Ученик Смерти. Бражник

– Но, – заговорила Аннун, нахмурившись, – ваша же невеста была жива, так?

Арне кивнул:

– Верно, моя невеста была жива, и, чтобы мы смогли уйти в Неверленд, ей нужно было умереть. Я это прекрасно понимал, но решил, что лучше умереть и быть вместе, чем просто умереть. Что её любовь ко мне сильнее жажды жизни. Пэн согласился на мои условия, пусть и сказал, что это будет довольно сложно. Думаю, ему и самому было интересно проверить, на что способна его магия. В тот день “Георгин” и получил приставку “чёрный”. Люди, встречавшие корабль на пристани, падали в обморок и бросались бежать, увидев чёрный от огня корабль с рваными парусами и мертвеца за штурвалом. Это в Неверленде я выгляжу так, как раньше, но там, в мире людей, я – обугленный изгнивший труп. Таким меня и встретила моя невеста. Не было ни слёз радости, ни крепких объятий. Она попыталась заколоть меня, но я и так уже был мёртв. Не помню, что я именно такого сказал, что она мне поверила, но…

Змея зашипела, словно вклиниваясь в разговор. Арне повернул на неё голову.

– А, точно, – слабо улыбнулся он, словно змея напомнила ему о чём-то очень болезненном. – Как хорошо, что ты всё помнишь. В общем, я убедил её согласиться умереть и заключить с Пэном сделку. Я заколол свою невесту своим же катласом, который ношу до сих пор. Когда она умерла, явился Пэн. Из мрака и теней. Его словно соткала сама чернота и улеглась у его ног, подобно дрессированной собаке. Столько десятилетий прошло, столько забыто, но я всегда буду помнить это. Я видел, что моя невеста колеблется. На самом деле, я видел сомнения во взгляде, когда убивал её. На мгновение я даже пожалел о своем решении, но пути назад уже не было.

Фукуда сделал паузу, чтобы отпить чай. Рен и Аннун тоже сделали по глотку, чтобы не обижать капитана. Арне продолжил:

– Но все сомнения ушли, как только сделка была заключена и мы отправились в Неверленд. Я был счастлив от мысли, что мы с Маргаритой и через вечность не расстанемся. Что мы навсегда останемся молодыми и любящими друг друга. Ослеплённый любовь к ней, к новому дому, возможностям, что открыл перед нами Моартестемар, я и не заметил, что Маргарита не радуется так, как я. Думал, что она ещё не привыкла, что ей нужно время, но время делало лишь хуже. С каждым годом Маргарита всё сильнее сходила с ума, её облик менялся, и однажды в кровати рядом с собой я увидел смердящий гнилью труп.

Рен поморщилась. Она впервые слышала о чём-то подобном. Души в Неверленде не страдали даже похмельем, что уж говорить о психических расстройствах. А как могло разложиться то, что не имеет тела? Рождённые в Неверленде умирали, как умерла и Рен. Их хоронили с разными ритуалами и обрядами. Рен даже довелось это увидеть. Вот только их души не могли вернуться, а сразу отправлялись в Бездну. Может, Пэн не слышал их зов, а, может, сам остров отрицал подобную магию.

– Вы мне не верите, – проговорил Арне без злобы. – Оно и понятно. Души давно мертвы, они не имеют тел, но магия, а особенно магия сделок иногда любит удивлять. Вот и Пэн удивился, когда я, спустя несколько дней попыток его дозваться, всё ему рассказал и показал. Лучше бы, конечно, обратился сразу к демонам или Динь, а не…

Аннун рядом, ойкнув, вздрогнула.

– Наслышаны о Динь? – лукаво прищурившись, спросил Арне. – Напомните, откуда вы родом?

– Я… Мы… – начала Аннун, запинаясь. – Моё поселение находится на юге, у Пропащего залива. Нибин, если вам о чëм-нибудь это говорит, – тон Аннун стал резким, словно её задело то, что Арне вообще знает о существовании Динь – Матушки Динь, как назвала её Аннун.

– Говорит, – кивнул Арне. – Видите ли, я много исследовал остров и знаю некоторые… легенды.

– Удивительно, что вы их знаете, – фыркнула Аннун. – Мой народ хранит обычаи и древнюю магию очень много веков. Душам легенды о Матушке не доверяют, даже немногие феи о них знают.

– Желание спасти любимую женщину толкает на разные поступки. И разные сделки, – просто ответил Арне. – Не буду вдаваться в подробности, как и от кого я узнал о существовании Динь. Всё равно они уже, скорее всего, в Бездне, да и не важно это.

– Может, тогда вы и мне расскажите эти легенды? – вмешалась Рен. – Не очень приятно не понимать, о ком вы говорите.

Арне посмотрел на Аннун, словно предоставлял ей право принять решение посвящать ли её, Рен, в эту тайну или нет. Аннун молчала так долго, что Рен уже решила, будто та ничего не расскажет. Но, вздохнув, ворожея заговорила:

– По легенде, Матушка Динь была первой феей, появившейся в Неверленде за долго до Питера Пэна. Тогда ещё в небе можно было увидеть облетающую свои владения Госпожу Смерть. Маленькая Динь-Дилинь каждую ночь сидела у окна, чтобы хоть на миг увидеть Госпожу, ведь это обязательно принесёт удачу, а духи будут благосклонны. Однажды Динь её увидела. Летевшую так низко, что можно было увидеть души, впутанные в полы её плаща. Динь бросилась бежать за ней в сторону леса, чтобы разглядеть поближе, посмотреть подольше. Бежала, не разбирая дороги, да и упала. Упала и начала плакать так громко, что услышала Смерть. Подлетела и принялась успокаивать. Динь прижалась к Смерти, рыдая из-за стëсанных коленок. Наплакавшись, уставилась на Смерть, потянула руку к капюшону, чтобы дотронуться, удостовериться, что та, кого Динь так жаждала увидеть, существует. Смерть не отстранилась, перехватила детские пальчики и поднесла туда, где должно быть лицо, погрузила в мрак и черноту. Динь не испугалась, а улыбнулась. После этой ночи Динь-Дилинь больше не видела Госпожу, но почувствовала в себе магию. Либо дар самой Смерти, либо Неверленда, точно никто не знает, но магия начала просыпаться и в других детях племени Динь, а спустя годы добралась до всех уголков острова.

– И по сей день нет никого сильнее Динь, – добавил Арне с улыбкой.

Рен захотелось выйти на воздух. Каюта Арне в миг стала тесной и душной, а аромат чая раздражающим.

– Мисс Бэкланд, вам нехорошо? – обеспокоился Арне. – Может воды? Или проводить вас на палубу?

Рен замотала головой:

– Я запомнила дорогу. Извините.

Встав из-за стола, она взяла из кармана плаща пачку сигарет и вышла из каюты. За пару шагов преодолев лестницу, Рен поднялась на верхнюю палубу и бросилась к борту. Морской воздух ещё был по утреннему прохладный, но ветра не было. Ничего не колыхало тросы и не развевало волосы.

«Точно купол», – решила Рен и закурила, облокотившись о борт.

Она стояла, смотря на город, который то ли ещё не заснул, то ли уже проснулся, и пыталась осмыслить всё, что услышала в каюте Арне. У Рен возникло такое ощущение, словно её мир вновь рушился. Впервые это произошло, когда она убила одного из своих насильников. Тогда она в полной мере осознала, что её жизнь никогда не будет прежней, а привычный мир нужно отстраивать заново, только вот как раньше ему уже не быть. Затем подобное произошло уже здесь, в Неверленде. Мире чужом и незнакомом, где каждый жаждет лишь заключить с тобой выгодную сделку. Здесь Рен обросла бронёй, отрастила клыки и научилась кусаться. Через слëзы, боль и внутреннее сопротивление. Она привыкла знать, что сильнее Пэна нет никого и только он способен вернуть её домой, но он недосягаем так же, как и луны в небе. Привыкла знать, что сделки работают только так и никак иначе, что за несоблюдение ждёт лишь один путь – в Бездну. Сейчас же Рен не знала, во что верить. Внутренности жгла обида на Аннун, которая, зная о её ненависти к острову, ничего о Динь не рассказала. Словно не хотела, чтобы Рен покинула Неверленд и, соответственно, её тоже. Возможно, Аннун действительно боялась остаться одна, но это ведь не повод обрекать Рен на подобное существование.

Рен потратила впустую три года, а не исходила остров вдоль и поперёк в поисках той, кто сильнее Пэна.

Тяжело вздохнув, Рен потёрла лицо. Та половинка сигареты, которую Рен оставила, уже давно закончилась, но она не спешила возвращаться в капитанскую каюту. Не хотела. Не хотела рушить хрупкие остатки привычного. Хотя, может, за обидой и злостью на Аннун пыталась скрыть обиду и злость на себя. За то, что прилагала слишком мало усилий, не обошла Неверленд и не опросила каждого местного, как Арне, ни разу не возвала к Пэну, хотя это было самое простое. Рен за три года не сделала ничего, пусть усиленно и противилась сделкам.

Устала. Она так устала чувствовать себя в ловушке. Сломаться бы, покориться, сдаться на милость и во служение Оуку. Так станет проще. Рен повернула голову в сторону трапа, пытаясь решить: остаться и дослушать историю Арне или уйти. Любопытно, но и страшно.

«Узнаю всё и тогда решу», – мысленно пообещала себе Рен и спустилась в каюту.

– Как ты, Рен? – обеспокоилась Аннун.

– Нормально, – отозвалась Рен, садясь за стол. Она посмотрела на Арне: – Что произошло дальше?

Арне улыбнулся и еле заметно кивнул, словно своим мыслям.

– Пэна не было какое-то время. Маргарита то впадала в безумие, то вела себя вполне нормально, то превращалась в ходячий труп, то была прекрасна. Я не мог просто сидеть и смотреть, как любимая женщина страдает, так что, договорившись с одной кицумой, чтобы она присмотрела за Маргаритой, я отправился на поиски того, кто сможет мне помочь. Но, как вы могли понять, это ничего не дало. Я лишь узнал о существовании Динь, но так и не смог её найти. Когда мне вновь удалось вызвать Пэна, я предложил отыграть хотя бы душу Маргариты в карты. Пэн согласился. Видимо, он не думал, что я смогу выиграть. А я смог. Ну, – Арне с досадой усмехнулся, – почти смог. Я видел свою победу, знал, что смогу отыграться, но Пэн всё вывернул так, как ему удобно. Я возмутился и попытался его убить, но сражаться с Пэном – то же самое, чтобы пытаться одолеть собственную тень. Он пощадил меня, но оставил, так сказать, на память вот этот шрам.

Арне дотронулся до бугристого шрама в форме звезды на правой щеке.

– Это была звезда с моего кителя, – объяснил Арне. – Но лучше бы Пэн просто отправил нас в Бездну. Там бы я, возможно, смог воссоединиться с Маргаритой.

Змея, всё ещё обвивающая стул Арне, положила голову ему на плечо и потёрлась, будто ласковая кошка. В золотистых глазах её была такая печаль, что Рен внезапно осенило:

– Пэн превратил Маргариту в змею, да?

Арне кивнул.

– За то, что вы пытались вернуть её обратно в мир людей?

– И за это, – ответил Арне, поглаживая голову змеи, – и за то, что пытался пойти против него. Пэн не терпит, когда кто-то ставит под сомнение его могущество. Но я хотя бы иногда могу видеть свою прежнюю Маргариту. Пусть и не долго. Видите ли, Пэн наказал меня не только прекращением Маргариты в змею. А ещё тем, что мы нигде не можем находиться долго. Здесь, в Неверленде, Маргарита медленно дичает, а я в нашем мире превращаюсь в ходячий труп. Это как раз был ответ на ваш вопрос, мисс Бэкланд. Но, я думаю, что любой из душ в другом мире рано или поздно станет трупом. Мы ведь теперь принадлежим Неверленду.

Рен облизнула пересохшие губы. Зря она всё же решила вернуться. Надо было уходить, когда возникло это желание. Лучше думать, что способ выбраться есть, но пока не найден, чем совсем не иметь надежды.

– Получается, – заговорила Рен, – я не смогу вернуть себе душу? Не смогу выбраться?

– Вернуть душу, возможно, получится, но вот выбраться с острова… Сильно сомневаюсь. – После недолгой паузы Арне заговорил вновь: – Хотя, у меня есть мысль, что, если уничтожить магию сделок, то душа перестанет принадлежать острову.

– И отправится в Бездну, – произнесла Аннун.

– Или явится Госпожа, чтобы решить, что делать с душой дальше, – ухмыльнулся Арне.

– И сейчас вы скажете, что помочь может только Динь, – ответила Рен.

Голос её прозвучал резче, чем она рассчитывала. Весь этот разговор до жути начал напоминать фэнтези истории, где главному герою нужно что-то отыскать там, где никто не был, и это что-то никто не видел, а он сам – избранный, от которого зависит судьба мира. Рен – не избранная, её бы саму спасти.

– Вы правы, – кивнул Арне. – Но я лишь предполагаю, что Динь может помочь. Пусть Питер – ученик Смерти, но Динь много веков совершенствовала свою магию. Если кто и сможет помочь, то только она.

– И найти её должна я? – усмехнулась Рен. – С чего вдруг? Услышали, что я хочу выбраться и всё, решили, что я избранная? Если вы так много знаете, то почему сами не отыщите Динь?

– Тогда нас всем конец, – просто ответил Арне. – Уверен, Пэн отслеживает каждый мой шаг. Даже этот разговор опасен, что уж говорить, если я сам отправлюсь на поиски Динь.

– Я не хочу в это ввязываться, – отрезала Рен и потянулась к пачке. – Я не хочу рисковать собой ради вас и ваших желаний. Если искать способ выбраться так опасно, то я лучше останусь здесь.

– Не вы ли мне говорили, что готовы на всё, лишь бы найти способ уйти? – мягко улыбнулся Арне.

Рен пожала плечами:

– Я ляпнула не подумав.

– Ах вот как? – выгнул бровь Арне. Рен поняла, что он ей не поверил. – Значит, вы предпочтёте до скончания веков прислуживать демону, чем рискнуть и вернуть свою душу? А жалеть не будете?

– Сейчас я жалею лишь о том, что пришла сюда, – бросила Рен.

– Нам и правда лучше уйти, капитан, – Аннун поднялась из-за стола, но Арне на неё даже не взглянул. – Весь этот разговор не имеет смысла.

– А если я скажу, что магия сделок убивает Неверленд? Что рано или поздно мы все сгинем в небытие и даже Пэн нас не спасёт? Более того, именно он повинен в этом. Что вы тогда будете делать?

– Вы пытаетесь мной манипулировать? – поинтересовалась Рен, хотя стоило встать и уйти. – Не забывайте, я служу Оуку, и манипулировать мной не удаётся даже ему.

– Я всего лишь обрисовываю вам ситуацию, – пожал Арне плечами. – Вы разве не заметили, что грозы участились? К тому же, «Георгин» прибыл в Моартестемар позже обычного. Вам не показалось это странным?

Рен молчала. Она заметила. И грозы, и похолодания, и опоздание «Георгина», и странную молчаливость Оука. Она заметила, вот только Арне знать об этот совсем не обязательно.

– Нет, ничего такого, – соврала Рен.

– Когда-нибудь «Георгин» затеряется в Ничейном море, не найдя путеводных звёзд, которые всегда, из года в год, приводили его в Неверленд, – произнёс Арне. – Этот мир гибнет.

– А вы хотите добиться желаемого чужими руками, – отозвалась Аннун.

– Я лишь хочу, чтобы всë закончилось.

Фукуда смотрел на Рен так пристально, словно пыталась вынудить её согласиться отправиться на поиски Динь. Рен не врала, что согласна на всё, лишь бы покинуть остров, но ей казалось, будто Арне действительно хочет использовать её в собственных целях. Словно он что-то не договаривает. Рен не желала быть пешкой в чужой игре. Она хотела лишь вернуться домой, а не плести интриги и ввязываться в вражду Арне и Пэна. Но отказать Арне сейчас у неё не поворачивался язык. Желание рискнуть было таким же сильным, как и опасение. Это не то решение, которое нужно принимать в один момент.

Отодвинув стул, Рен встала.

– Благодарю за чай, капитан. Мы пойдём.

– Значит, вашего ответа я не услышу? – спросил Арне, поднимаясь. – Печально.

– Мне нужно всё обдумать. Когда на меня никто не давит.

Арне рассмеялся. Он снял с вешалки плащ Аннун и помог ей одеться.

– Что ж, мне остаётся только принять любое ваше решение. Но я всё равно пришлю некоторые свои записи с одним из воронов моих штурманов. Они будут полезны в поисках Динь.

– Доброй ночи, капитан, – сказала Рен.

– Доброй ночи, – ответил Фукуда, чуть поклонившись.

По ступенькам Рен поднялась чуть ли не бегом. Аннун спешила за ней, окликая, но Рен неслась подальше от чëртового корабля. С чего вообще она решила, что Фукуда ей поможет? Он же сразу сказал, что не может навсегда покинуть остров. Надо было прислушаться, обдумать. Глупая. Какая же она глупая. Слëзы застилали глаза, а из горла рвался полный ярости рык. Ярости на себя, Арне и весь мир. Аннун что-то говорила, видимо, пытаясь её успокоить. Рен могла разобрать лишь отдельные слова, так как мыслями всё ещё была в капитанской каюте. Аннун называла Арне манипулятором, трусом, слабаком… Рен хотела согласиться. Хотела кивнуть, буркнуть что-то согласное, но она не могла. Рен хотела не верить словам Фукуды, но, к своему ужасу, верила.