скачать книгу бесплатно
Флоренс Адлер плавает вечно
Рэйчел Бинленд
Novel. Большая маленькая жизнь
Основанная на реальной истории семейная сага о том, как далеко можно зайти, чтобы защитить своих близких и во что может превратиться горе, если не обращать на него внимания.
Атлантик-Сити, 1934. Эстер и Джозеф Адлеры сдают свой дом отдыхающим, а сами переезжают в маленькую квартирку над своей пекарней, в которой воспитывались и их две дочери. Старшая, Фанни, переживает тяжелую беременность, а младшая, Флоренс, готовится переплыть Ла-Манш. В это же время в семье проживает Анна, таинственная эмигрантка из нацистской Германии. Несчастный случай, произошедший с Флоренс, втягивает Адлеров в паутину тайн и лжи – и члены семьи договариваются, что Флоренс… будет плавать вечно.
Победитель Национальной еврейской книжной премии в номинации «Дебют». Книга месяца на Amazon в июле 2020 года. В списке «Лучших книг 2020 года» USA Today.
«Бинленд превосходно удалось передать переживание утраты и жизни, начатой заново после потери любимого человека, где душераздирающие и трогательные события сменяют друг друга». – Publishers Weekly.
Рэйчел Бинленд
Флоренс Адлер плавает вечно
Rachel Beanland
FLORENCE ADLER SWIMS FOREVER
Copyright © 2020 by Rachel Beanland Simon & Schuster, Inc., is the original publisher
© Обаленская И., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
В память о моем отце, Сэмюеле Бодди Мойле III, и моей бабушке, Фрэнсис Кац Ганштейн
Июнь 1934
Гусси
Гусси Фельдман не любила плавать, но ей нравилось лежать на мокром песке в тени Стального пирса Атлантик-Сити и ждать, когда ее омоет легкой зыбью волны. Если ей удавалось найти правильную позу, то прибой поднимал тело, на пару мгновений даря ощущение невесомости.
Она так и лежала, глядя в ярко-голубое небо, когда лицо тети Флоренс закрыло обзор.
– Дома я нашла совершенно очаровательную записку, – сказала Флоренс. – Хочу передать автору мое восхищение.
Гусси широко улыбнулась. Она больше четверти часа потратила на записку, которую затем аккуратно поместила посреди прихожей в квартире бабушки и деда на восточный ковер, чтобы Флоренс точно ее увидела. Фиолетовым карандашом она крупно написала: «Дорогая Флоренс! И Анна. Мы на пляже. Приходите к нам развлекаться! С любовью, Гусси». В последний момент она решила, что восклицательных знаков недостаточно, и добавила еще три после имени Флоренс. Анне она не выделила ни одного в надежде, что гостья заметит их отсутствие и решит остаться в квартире.
– Поиграем в русалочек? – спросила Гусси, полагая воспользоваться хорошим настроением тети. Иногда в ответ на ее просьбу Флоренс скрещивала лодыжки, и тогда они обе притворялись русалками, плавающими неподалеку от островов Тонга, о которых Гусси прочитала в иллюстрированных «Сказках Южных морей».
– Совсем недолго. Потом я пойду плавать.
Флоренс легла на песок рядом с Гусси. Волны накрывали лодыжки, бедра и плечи, толкая их тела друг к другу. Когда они соприкасались кожей, Гусси чувствовала себя неловко. Так происходило всегда, когда тетя возвращалась домой из колледжа. Гусси требовалось время, чтобы вновь привыкнуть к ее лицу и к тому, сколько места она занимала в комнате. А как странно она говорила с Гусси – как будто та являлась одновременно любимым ребенком и доверенным взрослым.
– Что ты думаешь об Анне? – Флоренс приподнялась на локтях и помахала Анне. Было жарко, и пляж переполнился людьми, но Гусси сразу нашла ее взглядом.
– Думаю, что по ее вине мне приходится спать на лоджии.
Флоренс громко расхохоталась.
– Ерунда. Я все детство провела, уговаривая маму и папу расчистить веранду. В основном чтобы сбежать от твоей матери. – Она протянула руку и ущипнула Гусси за бок. – Тебе повезло.
Гусси этого не знала. Веранда была не такой уж плохой – не меньше, вообще-то, ее собственной спальни в родительской квартире. Окна смотрели на океан, и если она становилась на цыпочки, то за острыми крышами домов вдоль Вирджиния-авеню могла разглядеть пляж, где сине-белые зонты казались крошечными вертушками. Вид был красивый, но в утренние часы летом, когда солнце поднималось над Атлантическим океаном и его длинные лучи пробивали стекло, на лоджии становилось невыносимо жарко. В такие моменты Гусси жалела, что бабушка с дедушкой не остались на лето в доме на Атлантик-авеню.
– Мне просто жалко, что мы живем в квартире, – она позволила себе сказать это вслух, потому что бабушка и дедушка расположились на пляжных стульях далеко от них. На летние месяцы Эстер и Джозеф сдавали стоящий всего в квартале от пляжа дом туристам, а сами переезжали в квартиру над пекарней, где, как Эстер напоминала всем начинающим жаловаться, семья счастливо проживала, пока Флоренс и ее старшая сестра Фанни были маленькими.
– Ты знаешь, сколько лет я жалела, что летом живу в этой квартире? – спросила Флоренс.
– Сколько?
– Боже, понятия не имею, – ответила она, брызгая на Гусси водой. – Это был риторический вопрос.
– Что значит «риторический»?
Флоренс подняла лицо к небу и задумалась.
– Что-то, что ты говоришь, потому что это хорошо звучит, а не потому что ты правда ждешь от кого-то ответа.
– Тогда зачем спрашивать?
– Потому что это лучше, чем вообще не сказать ничего. – Флоренс сжала в ладони горсть мокрого песка, продавливая его сквозь пальцы. – Хотя твои слова наводят на мысли, почему бы нам всем тогда не говорить друг другу вещи, которые мы действительно имеем в виду.
Гусси наморщила нос и тоже схватила пригоршню песка. Флоренс будто забыла, что Гусси всего семь лет, и поэтому ей никто ничего не говорит. Все свои знания о чем угодно она приобретала, не привлекая к себе внимания и наблюдая.
Взять ее мать, к примеру. Гусси узнала, что мать – Фанни – снова ждет ребенка, потому что подслушала ее разговор с миссис Кингман, когда они зашли в ее магазин за парой чулок. Она догадалась, что беременность опасная, потому что слышала, как за последние месяцы дедушка несколько раз просил мать быть осторожной. И она знала, что доктор Розенталь рекомендовал строгий постельный режим в больнице Атлантик-Сити, потому что мать повторила его предписание Эстер, когда вернулась после недавнего визита ко врачу.
Бабушка с мамой долго решали, что делать с Гусси, пока мать будет лежать в постели. Вариант оставить ее с отцом – Айзеком – даже не обсуждался. Гусси знала это, потому что подслушала, как Эстер именно такими словами и сообщила Фанни: «Оставить Гусси в твоей квартире? Даже не обсуждается».
Гусси была уверена, что отец начнет протестовать, когда узнает о планах матери отправить ее на лето к бабушке и дедушке, но переезд Фанни в больницу приближался, а от него не прозвучало ни слова. За день до того, как мать легла на сохранение, она сложила в старый чемодан летнюю одежду и купальник Гусси, несколько книг, мячик и цветные карандаши. Чемодан громоздился в узкой прихожей их квартиры валуном, через который Айзеку приходилось переступать по пути на кухню. Когда Гусси не смогла больше терпеть молчания отца, она взмолилась:
– Папа, разве я не могу остаться с тобой? Здесь?
– Гусенок, – откликнулся Айзек, будто намереваясь ответить прямо, – ты представляешь, во что мы встрянем, если будем торчать тут на пару с тобой?
Гусси начала задумываться, не могла ли вся ее жизнь быть риторической – никаких прямых ответов, – когда Флоренс вернула ее в настоящее.
– Коленки и пятки вместе, помнишь? Если ты русалка, то можешь двигать только ступнями. В смысле, плавниками.
Гусси оттолкнулась от песочного дна и поползла сквозь волны, направляя себя руками и взмахивая хвостом. Как всегда, она аккуратно держала подбородок над водой.
– Как я выгляжу? – кинула она через плечо. Но Флоренс даже не смотрела в ее сторону. Вместо этого она сидела в волнах прибоя и изучала берег.
Гусси вернулась обратно и помахала ладошкой перед лицом Флоренс.
– Давай притворимся, что ты русалка в аквариуме на Стальном пирсе, а я приплыву из Австралии спасать тебя.
– Зачем меня спасать? – осведомилась Флоренс. Казалось, мыслями она все еще была далеко. – Разве мне не нравится жизнь на пирсе?
– Ты хочешь быть свободной, чтобы плавать в океане, глупая.
Флоренс повернулась к Гусси, полностью сосредотачивая на ней внимание.
– Ты абсолютно права. Я почти забыла.
* * *
Когда Флоренс и Гусси вернулись к стульям, которые Джозеф и Эстер взяли напрокат, то обнаружили там только сидящую на пледе Анну.
– Твои родители ушли на прогулку, – пояснила она Флоренс, совершенно игнорируя Гусси.
Флоренс потянулась к сумочке из плиссированной ткани, и Анна подала ее. Девушка начала в ней рыться, и из сумки выпала красная купальная шапочка. Гусси подняла ее, но Флоренс отмахнулась – она уже держала одну шпильку в ладони и еще три в зубах. Пока Флоренс закалывала короткие каштановые волосы, Гусси с восхищением разглядывала резиновую шапочку. Тетины вещи всегда были невероятно красивыми. Крошечные оттиски узора разлетались по поверхности шапочки аккуратными рядами. Каждый напоминал Гусси звездочку.
– На этом пляже обязательны купальные шапочки? – поинтересовалась Анна.
Флоренс что-то пробормотала сквозь сжатые губы, но из-за шпилек слова невозможно было разобрать, так что Гусси ответила за нее.
– Больше нет.
Анна беспричинно раздражала Гусси. Тихая и слегка непонятная в разговоре, она была милой и даже красивой – с темными волнистыми волосами, зелеными глазами и бледной кожей, которой не суждено было загореть, если Анна и дальше собиралась ходить на пляж в своих тусклых хлопковых платьях.
– Волосы попадают в глаза, когда я плаваю, – пояснила Флоренс, доставая изо рта последнюю шпильку.
– Хорошо, – сказала Анна, но получилось скорее «корошо». У нее был почти идеальный английский, но с явным акцентом, и иногда она говорила медленно, будто слова тянулись, как мягкая карамель. Часто Гусси не хватало терпения дождаться их. Мама просила Гусси быть добрее – предлагала представить, каково Анне жить на новом месте, так далеко от своих родителей, – но сочувствия это в девочке не пробуждало.
Гусси услышала высокий свист и выкрик «хэй-хо!» и повернулась – как раз когда Стюарт Уильямс спрыгнул с Набережной на горячий песок.
– Покинул свой пост? – крикнула ему тетя. Он подбежал и крепко обнял Флоренс. Анна и Гусси поднялись, чтобы поздороваться с ним.
Гусси считала Стюарта весьма привлекательным. Он совсем не походил на мужчин в ее семье или на других мужчин из синагоги. У него были чистые голубые глаза и короткие светлые волосы, а в летние месяцы его кожа загорала до золотисто-коричневого цвета. Он носил такую же синюю одежду, что и все остальные спасатели Пляжного патруля Атлантик-Сити – шерстяной слитный купальный костюм с белым поясом и буквами ППАС на груди.
– Дэн сказал, что ты тут, и я должен был узреть морскую сирену своими глазами. – Он потер макушку Гусси кулаком и протянул Анне ладонь. – Я Стюарт.
– Стюарт, это Анна из Германии, – сказала Флоренс. – На лето она остановилась у моих родителей. Пока не отправится в колледж.
– Приятно познакомиться, Анна из Германии, – отозвался он с улыбкой. – Куда ты пойдешь учиться?
– Педагогический колледж штата Нью-Джерси.
– А, в живописном Трентоне.
– Он остряк. Не обращай на него внимания, – заговорщицки сообщила Флоренс Анне. – В Трентоне нормально.
Глаза Стюарта блестели.
– Когда ты вернулась? – спросил он, снова возвращаясь к Флоренс.
Флоренс коснулась пальцем губ, словно решая сложную арифметическую задачу.
– Три или четыре дня назад?
– И я вижу тебя только сейчас? Я разгневан.
– Я искала тебя на спасательной вышке Стейтс-авеню, но там сказали, что выгнали тебя на пляж.
Он качнул головой в сторону «Ковингтона».
– Длинная история. Такую лучше рассказывать в лодке.
– Вне сезона Стюарт работает тренером в плавательном клубе «Амбассадор», – объяснила Анне Флоренс. – Четыре года гонял меня.
– И все без толку, – сказал Стюарт.
– Он чудовище, – пожаловалась Флоренс, но Гусси знала, что это неправда. Ей не нравилось, когда взрослые говорили противоположное тому, что имели в виду.
– Ну что, ты правда собираешься сделать это? – спросил он Флоренс, когда улыбки у всех поблекли.
– Собираюсь.
– И как тренировки?
– Отлично, хорошо. Я все время провожу в бассейне, так что приятно вернуться в океан.
Гусси задумалась, знает ли Анна о планах Флоренс. Она уже собиралась сказать что-нибудь, когда та спросила:
– Будет какое-то соревнование?
– Только с самой собой, – ответила Флоренс с усмешкой.
– Она собирается переплыть Ла-Манш, – сказал Стюарт.
Флоренс поправила его:
– Попытаться переплыть Ла-Манш.
– Не притворяйся скромницей, – возразил он. – Тебя видно насквозь.
Флоренс потянулась, чтобы коснуться руки Анны, и громко прошептала, чтобы все слышали:
– Не обращай на него внимания, – и, к удивлению Гусси, Анна рассмеялась. Это был чуждый звук, и Гусси не понимала, как к нему относиться. Анна прибыла в Атлантик-Сити в марте – Джозеф съездил в Джерси-Сити, чтобы забрать ее с паромного терминала – и за все это время Гусси не видела, чтобы ее глаза хоть чуточку сощурились в улыбке.
Флоренс посерьезнела.
– На самом деле Стюарт мне очень помог.
– Не нахваливай меня, пока не окажешься на другом берегу.