banner banner banner
Ведьмина неделька
Ведьмина неделька
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Ведьмина неделька

скачать книгу бесплатно

Ведьмина неделька
Ксения Биличук

Недобрая и незлая Шарлотта Тиниоак жила на окраине деревушки Литлиривер совсем одна. Она исправно исполняла обязанности ведьмы округи. Но даже подумать не могла, как все может перевернуться после единственной просьбы – приютить неожиданного и нежеланного гостя.

Ксения Биличук

Ведьмина неделька

Понедельник… наверное…

Шарлотта Тиниоак была совершенно непохожей на большинство представительниц своей профессии. Возможно, оттого она часто злилась и порой выпроваживала просителей с накопившимся раздражением на них, на себя и вообще на весь мир.

Ее аккуратное, бледное лицо без шрамов, угрей и даже расширенных пор обладало ровным, светлым тоном. Нос игриво вздернут, небесно-голубые миндалевидные глаза смотрят прямо, без прищура и нежелательного тика, а аккуратные скулы не похожи на острые пики, о которые можно резать бумагу. Что уж тогда говорить о волосах, от природы получивших не только светло-русый оттенок, но еще и принявшихся виться частыми, мелкими барашками, принципиально не признавая никаких границ и притеснений в свой адрес.

Шарлотта походила на очаровательную молодую девушку. Милую, достаточно миниатюрную для той, кому стукнуло двадцать пять лет. А главное совершенно нетипичную ни для этих мест, ни для рода ее занятий.

Но с чем ей, в отличие от внешности, повезло, так это с характером. Впрочем, его юной Тиниоак пришлось воспитывать с детства, чтобы хоть как-то походить на представительниц своего древнего и могучего рода, в котором каждая женщина (будто был кто-то еще) выделялась особым талантом становиться значимой фигурой на всю округу.

И несмотря на ее сильнейшее желание жить мирно, спокойно и максимально безлюдно, в этом ей характер никак не помогал. Что неудивительно – Шарлотта Тиниоак была ведьмой, а это накладывало безумное множество обязательств как в отношении поведения, так и в части внешнего вида. Отчего ей приходилось тратить часы на приведение себя в порядок каждое утро и следить за собой, порой даже когда никого не было рядом (на первый взгляд, конечно же).

А учитывая, что ковен принялся активно привлекать ее к работе и даже назначил для нее день дежурства, так она и вовсе отказывалась улыбаться. Даже себе в зеркале. Что ж тогда говорить о жителях близлежащей деревушки, из которой каждый понедельник к ней тянулась вереница, состоящая из крестьян, их детей и вечно жаждущих ответной любви красоток?

Шарлотта не была злой ведьмой, которой по душе наложение порчи на всю округу, мора на скот, норовящий полакомиться плодами огородика, расположенного на ее заднем дворе, или обетов безбрачия, бесплодия, а то и вечной старости на нерадивых просителей, считающих нормой прибегать к ней за помощью по любому случаю.

Не была она и доброй ведьмой. Не творила благо от души и по велению сердца. Не накладывала заклятья здоровья на всю деревню по осени и не хлопотала о каждом жителе, как о самом близком и дорогом человеке. Не торопилась помогать с урожаем, приплодом или просто хорошей погодой.

Шарлотта была обычной раздраженной ведьмой, которой надоели просьбы, нытье и вечные визиты с рассказами о жизни за пределами деревни и за лесом, который ей разрешалось покидать дальше, чем на пару десятков километров, только четыре раза в год и при особо выставленном положении небесных тел. Возможно этот факт больше всего ее и раздражал, делая жизнь мрачней, чем она была на самом деле.

А понедельники так и вовсе стали настоящим испытанием для юной представительницы древнейшего ведьмовского рода от моря на западе до моря на востоке.

Вот только в их немногочисленном ковене, где на каждую ведьму приходилось от двух до семи деревень, никто не собирался давать отпуск юной Тиниоак. Во-первых, под ее ответственность попадала только одна деревенька, рядом с которой и располагался дом потомственной ведьмы. Во-вторых, рук и умений на всех не хватало, чтобы дожидаться ее тридцатилетия и посвящения в ведьмы высшего порядка. В-третьих, раз уж из ее рода больше никого не осталось, то и отпираться бесполезно – все должны были помогать обычным людям, независимо от их любви, уважения или страха перед силами природы и их представительницами, облаченными в темно-серые или темно-синие наряды и остроконечные шляпы, которые были видны издалека.

Можно сказать, что Шарлотте весьма и весьма повезло – бабушка Грейтпайн отдала в ее ведение Литлиривер, в котором прежде ведьмовали ее мать, бабка, прабабка, и «сколько-то там еще пра» бабка. Благодаря этому Тиниоаков здесь если и не любили, то хотя бы относились к ним с трепетом и особой осторожностью. Правда старая Лидла Тиниоак разбаловала местных жителей своим вниманием и заботой, отчего временами старожилы по привычке шли в направлении крепкого двухэтажного домика независимо от того, какой с утра наступил день. Что не делало Шарлотту добрее.

Сегодня, судя по ее настроению, был именно понедельник. Она встала за час до рассвета, чтобы, не торопясь, облачиться в темно-синий, почти черный, сарафан, едва не волочащийся по земле, поверх такой же синей рубашки, сшитой еще ее бабушкой в пору затишья и большого вдохновения, а также одержать временную победу над непослушными вихрами, которым сегодня весь день придется провести под невысокой остроконечной шляпой (по мнению бабушки Грейтпайн до достойной уважения шляпы она еще не накопила знаний).

Едва первые лучи нагло полезли в окна второго этажа, юная ведьма спустилась вниз и поставила на небольшую плиту сковородку и чайник. В печи тут же затрещал огонь, а посуда стала постепенно раскаляться, готовая для жарки сытной яичницы «Из всего подряд» и варки крепкого травяного чая «Долгий, нудный день на ногах». На столе будто из ниоткуда появлялись корзина с остатками яиц, небольшой помидор, кусочек вяленой говядины, связка трав (без петрушки, розмарина и тимьяна в этом доме не обходилось ни одно блюдо из яиц), мешочек с засушенными листьями смородины, мяты, малины и ромашки (для крепких нервов). Все ловко резалось, разбивалось, перемешивалось, а после кипело и шкворчало, наполняя весь первый этаж головокружительным ароматом аппетитного ведьмовского завтрака.

За стол Шарлотта села в приподнятом настроении – большая кружка с чаем дымилась на расстоянии вытянутой руки, а перед собой она поставила внушительную тарелку, содержимым которой можно было легко досыта накормить трех подростков, вернувшихся домой за мгновение до рассвета. Ведьма аккуратно разложила приборы, повернула тарелку по часовой стрелке, выбирая, с какой стороны приступить к трапезе, бросила косой взгляд на дверь и принялась за еду, наслаждаясь последними мгновениями спокойствия на сегодня.

Когда в деревню пришел рассвет, юная Тиниоак уже прибралась на кухне и вытащила огромную, тяжелую книгу из тесной кладовой. Положила ее на стол, чтобы каждый проситель мог увидеть грозную, грубую обложку с непонятными письменами, глубоко врезанными в нее, и постарался, как можно скорее изложить детали дела, получить помощь, совет, лекарство, а после быстро убежать из странного дома, в котором никому и никогда не рады.

Больше приготовлений не последовало. Ведьма направилась к двери и открыла ее прежде, чем кулак добрался до деревянной поверхности и нарушил тишину, которую здесь так ценили.

– Ну? – сухо «приветствовала» она молодого парня, застывшего от удивления и теперь не имевшего понятия, куда девать занесенную руку.

Должно было случиться что-то действительно серьезное, чтобы Тимми Фэтни набрался смелости и пришел к «неправильной ведьме» за помощью.

В деревне к Шарлотте относились по-разному. Кто-то ругался с ней при каждой встрече, кто-то распускал совершенно обычные слухи, что она каждую ночь летает по округе голышом и проклинает детей, неспящих после заката, кто-то отводил глаза и находил неприличное число срочных дел, которые ждали по полгода, но теперь потребовали к себе внимания. В любом случае, ее это никак не задевало, а лишь раздражало, потому что несмотря на свои неприязнь, страх или сомнения, они все равно шли к ней, независимо от дня недели, сезона или суеверий. Простой люд быстро забывал все плохое, что сделал или наговорил, когда припирало.

Все Фэтни были из той породы, что лечились компрессами и мочой, а в порчу и заговоры просто не верили. Но это не мешало среднему из них (тому самому Тимми, что сейчас стоял на пороге) временами приходить к дому Тиниоак с мелкими просьбами или по поручению старших, которые все равно считали, что справляются со своими проблемами без привлечения ведьм.

– Ну? – стараясь не рычать и не закатывать глаза, повторила Шарлотта и осталась стоять в проеме, наполовину закрытом дверью от праздных глаз.

Невысокий, плотно сбитый деревенский парень захлопал длинными ресницами, пытаясь придать своим водянисто-голубым глазам более или менее осознанное выражение. Он опустил, наконец, руку, прихватив ее второй, будто собирая из двух кистей огромный кулак, неуверенно потоптался и все же растянул пухлые губы в извиняющейся улыбке:

– С добрым утром, мисси Лотта.

Ведьма мельком глянула на небо, где солнце уже без труда можно было разглядеть между веток, и кивнула. Ей хотелось поскорее избавиться от посетителя и пережить этот день без особой суеты или скандалов, которые порой приносят молодые девушки, пытаясь использовать Шарлотту в качестве судьи в любовных делах.

– Хороший денек намечается, – продолжил Тимми, натянуто улыбаясь и не зная с какой стороны подступиться к проблеме, которая привела его сюда. – Старшие сказали, что это лето станет самым теплым за последнее десятилетие и ягод будет много в лесу. Все успеют запастись и на зиму, и на продажу для города.

Юная Тиниоак вздохнула, сложила руки в замок и уточнила:

– Ты пришел к ведьме с прогнозами? Это твоя новая работа?

Тимми смущенно кашлянул, как-то странно притопнул и отрицательно мотнул головой, заводя руки за спину, будто желая прикрыть свой зад.

Тут-то Шарлотта все и поняла, ехидно усмехнулась и широко открыла дверь, впуская горе-просителя в просторную комнату с одним большим окном, где до нее принимала бабка, а до бабки все остальные ведьмы ее рода.

Молодой Фэтни быстро просеменил внутрь и застыл на пороге, будто оказался здесь впервые.

Ему явно было неудобно говорить о проблеме, которая привела его к ведьме. Но терпение и силы подходили к концу, требуя срочного решения. Оттого Тимми топтался на месте и пытался подобрать слова, чтобы, наконец, перейти к делу.

И пока он набирался смелости юная Тиниоак направилась к огромному столу, занимавшему существенную часть комнаты, жестом приказав своему посетителю сесть на стул.

– Благодарю, – Тимми подпрыгнул на месте и мелкими шажками засеменил к спасительной мебели.

– Ты знаешь правила, молодой Фэтни, – равнодушно произнесла Шарлотта и с грохотом откинула обложку ведьмовской книги, надеясь таким образом еще сильнее перепугать посетителя.

Ей и без слов было понятно, зачем к ней пришел этот простодушный и суеверный парень, который почему-то отбился от убеждений своих предков и верил в силу «неправильной ведьмы». Но чтобы избежать лишних усилий или не сделать дополнительное добро, юная Тиниоак переняла от своей бабки отличное правило – она ждала точную просьбу или рассказ, дающий выводы и понимание сути проблемы.

Тимми легко, едва заметно вздрогнул от удара обложки о стол, но тут же собрался и приступил к рассказу:

– Беда у меня, мисси Лотта, бегу и приседаю. Ноги уже болят от такого развлечения, – он немного помолчал, видимо ожидая взрыва смеха, но все же продолжил. – Да и живот болит. Сил нет, а легче не становится.

Шарлотта усмехнулась такому простому объяснению, провела пальцем по какой-то видимой только ей строчке в книге и уточнила:

– Разве это не работа тетки Линден? Мне казалось, что с подобными проблемами Фэтни ходят к травнице, а не к ведьме.

– Ох, мисси Лотта, не говорите мне про каргу Линден, это все она виновата, – Тимми невольно подпрыгнул и тут же уселся на руки. – Это она мне вчера дала средство для красоты и девичьего внимания. А ночью началось. Сначала забурлило, потом зашумело, потом загудело, а потом…

– И так понятно, что потом, – оборвала рассказ неудачливого ловеласа молодая ведьма и, едва сдерживая смех, отправилась на кухню, походя уточняя. – Что сказала эта проныра, когда продавала тебе настой?

– Что он уж точно мне поможет привлечь внимание Сизи Миллс. Но пить надо долго, чтобы эффект закрепить. А у меня совсем нет времени. Сизи собралась в город на ярмарку. Уже завтра, – юный Фэтни принялся говорить громче, чтобы ведьма не пропустила ни слова, но это давалось ему с трудом. – Вы же сами знаете, какие там красивые мужчины. И статные, и сильные, и высокие. Первый сорт. Меня ж даже в конец очереди не поставят, чтоб на Сизи поглядеть одним глазком и ей показаться. Вот я и не стал затягивать – выпил полбутыля сразу как вышел, а перед сном и остатки допил.

Шарлотта вздохнула от простой логики паренька, достала из кладовки корзину, сложила туда десяток груш, нож для их чистки, большую деревянную кружку, несколько мисок и доску. После чего сняла с плиты закипевший чайник и направилась обратно в комнату, где несчастный Фэтни все еще боролся с последствиями неправильно принятого отвара от местной травницы Пени Линден.

В ковене ее считали обманщицей и отказывались общаться с ней или даже говорить о ней за спиной. В крови травницы не было ни капли волшебства, ведьмовской силы или способностей. Но она обладала запредельной хитростью, а также неплохой смекалкой, благодаря которой научилась договариваться с местными торговцами и порой даже ведьмами, чтобы те продавали ей травы и ягоды, из которых потом варились эликсиры и сушились порошки. Их-то хитроумная Линден и сбывала местным, делая знающее лицо и выдавая мудрые инструкции, которые прежде получала при покупке ингредиентов.

Правда это было так давно, что местные и позабыли о бездарной молодой Пени. Теперь в их деревне жила травница Линден, которую молодежь звала каргой, население среднего возраста – пронырой, а старшие – хитрож* Пени.

И порой ее натирки, настойки и порошки действительно помогали не только силой мысли принимающего, но и природной. Правда, для этого ей пришлось перетравить не мало народу и научиться быстро подбирать оправдания для любой ситуации и просчета.

– Она сказала пить долго, – заметила Шарлотта, ставя перед несчастным Фэтни корзину с грушами. – И имела в виду пару ложек в день, а не половину бутылки на ночь.

– Но время, мисси Лотта, – жалобно возразил страдалец и удивленно уставился на груши. – Завтра Сизи уедет. И я уверен, что вернется с женихом. Слышал, как она хвасталась подругам, что собирается на ярмарку, чтобы найти себе подходящую пару. А я чем плох? Я ж сильный, умный, добрый. Ну да, мордой не вышел, да и росточек подкачал. Но все ж выше папаши Миллса, а это уже неплохо.

– Ты делом лучше займись, а не жди простого решения, – Шарлотта вручила парню нож и расставила посуду по столу. – Чищеные груши в миску, очистки в кружку.

После раздачи указаний она сама села за стол, вооружилась тесаком, приставила к себе разделочную доску и принялась ждать результатов работы молодого Фэтни, который не унимался и продолжал сетовать на несправедливость:

– Ну вот сами посудите, мисси Лотта – я работящий, крепкий, быстрый. Не глупее остальных. Хорошо пою и на танцах могу любого за пояс заткнуть. Мне б росту прибавить, так уже б за мной девки бегали. И та же Сизи вздыхала бы о моем внимании. А не я бегал вокруг вашего дома, пытаясь справиться с недугом, – он чистил груши аккуратно, тонко, стараясь отделять шкурку без мякоти. – А еще я исполнительный и заботливый. Вы бы видели, какой я ей подарок приготовил к танцам. Сами б такой захотели.

Парень поднял глаза на Шарлотту, но не увидел в ее взгляде интереса. Правда все равно продолжил, завороженно наблюдать за тем, как чищенные груши превращаются в одинаковые кубики, а семечки заботливо ссыпаются во вторую миску.

– Не отвлекайся, – строго произнесла ведьма, не отрываясь от работы.

Тимми непроизвольно вздрогнул и вернулся к чистке:

– Таких лент ни в одном городе не найти. Их и в косы вплетать не стыдно, и на фартук повязывать красиво, – в его голосе слышалась неподдельная гордость.

Впрочем, все в семье Фэтни славились ткаческим талантом. Их ленты, повязки и даже ткань в городе разбирали в первую очередь. Оттого каким бы смешным ни казался подобный подарок, а все же делался он с большой душой и старанием. И местная красавица Сизи Миллс просто обязана была оценить его по достоинству.

– А, может, найдешь себе любовь попроще? – пренебрежительно бросила Шарлотта, заглянула в кружку и, не удовлетворившись результатом, продолжила работу. – Сам говоришь – работящий, крепкий, танцующий. Неужели нет желающих до твоей ласки?

– Причем здесь ласка, мисси! – Фэтни едва не подпрыгнул вместе со стулом от обиды, но тут же спохватился под взглядом ведьмы и продолжил покорно чистить груши. – Я Сизи люблю. С самого детства. Когда у нее было две реденьких косички и не хватало трех передних зубов. А кто ее еще такой помнит и любит?

– Тогда сам решай проблему. Раз сам любишь, сам и влюби, – юная Тиниоак была строга в своих суждениях о мужчинах и отношениях. Строга и непреклонна. – Иначе так и будешь то бегать до кустов, то натирать пятки маслом, чтоб не так болели после танцев.

– А масло зачем? – заворожено поинтересовался Тимми и убрал последнюю грушу в миску.

– Тебе не надо, – Шарлота притянула к себе кружку с очистками, помяла их ложкой, а после залила кипятком из чайника и накрыла освободившейся доской. – Лучше реши, нужна ли тебе такая обманная любовь. За которую ты не боролся, а купил.

– А что же мне теперь делать, раз настой карги не помог?

– Сидеть и ждать пока заварится, – молодая ведьма на руках дорезала последнюю грушу, убрала кубики в миску и отправилась обратно на кухню.

– И все?

Ведьма остановилась в проеме и усмехнулась:

– Ну, можешь еще подумать, что в мужчинах ценит такая девушка, как глупышка Миллс, кроме красоты и роста. Вдруг на ум что получше придет, чем висеть на ветках старого клена позади своего дома.

– Вы и это знаете, – Тимми округлил глаза от удивления.

– Тиниоаки знают все, что творится в деревне, – грозно заметила Шарлотта и скрылась в кухне.

Пока заваривались очистки она успела выложить кубики в плоскую кастрюлю, поставить ее на едва теплую плиту, а рядом высыпала семечки на плотную ткань из тех, в которые вплетают пеньку или коноплю.

Немного подумав, она добавила в кастрюлю две ладошки воды и вернулась к запутавшемуся Фэтни.

Парень старался не глядеть в угол, где развалился ведьмовской кот, пристально наблюдавший за всеми посетителями во время отсутствия хозяйки. Этот не был сплошного черного окраса. Природа наградила его пепельными прожилками, подранным ухом и пугающе желтыми глазами, которые горели, как две свечки в темноте. Отчего вид кота порой ужасал сильнее, чем раздраженная хозяйка дома или ее колкие замечания, которые чаще воспринимали, как проклятия или заговоры на неудачу.

Шарлотта сняла доску с кружки, высыпала туда какой-то душистый порошок и придвинула ее Тимми:

– Пей.

– А хуже не будет?

– А может быть хуже? – молодая ведьма усмехнулась тому, как осторожно взял в руки кружку парень и добавила. – У хитрой Линден тоже спрашивал про последствия?

– Нет, – горе-обольститель смутился и, сделав глубокий вдох, принялся пить настой из очистков.

Ведьма одобрительно кивнула и вернулась к грушам, томящимся на печи. Она ловко перемешала семечки, чтобы они просохли со всех сторон. Еще раз проверила, не пригорают ли ко дну аккуратно нарезанные кубики фруктов и вернулась к Тимми, который не только выпил все содержимое кружки, но и принялся жевать шкурки, прикрыв глаза от наслаждения.

– Я сказала пить, а не есть, – строго заметила Щарлотта и придвинула кружку к себе.

– Ох, простите мисси Лотта, но я со вчерашнего дня ничего не ел, вот и не удержался.

– И уже не боишься, что станет хуже?

– Вам я доверяю больше, чем себе. И если вы сказали, что все пройдет, то значит, так и будет.

– Умом ты, юный Фэтни, не блещешь, – ведьма покачала головой и усмехнулась. – Вот над ним и поработай. Умный порой лучше и дороже красивого.

– Это как?

– У старших спроси. Зачем тебе советы ведьмы?

– Что вы, мисси! Ваши советы дороже всех!

– А раз дороже, то не расплатишься.

– Нет-нет, я за все расплачусь! – он лишь на мгновение примолк, прислушался к чему-то и засиял. – Уже отпускает! Ох, как же хорошо-то становится! Ох, как же есть захотелось.

– Иди уже, любовничек, мать покормит, – Тиниоак вздохнула и указала на дверь. – День только начался, таких, как ты еще много будет.

– Да-да, спасибо, – Тимми быстро и уже уверено зашагал к двери, но возле нее остановился и напоследок проговорил. – И за совет спасибо, больше к карге не пойду.

В комнате снова воцарилась тишина. А в ней отлично слышались и шкворчание груш, пускающих сок в кастрюлю, и скучающее зевание кота, который сегодня не собирался покидать свой обзорный пункт.

День закружил Шарлоту с новой силой. Сначала пришли девочки Стилс, которые не могли разрешить спор. Вслед за ними ее посетил Мейсон Мит, смущенно жалующийся на проблемы с женой и просящий какой-нибудь настой, чтоб та вела себя скромнее. После же прибежала склочная старуха Аргис. Эта не обращала внимания на день недели. И едва у нее появлялось правильное настроение, тащилась через всю деревню на окраину, чтобы высказать молодой Тиниоак свое мнение о ее семье, а в частности в очередной раз проявить неуважение к бабке, которая спасла в свое время Аргис от деревенского старосты, порочившего ее честь.

Юная ведьма только вздыхала, вытаскивала из своей тесной кладовой мешочки с порошками, заваривала ромашковый чай, чтобы успокоить самых буйных гостей, и откупалась засахаренными сливами от склочной старухи, уже по третьему кругу (и это только за сегодня) ругающей мать Шарлотты, умершей, когда той было три года. Вот уж и правда, как посмела?

Каждый понедельник происходило почти одно и то же – шли с просьбами, с замечаниями, за советом, лекарством или приворотом. Будто своими силами справиться с обычными и скучными проблемами (например, с маковыми мушками, сожравшими половину огородной капусты за три дня) жители деревни не могли. Или не хотели прикладывать хоть какие-то усилия (что лучше объясняло серьезный поток просителей, идущих к дому ведьмы).

Тиниоак не понимала, почему от нее требовали решения простейших задач. И каждый раз раздражалась на разбор последствий от лекарств хитрой Линден, участие в любовных спорах молодых людей, приготовление ненужных ей смесей и пояснение, кто и что делает не так, отчего не получаются браки, дети, внуки, добрые торговые отношения (будто сама Шарлотта повидала мир и все испытала на себе, а не вычитала из родовой книги, а то и просто услышала от старших на праздновании Грибного четверга). Впрочем, в подобные моменты она безумно радовалась тому, что ковен назначил ей день дежурства – в другое время люди шли с меньшей охотой, а то и вовсе не шли, чтобы не попасть под горячую руку молодой, но весьма обозленной на народ ведьмы.