Опер. Девочка на спор

Екатерина Аверина, Анна Бигси

Опер. Девочка на спор

Глава 1

Ива

– Ну что, Иванна, мы договорились? – Ладонь генерал-лейтенанта ложится между моих лопаток, соскальзывает по спине к талии, обжигая кожу через тонкую ткань белой футболки.

– Да, я согласна, – дернувшись, скидываю мужскую ладонь и делаю шаг в строну, – товарищ…

– В стенах этого кабинета можно просто Олег Сергеевич, – довольно улыбается он.

– Как скажете, товарищ генерал-лейтенант, – выпаливаю от волнения и сама на себя закатываю глаза. – Олег Сергеевич, – исправляюсь. – Разрешите идти?

– Свободна, – кивает он, – на сегодня. – Улыбка превращается в ухмылку всего на несколько секунд, и генерал-лейтенант Трофимов теряет ко мне всяческий интерес, вальяжно возвращаясь к своему рабочему столу. А мне жизненно необходимо оказаться на свежем воздухе.

Выхожу в коридор, по дороге сначала сворачиваю в туалет. Долго мочу ладони под холодной водой, прикладываю их к горящим щекам. Вроде все получилось.

Оперевшись о раковину, смотрю в свои немного безумные глаза. Зрачок нервно пульсирует, ресницы подрагивают, щеки розовые, как у школьницы после первого поцелуя.

Хотя откуда мне знать…

Стоп! Это все не имеет значения. Я получила то, что мне было нужно. Все! Думать только об этом!

Провожу по коротким, наверное, даже слишком коротким для девушки волосам, взъерошиваю удлиненную светлую челку и тут же поправляю ее, распределяя по лбу. Сушу руки под потоком теплого воздуха в сушилке и покидаю здание главного управления МВД.

Шлем на месте. Не нашлось ни одного бессмертного стянуть его прямо под камерами. Обычно я беру его с собой, но идти на встречу к генерал-лейтенанту со шлемом под мышкой было как-то не очень удобно.

Лицо все еще горит. Прикрыв глаза, подставляю его теплому весеннему ветру. Хорошо так. Зажмуриваюсь на мгновенье, позволяя себе короткую улыбку. В этот раз все будет иначе. Я чувствую…

Медленно открываю глаза и замечаю кофейню через дорогу. Я так торопилась утром, что не успела позавтракать.

Оставляю байк на парковке управления, шлем в этот раз беру с собой. Иду по тротуару в сторону ближайшего пешеходного перехода, по дороге разглядывая припаркованные у заведения машины. Их немного. Пара тачек как-то особенно сильно выделяется на фоне остальных. Залетные, наверное.

Перебегаю по «зебре», заказываю себе латте с лесным орехом и удобно устраиваюсь за стойкой. Достаю из внутреннего кармана куртки наушники, вставляю, включаю музыку.

«Моя душа» Lely45

Растворяюсь в мелодичном женском голосе, пробирающем до мурашек. Подушечкой пальца обвожу естественный рисунок на деревянной столешнице, ловя какие-то свои странные ассоциации с каждой линией, с шершавым, потертым покрытием.

Вздрагиваю, когда руки касается чужая ладонь. Только успокоившееся сердце снова начинает стучать быстрее, и лишь в последний момент я успеваю затормозить свой уход в самозащиту.

Какого хрена они все меня трогают?!

Бариста обеспокоенно на меня смотрит.

Да, точно… это же просто кофейня…

Вынимаю наушник.

– Ваш латте с лесным орехом, – говорит парень.

– Спасибо, – нервно улыбаюсь ему, все еще пытаясь едва заметно отдышаться.

Открываю крышку, достаю деревянную ложечку из специальной подставки и хорошенько размешиваю сироп, распределяя вкус по всему напитку. Возвращаю крышку на место. Снова вставляю наушники и, включив следующий трек, слезаю с высокого стула.

Направляюсь к выходу. Дверь распахивается, и на меня со всей дури налетает мощное тело. Мой бумажный стаканчик с кофе оказывается смят его напором. Крышка слетает, а горячий напиток выливается на мою футболку, но большая часть достается высокому мужчине с моментально чернеющим взглядом.

– Блядь, ты слепая, что ли?! – рычит он. – Ты че наделала? – пытается брезгливо смахнуть с себя пятно.

– Я наделала?! – вынув наушник, смотрю на оборзевшего типа. – Это ты на меня налетел! – напоминаю ему.

Мокрая футболка с уродливым коричневым пятном и потеками неприятно липнет к телу. Придурок продолжает трясти своей рубашкой, двумя пальцами ухватившись за ткань.

– А ты не видела, что я иду?! – Его буквально взрывает на глазах у посетителей кофейни. Люди затихают, с интересом наблюдая за некрасивой сценой.

– А ты кто? – подняв голов выше, смотрю на обнаглевшего незнакомца. – Президент, чтобы я тебя за километр пропускала?

– А если да?

– Мигалку на башку нацепи. И колокольчик повесь на шею, – заявляю ему. – Тогда тебя на расстоянии будет видно! Идиот.

– Дура! – психует он. – У меня встреча важная!

– Сам ты … дурак. Пропусти, – требую я.

А то стоит, загораживая собой выход. У меня тоже дела, между прочим. Теперь еще и переодеваться придется. И все из-за него.

– Пропусти, – прошу еще раз.

Тип продолжает стоят и играть желваками на по-мужски красивом лице. Побелевшие ноздри раздуваются, взгляд окончательно темнеет. Кажется, еще немного – и мужчина накинется на меня.

– Вали, – цедит сквозь зубы, наконец, освобождая проход. – И лучше тебе мне на глаза больше не попадаться, – летит угрожающее в спину. – Никогда!

Изобразив фейсплам, не оглядываясь иду к своему байку.

– Попила кофе, называется, – недовольно бубню себе под нос, усаживаясь на мотоцикл. – Придурок! – психую и ищу по карманам настойчиво вибрирующий телефон. – Бойко, слушаю, – раздраженно отвечаю абоненту, даже не глянув, кому я понадобилась.

От услышанного на том конце голоса меня будто обливает сначала ледяной водой, а следом ведром кипятка. Собственный голос тут же меняется.

– Да, хорошо. Я еду.

Глава 2

Максим

– Идиотка! – рычу вслед этому недоразумению и пытаюсь отряхнуться. Но это бессмысленно.

Мокрая ткань неприятно липнет к телу и очень быстро остывает. Ну пиздец! Скриплю зубами от злости и иду в уборную.

– Твою мать, – ругаюсь себе под нос, рассматривая в зеркало испорченную к херам рубашку.

Хотел же сделать все по-человечески. Точнее, прийти вовремя, но опять придется опоздать и выслушивать, какой я мудак!

Не впервой…

Открываю холодную воду и умываюсь, стремительно приходя в себя. Что-то погорячился я вчера с баром, голова до сих пор гудит, как осиный рой. Но зато оценил новых девочек. Даже присмотрел себе одну. Надо заехать как-нибудь после работы, пар спустить.

Воображение быстро придумывает варианты любовных утех, а губы сами собой расплываются в усмешке. Да, однозначно стоит заехать. Длительное воздержание еще никому на пользу не шло, а при моей работе тем более.

Телефон вибрирует в кармане. Ловко выуживаю его пальцем и смахиваю трубку в центр.

– Марьянин, – представляюсь привычно.

– Ты хоть раз можешь прийти вовремя? – Недовольный голос отца неприятно царапает по нервам.

– Да иду я уже, – огрызаюсь невольно. – Форс-мажор небольшой.

– У тебя всегда форс-мажор, – сбрасывает звонок, а я закатываю глаза. Как всегда. Ничего нового.

Выхожу из кафе и оглядываюсь. Не могу же я в таком виде заявиться в управление. Недалеко есть небольшой торговый центр, иду туда. В первом попавшемся бутике покупаю новую рубашку и сразу переодеваюсь.

– А с вашей что сделать? – спрашивает девушка-консультант, а меня так и подмывает нагрубить. Че тупая-то такая? Или я слишком раздражительный сегодня?

– Выкинь.

Небрежно прикладываю карту к терминалу и ухожу. До кабинета начальника добираюсь без происшествий. Я в гражданке, но ксива с собой. Пропускают без проблем. Не первый год замужем.

Вхожу без стука. Отец стоит лицом к окну, но даже не дергается.

– Здравствуй, Максим. – Его голос звучит сухо и равнодушно.

– Здравствуй, отец, – так же спокойно отвечаю я.

Мы не близки. Никаких объятий. Никакой радости от встречи. Я просто бастард. Незапланированный сын любовницы, которого та сдала в интернат, чтобы не утруждать себя. А у отца есть дочь от законной жены. Единственная и любимая, а я так… позор и пятно на репутации.

– Я не просто так тебя вызвал. – Он оборачивается и сканирует меня цепким взглядом.

– А я уж думал, соскучился, – криво усмехаюсь и падаю в кресло. Ничего не меняется.

– Ты понимаешь, что твои игры в бога до добра не доведут?

Это он, вероятно, про Коновалова. Подпол из нашего отдела. Таки осудили эту мразь на много лет. Я и сам по локоть в дерьме, но должны же быть какие-то границы. У него тормоза сломались, пришлось приземлять…

– Доходчиво, – тяну я и свешиваю голову со спинки кресла, глядя на отца вверх ногами. – Тебе не кажется, что ты поздно взялся меня воспитывать?

– Вас теперь проверками завалят, – рычит отец зло. – А я не позволю позорить свою фамилию!

– Смею заметить, они у нас разные, – хмыкаю и поднимаюсь на ноги. – Это все?

Сушняк просто дикий. На столе стоит кувшин с водой. То, что надо после вчерашнего. Убираю крышку и пью прямо из горла. Кайф…

– Максим, прекрати паясничать. – Отец недовольно следит за мной. А мне больше нечего ему сказать. Я никогда не просил у него помощи. Всего добился сам. Упрекнуть мне себя не в чем. Я одиночка и безотцовщина. Сам по себе.

– Ага, работать пойду, – ставлю пустой кувшин на место и рукавом вытираю губы. Знаю, как это бесит отца. – Дел, знаешь ли…

Его лицо перекашивается от злости, но вслух не комментирует.

– Кстати, что там с педофилом? – меняет тему. – Не пора передать в СК?

– Пока нет, работаем.

– Уверен?

Одно слово отца – и дело у нас заберут. Лично мне похер. Баба с возу – кобыле легче, но чем черт не шутит. Глядишь, поймаем злодея, и звездочки на погоны упадут.

– Мы справимся.

– Самонадеянно, – качает головой отец. – Но ладно. Подождем.

Выхожу выжатый как лимон. Точнее, как дерьмом облитый. Это гораздо хуже, чем тот кофе от голубоглазой незнакомки. Помыться хочется, но пора на службу.

Сажусь в свой «вольвец» и завожу двигатель. Может, ну нахер этот отдел? Домой. Отсыпаться. Успеваю уже даже размечтаться, но звонок вклинивается в мои мечты.

– Марьянин, – отзываюсь глухо.

– Где, блядь, отчет, который я просил тебя сделать как можно быстрее? – сквозь зубы цедит Стас.

Бля-я-я. Я забыл. Что ж все в одну кучу сваливается? Побиться головой о руль, что ли? Вряд ли поможет.

– Стас, не кипиши, – стараюсь говорить ровно, чтобы не сагрить еще сильнее. – Сейчас приеду и принесу.

– Пока ты приедешь, Заболотный меня уже раком выдерет. А я тебя! – рявкает так, что в ушах звенит.

– Еду я уже, – вру и не краснею. – Полчаса – и на месте.

Сбрасывает. По всей видимости, начальство сильно в ярости. Ничем хорошим такие финты обычно не заканчиваются. Хотя это обычное его состояние. Вот раньше, при Ирине Сергеевне, не было такого беспредела. С теплотой вспоминаю правление нашей императрицы. Захватил ее злой тролль в плен, и стала она троллихой.

Представляю картинки из «Шрека» и ржу, как идиот, сам над собой. Но недолго. Пробка на кольце. Погорячился я, конечно, со временем. Пиздец встрял. Может, сразу в морг?

Ива

Не успеваю соскочить с байка, как на меня налетает известная всему дому и, к моему личному несчастью, живущая со мной на одной лестничной клетке баба Зина. С поджатыми в полоску губами, острым, бегающим взглядом, укутанная в платок, чуть сутулая бабуля упирает руки в бока, выпячивает грудь и надвигается на меня, прижимая обратно к мотоциклу.

– Сколько же можно?! – трясет костлявым кулаком у меня перед лицом. Отклоняюсь, чтобы и правда не зацепила. – Твоя бестолковая псина опять скулит и воет на весь дом!

– Он просто скучает, – пытаюсь оправдать своего стаффа. – Маленький же еще.

– Видела я, какой он маленький! Чуть моего Барсика до сердечного приступа не довел. Бедный котик. Пришлось давать ему валерьянку. Приструни своего уродца, иначе…

– Что? – склонив голову к плечу, зло смотрю на соседку. – Отравите?

– Заявлю на тебя! Поняла? Куда следует заявлю, – снова трясет кулаком у меня перед лицом.

Раздраженно закатив глаза, делаю шаг вперед, вставая вплотную к бабке.

– Пропустите.

Она вновь поджимает губы, недовольно сопит, но отходит в сторону. Достала! Вот реально весь дом достала. Участковый уже не знает, куда от нее прятаться. И это баба Зина еще не знает, что я работаю в органах. Не афиширую свою деятельность от греха подальше. Как в том анекдоте – пусть лучше проституткой считают…

Поднимаюсь в квартиру. Тагги и правда жалобно поскуливает под дверью и стучит об нее лапой. Открываю, щенок в голове, но уже мощный пес внешне, радостно виляя хвостом, запрыгивает на меня.

– Тагир, фу! – смеюсь я.

Единственный мужчина, который не вызывает у меня ужаса или раздражения. Ему я могу улыбаться. Наверное, поэтому он получился такой вот добряш. А может, благодарен за то, что спасла его от усыпления еще щенком.

Знакомые из питомника позвонили. Бракованный, никто не берет. Это сразу была моя собака. Я почувствовала, как мы с ним необходимы друг другу.

– Ну все, Тагир! – включаю строгую хозяйку. – Сидеть. – Он плюхается на задницу и смотрит на меня, склонив голову набок. – Ругаются на тебя, между прочим. Нельзя скулить.

Стафф дергает ушами, реагируя на изменения тона. Все понимает эта шерстяная задница. Сами они бракованные…

– Гулять, – снимаю поводок, цепляю крепление к ошейнику и вывожу Тагги в подъезд.

Баба Зина, чтоб ее, как раз поднимается. Охает, увидев нас, и начинает демонстративно креститься, а Тагир – рычать на нее в ответ.

– Демон. Как есть демон, – стонет бабка.

– Вы просто руками не машите, баб Зин. Он перестанет думать, что вы нам угрожаете.

– Что? Я?! Да это ты и твоя собака… – верещит она на весь подъезд.

– Рядом, – говорю Тагиру. Он послушно идет у моей ноги мимо истеричной бабы Зины.

Долго гуляем с ним на специально отведенной площадке. Играем в мяч, в палочку, отрабатываем команды и уставшие, но довольные возвращаемся домой.

Вместе готовим еду, смотрим телевизор и уходим спать около полуночи. Тагир ложится у кровати, я закрываю глаза и слушаю, как он сопит.

– Пожалуйста, нет… Не надо. Не трогай!

Резко сажусь, проснувшись от собственного крика. Сердце колотится в горле, дыхание сбилось, руки дрожат, а подушка снова промокла от слез.

Стафф смотрит на меня с тревогой. Подходит, кладет морду на колени. Провожу ладонью между его ушей, показывая, что очень ценю беспокойство единственного настоящего друга.

Пересаживаюсь за столик у открытого настежь окна, раскрываю потрепанную папку с альбомными листами и, продолжая дрожать, простыми карандашами рисую резкие линии. Много-много резких линий. Получается комната или тоннель, имеющая вместо тупика черный провал, а на стене тень с неестественно длинными руками и маленькой головой.

Последняя слезинка падает на рисунок. Растираю ее, пачкая подушечки пальцев. Поворачиваю голову к окну, а там светит солнце раннего весеннего утра. На ветке тополя сидит смешной нахохлившийся воробей и смотрит на меня с претензией.

Нервно улыбнувшись ему, закрываю папку, бросаю карандаши рассыпанными и отправляюсь на кухню. Собираю хлебные крошки, подсохшую горбушку ржаного, который лежит тут уже… сколько? Не помню.

Возвращаюсь в комнату и высыпаю крошки на подоконник. Тагир с интересом наблюдает за мной.

– Нельзя, – говорю ему и ухожу в душ.

Холодные струи воды жалят кожу, скукоживая соски и сжимая легкие. Резко выдохнув, меняю температуру, и приведенные в тонус мышцы плавно расслабляются. После таких сложных ночей меня обычно спасают контрастный душ и крепкий кофе.

Закрываю воду, выбираюсь на прохладный кафель. Вокруг меня быстро образуются маленькие лужицы, стекающие в одну большую. Привычно не глядя в зеркало на голую себя, заматываюсь в большое махровое полотенце и выхожу на кухню за чашкой черного бодрящего без сахара.

Из головы никак не выходят приснившиеся картинки. Они приходят бессвязными отрывками, и я сажусь, чтобы зарисовать еще одну, пока пью кофе.

Закончив, собираюсь на прогулку с Тагиром. После нее в голове проясняется.

Быстро переодеваюсь. У меня сегодня очень важная встреча.

Напомнив Тагги, что скулить под дверью больше не стоит, и понимая, что баба Зина мне все равно обязательно позвонит, запираю квартиру и спускаюсь к мотоциклу.

Раздражая стоящих в утренних пробках водителей, просачиваюсь между рядами машин и вовремя оказываюсь у кафе, где мы договорились встретиться с Ириной Сергеевной.

– Здравствуйте, Ирина Сергеевна, – сразу узнаю строгую, я бы даже сказала, властную женщину.

– Добрый день. Иванна Бойко? – уточняет начальница ОМВД, даже в декрете имеющая некоторое влияние. Киваю. – У меня не так много времени, поэтому давай сразу к делу.

– Да-да, я понимаю, – чувствую, как нервные окончания накаляются, а воздух становится тяжелее. Выдыхаю и присаживаюсь на стул напротив Ирины Сергеевны. – Что вы хотели спросить?

– Посмотреть на девчонку, за которую просили очень высокие люди. Расскажешь почему? – перебирает ногтями по столешнице.

Официант приносит ей чайник с чаем и чашку. Все выставляет на стол. Так же тихо уходит.

– Я не могу рассказать, но мне очень нужно именно в ваш отдел, – облизываю пересохшие от волнения губы, но всем своим видом стараюсь показать уверенность. Эта женщина вряд ли проникнется моими эмоциями. Скорее уж наоборот.

– Почему не в следствие? – Она наливает себе чай, глядя при этом только на меня. —Образование вполне позволяет.

– Я хочу к операм, – настаиваю на своем.

– Девочка, ты понимаешь, что это за работа? – скептически приподнимает бровь.

– Конечно, у меня вот, – достаю из рюкзака приготовленную папку с документами, – рекомендации есть, награды.

– Все это только бумажки. Работа опера – это не чистенький кабинет. Это поля. Наркоманы в подвалах, тупы на улицах, алкаши, бытовуха.

– Я знаю, куда иду, – уверяю ее.

Всем перечисленным меня точно не напугать. Есть вещи гораздо страшнее трупов и наркоманов.

– Уверена? – хмыкает Ирина Сергеевна.

– Абсолютно, – киваю я. – Так вы поможете?

Она пьет свой чай, молча разглядывая меня.

– Я не подведу, – обещаю ей.

– Хорошо, – вздыхает Ирина Сергеевна. – Попробую, но обещать не буду. Мой муж… Очень специфический человек. – Впервые с начала нашего разговора ее тон меняется со строгого на насмешливо-теплый.

– Я наслышана.

– Надеюсь, ты не по его душу? – снова превращается в железную леди.

– Нет, что вы, – качаю головой.

– Ну хорошо, – отодвигает от себя чашку, – тогда до связи.

Максим

Вечер уже. Рабочий день для тех, кто не дежурит, давно закончился. Парни разъехались по домам, остались только Шаман, Дэн и я.

– За прошлый месяц, – толкаю по столу два пухлых конверта с их процентом от наших общих дел.

Проворачивая левые схемы, каждый из нас имеет неплохую прибавку к зарплате. Есть несколько табу для нас. То, чем мы никогда не будем заниматься и что не станем крышевать. А в остальном никто не жалуется. Статистика улучшается, финансовое положение растет.

– Меньше чем обычно. – Шаман лениво дергает уголком губ и убирает конверт за пазуху.

– Да, надо бы съездить разобраться, – откидываюсь на спинку и слегка покачиваюсь.

– В принципе, время есть… – Он лениво смотрит на часы.

– Погнали, заодно в баньке попаримся, – подрываюсь с места. – Девочки, все дела…

– Не, я пас, – хмыкает Дэн и расплывается в довольной улыбке. – У меня дома своя девочка.

Сияет, как начищенный медный таз, аж втащить хочется. Незаконно быть таким счастливым. И это после нескольких месяцев семейной жизни. Мистика, не иначе. Приворожила его, что ли, эта Снегурка?

– Каблук, – меланхолично замечает Шаман, монотонно щелкая четками.

– Да похер. – Морозов небрежно закидывает руки за голову. – Главное – мне по кайфу.

– Вали давай, – рыкаю на него. – Не свети тут фейсом.

– Какие вы злые, – поднимается на ноги, пожимает нам руки и сваливает.

Остаемся с Шаманом вдвоем.

– Ну что, едем к хозяину банного комплекса?

– Неделя, конечно, была тяжелой, – вслух рассуждает он. – Но к блядям не хочу, надоело.

– О как! – угораю я. – Чего ж тебе надо-то?

– Я, может, как Дэн, свою Снегурку хочу.

Давлюсь смехом, вспоминая это маленькое чудовище. Девочка-беда, не меньше.

– Удачи тебе, – выдавливаю с трудом. – А пока ищешь, давай кости попарим?

– Да, поехали, – встает и разминает шею так, что позвонки хрустят. – Что-то я и сам подзадолбался.

Выходим из кабинета, закрываю на ключ. В отделе тишина и спокойствие. Надеюсь, так будет до утра и никто не позвонит мне среди ночи, чтобы дернуть обратно на службу. Отдаю дежурному ключи.

– Макс, подожди, – просит он, закрыв динамик ладонью.

– Меня нет, – жестом пытаюсь отмазаться, но, судя по его лицу, миссия невыполнима.

– Записываю, – с нажимом говорит дежурный.

Да твою мать! Неужели нельзя обойтись без нас? Вон Орехов тоже дежурит.

– Че там? – Шаман выглядывает из-за моего плеча.

– Да хер его знает. Ждем.

Еще пару минут терпеливо ждем подробностей.

– Ну, не томи, – тороплю дежурного, как только тот скидывает звонок.

– В парке труп. Девочка. Лет десять…

– Бля-ядь, – тянет Шаман, страдальчески закатывая глаза. – Попарился?

– Поехали посмотрим, – ободряюще хлопаю его по плечу. Забираю листок с адресом и иду к выходу.

– А следак?

– На место отправь.

Грузимся ко мне в машину. Завожу двигатель и нервно барабаню пальцами по рулю. Вечер стремительно перестает быть томным. А нехорошее предчувствие набирает обороты. Обычно интуиция меня никогда не подводит.

– Думаешь, совпадение? – зачем-то спрашиваю у Шамана.

– Я в них не верю, – медленно качает головой и смотрит в одну точку. – Чую, что у нас серия…

– Типун тебе в карму, – рычу недовольно и резво трогаюсь с места.

Шаман лишь смеется, но смех его такой демонический, что становится не по себе.

***

Паркуюсь недалеко от микроавтобуса судмедэксперта. В кои-то веки не придется ждать. Выходим на улицу. Похолодало на улице знатно. Аж пар изо рта. Застегиваю куртку и поднимаю воротник выше. Вот тебе и весна, днем жара, а ночью как-то невесело совсем.

Молча идем с Шаманом по пустынному парку, безошибочно угадывая направление. Наши шаги раздаются эхом в ночной тишине, а также улавливаются едва слышные голоса впереди. Значит, угадали.

Подходим к оцепленному участку. Народу уже как грязи. Яблоку негде упасть. Сразу идем к судмедэксперту.

– Борисыч, ну что тут? – хлопаю по плечу вместо приветствия.

– Личность еще не установили. Ни документов, ни телефона. Похоже, что задушили, точнее скажу после вскрытия. – Под монотонную речь, мельком осматриваю тело девочки. – Часа три назад. Обнаружила вон та женщина, – кивает в сторону.

На лавочке сидит женщина. Ее плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. В шоке…

– Шаман, сходи опроси. Ты ж у нас психолог.

На самом деле нет, но его невозмутимость в любой ситуации поражает и располагает к доверию.

– Понял.

Беззвучно удаляется.

– Интересное что-то есть?

Присаживаюсь на корточки рядом с экспертом и пытаюсь уловить едва заметные детали. Синяки, ссадины, брюки порваны неестественно… Все слишком очевидно. Провожу ладонью по лицу и шумно выдыхаю.

– Думаю, износ. – Борисыч подтверждает мои догадки. – Точнее опять же после вскрытия.

Внутри болезненно сжимается пружина, а волосы на загривке неприятно вздыбливаются. Я видел много всякого и разного. Но происшествия с детьми всегда вызывает внутренний резонанс. Маленькие, беззащитные, как их вообще обидеть можно? Тем более девчонка.

От одной мысли, что на ребенка вообще может встать, едва не выворачивает наизнанку. Урод, блядь. Конченый. Передергиваю плечами от омерзения. Такие не должны существовать в принципе.

– Марьянин, – вздрагиваю, услышав свою фамилию, и оборачиваюсь.

Стас жестом подзывает меня к себе. Вот и начальство пожаловало.

– Че тут у тебя?

– Пиздец какой-то, – взъерошиваю волосы и коротко излагаю все, что знаю сам.

– Ясно, – недовольно морщится Стас. – Педофил опять нарисовался.

– Опять? – удивленно вскидываю бровь. Не припомню таких дел за последнюю пару лет, что работаю в отделе. Да и вообще в моей практике не приходилось сталкиваться с подобным.

– Лет десять назад ловили.

– Не поймали?

– Хер его знает, – неопределенно пожимает плечами. – СК забрал дело.

– И сейчас заберут? – уточняю зачем-то, хотя все и так логично. Это не наш уровень. Но что-то коллег из следственного пока не видать. А значит, работаем мы.