций гистамин: он неукоснительно приближался. Саламандры после долгого заточения с парусниками уже имели солидные животы.

Но как всегда, мои планы не сходились с планами Всевышнего. Посещая ферму Валериона, мимо нас из поднебесья в глубины проследовал странный аппарат с большими глазами-линзами, кое-как мы переловили его, и падая с ним на полном ходу, припечатали к ущелью скалы. Он, покрутив странным буравчиком, замер. Под протесты Валерки я обвязалась шарфами, замаскировалась в типового афалия, и мы вместе поспешили к Клавдию в Город. Не успели доплыть до него, как услышали Глас Всевышнего. Приглушенный толщей ледяного свода, он достиг Города, перепугав и введя в столбняк всех.

Жива еще старушка Европа

(Да не земная)

После бурных наездов на Софию она все же показала свои прелести – родинка была в том же месте, но не такой формы, неприглядная точка. Далее посыпалась ненормативная лексика в адрес Архимеда от униженной особы. На Тёмино предположение, что ее родинка имеет программное происхождение и может расходится с земным аналогом, в защиту вступилась психолог. Ее тоже задело это, ведь она – хранительница, воспитательница личности девочки. И она сменила Софию в лекции нашего невежества, в доказательствах надежности всех ее программ. Вскоре, где-то через час, мы плавно перешли в русло дискуссий на тему, кто такие афалии, думаю, дело рук Хакера, который незаметно все время тыкал в клавиатуру гибука.

Афалии долго находились возле бура, покрутили его, надежно закрепляя к отвесной скале, уплыли, слегка засветились в виоме. На сей раз свой зад показал старик.

– Однозначно считаю их землянами, – предположил Архимед. – Планетарный, плюс необходим кислород: они не дышали и не хлопали ртами, значит, нет жабр.

– Согласен, но столько лет в одиночестве, без Большой Земли, под водой, – задумался Хакер. – Если только не осталась земная станция, но тогда почему у них такой примитивный образ жизни?

– При всем желании за тысячи лет жабры не вырастут, а если отталкиваться от зарождения жизни прямо здесь, то они были бы на первом месте, – упрямо гнул свою линию Архимед. – Бур мне в зад.

– Отлично, Хакер задницей лед уже должен растопить – русалка была, Архимед за буром сгоняет. Кто следующий дейтерий ведрами носить? – веселясь, произнес Тёма.

– Судя о ластах на ногах, то у них есть полость подо льдом для разведения огня. Не похоже, что их кожа постоянно находится в воде, она чистая, без признаков переизбытка воды. Схожесть с человеком у афалий стопроцентная, даже у старика признаки старости идентичны. Одно меня смущает: умение разговаривать ультразвуком, и их глаза практически не моргают, имея более выпуклую форму. Лицом, кстати, она очень похожа на Софию, – дал заключение Тёма.

На экране совместились фото Софии и афалии.

– Вы опять! – София залилась краской.

– Нет, что ты, даже и не думал, – поспешил успокоить ее Тёма.

– Бог создал человека из глины, – произнес Архимед. – И увидел Бог – это хорошо. Вырвал у Адама ребро и сотворил женщину – и это хорошо. И творил он их по своему образу и подобию. В заключение, прежде чем уйти на покой, увидел он Софию…

София гневно повернулась к нему, вокруг нее сгущались тучи, готовые в любую минуту разразиться мощнейшей бурей.

– И сотворил народ и дал ему имя – афалии, – закончил он под всеобщий рогот и разряды молний.

. . .

В шахту, насколько позволил лед, опустили ультразвуковой транслятор и врубили на полную мощность.

– Здравствуйте, афалии, народ Европы! К вам обращаются ваши сородичи, имеющие общего предка с планеты Земля! Наш корабль был вынужден приземлиться на ваш спутник, и мы очень обрадовались, что здесь процветает жизнь, жизнь наших сородичей. Более близкую встречу мы наладим позже. У нас возникли проблемы с топливом, и энергия на исходе. Мы хотели заправиться водой, но возникли трудности добуриться до вас. Из-за температуры минус 1600С замерз кабель, не доходя до вас 20 километров, робот-бурильщик продолжил погружение и заснял вас и ваш разговор, из которого мы сделали вывод, что афалии – это народ общих предков с нами. Об этом говорит общий планетарный язык, внешнее сходство, то есть еще один осколок Человечества во Вселенной.

Архимед запутался в словах, выждал паузу, отключил микрофон. – Софья, может ты, а то я дипломат неважнецкий.

– Сам у меня вырвал микрофон, сам и заканчивай, – обиженно произнесла она.

– Наша термотруба способна поднять воду с пятикилометровой глубины, но толщина льда достигает 40 километров. Просим вас оказать посильное содействие. Если мы не получим тяжелой воды, мы не сможем улететь, следовательно, Земля потеряет звездолет, и контакт с вами затянется на тысячелетия. По прилете на Землю мы организуем настоящую экспедицию со всеми доступными механизмами для налаживания контакта с вами. А пока мы вас просим оказать помощь по добыче тяжелой воды, – немного вспотев, Архимед закончил речь.

. . .

Что за воду им надо?

– Кто их знает, и вообще, кто они такие? – буркнул Валерион, затем, опомнившись, в испуге договорил. – Может, боги с Юпитера, Лоно решили посетить?

– Боги помощь просят? – удивилась я. – Это уж слишком. Давай Клавдия наведаем, он все ж ученый, да и ту железку передадим, аппарат ненашенский, может, это и есть бур, который они потеряли, без него взлететь не могут.

– У Клавдия, поди, экстренное совещание после призыва с небес.

– Это точно, до него не доберешься, – задумчиво произнесла я, закатив глаза. – Тогда Принц! Мой любимый Принц на белом скате. Он все может.

– Это более подходящее, и тебя за ведьму не считает. Плывем!

. . .

– Нам надо топить лед навстречу, теплые воды всегда идут вверх, – высказались из зала заседаний.

– Но сколько мы протопим? Небосвод поднимется ввысь, и огонь не даст эффекта. А без огня воды не согреешь.

– Да пусть полкилометра, для них они будут самые трудные.

Реплики сыпались со всех уголков форума.

– Стойте! Если найти небольшой воздушный пузырь под небосводом, соорудим плот, и огонь растопит над собой лед, воздух заполнит нишу в вверху Затем газ остынет, и талая теплая вода поднимется вверх, и не даст замерзнуть. Когда вода опустится до точки замерзания, мы направим газ в тоннель, он вытолкнет воду, оставив пустую шахту.

– Нет, в малом пузыре кислород выгорит быстро, да и в малую дыру им сверху попасть еще надо. Шахту следует бурить им над Городом, там небосвод повыше 2400 метров.

– Снова нельзя, теплый воздух под давлением устремится навстречу им, разметая все на поверхности, в дополнение расширит дыру, в ней образуется ураган, и следом мы предстанем перед ними в замороженном виде, – со своего места поднялся молодой ученый Джорданий.

– И почем тебе знать, какое у них атмосферное давление, может, у них повышенное, тогда к нам придет их морозный воздух, превращая наш город в ледяной дворец, – в ответ ему поднялся магистр Инквизитий.

– Согласно моей теории, лед не бесконечен, что и подтверждает их просьба. Плюс они сказали, что прилетели, у нас это возможно?

– Но летать могут у нас мелкие рыбки, расправляя плавники, – вдруг вскрикнул оппонент в ответ с озаренным лицом. – Без воздуха невозможно летать! Как они летели?

– Уважаемый сейм афалий! С этой великой трибуны я хочу предложить на рассмотрение мою самою абсурдную гипотезу.

– У тебя все они безумны!

Выкрикнули из зала, следом прошелся смешок.

– Нашел когда, наверху спасать надо кого-то?

– Начинай! Если недолго.

– Так вот. Как мы полагали до сих пор, наш мир находится в космосе, заполненный бесконечным льдом, и лишь благодаря нашему горячему каменному ядру имеется полость жидкой воды, где мы и проживаем. Но все наши формулы механики ядра говорят о невозможности такого состояния в масштабах мира. Например, каменное ядро всегда находится в центре воды, как можно это представить, почему оно не падает на лед? Если объем ледяного космоса огромен, значит, и гравитация должна быть сильнее, чтобы прилепить наш шарик к одной стороне.

– Так оно горячее, и воды успевают растаять, – не унимался его злейший оппонент.

– Абсурд! Тогда после себя бы он оставлял шлейф в виде капли, пока вселенский мороз затянет его.

– Ядро массивно, и оно двигается медленно, миллиметры в год, чтобы мы ощущали на себе его периодическое смещение по отношению к ледяному своду, шлейф не может образоваться, и приложенный камень отрывается от него из-за более сильной гравитации ядра, чем льда.

– Вот! – воскликнул оратор. – Мы подошли к моей гипотезе. Ядро тяжелее космического льда, при известных нам размерах шарика и относительного веса кубического метра, даже самого плотного камня, мы можем сопоставить их плотности льда и породы. Диаметр нашего ядра 2950 километров округлим до трех тысяч, эквивалент ледяного должен быть в три раза больше, получаем 9000 километров, общее расстояние между центрами масс составит 6000 километров. Граница нулевой гравитации между ними проходит в 3000 километрах. Мы имеем максимальную толщину водного мира в 100 километров, это одна тридцатая часть расстояния до разделения полей. Чтобы проверить мою гипотезу, мы нырнули на глубину в 20 километров, далее не смогли. Туда доставили колбу с весами, на них положили гирю в 20 килограммов. 20 километров, конечно, не 100, но все же разница расстояний в 150 раз должна была составить 133 грамма, тем более мы приблизились к ядру.

Вывод один, толщина льда конечна, и весь наш мир состоит из трех частей – каменного ядра, погруженного в воду, и ледяного небосвода. А весь пирог – это летающий шарик в пустоте. Я предлагаю для этого «пирога» внести в научный словарь термин «планета». И они смогли прилететь…

– Извините, я с вами не согласен. Лед вокруг, а на ядро действует сила, равнозначная со всех сторон. Что касается границы, то, если взять одинаковый по массе объем льда, его гравитационный центр будет дальше от края, чем у плотного ядра. Вот и предметы все падают к ядру, оно ближе, а не к гипотетическому центру льда.

– Согласен, в равномерной толще, конечно, ядро будет висеть по центру, но если лед бесконечен, и в нем есть полости, то гравитация все равно его прижмет, – Джорданий повернулся к своему оппоненту. – Вот чем вы объясните цикличное смещение ядра по отношении к ледяному своду?

– Так это давно доказано. Ядро движется в водяном потоке в образе воронки, созданной еще в древности многочисленными вулканами, которые еще продолжают вносить нестабильность в наш мир. К примеру, вода закрученная в сосуде, будет вытеснять все предметы на поверхность, то есть почти в центр.

– Бред. Ядро тяжелое, и вы верите, что вода может его вытеснить на поверхность воронки? И какую ж мощь нужно вулканам, чтобы сдвинуть триллионы тонн каменного шара?

Оратор отпил воды.

– Так мы и наблюдаем, – взял паузу Инквизитий – Ядро одной стороной ближе к небосводу, значит, оно просто медленно плывет из-за своих больших габаритов навстречу очень маленькой превышающей гравитации, сокрытой во льдах. Возможно, это такой же водный мир, как и наш, только слишком далекий или маленький.

– Температура поверхности ядра всего 55 градусов, если бы оно двигалось, то не успело бы растопить лед на расстоянии и давно с ним сомкнулось. Ваша теплая рука в 36 градусов может долго лежать на льду, протаивая его по миллиметру в минуту. Формулы – упрямая вещь, разница в толщине воды от ядра до небосвода на противоположных сторонах равна пяти километрам, и она постоянна, значит, если мы плывем навстречу чему-либо, то скорость должна соответствовать этой разнице, а это огромная скорость, а не миллиметры в год. Мы не видим впереди нашего ядра мощного нагревателя и позади сужающегося шлейфа.

– Хорошо, я чисто гипотетически допущу ледяной шар, тогда в нем ядро должно быть всегда в центре, чего мы не видим. По вашей теории, одна сторона корки льда толще и притягивает ядро ближе, тогда теплое ядро растопило бы его, а с тонкой далекой стороны оно больше остыло и наморозило, тем и выровняло положение. Ядро все же двигается.

– Моя гипотеза заключается в том, что наша планета – это шар, покрытый ледяной коркой, а вращается она вокруг другой, огромной, в сотни, может, в тысячу раз больше нашей.

В зале раздался гул протеста, свист и ехидный смех.

– Вертится шар ледяной! Ха-ха!

– На костер его!

– Сжечь еретика!

– Только при наличии огромного соседа объясняется вся физика, – сквозь шум продолжил Джорданий. – Вода притягивается к ядру, поверхность которой замерзла, образовав корку льда, который, в свою очередь, тоже притягивается к ядру. Жидкость всегда стремится равномерно распределиться на поверхности. А наличие большого соседа объясняет смещение ядра. Поэтому каменное ядро планеты находится не в самом центре и не прижато к своду. Равномерность гравитации во льду невозможна, так ультразвуковая эхолокация подтверждает наличие полостей в нем, и они все разные и разбросаны хаотично, это значит, и гравитация небесного свода не равномерна. Приведу пример: если поставить на иглу шарик, то любая пылинка может вывести из равновесия его, и он упадет. Почему не происходит это с нашим ядром? Это означает лишь то, что лед очень тонок и не может создать ответную силу. Что может быть далее за ледяной корой? Пространство вне планеты – огромная пустота или же заполнено газами. Что касается колебания ядра, вот здесь самое интересное: это допускает наличие огромного соседа, вокруг которого мы вращаемся, как камень на нитке, только в роли нитки – гравитация. Тяжелое ядро стремится убежать от соседа, а вода полегче остается притянутой, вот и наблюдаем смещение.

– Но ультразвуковая локация и бурение доказывает обратное. Мороз растет, а не уменьшается с приближением к вымышленному соседу.

– А как сильно может кричать в рупор афалия? Я же не говорю, что лед тонок и его можно пробить ластом. Мы пробурили свод на пять километров, мороз возрос, и на этом закончили. Локация свода в разных местах показала наличие многочисленных полостей, и мы, к удивлению своему, обнаружили длинные многокилометровые полосы с острыми концами, они сужаются в нашем направлении словно лезвия ножа. И эти полоски на максимальной возможности аппаратуры дают возможность предположить, что это и есть поверхность корки с многочисленными разломами. Если бы эти трещины были под водой, то они перемерзли бы. При прокладке большого диаметра шахты в три километра высотой и установке механического усилителя ультразвука и самого громкого афалии мы обнаружили над ней бездонную трещину, то есть если смотреть с нашей стороны, трещина имела глубину бесконечности. Толщу льда ее края мы не смогли пробить.

– Почему трещина? Возможно, это просто гигантская полость, ведь наш газ порой прорывается через протаенные каверны свода, вот он и образует огромные полости, а далее гравитация льда постоянно во всех направлениях и он останавливается.

– Хорошо. Чтобы опровергнуть или подтвердить мою гипотезу, необходимо проделать десяток шахт в разных направлениях, и высотой – не менее десяти километров. Тогда наши улучшенные сонары смогут пробить еще десять километром, за которыми, я уверен, мы ничего не обнаружим, точнее, наткнемся на космическую пустоту.

– Это миллионы эсов! (прим. единица валюты – один разряд электрического ската) – возмутился Инквизитий. – Выбросить в воду ради того, чтобы опровергнуть дикую гипотезу, рожденную в безумной голове. Кстати, что-то неслышно пришельцев, видно, не успели ухватиться за ледяной покров и барахтаются в пустоте.

– Разрешите мне добавить к слову Джордания, – к трибуне с опаской подошел молодой студент глубоководной разведки.

– Да пожалуйста, присоединяйся Коперний, – Инквизитий указал на место возле оратора.

– Вдвоем гореть веселее.

–– И дешевле, сэкономим на костре.

Посыпались шутки из зала.

– Я вот только сейчас сделал расчет изменения давлений с погружением в самую глубокую впадину, это, конечно, не открытие, давление растет на единицу за каждый километр. Я вот что предполагаю: падение давления в скважинах льда должно следовать такому же принципу.

Зал замер с открытыми ртами.

– И по расчетам увеличения давления с глубиной получим высоту в небосводе в тридцать километров водяного столба.

– Но это может указывать на то, что гравитация после заявленных тридцати километров уравновешивается, и далее вступают силы космического льда, – неуверенно возразил оппонент.