скачать книгу бесплатно
Для госпожи Абсины подобное путешествие и вид показались бы скучными и заурядными. Да и чем можно удивить именитую путешественницу, облетевшую континент, побывавшую в недрах Купровой горы ради того, чтобы выпить стопку дымводы с местными работягами, а потом добраться до гейзерной долины, расположенной за линией северного рубежа на толстой и крепконогой рыси? Такую и скачками на радуге не заинтересуешь.
Шарлотта же радовалась, любуясь буйной зеленью листвы. Порой молодая ведьма немного снижалась и, крепко зажимая метлу коленями, проводила пальцами по веткам, оставляя на коже ощущение древесного тепла и аромата. А потом взмывала вверх, к облакам, где слегка намокала от царящего тумана.
Но полет вскоре заканчивался, не давая юной Тиниоак даже войти во вкус. На горизонте показались хлипкие стены Флитри – соседней деревеньки, до которой верхом на лошади можно было добраться за полдня, а на метле, так и за пару часов (рекорд тетушки Аспен составил сорок семь минут, но глядеть на ее обветренное и довольное лицо было жутко).
Здесь к подобным полетам относились спокойно. Местные жители привыкли к тому, что порой ведьмы приземлялись где-нибудь в центре и со временем даже расчистили для этого небольшую площадку (после того, как представительницы рода Аспен и Гринфир умудрялись приземляться в кусты и огороды, приминая все живое).
А еще во Флитри радовались таким гостям. Те же, кто не питал большой любви к хозяйкам метел, по крайней мере не ругали их на чем свет стоит, не остерегались их и не уводили детей подальше, переживая что кто-нибудь их проклянет или наведет порчу. Здесь ведьмы были явлением если и не самым привычным, то достаточно частым.
Впрочем, на прибытие Шарлотты местные обратили внимание. На нее с любопытством поглядывали парни, а девушки, стараясь скрыть легкую зависть, рассматривали фигуру юной Тиниоак, которую отлично подчеркивало платье.
Едва молодая ведьма спешилась и, заставив метлу лететь рядом, направилась на север деревеньки, как ее окружила детвора:
– Тетенька ведьма, а вы откуда будете?
– Тетенька ведьма, а вы умеете зажигать огоньки?
– Тетенька ведьма, а возьмите меня полетать!
Их не забирали перепуганные мамаши, не отгоняли взрослые, напоминая, что к подобным Шарлотте нельзя подходить и говорить первыми. Они гомонили и подпрыгивали, задавали уйму вопросов и все время тянули к ней руки, желая потрогать платье, умоляя дать подержать шляпу.
В последний раз юная Тиниоак была здесь десять лет назад вместе с Лидлой. Бабка привезла ее сюда на своей метле пассажиром (что не поощрялось правилами полета на летучем транспорте), чтобы купить личную, заговоренную на Шарлотту. Тогда еще совсем девчонка разглядывала деревенских с щепоткой зависти и раздражения за то, что живут вместе, что у них есть мамы и что не вынуждены таскать на своей голове матерчатую башню, прячущую волос и греющую затылок сильнее печки. А местные с улыбкой приветствовали госпожу Тиниоак, предлагали ей угощение, справлялись о ее здоровье и расспрашивали о внучке, угрюмо шедшей чуть поодаль.
Теперь Шарлотта до неузнаваемости изменилась. Стала той самой «тетенькой ведьмой» для детей и «досточтимой госпожой Тиниоак» для старшего поколения. На ее лице больше не было угрюмой зависти, да и раздражение, обычно присутствующее в ее характере во время прогулок по Литлиривер, немного поутихло. А все же ей было некомфортно от завистливых взглядов молодых девушек, будто они могли или сглазить ее, или подпортить самочувствие.
Вдруг она улыбнулась – да кто ж тут ведьма-то? Мотнула головой, погладила самую любопытную малышку, тянувшую к ней руки, разрешив потрогать летящую рядом метлу, и остановилась у небольшой неприметной лавки.
Метла Лидлы самостоятельно добралась до крыльца, приняла вертикальное положение и уперлась в стену, найдя идеальное для себя место. Туда же она встала при первом посещении Флитри вместе с Шарлоттой, что заставило улыбнуться молодую ведьму.
Юная Тиниоак решительно вошла в лавку, не выпуская из рук метлу тетушки Аспен.
Ее тут же окружило большое облако древесной пыли, сиявшей в свете солнца, пробивавшегося через огромные окна, расположенные на правой стене (относительно входа). Там же стоял верстак со свежими наметельниками, под потолком висели глубокие сетки, переполненные прутьями разного качества и цвета, вдоль дальней стены расположились бобины (достигающие в высоту плеча Шарлотты) с намотанными на них шнурами от светлого льна до темной оленьей кожи.
Молодая ведьма сделала еще несколько шагов вглубь лавки, рассчитывая встретить хозяина, но оказалась одна в большом, светлом зале. За дверью, вырубленной в дальней стене послышался шорох (громкий в той тишине, что стояла вокруг), за ним последовал сухой скрежет и, наконец, в помещение спиной вперед ввалился мужчина.
Несмотря на крепкое телосложение, он ловко развернулся на пятках, прижимая к широкой груди целую охапку прутьев (разносортных и неподходящих друг к другу). Не глядя по сторонам прошел до верстака, потянул за веревку, которую не было видно с места, где остановилась Шарлотта, спустил сетки и принялся раскладывать по ним свою добычу.
Хорошие, крупные руки со слегка вздувшимися от напряжения венами перебирали прутья. Большие карие глаза внимательно следили за процессом, а под прямым носом с серьезной горбинкой ходуном ходила щетка, которую Барри Брумингс и десять лет назад с гордостью называл усами (в то время, как юная Тиниоак сразу увидела в ней жесткую щетку для мытья полов). Теперь же она казалась еще больше, гуще и внушительней. Видать, хозяин лавки не жалел ни времени, ни усилий, чтобы заботиться об этом кусте, прикрывающем верхнюю губу и (как всем кажется) растущую из самих ноздрей.
– И тебе место найдется, – разглядывая тонкий и короткий прутик, заметил мужчина. – Все останутся при деле. Все смогут летать. Если постараются.
Верстак постепенно освобождался, а Шарлотта все еще стояла, понимая, что не знает, как начинать разговор первой.
Лидла Тиниоак была почтенной ведьмой с почтенными размерами при стройном, хоть и крепком телосложении. Она умудрялась занимать собой все пространство, не делая лишних шагов, махов и даже не произнося слов. Ей было достаточно войти, как все обращали внимание на гостью.
Шарлотта же так не умела. Обычно шли к ней и просили у нее, а, чтобы не получить отказ или дополнительный раздраженный взгляд, деревенские жители завели правило сначала приветствовать, потом справляться о здоровье, потом рассказывать о мелочах и новостях, а уж потом, когда молодая ведьма вздыхала или принималась уж очень медленно моргать (или прикрывать глаза от раздражения?), приступали к изложению проблемы. Но никогда юная Тиниоак не была первой, а ждала шаги навстречу от посетителей.
Теперь же просителем стала она и понятия не имела, с чего нужно начать, чтобы не побеспокоить и не спугнуть ненароком единственного метловеда в округе.
– Если будешь стоять у двери и ничего не делать, – не отрываясь от работы, начал Брумингс. – То дождешься закрытия лавки и уйдешь ни с чем.
– А если подойду ближе и помешаю, – заметила Шарлотта, стараясь держаться достойно своего рода. – Могу получить отказ в помощи еще раньше.
Барри обернулся и внимательно оглядел посетительницу, будто впервые видит ведьму. Он улыбнулся, убрал оставшиеся прутья, поднял сетки под потолок и полностью развернулся к своей гостье.
– Ведьмы редко ведут себя настолько осторожно, – мужчина одобрительно кивнул и похлопал по верстаку. – Значит, либо у тебя хорошее воспитание, либо крупные проблемы с метлой. В любом случае, ты меня заинтересовала. Неси.
Шарлотта кивнула и не теряя хладнокровия, положила метлу на указанное место. Наметельник заиграл на свету, отчего галчата и правда ожили – запрыгали по дереву. А если прислушаться, то можно было услышать даже тихий щебет, доносившийся от шнурка.
Мужчина с интересом оглядел свою работу, перевел взгляд на гостью и приподнял бровь:
– Либо я стал слишком стар, либо у ведьм, наконец, появился новый эликсир молодости, либо ты – не Лилли Аспен.
– Я – Шарлотта Тиниоак, – согласно кивнула гостья и добавила. – Внучка Лидлы.
Брумингс широко улыбнулся:
– То-то нос показался мне уж слишком знакомым. Малышка Лотта, которая все время рассматривала наметельники и прятала глаза во время разговора. Надо же, совсем взрослая. Жаль, что твоя бабка не увидела тебя такой, – он запнулся, погрустнел, но все же продолжил. – Самостоятельной.
– Жаль, – сдержанно согласилась Шарлотта и перевела взгляд на метлу. – Как вы узнали, чья она?
– Девочка! – оскорбленно воскликнул метловед. – Я делаю метлы двадцать пять лет. Сам заготавливаю древесину, сам ее шлифую, сам заговариваю. Думаешь, я не запоминаю, у кого какие предпочтения и кто что выбирал? Особенно, когда дело касается Лилли Аспен. Эта взбалмошная ведьма даже из простого кедра умудрилась сделать конфетку. Но, – он ткнул пальцем на косточки. – Вот этого я не делал и никому бы не советовал.
Шарлотта улыбнулась замечанию мастера и понимающе кивнула. Тетушка Аспен уж слишком любит лихую жизнь. Даже бабушка Грейтпайн не стала для нее авторитетом в вопросах быстрых полетов и беспорядочных знакомств. Тут ведьма была непреклонна.
– Так что случилось, что ты принесла метлу Лилли? – Брумингс подбоченился и вернул все внимание посетительнице, лишь на мгновение вздернув брови. – Неужели что-то с Аспен случилось?
– Нет, с ней все в порядке, – торопливо возразила юная Тиниоак, теряя все хладнокровие и стать, которой обязана обладать уважаемая и уважающая себя ведьма. – А вот с ней, – она перевела взгляд на метлу. – Нет.
– Не летит?
– Нет. Спустилась на полпути и больше не взлетела.
– Наметельник?
– Протирали.
– Прутья?
– Проверила, прочесала, – Шарлотта вспомнила разговор с тетушкой Аспен и улыбнулась. Теперь на ее месте был Брумингс, желающий освободить себя от лишней работы. – Шнурок тоже проверила – не сыпется и не распускается.
Метловед удовлетворенно кивнул. Первая проверка, сделанная ведьмами сразу, позволяла ему не отвлекаться на ерундовые проблемы, случавшиеся с метлами от частого или неаккуратного использования.
– Только косточки не снимала, – добавила юная Тиниоак. – Не думаю, что они могли как-то повлиять.
– Все верно, – согласился Барри. – Они усиливают, но не обессиливают. Просто в следующий раз будет медленнее разгоняться. А, может, и не будет. Смотря чьи косточки.
Мужчина повернулся к верстаку и аккуратно взял метлу, прошелся до окна и принялся всматриваться в нее так, будто галчата на ней рассказывали ему на языке жестов, что же их не устраивает.
Шарлотта, позабыв о том, что уже взрослая ведьма, любопытно поглядывала в сторону мастера и порой затаивала дыхание, ожидая разгадки.
– Где, говоришь, она заглохла? – наконец, метловед повернулся и внимательно посмотрел на гостью.
– Где она что? – не поняла юная Тиниоак.
– Где перестала летать?
– Под Литлиривер. У моего дома, наверное.
– А точнее?
– Тетушка Аспен сказала, что долетела до моего дома, там метла спустилась, не спрашивая ее, и больше уже не взлетела.
Брумингс с интересом поглядел на молодую ведьму и загадочно хмыкнул. А потом, мотнув головой, снова стал добродушным мужчиной с щеткой под носом:
– Аспен – род задорный. И метлу я подбирал ей такую же – бойкую, прыткую, слегка своевольную. Не то, что была прежде. Но, как и люди, предметы тоже обладают своим характером. Что-то передается от дерева, что-то от земли, в которой оно росло, что-то со временем впитывается от хозяина, – Брумингс поставил метлу так, чтобы в свете, исходящем от окна, Шарлотта могла разглядеть идеально отшлифованный наметельник. – Этот кедр рос в тишине и покое. Он был крепким, твердым и упорным. Со своим мнением и взглядами на жизнь. Никого не напоминает?
Юная Тиниоак улыбнулась и кивнула. Тетушка Аспен, несмотря на свои частые выходки в виде полуденных купаний в речке нагишом или кражи яблок в садах Сэлоу, а то и полета на север ради того, чтобы насолить ведьмам соседнего ковена, была достаточно сильна, умна и тверда в принятых решениях. Ее сложно сбить с пути или уговорить передумать. Возможно, оттого Барри Брумингс сразу выбрал для нее кедровый наметельник, как близкий по духу и крепости.
– Но есть и скрытые черты, – продолжил метловед, убедившись, что молодая ведьма хорошо его понимает. – Черты, которые никто не показывает первому встречному, а порой скрывает даже от самых близких. Так и у этого кедра был маленький секрет. И он им не делился ни со мной, ни с Лилли.
Брумингс замолк, ожидая вопроса от Шарлотты. Но та лишь удивленно подняла брови, продолжая с интересом следить за нитью повествования.
Ей и без того было известно, что каждая вещь и предмет имеет свою душу. Не такую большую, как у человека, не такую стойкую, как у природы. Но если она создавалась из определенного материала, то оставляла на себе отпечаток – частичку души. Так ясеневый стол хранил в себе тепло дерева, а корзина, плетенная из ивовой лозы, порой покрывалась испариной от обиды. Оттого заговорщики и могли выполнять свою работу, если им удавалось найти ту самую душу в принесенной или изготавливаемой ими вещи.
Но к чему сейчас клонил метловед? Что значило его откровение о скрытых чертах?
Мужчина устало вздохнул, понимая, что вопроса так и не дождется, и продолжил:
– Кедр, из которого я делал наметельник для Лилли, рос глубоко в лесу. Ему не хватало света и места. Оттого он упорно тянулся и креп. Старался выжить, забывая о прочих своих потребностях. Но вокруг него были и другие деревья, был лес, в котором царила жизнь. Вот только кедру пришлось забыть об этом, чтобы вырасти, дотянуться до солнца, а потом развести свои ветви, греясь от лучей. Тут-то ему и должно было порадоваться своим достижениям, вспомнить, что можно отправить свои семена, чтобы дать жизнь новым деревьям. Вот только он забыл, как это и для чего. Скромность и скрытность стали теми двумя чертами, что оставили его в одиночестве. Когда я его нашел, даже не заметил этого. Просто оценил мощь ствола и крепость древесины. А теперь вижу, что перенес в наметельник не только то, что хотел.
– И к чему это ведет? – юная Тиниоак запуталась в рассказе. – Как это связано с нежеланием метлы лететь дальше?
– Нет, девочка, – Брумингс покачал головой. – Это не нежелание. Тут другое.
Шарлотта удивленно приподняла бровь. Для метлы десять лет не срок и не возраст. Значит, причина не в старости, не в усталости и не в том, что кедр не дал потомства. Но мастер не давал четкого ответа.
Мужчина пожевал верхнюю губу, спрятанную за усами, и вздохнул:
– Видать, в Литлиривер появилась очень мощная сила, связанная либо с природой, либо с вашими способностями, либо с чем-то похожим на все это вместе взятое. И такое чувствительное дерево, как кедр, почувствовало это. А из-за своей стеснительности, метла на мгновение растерялась и то ли выпустила мой заговор полета, то ли загнала его слишком глубоко. В любом случае Аспен очень повезло, что она смогла приземлиться, а не полетела на землю. Учитывая скорости, которые она развивает в небе, ее падение стоило бы записать в ваши огромные книги, как великое достижение лихачества и пример, как делать не надо.
– Не понимаю, – Шарлотта скрестила руки на груди и нахмурилась. – В Литлиривер была только я в это время. Но мы с тетушкой Аспен часто летали вместе, и ее метла ни разу не возмущалась моему присутствию.
– Значит, грядет что-то, о чем ты еще не знаешь, – пожав плечами, ответил Брумингс. – И, возможно, другим ведьмам тоже это неизвестно. В любом случае, вернуть метлу в строй я смогу. Но потребуется время, – он вернулся к верстаку и потер руки в предвкушении интересной работы. – Думаю, что на следующей неделе можно будет забрать. А пока Лилли придется походить по земле.
– Сегодня Грибной четверг, – тактично уточнила Шарлотта, будто это могло повлиять на скорость работы метловеда.
– Значит, выйдет пораньше и возьмет поменьше, – голос мастера был спокоен и отречен, он уже погрузился в решение интересной и нечастой для него задачки. – Или пусть кто-то из старшего поколения ее прихватит с собой. Знаю, такое у вас не приветствуется, но порой приходится идти против правил. Уж кто-кто, а Лилли не самая ярая их последовательница.
Юная Тиниоак завороженно рассматривала руки Брумингса. Они постепенно смягчались, будто кто-то невидимый за время разговора смазал их жиром, а тот уже впитался и придал особую нежность коже. Вот он провел указательным пальцем по рисунку на наметельнике. Тот едва заметно засветился и тут же затих, отказываясь откликаться на прикосновения мастера.
– Ты еще здесь? – Брумингс бросил на Шарлотту удивленный взгляд, говоривший, что ей больше нечего делать в лавке.
– Да, – растерянно ответила молодая ведьма на риторический вопрос, потом вспомнив что-то, отвязала мешочек с пояса и протянула его мастеру. – Это для усов. Чтоб не седели, не тускнели и не выпадали. Разводить надо с молоком. Три чайных ложки на стакан. Потом втирать, пока весь не закончится.
Наконец-то, юная Тиниоак снова обрела уверенность. И каждое слово возвращало ее к привычному расположению духа (строгость и раздраженность тоже могут располагать). Она строго давала указания, как использовать порошок, будто принимала у себя просителя, а не старалась расплатиться за услугу с талантливым метловедом.
Брумингс удивленно глядел на девушку и постепенно начинал улыбаться все шире и шире. А когда она закончила объяснения, благодарно похлопал ее по плечу (чтобы выдержать подобное, ведьме пришлось приложить немалые усилия):
– Благодарю тебя сердечно, приятно, что ты запомнила подарок, который привозила твоя бабушка. Это полностью покроет оплату ремонта. А Лилли передай, чтоб приходила в следующий четверг. Будет ей метла, – он вернулся к работе и махнул рукой. – Как новенькая.
Шарлотта тоже улыбнулась, кивнула, зная, что мастер ее больше не замечает, и вышла из лавки.
Солнце начало припекать, отчего на улице людей становилось все меньше. Но пара малышей все еще крутилось около метлы. Которая, между прочим, никого не подпускала к себе, несмотря на кажущуюся доступность.
– Тетенька ведьма! – увидев вышедшую на крыльцо Шарлотту, воскликнула девочка в льняном платье свободного покроя и с платком, повязанным поверх двух коротких косичек. На вид она была не старше четырех лет. – Почему метла не дает себя погладить?
Юная Тиниоак посмотрела в удивленные и отчего-то обиженные глаза малышки и загадочно хмыкнула. Потом спустилась на землю, бросила беглый взгляд на свой транспорт и протянула руку.
Метла тут же бойко оторвалась от стены и поскакала к хозяйке, сохраняя вертикальное положение. Чем сначала вызвала удивление и разинутые рты, а после восторг и радостные прыжки.
К подобному эффекту молодая ведьма не привыкла, отчего с трудом нашла силы, чтобы сдержать довольную улыбку. И строго произнесла:
– Чужое брать можно только с разрешения. Разве мама этому не научила?
Малыши согласно кивнули, подбежали к метле, плавно вошедшей в ладонь юной Тиниоак, и почти в голос произнесли:
– Тетенька ведьма, а можно потрогать?
Шарлотта огляделась по сторонам в поисках их матери. Но деревенские жители были слишком заняты насущными проблемами и привычными делами. Никто не наблюдал больше ни за ведьмой, ни за лавкой.
Тогда она сдержано кивнула. Дети осторожно коснулись прутьев и тут же, весело взвизгнув, побежали к домам:
– Тетенька ведьма, спасибо!
Юная Тиниоак вздохнула. Неужели прежде никто не подпускал малышей к своим метлам? В это ей верилось с трудом. Из ее ковена она была самой строгой и сдержанной. Остальным же нравилось умеренное общение с деревенскими жителями. А побаловать любопытных деток все любили до такой степени, что порой устраивали раздачу леденцов, пирожков или крохотных обережных куколок, что Шарлотта совершенно не поддерживала. Особенно в своей деревне.
Вернувшись домой прежним маршрутом юная Тиниоак оценила свои возможности, и, не придумав себе быстрых забот, принялась собираться на Покатый холмик. Ей нужно успеть добраться туда задолго до заката и устроить встречу ковена, чтобы получить дополнительную возможность показать свою готовность к высшему порядку ведьмовства.
Из-под стола выглянул котелок, все еще тщательно укутанный в тяжелый, плотный плед. Но Шарлотта решила, что в следующие несколько часов не появится ни единой минуты для передышки. Оттого для начала приготовила себе незатейливый обед и накрыла на стол в большой комнате, не забыв перенести туда родовую книгу для легкого чтения за трапезой.
А вот и он – Грибной четверг.
Когда солнцу оставалось сделать парочку шагов для того, чтобы скрыться за деревьями, молодая ведьма уже стояла на крыльце в полной готовности.
К празднику она сменила модное серое платье на наряд попроще и традиционней – самое черное платье с отрезной талией и юбкой-полусолнце в пол, украшал кожаный пояс-коса на четыре пряди средней ширины (достаточной для того, чтобы прикрыть шов от юбки, но не настолько широкий, чтобы спутать с корсажем). Повторно собранный в тугой пучок волос, с восьми сторон заколотый деревянными шпильками, прятался под остроконечной шляпой. А теплые чулки из легкой кроличьей шерсти цвета самой темной ночи, были готовы защитить свою хозяйку от любых ветров, что обожают резвиться в небе к этому времени.
Перед собой, на наметельник Шарлотта бережно повесила котелок с грибным супом и корзину с гостинцами. Наклонилась к ним, что-то очень тихо шепнула, выпрямилась и отправилась в путь.
