Новое под солнцем

В стане Авраама пока не было достигнуто необходимое по мысли Бога полное единогласие в отношении достоинств союза. Находились инакомыслящие, раздавались неудобные голоса оппозиционеров, не все выражали довольство. Аврааму приходилось время от времени возвращаться к истокам и напоминать людям о прелестях избранничества. Нехитрое дело уговорить большинство, трудно усмирить критичное меньшинство.

Время для бесед Авраам избирал вечернее и обязательно после сытного ужина, когда люди, утомленные дневными трудами и занятые перевариванием доброй порции молодой козлятины, бывали не слишком расположены к возражениям. Впрочем, иногда разговор осложнялся, и возникал спор.

– Не правда ли, замечательное мясо сварили сегодня мои женщины, Сара и Агар? – задал Авраам риторический вопрос своим семейным и гостям, усевшимся у костра широким кругом.

– Изумительное мясо! – поддакнул Элиэзер.

– Прекрасные женщины! – воскликнул Лот, приглашенный на ужин вместе с дочерьми, обе в деликатном положении.

– Сынок, передай, пожалуйста, Лоту эту чашу с вином, – обратился Терах к Аврааму.

– Нечего потакать пьянству! – сердито возразила Сара, бросив многозначительный и полный презрения взгляд на округлившиеся животы злополучных дочерей Лота.

– Мне кажется, Авраам, твоя вавилонская сестра сегодня не в духе, – заметила Агар.

– Я жена ему! – взвилась Сара.

– Неужто? А где же брачный плод, зреющий во исполнение мечты? – уколола Агар первую жену.

– Злопыхательство! – вспыхнула Сара, – прошу тебя, Авраам, уйми, наконец, египетскую содержанку!

– Ты распустил своих баб, сынок, – сухо вставил Терах.

– Хватит ссориться, женщины! – призвал жен к порядку Авраам, – я похвалил вас за вкусно приготовленный ужин, но могу и наказать за склоку.

– Кого любят, того и наказывают! – пискнула Агар.

– Наказанием не устрашишь и не исправишь мир! – добавила Сара.

– К умелым рукам да добрые бы языки! – поддержал хозяина Элиэзер.

– У Сары есть серьезная причина для досады, – заметил Лот, возвратив Аврааму опустошенную чашу и незлопамятно поглядев на Сару.

– Авраам, уж годы минули с тех пор, как твой добродей на Небесах обещал вам с Сарой наследника, а всё ни тпру ни ну, и нет у меня внука от сына и дочери! – бросил Терах, – пришлось тебе сойтись с египтянкой, и родила она тебе Ишмаэля, и как бы не стал род его врагом нашему роду!

– Отец, побереги соль для козлятины, не сыпь на раны! – недовольно ответил Авраам и обнял за плечи всхлипнувшую Сару, – чтоб сбылись обещания Господа надо верить им и в Него, не так ли, Сара?

– Нет, не так! – сердито воскликнула Сара и сбросила с плеча руку Авраама, – молодость коротка, уж не в бессильной ли старости ждать обещанного? Ставит вере предел пустое ожидание – сам прекрасно знаешь. Не признавал бы этого, дорогой муженек – не приголубил бы Агар!

– Ложь! – вскричала Агар, – не по неволе, а по любви взаимной сблизились мы с Авраамом! Ведь правда, милый?

– Не отвечаешь, дядюшка, словно вопроса не слыхал! – зацепил родственника Лот, – хотя семейное твое дело меня не касается. А вот бесконечное ожидание – моя печаль! Господь обещался дать тебе, Авраам, власть над землею от Египта до реки Пырат. А за посулом этим война и кровь! Да где уж нам на великое царство посягать, коли и Ханаанская-то земля не по зубам! Вон, пастухи твои на моих пастухов чуть было вилы не подняли. Пришлось мне уйти в нечестивый Сдом. Господь твой уничтожил скверну, а я вот двух дочерей с зятьями потерял, и женихов мои девочки лишились, и сам я остался без супруги.

– Утешься, Лот, скоро новый приплод появится: дети у тебя народятся, они же и внуками тебе станут, плохо разве? – не смолчал Терах.

– Всего одна чаша выпита, а какая путаница в голове твоей, Лот! – вмешался Элиэзер, – да и неправдой ты не брезгуешь!

– Не мне Господь посулил владеть великими пространствами, а народу, который от моего семени произойдет, то бишь далеким моим потомкам, – возразил племяннику Авраам, – а что ты в преступном Сдоме обретался – так, признайся, Лот, это же твой выбор был!

– Пастухи меж собой не поладили – вовсе не по вине Всевышнего, а по неразумию аборигенов-язычников, неужто не ясно тебе, Лот? – поддержал хозяина верный раб его Элиэзер.

– Ты, Авраам, и Господь твой, вместе уповаете на безмятежное будущее, – глубокомысленно сказал Терах, – мол, сделает Он наш народ избранником, мы же в ответ прилепимся к праведности и станем примером прочим народам, и они признают Его единственным Богом и станут нам, богобоязненным, подражать. Я прожил двести лет, я был большим царедворцем, и поверь опыту, сын мой, – не сбудутся досужие мечты! Принять Господа – примут, а более ничего из задуманного вами не случится. Зол человек от природы, а добро лицемерием заместит. Никогда не бывать миру и благости. И простолюдин на простолюдина покусится, и царь на царя войско поведет…

– Остановись, отец! – испуганно вскричал Авраам, – или хочешь расположения Господа лишиться за слова свои богопротивные?

– Не годится Господу перечить – вот вам слово раба! – воскликнул Элиэзер.

– Оно и понятно! Если Бог один, и нет других богов, – подала голос Агар, – то кто ж Ему возразит? Хочешь не хочешь – а соглашайся!

– Зачем же возражать, коли Он всегда прав? – рассмеялся Авраам.

– Всегда прав только тот, чей голос единственно разрешенный! – пробурчал Терах.

– Истина в словах язычницы! – неожиданно заявила Сара, – ты, Авраам, как и благодетель твой на Небесах, не терпишь несогласия, за инакомыслие караешь!

– Остракизм альтернативных идей есть логическое следствие всеобъемлющей сингулярности – ни тебе свободы мысли, ни тебе свободы слова, – стряхнув хмельную дремоту, важно заявил Лот.

– Авраам, повторяю – урезонь своих баб, в неженский разговор встревают! – настоятельно посоветовал сыну Терах.

– Благодарю за совет! – недовольно ответил отцу Авраам, – да только не хочу я, чтобы думал Лот, будто и вправду я свободы враг. Ни в коем случае! Осознай необходимость, то бишь прими волю Бога – и ты свободен! Шестьсот тринадцать заповедей дал народу нашему Господь – истинный простор для свободы!

– А прочим народам – только семь заповедей положено, свобода их урезана! – поддержал Элиэзер.

– А благо ли это – так много заповедей? – задался вопросом Терах, – ответственность-то какая! Кому много дано, с того и спрос велик. А ведь избранники-то не лучше иных! Стало быть, благодеяния Всевышнего обернутся для нас вечным гневом Его – тут мы в чем-то оплошали, там мы чего-то не исполнили!

– Париями станем! – изрек Лот, – невзлюбят нас прочие народы, что заносимся перед ними, а как увидят, что и Бог с нами особенно строг – укажут нам на дверь. Вечными изгнанниками быть – судьба наша. И везде окажемся пришлыми, а чужих во всех бедах винят. Даже вину за голод в Ханаане аборигены на нас, иноземцев, возложили.

– Я и раньше говорил, – вмешался Анэр, – надо было вместе с аборигенами голоду противостоять! Себялюбие ни у кого не в чести!

– К чему нам было этот голод сносить, коли могли его в Египте пересидеть! – заявил Мамрэ.

– Зря в Египет пошли! – убежденно возразил Эшколь.

– Да почему же зря? – не согласился Авраам, уж то хорошо, что я тамошних мудрецов арифметике и астрономии выучил!

– Ошибаешься, сын, – заметил Терах, – это наши вавилонские мудрецы у египтян учились. А за зазнайство всегда битыми будем!

– Не посмеют тронуть нас! – вскричал Авраам, – ведь тело избранников украсит знак союза с Господом!

– Наоборот, еще как посмеют! – воскликнул Эшколь, – для язычников сей уличительный знак союза станет знаком гонения!

– Не согласен с Эшколем! – решительно заявил Мамрэ, – это признак для нас, не для язычников. А что до гонений, то врагам, чтоб распознать народ наш, сия примета не потребуется. Избранники – как солнце, а знак не нужен солнцу, его и так отличат от тьмы! Я поддерживаю Авраама!

– Обрезание крайней плоти – опасная для слабых младенцев затея! – возразил Анэр.

– А вы помалкивайте! – крикнул Терах, грозно глянув на Сару и Агар, которые собрались высказаться по поводу обрезания крайней плоти, – женщин это не касается!

– Никто не поднимет меча на избранников, ибо народ наш един и потому непобедим, – воскликнул Элиэзер.

– Един – это верно! – ухмыльнулся Лот, – все как един не пошли на войну выручать меня из плена, только ты, Элиэзер, един, решился на бой. За это благодарю!

Горят и чадят корабли

Как-то раз хватился Всевышний, мол, давным-давно обещал Аврааму сына от Сары, уж годы минули, а до сих пор нет долгожданного дитяти. “Нельзя слишком долго испытывать терпение смертных, – говорил себе Господь, – ибо они всего-навсего люди, и даже лучшие из них далеки от Небесного совершенства. Вера их не исконна, как у ангелов, но привнесена Мною извне, скреплена самовнушением и потому хрупка”.

Бог поспешил отправить на землю ангела Габриэля, дабы уведомить Авраама и Сару, что Он ничего не забыл, помнит свой обет, и через год родится у них сын. Не секрет, что Сара с сомнением отнеслась к известию Габриэля, указав ему на обстоятельство, о котором прежде говорила мужу. Факт недоверия в очередной раз огорчил, но отнюдь не удивил Господа.

Подумал Он: “Люди чересчур материалистичны, лишены фантазии, необходимой для понимания чудес, и к идеям недоверчивы. Точнее, не красоту слов, но силу деяний уважают они, а, еще точнее, они уважают силу. Ни одно из Моих творений не может сразу стать совершенным. Ох, и много же ещё впереди у Меня воспитательной работы!”

Бог не ошибся, характеризуя людей – вершину своего Творения – как существ, ценящих реальные вещи выше идеальных.

Вскоре Сара понесла и, счастливая, сообщила новость Аврааму. Никакого красноречия не достанет, чтобы описать чувства обоих. Они принялись горячо благодарить Господа, в молитвах выражая несказанную радость, и не забывали каяться в никчемности былых сомнений.

Столетние Авраам и Сара глядели друг на друга и созерцали чудо: словно жених и невеста, юные и прекрасные, они жадно дышали вернувшейся молодостью, ловили уходящее время. Впоследствии Сара будет вспоминать дни беременности как лучшую пору жизни. “Я удостоена Божественной благодати! Я – мать! Как бесконечно много в этом слове слилось для женского сердца!” – ликовала она.

По-мужски менее эмоциональный Авраам обдумывал практические шаги близкого будущего, как-то: обрезание мальчика и пир по этому случаю. Имя новорожденному было заготовлено заранее – Ицхак. Забегая вперед, сообщим взволнованному читателю, что в положенный срок Сара благополучно разрешится от бремени и родит здорового младенца.

Еще до появления на свет Ицхака, случилось так, что Авраам и Сара оказались во владениях царя Авимелаха. Повторился знакомый египетский сюжет: Авраам, по известным читателю резонам, назвал Сару не женой, а сестрой. Рецидив не вполне рыцарского поступка мужа на сей раз почти не огорчил Сару, ибо к тому времени она уже носила под сердцем дитя, и ожидание счастья наполняло все ее существо, не оставляя места для внимания к досадным мелочам.

Царь Авимелах, когда узнал правду, не захотел ссориться с любимцем Бога. Монарх вернул владельцу его достояние, щедро одарил и отпустил с миром. Иными словами, как и в египетской истории, Авраам вышел из этой переделки с немалым прибытком. Мудрецы отмечают, что Сара получила в подарок от Авимелаха замечательное платье, из плотной и теплой ткани, закрытое и скромное.

После торжеств по поводу обрезания Ицхака, недруги Авраама стали распространять в народе злонамеренные сплетни, дескать, истинным отцом ребенка является царь Авимелах, мужчина во цвете лет, а вовсе не престарелый Авраам.

Гнусная инсинуация преследовала две цели. Во-первых, непримиримые противники партнерства с Богом тщились доказать, что у Авраама нет потомка, от которого, согласно договору, должен произойти богоизбранный народ, и поэтому союз с Господом не будет иметь законной силы. Во-вторых, людям трудно отказать себе в удовольствии нанести моральный ущерб сильному и удачливому.

В худословии клеветников Всевышний справедливо усмотрел покушение и на свою собственную репутацию. Поэтому Он поспешил отрядить на землю вездесущего Габриэля, чтобы тот немедленно преобразил лицо новорожденного Ицхака, придав ему черты бесспорного сходства с Авраамом. В результате успешного осуществления сей процедуры, Ицхак с первых дней своей жизни стал удивительным образом походить на отца. Опровергая лукавые измышления, Авраам демонстрировал новорожденного сына всем друзьям и врагам, посрамляя шептунов. Так, с Божьей помощью, была ликвидирована еще одна препона на пути к союзу.

***

Подробное и всестороннее описание жизни и деяний Ицхака не умещается в скромные рамки настоящей повести. Но нельзя не остановиться у важнейшей вехи его биографии, а именно, мы обязаны рассмотреть попытку отца принести в жертву любимого сына. Известие об этом событии неистово ворвалось в души наших персонажей, оставив глубокий и болезненный след в их мыслях и чувствах. Сия драматическая история расценивается знатоками как великое и успешное испытание Авраама на верность Господу, но нашлись критики, посчитавшие происшествие скандальным.

Ицхаку было чуть-чуть за тридцать. Пока холост. В Книге книг можно прочитать о том, как раб Элиэзер приведет ему жену. Это произойдет позднее, после чудесного спасения Ицхака от жертвенного огня. Пока же Ицхак во всем следовал за родителем.

Выяснилось, что не только чертами лица, но и складом души, намерениями и делами сын повторял отца. Авраам по-прежнему неустанно вербовал сторонников своей веры и союза с Господом. Ему помогал и старался ни в чем не отставать молодой энергичный Ицхак. Радовался за отпрыска Авраам: “Дитя это, данное мне Господом, беспременно станет моим духовным наследником, и свершится великий Небесный замысел, и удостоится наш народ избранничества Божьего!”

По существу, условия союза меж Господом и Авраамом были уже соблюдены, и, по мнению последнего, настало время исполнения взаимных обязательств в полной мере. Однако Бог принял решение о последнем, самом важном и истинно благородном испытании своего земного протеже.

В одно прекрасное утро услыхал Авраам голос Всевышнего с Небес: “Возьми Ицхака, сына своего любимого и принеси его в жертву всесожжения!” Нам не известно доподлинно, что творилось в душе Авраама, получившего столь удивительное и неожиданное приказание. Тем не менее, знатоки с чрезвычайным одобрением и абсолютно уверенно утверждают, что действия отца, готовящегося сжечь сына, выражали кротость, понимание и непротивление. И действительно, Авраам наколол дров, приготовил веревку, взял острый нож, снарядил осла и вместе с Ицхаком отправился на указанное Богом место.

Дойдя до цели, Авраам разложил поленья, добавил хворосту и приготовился разводить огонь. Тут Ицхак подал голос: “Отец, а где же агнец для всесожжения?” Последовал лаконичный ответ: “Бог усмотрит себе агнца!” Возможно, в этих словах Авраама крылась надежда, а то и уверенность, что сожжение Ицхака не состоится, ибо это есть святая мистификация ради испытания верности. Если была в голове Авраама такая мысль, то сей факт является весьма значительным и требует квалифицированного толкования.

Далее Авраам принялся связывать сына по рукам и ногам. Ицхак все понял. Его биографы пишут, что в свой предсмертный час он вел себя в высшей степени достойно. Сын просил отца потуже затягивать веревку, и сам старался помочь престарелому родителю. “А вдруг в последний момент перед возложением меня на огонь я ужаснусь своей судьбе и попытаюсь высвободиться – говорил Ицхак, – я молод и силен, мне тридцать с небольшим, и трудно тебе будет справиться со мною, отец, поэтому вяжи крепче! Сожги меня, а пепел отдай матушке, чтобы помнила сына. Господь продлит ее и твои годы, и старость ваша не будет столь горька”.

Само собою разумеется, что Господь не имел намерения губить Ицхака, ибо без наследника Авраам не смог бы заключить никакого союза, и жаль, что договаривающиеся стороны не обсудили этот предмет своевременно, в то прекрасное утро, когда прозвучал с Небес голос Всевышнего.

Вероятнее всего, Богу достаточно было окончательно убедиться в абсолютной верноподданности отца и сына. Всякое жертвоприношение подразумевает согласие между принимающим жертву, приносящим ее и самою жертвой. Когда Авраам занес над Ицхаком нож для решающего удара, слетел с Неба ангел Габриэль и остановил руку отца. Тут Авраам увидал агнца в кустах и зарезал и сжег его заместо любимого сына.

Приняв жертву, Господь разъяснил подоплеку своего повеления Аврааму и воздал ему заслуженную хвалу. Затем Он вновь повторил три своих обещания. На этот раз дело было решено окончательно. Так счастливо закончилось самое драматическое событие в жизни Авраама и Ицхака. Однако история сия оказала чрезвычайно травмирующее действие на Сару и, кажется, не только на нее.

***

После достойно выдержанного испытания и краткого периода восстановительного лечения нервной системы, Авраам собрал вокруг себя главных действующих лиц своей биографии с намерением объявить о вступлении в силу союза со Всевышним.

Среди народа у Авраама не было недостатка в горячих сторонниках, но находились и оппоненты. Доводы последних укрепились вследствие истории с наложением пут на Ицхака. Совершенно естественно, что горше всех страдала Сара.

Об умысле Авраама принести в жертву всесожжения их единственного сына Сара узнала со слов злого ангела (есть и такие на Небесах), явившегося к ней, когда муж и сын куда-то пропали. Материнское сердце трепетало от страха. К счастью, не напрасно старушка ждала сына домой, но даже благополучная развязка не вернула Саре оптимизма и радости жизни. По существу, мать не смогла пережить потрясение и так и не оправилась от удара. Вскоре она умрет, а за ней сойдет в могилу и супруг ее.

Но сейчас все живы, явились по зову Авраама, и он приготовился огласить важное сообщение.

Авраам начал сходку с того, что в тысячный раз разъяснил собравшимся суть союза.

– Напоминаю, смысл моего с Господом договора состоит в том, – проговорил Авраам, – что Всевышний сделает семя мое избранным народом, который, в свою очередь, признает Его единственным Богом и будет споспешествовать принятию прочими племенами идеи единственности Творца. Обе стороны окажутся в выигрыше.

– Ты любишь рассуждать о выигрышах, – заметил сыну Терах, – а вот Сара, кровная дочь моя и верная жена тебе, не об этом тужит. Взгляни-ка на бедняжку: про неё говорили прежде “кровь с молоком”, а нынче поникла она, слаба стала, бледна, лишилась аппетита. Не происшествие с Ицхаком тому причиной?

– Мне больно за Сару, – вставил Лот, – почему ты, Авраам, и Господь твой, подвергли бедняжку страшной муке?

– Ах, оставьте Авраама и Бога его не корите, – вместо мужа тихим голосом ответила Сара, – главное – Ицхак жив, дитя преклонных лет моих, утеха старости, – добавила мать и обняла сына немощными руками, поцеловала в лоб.

– Женщина сия – образец благородства, – вставил слово Элиэзер, – воистину она заслуживает почетного погребения!

– Элиэзер! Я прошу сперва думать, а потом открывать рот! – сердито заметил Ицхак.

– Пожалуйста, Ицхак, не гневись на Элиэзера, – воскликнул Авраам, – в скором будущем этот человек сослужит службу тебе и всему народу нашему – я уполномочу его найти для тебя жену, лучшую в мире девицу!

– Было время, Авраам, когда твоя Сара слыла лучшей в мире девицей, – вмешался Лот, – так почему же ты согласился лишить сына эту святую женщину? Поясни мне, может, я чего не понимаю?

– Безусловно, ты не понимаешь, – ответствовал Авраам, – ибо трудно тебе и многим другим уразуметь столь высокое. Попытаюсь приоткрыть завесу, впрочем, мало рассчитываю на успех. Я смело задал вопрос Господу, зачем Ему было проверять мою и Ицхака преданность, разве Он не был до конца уверен в нас?

– И каков же был Его ответ, отец? – вмешался Ицхак.

– Сказал, Господь, что Он не имел сомнений в отношении меня и сына, но требовалось Ему, чтобы прочие народы навсегда поверили в мою и Ицхака преданность и величие! – гордо ответил Авраам.

– Замах велик, да только мать Он не спросил и не пожалел! – бросил Терах.

– Не спросил Он мать, зато мать спросит сына, – промолвила Сара, – скажи мне, сынок, что чувствовал ты, когда отец связывал тебя?

– Я счастлив был своею долей, матушка, – всхлипнув, ответил Ицхак, – я помогал отцу затягивать узлы, а еще я думал о тебе, я не сомневался, что ты будешь гордиться сыном, и просил родителя передать тебе мой прах.

– Я подтверждаю истинность слов нашего с тобою отпрыска, Сара, – торжественно поддержал Авраам, – еще не зная, чем кончится испытание, я не только воспарял в величии своем, но и горевал твоим горем, и какое счастье, что Бог был столь благосклонен к нашему семейству!

– Спасибо, милые супруг и сын, что помнили обо мне, – едва слышно проговорила Сара, и слезы умиления и благодарности неудержимо потекли по морщинистым щекам.

– Ицхак, мне тяжело слышать твои речи о счастье быть сожженным, – мрачно заметил Лот, – как если бы вол радовался ярму!

– Уж кому-кому, а мне, бывшему царедворцу хорошо знакомо действие высочайшей тирании, – грустно вставил Терах, – благодарить за зло и толковать его как благо.

– Вы не с нами, Терах и Лот, ваши мысли и речи – чужие! – сурово сказал Элиэзер.

– Просто отец и племянник отвыкли от человеческих чувств и слов, – пояснил рабу Авраам.

– Человеческие чувства и слова? – взвился Лот, – они должны быть у каждого свои! Но высочайшая тирания единственности потребует всепроникающего единомыслия, которое заполнит всё – и быль, и сказку и любовь. И тогда забудутся человеческие чувства и слова!

– Но если будет плохо народу нашему, то он расторгнет союз, не так ли, Авраам? – робко спросила Сара.

– О, нет, нет, нет и еще раз нет! – вдохновился Авраам, – наша с Господом идея пронзительно глубока! Никогда у народа не возникнет желание разорвать договор избранничества. Сладкая убежденность в превосходстве всегда пересилит неизбежные муки за него!

– Согласен. За вечную мысль об избранничестве и превосходстве, что как червь обовьет души потомков наших, неизбежно будут мучить нас прочие народы. Но и отступники найдутся среди нас! – бросил Терех.

– Бог и народ будут безжалостны к дезертирам веры! – заявил Элиэзер.

– Не всякий благословен исключительной силы воображением, чтоб верить, – заметила Сара.

– Конечно, не всякий, матушка, – сказал Ицхак, – но даже лишенные этого дара прилепятся к фантазерам, ибо чрезвычайно заразительна мысль о превосходстве!

– Сын мой, – воскликнул Терах, – когда вполне сбудется ваша с Господом мечта о союзе, многие народы признают Бога своим и единственным. Но войны и вражда останутся. Как известно, все без исключения воюющие и враждующие не сомневаются в своей правоте, и поэтому будут настойчиво претендовать на помощь единственного покровителя на Небесах. Противники станут взывать к Нему, и кому же Он должен помогать? Все они равны перед Ним своею верою в Него. Впору посочувствовать Господу!

– Ах, отец! – ответил Авраам, – я не думал об этом, но Всевышний, да будет Он славен во веки веков, знает всё!

– Авраам, я моложе тебя, но опыт мой богаче, ибо я не только отведал праведности Божьей, но и вкусил греха в Сдоме. Посему прошу тебя: пока не поздно, возьми у Господа отсрочку, а мы еще немного поразмышляем о пользе союза, – воскликнул Лот.

– Поздно, Лот. Корабли сожжены, и грядет новое под солнцем!

Обложка оформлена автором с использованием стандартных средств Word