Дом на мысе Полумесяц. Книга 1. Братья и сестры

Миссис Даллас ушла на кухню, а Альберт повернулся к Ханне с восхищенным выражением лица.

– Золотая жила? – промолвил он. – Пожалуй, это целое алмазное месторождение.

Ханна расположилась на одном из больших диванов, стоявших в гостиной. Потянувшись, она взяла небольшую стопку бумаг, лежавших на продолговатом столике рядом с диваном.

– Позволь расскажу о других, – сказала она. – Я наняла дворецкого, двух служанок и прачку. Завтра придут три женщины, заинтересовавшиеся местом посудомойки; миссис Даллас согласилась присутствовать на собеседованиях. Двое молодых людей откликнулись на объявление о поиске разнорабочего. Надеюсь, наш новый дворецкий согласится поговорить с ними вместе со мной.

– А что за дворецкий? – спросил Альберт.

– Его зовут Генри Бёрджесс, – Ханна сверилась с заметками, лежавшими у нее на коленях. – Сорок семь лет, прежде служил дворецким у старого лорда Хэкнесса, но полгода назад…

– Хэкнесса? Того самого, который… – Альберт осекся.

– Да-да, тот самый Хэкнесс, земля ему пухом. Лишился всего своего состояния, неудачно вложившись в оловянные шахты Южной Америки, а когда очутился на грани банкротства, спрыгнул с моста Вэлли-Бридж. Его владения поделили и продали, чтобы выплатить долг кредиторам, а Генри остался без работы. По понятным причинам предыдущий хозяин не смог написать ему рекомендацию, и найти новое место оказалось не так-то просто. Ну а мне он показался открытым, приятным и честным малым. Вдобавок он набожный методист [10], член Общества трезвости.

Альберт поморщился.

– Другим он пить не запрещает, – усмехнулась Ханна, – и тебе не придется беспокоиться, что он приложится к бутылке твоего любимого портвейна. Признаюсь, он меня впечатлил. Сколько в нем спокойного достоинства! Из всех кандидатов он понравился мне больше всего.

Альберт кивнул в знак одобрения.

– Я доверяю твоей интуиции, Ханна. Всегда знал, что ты хорошо разбираешься в людях, как и твой отец.

Ханна улыбнулась и продолжала:

– Две девушки из тех, что были сегодня, подходят на должность служанок. – Ханна посмотрела на свои заметки. – Саре двадцать три года, местная, живет в старом городе, помолвлена с рыбаком. Работает горничной в «Гранд-отеле», но хочет перейти на более достойное место. Другой девушке всего восемнадцать, зовут ее Элис, и она тоже служит горничной в «Гранд-отеле». Она сирота, найденыш, а нашли ее, можешь себе представить, в Хэррогейте. В четырнадцать лет поступила в «Гранд-отель» младшей прачкой и дослужилась до горничной. Милая девушка, способная, умная и очень аккуратная. Еще я наняла прачку. – Ханна снова заглянула в свои записи.

– Только не говори, что она тоже из «Гранд-отеля», – рассмеялся Альберт.

Ханна смерила его испепеляющим взглядом.

– Нет, – ответила она притворно-надменным тоном, – она работает в отеле «Сент-Николас». Если ты хотел набрать штат исключительно из сотрудников «Гранд-отеля», надо было меня предупредить, – добавила она.

– Нет-нет, что ты, я доволен твоим выбором, – поспешно заверил ее Альберт.

– Итак, новая прачка из семьи фермеров, живет близ Снэйнтона и работает в «Сент-Николасе» три года. Если внешность прачки о чем-то говорит, наше белье в надежных руках. Что до остальных, – подытожила она, – посмотрим, что будет завтра.

– Хорошая работа, – кивнул Альберт. – Ты прекрасно справилась. – Он удовлетворенно вздохнул. – А ростбиф-то, ростбиф! Объедение.

* * *

На следующий день, вернувшись вечером со станции, Альберт поднялся на крыльцо своего дома и с удивлением обнаружил, что дверь перед ним распахнулась сама собой. На пороге стояла высокая фигура, одетая в черное; человек придерживал дверь, пропуская Альберта в коридор.

– Добрый вечер, сэр, – поприветствовал его мужчина в черном. – Я Генри, ваш новый дворецкий. – Генри слегка поклонился и взял шляпу из рук Альберта. – Позвольте взять ваше пальто.

– Добрый вечер, Генри, – ответил Альберт, оправившись от шока. – Приятно с вами познакомиться. Надеюсь, вам у нас понравится.

Генри просиял.

– Не сомневаюсь, сэр. В гостиной ждут мадам и дети. Желаете ли выпить, прежде чем пойдете переодеваться к ужину, или предпочитаете подождать?

Альберт поблагодарил Генри, отказался от выпивки и поспешил в гостиную. На пороге остановился, с нежностью глядя на открывшуюся его глазам семейную сцену. Ханна сидела на своем любимом диване с раскрытым журналом на коленях. По обе стороны от нее расположились Ада и Цисси. Зеркальная поза девочек подчеркивала их непохожесть. Темноволосая полноватая Ада пошла в отца, в то время как Цисси унаследовала от матери красоту и светлые, почти белые волосы, обрамлявшие бледное, как у хрупкой фарфоровой куклы, лицо с яркими пятнами румянца на щеках.

У Сонни, как и у Ады и отсутствующих Джеймса и Конни, волосы были темные, а кожа – смуглой, точно всегда загорелой. Он сидел на подлокотнике большого кресла и читал захватывающий приключенческий роман Стивенсона «Похищенный».

Дверь открылась, все оторвались от своих дел, и трое детей побежали навстречу отцу. Альберт улыбнулся их матери и рассказал о своем удивлении, когда Генри открыл входную дверь и поприветствовал его.

Еще одно небольшое потрясение ждало его за ужином, который подала к столу юная служанка Элис. Свои обязанности она исполнила аккуратно и профессионально, заслужив лишь пару редких замечаний от наблюдавшего за ней Генри. Юная сирота вызвала у Альберта любопытство, и за ужином у него появилась возможность внимательно ее разглядеть. Позднее он признался Ханне, что та, хоть и рассказала ему немного об Элис, забыла упомянуть о ее ошеломляющей красоте. Элис была миниатюрной, едва ли выше пяти футов ростом, тоненькой, как и полагается девушке ее возраста, но с намечающимися пышными формами. Лицо в форме сердечка обрамляли волосы цвета воронова крыла; черты лица были правильными и пропорциональными, кожа – бледной, а глаза, что удивительно, ярко-голубыми: редкость для черноволосых. Когда она заговорила, спрашивая, не нужно ли принести добавки, или прося разрешения убрать со стола, ее голос оказался тихим и ласковым, а выговор – правильным и приятным.

Они вернулись в гостиную, и Генри принес кофе, а Альберту налил бренди.

– Мне даже жаль, что Элис не задержится у нас надолго, – признался Альберт Ханне. – С такой внешностью она непременно скоро станет женой какого-нибудь счастливчика. – Он улыбнулся. – А ужин, дорогая, выше всяких похвал. Не я один так считаю, судя по тому, как дети вычистили тарелки.

Ханна согласно кивнула:

– Мы с миссис Даллас сегодня трудились не покладая рук, и я рада, что ужин тебе понравился. Сара, вторая служанка, выйдет с завтрашнего дня; завтра же начнет работать прачка. Миссис Даллас и Генри помогли выбрать посудомойку и разнорабочего; его зовут Джордж Миллз. Он идеально подходит на эту должность. Ему девятнадцать лет, он крепко сложен и справится даже с тяжелой работой. Родом он из старого города, как и Сара, младший сын в семье рыбака, но родные считают его позором семьи. От одного вида волн у него случается приступ морской болезни, а в море он выйти вовсе не в состоянии. По его словам, его тошнит даже от запаха морской воды.

– Да уж, рыбаком в таком случае ему не бывать, – усмехнулся Альберт.

– Насчет посудомойки нам с миссис Даллас даже спорить не пришлось. Она замужем, но супруг ее инвалид, и ей нужна работа. Рекомендации у нее отличные. Прошлые хозяева переезжают в Симер, а это очень долгая дорога. Она хочет быть поближе к дому, поэтому и решила поменять место.

– Знаешь, я очень жду Пасху, – сказал Альберт, когда Ханна договорила. – Джеймс и Конни приедут на каникулы, и мы впервые окажемся в новом доме всей семьей. Большой дом, слуги – в нашей жизни начнется новая глава.

Глава пятая

Накануне Пасхи во вторник Альберт сказал:

– Как быстро слуги освоились, я удивлен. Всего пару дней как вышли на службу, а в доме все в полном порядке.

– Да, – согласилась Ханна. – Но им еще придется друг к другу притереться. Сара любит посплетничать, а Генри этого совсем не одобряет. И Джорджа отругал за привычку насвистывать во время работы, это очень раздражает, тем более что свистит он фальшиво. Но в остальном они как будто всегда здесь работали.

Даже горничная Ханны, которой могли бы прийтись и не по вкусу новые порядки, радовалась переменам в доме. Возможно, потому, что теперь у ее хозяйки стало меньше забот и появилось больше времени и сил. Освободилось время на детей и светские мероприятия, которые она посещала вместе с матерью, Эллен Акройд.

Генри, конечно, не одобрял любовь Сары к сплетням, но не мог ее полностью от нее избавить. В день, когда Альберт привез домой старшего сына и дочь, вернувшихся на пасхальные каникулы, склонность эта проявилась в полной мере. Сара как раз проходила через приемную, когда Генри открыл дверь, впуская юных путешественников; таким образом, ей первой из новых слуг удалось увидеть Джеймса и Конни.

Альберту пришлось сделать крюк: он не поехал до Брэдфорда, как обычно, а сел на поезд до Хэррогейта в Йорке. Забрав Конни из школы, он отвез ее к своим родителям на день; в обед к ним присоединился Джеймс. Альберт ушел из конторы пораньше, и они втроем вернулись в Скарборо вечерним поездом.

Когда Сара зашла и сообщила новости, в кухне царила суета. Завершалась подготовка к вечерней трапезе, и все вертелись и хлопотали. Руководила процессом миссис Даллас, само спокойствие среди этой суматохи.

– Я только что видела мистера Джеймса и мисс Конни! – объявила Сара, влетая в кухню. Ее глаза искрились от возбуждения.

– Сара, милая, – спокойно проговорила миссис Даллас, – подмени Элис и помешай подливу. Ей скоро идти накрывать на стол, а она еще должна привести себя в божеский вид.

Сара закатила глаза, подошла к плите и взяла из рук Элис половник.

– Ты бы видела молодого мистера Джеймса, – подмигнула ей Сара. – Красавчик, каких поискать. Высокий, смуглый, хорош собой – закачаешься.

Элис лишь вскинула брови вместо ответа и надела чистый передник.

– А мисс Конни какая? – спросила прачка. Она стояла в углу кухни и складывала накрахмаленные салфетки.

Сара встряхнула головой, прогоняя мысли о красавце Джеймсе Каугилле.

– О, она миловидна и хорошо одета; чего еще ждать от дочери мистера и миссис Каугилл.

Если Джеймс произвел неизгладимое первое впечатление на Сару, то самого его поразил вид ее юной коллеги. Элис вошла в столовую вслед за Генри, когда семья усаживалась за стол. Не будь Джеймс так хорошо воспитан, он бы присвистнул при виде черноволосой красавицы. К счастью, ни мать, ни отец не заметили его смятения. Не заметили они и выражения нескрываемого восхищения на его лице, когда Элис подала ему ужин и он ее поблагодарил. Зато от Элис оно не укрылось, и, поскольку взгляд юноши нельзя было истолковать иначе, как обожание, она слегка покраснела. А Джеймс решил, что в смущении она еще красивее.

* * *

В среду пасхальной недели к Альберту обратился Генри, дворецкий:

– Хочу спросить, сэр, принято ли в вашем доме отпускать домашних слуг на богослужение в Страстную пятницу и Пасхальное воскресенье?

– Конечно, Генри, я и не думал лишать вас выходного в праздник, – ответил Альберт. – В какую церковь вы ходите?

– Не знаю насчет остальных, но я прихожанин Церкви святой гробницы и знаю, что миссис Даллас тоже туда ходит.

– Не ее ли называют Ораторской церковью?

– Да, потому что очень уж пламенные проповеди произносил прежний пастор.

* * *

Стремглав пролетели пасхальные каникулы; Каугиллы и не заметили, как они закончились. В Страстную пятницу семья отправилась на службу в собор Святой Марии, стоявший в непосредственной близости от замка Скарборо и, словно часовой, обозревавший воды двух заливов. Они миновали ворота, прошли вдоль низкой каменной ограды и фонтана Хиндервелла и направились к величественному красивому каменному собору.

Остаток дня прошел спокойно. После обеда Джеймс и Конни с младшими сестрами и братом прогулялись в Итальянском саду, затем был легкий ужин, и Каугиллы пораньше пошли спать, готовясь к завтрашнему дню.

В субботу накануне Пасхи отпраздновали новоселье. Кроме самих Каугиллов, присутствовали родители Ханны и ее сестры с семьями. Позвали и Майкла Хэйга с женой Шарлоттой, и число гостей дошло до двадцати одного.

Филипу и Эллен Акройд нечасто доводилось увидеть всю семью в сборе. Джеймс, старший внук, был их любимчиком, хотя любящие бабушка с дедом не делали различий между внуками и внучками, которых у них было уже немало. Из Брэдфорда приехали сестра Ханны Флоренс, ее муж Гарри Бинкс и их сын. Сюзанну, следующую по старшинству дочь Акройдов, сопровождал ее муж Фред Лайонс. Они поженились семь лет назад и взяли с собой своих малышей. Джеймс прозвал их семейство прайдом, а маленьких Лайонсов – львятами. Младшая дочь Филипа и Эллен Гермиона вышла замуж чуть больше года назад и ждала первенца. Она тоже привезла на праздник мужа.

Майкл Хэйг хоть и не являлся кровным родственником Акройдов, но никто и не подумал не приглашать его, хотя вместе с ним пришлось пригласить и его жену Шарлотту, которую Акройды недолюбливали и скорее терпели. На протяжении всего вечера Альберт и Ханна чувствовали напряжение между супругами Хэйг. Прием устроили на первом этаже, и стоило Майклу войти в одну из комнат, как Шарлотта немедля выходила прочь. Общался Майкл главным образом с Конни: та хоть и была его на пятнадцать лет моложе, уже стала почти совсем взрослой и превратилась в привлекательную молодую женщину. Несмотря на разницу в возрасте и то, что Майкл был для нее спутником неподходящим, ей нравилось его общество и внимание.

Организация приема требовала больших усилий со стороны всех обитателей дома, поэтому прислуживать за столом Генри и Элис помогала Сара, а остальные слуги на кухне под руководством миссис Даллас обеспечивали своевременную подачу блюд.

Миссис Даллас составила меню таким образом, чтобы удовлетворить вкусы всех гостей: и малых, и старых, и тех, кто нуждался в диетической пище; в результате к столу подали самые разнообразные блюда превосходного качества. Прощаясь, гости благодарно и восхищенно отзывались об ужине, и Каугиллы еще раз убедились, что не ошиблись с выбором кухарки и прислуги.

* * *

С утра на Пасху, после богослужения в соборе Святой Марии, все домашние решили прогуляться. Стоял теплый солнечный весенний день. Они остановились у надгробия Энн Бронте, похороненной в Скарборо почти полвека назад, и двинулись дальше, вниз по Замковому холму через старую часть города к южному берегу. Там они прогулялись вдоль гавани. К летнему сезону предприимчивые рыбаки переоснастили свои суденышки под прогулочные лодки: при обилии курортников так можно было заработать больше, чем рыбалкой. Но на Пасху на причале никого не было, и лодки лишь тихонько покачивались на волнах.

Близилось время обеда, но Каугиллы плотно позавтракали и вдобавок полакомились вкусным мороженым, купив его у торговца, стоявшего у гавани с тележкой. «Настоящее итальянское мороженое Альфредо» гласила надпись на тележке, но, судя по акценту торговца, «Альфредо» в Италии никогда не бывал и вряд ли выезжал за пределы Оссетта или Уэйкфилда, хотя его роскошные черные навощенные усы выглядели очень по-итальянски.

Вскоре солнце скрылось за тонкой завесой облаков, как частенько бывает в Скарборо и других городках восточного побережья Британских островов. Воздух наполнился влагой, с залива незаметно и быстро подкрался плотный холодный туман, который в этих краях называли «морским дымом». Новое это было ощущение, непривычное и пугающее, – за каких-то пару минут на смену ясному небу и яркому солнцу пришло густое облако сырого холодного воздуха с такой концентрацией влаги, что Каугиллы словно шли сквозь пелену моросящего дождя.

В конце прогулки погода изменилась так резко, а члены семьи так замерзли, что горячий наваристый суп, больше похожий на рагу, который приготовила миссис Даллас к их возвращению, показался им манной небесной. Вскоре они опустошили принесенные Элис тарелки, а кое-кто, подобно Оливеру Твисту, потребовал добавки. И, в отличие от мистера Бамбла, Элис с благосклонного одобрения Генри принесла добавку тем, кто ее захотел. Из малышей лишь Цисси не захотела вторую тарелку супа; по возвращении домой у нее начался кашель, и вскоре она заявила, что отправляется спать.

Мать заметила на щеках дочери лихорадочный румянец и нездоровый блеск в ее глазах.

– Правильно, Цисси. Пойдем наверх, я тебя уложу.

Когда Ханна вернулась, Альберт спросил, все ли в порядке.

– Не знаю, – ответила Ханна. – Похоже на обычную простуду, но Цисси так хрупка, что цепляет любую заразу. То ли дело эти двое, – сурово добавила она и указала на Джеймса и Сонни, щекотавших друг друга в шезлонге. У Сонни не было шансов, ведь Джеймс был его намного выше и сильнее.

В понедельник Цисси стало немного лучше, хотя кашель не прошел. Но она почувствовала себя настолько хорошо, что решила пойти на концерт в «Спа-Гранд» с остальными. В «Спа-Гранде» проходили все самые лучшие летние мероприятия в Скарборо; там выступали известные артисты и те, кому еще предстояло прославиться. Сам Чарльз Халле [11] играл здесь четыре года назад, и те, кому довелось побывать на его концерте, до сих пор с восторгом об этом вспоминали. С удовольствием послушав музыку, Каугиллы отобедали в роскошном ресторане рядом с концертным залом.

* * *

В отличие от остальной Англии, шерстяные и суконные фабрики текстильных городков Западного райдинга работали в Страстную пятницу, но оставались закрытыми до среды после Пасхи. На то была разумная экономическая причина: таким образом производственный процесс не прерывался в обе рабочие недели. На пасхальные же каникулы фабрики закрывались, могучие паровые двигатели, приводившие в движение ткацкие станки, на время останавливали и охлаждали печи, а инженеры могли произвести необходимый ремонт.

Поэтому Альберт вернулся в контору только в среду, а во вторник отдыхал дома с семьей. Он был доволен первым семейным праздником на мысе Полумесяц и с гордостью наблюдал за тем, каким устроенным стал их быт с появлением в доме Генри и миссис Даллас. С такой внимательной и расторопной прислугой можно было больше не бояться принимать гостей в новом особняке.

* * *

В цехе контроля качества Майкл Хэйг совещался с торговыми агентами.

– Зайди ко мне в кабинет, когда здесь закончишь, – сказал Альберт, и Хэйг кивнул.

Отпустив разъездных агентов обходить участки, Майкл подошел к большому кабинету в конце опустевшего коридора. Когда-то этот кабинет принадлежал его отцу. Портрет основателя фирмы до сих пор висел на почетном месте над мраморным камином.

Альберт и Майкл принялись обсуждать дела, в том числе недавнее приобретение – шерстеобрабатывающий завод. Изучив записи о поставках и накладные, решили, какие заказы перенаправить на завод. Майкл пообещал подготовить список и представить его Филипу Акройду к завтрашнему дню, когда старший партнер должен был приехать в Брэдфорд.

Последовала неловкая пауза, а потом Альберт сказал:

– Мы с Ханной не могли не заметить разлад между вами с Шарлоттой в выходные. Нас это очень встревожило. – Он вопросительно поднял бровь, ожидая ответа юноши.

Услышав имя жены, Майкл помрачнел.

– Даже слепой бы заметил, – прямо ответил он.

– Это временная размолвка или все серьезнее?

– Увы, это не временно. – Хэйг осторожно подбирал слова. – У нас большие проблемы.

– Очень жаль, Майкл. Но, учитывая то, что я только что услышал, я должен сказать. Я заметил, что почти весь вечер в субботу ты провел в компании моей дочери Конни. Ей еще нет шестнадцати лет, она учится в школе, а в этом возрасте девушки весьма впечатлительны. Думаю, ты согласишься, что с твоей стороны неприемлемо оказывать знаки внимания молодой девушке, особенно в твоем положении. Надеюсь, я выразился ясно?

– Яснее некуда, – ответил Майкл, не в силах сдержать горечь в голосе.

Глава шестая

Наступил тысяча восемьсот девяносто седьмой год – шестидесятый год правления королевы Виктории. По всей стране и Британской империи планировались пышные торжества в честь бриллиантового юбилея. В знак уважения ее величеству возводили памятники, разнообразные здания и часовые башни, строили помосты для оркестров. Выпустили юбилейные марки, памятные кружки, декоративные тарелки, таблички и гравюры с портретом королевы.

Пик юбилейных мероприятий пришелся на третью неделю июня. В меру своих сил и возможностей каждый город и городок, деревушка и поселок занялись подготовкой массовых празднеств, стараясь привлечь к участию как можно больше людей.

Церкви всех конфессий проводили благодарственные богослужения; готовились фестивали и ярмарки, костры и факельные шествия, парады и процессии, игры и лотереи. Сажали деревья, запасались фейерверками, приглашали оркестры, которым предстояло выступить в новых павильонах, а торжественный звон должен был прозвучать с колоколен всех английских церквей и соборов. Флаги, растяжки, гирлянды растянулись на много миль. Яркие полотнища украшали все муниципальные здания, конторы и лавки. Даже хозяева частных домов – от самых великолепных особняков до скромных коттеджей – последовали примеру и украсили флагами свои жилища.

Ханна Каугилл зашла к хозяйке гостевого дома на мысу обсудить предстоящий приезд родителей Альберта, Сола и Эстер. Та заговорила о грядущих празднествах.

– А знаете, мы с мужем так забегались, что совершенно не подумали, как наша семья будет отмечать юбилей ее величества, – заметила Ханна. – Может, устроим свой праздник здесь, на мысе Полумесяц? Здесь живет довольно много народу; можно организовать большой прием, позвать соседей, детей, ваших гостей. Расходы на угощение и напитки поделим пополам, а прислуги у нас столько, что за успех праздника можно не волноваться.

Соседке понравилась ее идея; на том и сговорились. Прощаясь, они условились как бы ненароком рассказать об идее мужьям, чтобы те решили, будто сами додумались организовать совместный праздник.

В мае мужчины мыса Полумесяц не без помощи жен решились на проведение праздника, но сперва всем соседям предстояло познакомиться.

Мужья, само собой, составили лишь общий план мероприятия, а организацией и мелкими деталями предстояло заняться женам. Впрочем, такое распределение труда было справедливым, потому что мужчины работали. Некоторым, как Альберту, приходилось ежедневно преодолевать далекий путь до конторы.

Одним из таких путешествующих служащих был ближайший сосед Альберта Джозайя Фёрт. Его семейное предприятие находилось в Лидсе, а был он инженером текстильного оборудования. Хозяева дома номер три на мысе Полумесяц оказались местными владельцами небольшого рыболовного флота; дело это требовало неотрывного внимания, и работали они в неурочные часы. Что до владельцев дома номер четыре, те переселились на мыс лишь неделю назад.

В доме номер пять жил доктор Стивен Каллетон с семьей; там же располагалась его частная практика. Хотя на мысе он практиковал как семейный врач, свободного времени у него почти не оставалось.

В доме номер восемь в конце мыса находилась гостиница. Соседний с ней дом пока пустовал, но его присмотрел для себя управляющий директор фирмы, построившей все дома на мысе Полумесяц.

На приглашение принять участие в торжествах не откликнулась лишь одна семья – жители дома номер шесть. Там жила пара по виду лет тридцати с небольшим, бездетная, что само по себе было странно. Альберт пытался наладить контакт с мужчиной этого дома, но тот ответил резким отказом, граничившим с грубостью. Об обитателях дома номер шесть никто ничего не знал, на улице они появлялись редко и общаться с соседями явно не желали.

К концу мая приготовления шли полным ходом. Посередине мыса был сад, который разбили и засадили на раннем этапе строительства, и сейчас в нем зеленели кусты и молодые деревца. В центре находилась большая лужайка, идеально подходившая для летних пикников; там-то и решили устроить праздник. Возвели навес на случай плохой погоды и расставили длинные столы для угощения и напитков.

Основная подготовка велась в особняке Каугиллов. В планировании и организации праздников Ханне и Альберту не было равных; раз они взялись за дело, успех предприятия был обеспечен. Дом гудел как улей, в дверь постоянно звонили. Когда в середине июня приехали родители Альберта, к важному дню все было готово. Сол и Эстер впервые увидели мыс Полумесяца нарядным – флаги и гирлянды весело трепетали на ветру; казалось, не было на главной улице такого столба и фонаря, на котором они бы не висели. Тем вечером за семейным столом царило такое приподнятое настроение, что Сол и Эстер решили, будто праздник уже начался.

Лишь Джеймса и Конни не хватало, чтобы семья оказалась в сборе. Они должны были приехать на поезде вечером в пятницу восемнадцатого июня; классные руководители отпустили их домой на праздник, выдав особое разрешение. Альберт был слишком занят приготовлениями и поручил Джеймсу сопровождать младшую сестру в поездке.