Ничья

– Агентесса Орпа, дочь номера первого в списке на продвижение, успешно внедрена нами в элитную среду Дрора. Она вышла замуж за оскандалившегося в Бурге торговца Ерэда. Через наших связных она начала поставлять полезную информацию. Открывать подробности я не имею права. Однако запланированная беседа с Асмодаем даст вам и профессору частичное представление о характере ее деятельности. Например, Орпа докладывает нам о результатах труда шедов в Дроре.

– Благодарю вас, генерал. Думаю, нам пора расслабиться. После непродолжительного укрепляющего отдыха мы перейдем в малый зал, где нас ожидает Асмодай и его команда, – произнес глава Совета Старейшин и объявил перерыв.

***

На авансцене малого зала Дворца Ассамблей располагался покрытый зеленой суконной скатертью длинный стол президиума, предназначенный для заседания царя шедов Асмодая, главы Совета Старейшин, директора Института Государственной Демонологии и председателя Комитета Спецопераций. Против каждого места возвышалась, как принято в Бурге, пластиковая бутылка с минеральной водой из озера и стакан дорогого хрусталя.

Пустой зал гудел, гомонил, галдел. Места занимали невидимые шеды, они и производили шум. Программа совещания предусматривала беседу Асмодая с шедами в присутствии главного старейшины, профессора и генерала. Руководители рассядутся в президиуме на авансцене. Затем шеды покинут помещение, а высокопоставленные участники встречи подпишут совместный протокол совещания и, если позволят силы, перейдут к дружеской неформальной беседе.

Кратко о внешности Асмодая. Царь шедов выглядит как элегантный мужчина высокого роста. Он одевается изящно, даже несколько щеголевато. На нем отлично пошитый костюм-тройка, аккуратно повязанный галстук, безукоризненной белизны рубашка. Находясь в человеческом обществе, он не снимает шляпу, скрывающую маленькие рожки. Руки его в перчатках, дабы не видны были когти на пальцах рук. Ноги обуты в очень большие ботинки, на четыре-пять номеров превышающие размер ступни. Такая обувь прячет ножные когти. Тело Асмодая покрыто густыми волосами. Впрочем, мех его отлично ухожен – тщательно вымыт, причесан, напомажен.

“Мне нечего стесняться моего тела, – говорит себе царь шедов, – я могу публично снять рубашку и штаны, а вот начальники над человеками, если и сделают это, то шокируют окружающих своей неэстетичной наготой!”

Скажем несколько слов о воинстве Асмодая – о шедах. Они, как известно, являются порождением баталы, то есть возникают в результате излияния семени бургандскими мужчинами, развлекающимися в веселых заведениях.

Сразу оговоримся. Ни один шед не рожден женщиной. Беременность вовсе не предшествует появлению шеда на свет. Эти существа материальны лишь наполовину. Природа другой половины их сущности пока не ясна науке, и над разгадкой тайны трудится коллектив Института Государственной Демонологии.

Шеды скрыты от человеческого глаза. Однако царь Асмодай прекрасно видит их, ибо он способен различать объекты в инфракрасном спектре. Шеды умеют летать, причем двигаются в пространстве настолько быстро, что людям их перемещение кажется мгновенным.

Детища баталы специализируются по роду деятельности, и этим определяется место обитания каждого конкретного индивидуума. В целом, они пребывают в трех средах – в воздухе, в воде, на земле.

Перелетая с места на место, шеды находятся в воздухе. Предпочитающие влажную среду шеды селятся в реках, озерах, колодцах и в отхожих местах. Любители сухих пространств проживают в горах, глухих лесах, в густых зарослях кустов, на крышах домов.

Важно заметить, что наставляемые царем шеды, как правило, наносят вред человеку. Однако Асмодай иной раз удерживает своих бойцов от злонамеренной деятельности. Кроме того, ему известны приемы нейтрализации вреда. Разумеется, он далеко не всегда делится своими секретами с простыми шедами.

***

Сидевший за столом президиума Асмодай встретил широкой улыбкой и легким поклоном главного старейшину, профессора и генерала. Вошедшие заняли места справа и слева от царя шедов.

– Друзья, давайте поприветствуем вставанием и голосом наших высших начальников! – крикнул Асмодай своим подданным.

Раздался мощный деревянный стук, словно десятки людей одновременно встали со своих откидных сидений. В следующее мгновение прозвучал отрепетированный громогласный клич: “Служим славной Бургандии!” Вновь дружно грохнули возвращаемые на место сиденья. Старейшина, профессор и генерал с недоумением глядели в пустой зал.

– Напоминаю, – сказал Асмодай своим соседям по президиуму, – приветствовавшие вас шеды невидимы вам. Зато я их хорошо вижу. Вы же их только слышите.

– Этого нам достаточно? – с сомнением спросил главный старейшина.

– Вполне! – ответил Асмодай, – прошу также принять во внимание, что здесь, в малом зале, присутствуют лишь отдельные представители многотысячной армии шедов. Это начальники и старшие мастера моих производственных подразделений. Я буду задавать им вопросы, и вместе мы станем слушать их ответы. Надеюсь, у вас сложится достаточно полное представление о нашей с шедами деятельности.

– Я тоже надеюсь на это, – строго проговорил генерал.

– Я заинтригован, – сказал профессор, – все так таинственно и многообещающе!

– Итак, мы начинаем, – сухо произнес Асмодай, – цех номер один – это цех крайних средств. Начальником сей службы являюсь лично я. Цель тружеников моего подразделения – убивать первенцев мужского пола в молодых семьях. Другая задача работников состоит в отравлении людей сильнодействующими ядами. До настоящего момента мною не усмотрены основания для убиений и отравлений в Дроре.

– Разумный подход. Крайние средства следует беречь для крайних обстоятельств, – заметил старейшина.

– Если усмотрите основания, то попрошу действовать с соблюдением мер гуманного умерщвления, – предупредил профессор.

– Простите, Асмодай, – вмешался генерал, – вы говорили о применении ядов. Вы что-нибудь слышали о дебютанте?

– Да весь мир слышал о дебютанте! – ответил Асмодай, – хочется кричать стихами: громкое имя его гремит, словно звонко щелкающий курок, а сон, им навеянный, страшно глубок! Но, во-первых, я не поэт, а, во-вторых, я не люблю синтетические продукты. Мы пользуемся натуральными природными ядами, скажем, красным мухомором или пятнистым болиголовом.

– И правильно делаете, молодцы. Я спросил любопытства ради. Продолжайте, – сказал генерал.

– Сейчас я попрошу высказаться начальницу лаборатории болезнетворных средств. Она доложит нам о первых успехах.

– С удовольствием доложу! – прозвучал женский голос из пустоты зала, – ежедневно я сама разъезжаю по улицам Дрора на невидимой золотой колеснице. Мой колчан полон. Я выпускаю из своего лука незримые стрелы. Их наконечники смазаны вакциной лихорадки. Жертвы не чувствуют ранения, но по прошествии трех дней инкубационного периода люди благополучно заболевают и заражают окружающих.

– Каковы течение и продолжительность недуга? Дает ли болезнь осложнения? – поинтересовался профессор.

– Заболевание протекает сравнительно легко и продолжается две-три недели. В качестве осложнения я бы назвала появляющуюся у переболевших склонность к бездеятельности.

– Лень – это замечательно! – воскликнул главный старейшина, – так мы развеем миф о пресловутой трудовой морали дрорцев!

– Мой помощник умеет одарять людей падучей!– добавила ободренная похвалой начальница лаборатории.

– Это нам пригодится! Падучая собьет спесь с самодовольных дрорцев, уверенных, что твердо стоят на ногах. И пусть себе падают! – воспользовался случаем для юмора генерал.

– Работники цеха номер два, – продолжил Асмодай, – трудятся над внедрением разврата в нравы жителей Дрора. Сейчас выскажется начальник цеха, заслуженный шед.

– В моем подчинении имеются два участка, – сказал начальник цеха, – один из них, женский, возглавляемый красавицей, занимается совращением неженатых мужчин. Работники мужского участка, во главе которого стоит красавец, посвящают свое рабочее время перевоспитанию девственниц. Вот, собственно говоря, и всё.

– Уверен, результаты работы второго цеха обязательно проявятся, – заметил директор института, – эротические впечатления затуманят мозги хоть кому, а уж у дрорцам-то с их скандальной историей – и подавно!

– А что предпринимается для разрушения прочных супружеских союзов? – задал вопрос старейшина.

– Над этим вопросом мы работаем, – ответил Асмодай.

– Прошу учесть, что супружество Орпы и Ерэда не должно становится объектом вашей деятельности, – предупредил председатель Комитета, – безоблачность их брака важна моему ведомству.

– Учтем. Теперь я предоставляю слово начальнику отдела ментальных расстройств.

– Буду краток, – заявил начальник отдела, – мои шеды являются к жителям Дрора во сне и вызывают у спящих кошмарные сновидения. Другая категория работников умело оглупляет дрорцев, представляющихся мне чересчур умными.

– Считаю такую деятельность полезной, – сказал главный старейшина, – после ночных кошмаров рабочий день не задастся. Оглупление рекомендую применять в среде политической и научной элиты Дрора.

– Цех номер три, – продолжил Асмодай, – цех бытового злонравия. Руководство этим ответственным поприщем отдано в женские руки, что совершенно естественно, не так ли?

– Пожалуй. Вам, Асмодай, нельзя отказать в богатстве жизненного опыта, – заметил главный старейшина.

– Не дожидаясь просьбы моего царя, – заговорила начальница цеха, – я сообщу о направлении работы моих шедов. Они сеют ссоры среди дрорцев. Распускают сплетни. Оговаривают, пробуждают вражду и злость. Пользуясь случаем, я намерена разбить существующее предвзятое мнение, якобы мужчины устойчивы против нашего воздействия. Ничего подобного! Наша статистика свидетельствует о фактическом равенстве полов!

– Мне нравятся ваши либерально-прогрессивные идеи! – одобрил профессор.

– Внутренняя вражда в рядах противника ослабляет его боевой дух. Деятельность вашего цеха нам на руку, – похвалил генерал.

– Сейчас я предоставлю слово молодому ученому шеду, руководителю экспериментальной лаборатории криминалистики, – сказал Асмодай.

– Работники моей лаборатории, – зазвенел задорный голос в пустоте зала, – исследуют нравы дрорцев с целью последующего обучения их воровству, разбою, грабежам, физическому насилию над личностью. Беда в том, что народ сей от природы миролюбив. Мы видим нашу задачу в положительном решении этой проблемы. В лаборатории пишутся наставления и памятки для обучения наиболее способных граждан Дрора. Кстати, мы используем положительный криминальный опыт Бурга.

– Воспитание агрессивности и страсти к присвоению чужой собственности неизбежно ослабит противника изнутри, – воскликнул старейшина, – это очень полезная работа! Обратите внимание, дорогой профессор, научные исследования ведутся не только в вашем институте, но и демонологическом сообществе. Что вы на это скажете?

– С разрешения Асмодая и начальника криминалистической лаборатории я побеседую с учеными шедами на предмет научного сотрудничества, – ответил профессор.

– У нас имеется еще одно подразделение, так называемый отдел превентивных мер. Слово – руководителю отдела, – произнес Асмодай.

– Мои работники, – сказал руководитель, – делают вещи достаточно простые и маловредные, направленные, в основном, на детей и юношество. Мы обучаем мальчиков непристойным выражениям, убеждаем девочек подолгу загорать на солнце, в результате чего они получают ожоги, и, наконец, изглаживаем из памяти учащейся молодежи пройденный материал.

– Это совсем не так мало, как может показаться на первый взгляд, – заметил генерал, – дети имеются почти в каждой семье, и доставляемые ими неприятности действуют на родителей не хуже, чем подозрения в супружеской неверности. Замечательные превентивные меры! Они переключат внимание дрорцев на узкосемейные проблемы.

– Итак, почтенные мои принципалы, я представил вашему вниманию работу наших производственных подразделений, – заявил Асмодай, – надеюсь, беседа оказалась полезной. Сейчас я бы хотел закончить совещание и отправить шедов на рабочие места.

– Благодарю, вас, Асмодай. Профессор, генерал и я вполне удовлетворены. Всё, что нам осталось сделать – это подписать совместный протокол и неформально побеседовать о жизни.

6. Двойная лояльность

Несколько слов о родимых пятнах. На коже почти каждого из нас нет-нет да и сыщется кружок коричневого оттенка. Медицинская наука изучила это явление и преподнесла нам свои остерегающие выводы. В отличие от ученого суесловия, мудрое народное поверье рассмотрело проблему глубоко и вдумчиво. В результате мы получили скрупулезный анализ влияния пятна на судьбу человека в зависимости от его размера, формы, местоположения на теле и волосатости.

Поскольку настоящая повесть всерьез занимается вопросами демонологии, то и предсказательная сила родимых пятен должна быть принята нами с полным доверием. Не станем вдаваться в многообразные воздействия родинок на нашу планиду. Отметим лишь, что люди, главным образом молодые женщины, уверены в счастливых предзнаменованиях, таящихся в темных пятнышках, если те эстетичны и находятся на правильных местах.

Скромность не позволяет нам открыть секрет расположения родинок на теле у Орпы, однако заметим, что, благодаря им, она имела серьезные основания верить в свою удачу. Впрочем, темные кружки в их материальном проявлении не составляют предмет нашего рассмотрения. Нам важно обратить внимание на их некое нематериальное свойство, а именно: благодаря своей большой значимости в человеческой судьбе, родимые пятна обладают способностью выражать всякого рода врожденные понятия ума. Выражения “родимые пятна” и “врожденные понятия” в некотором смысле являются синонимами. Врожденность есть нечто более глубокое, чем привычность. Смысл сего прояснится ниже из конкретного примера.

В этом пункте мы подошли к раскрытию одной важной особенности мировоззрения Орпы. Как известно, наша героиня с юных лет не принимала душою образ мыслей бургандцев. Она интуитивно ощущала тягу к дрорским ценностям. Оказавшись в Дроре, да еще выйдя замуж по любви, она, наконец, почувствовала себя в своей тарелке. И даже удивила самою себя, согласившись сотрудничать с Яковом, передав ему некоторую важную информацию о своей бывшей родине.

Вот тут-то и случилось действительно нечто удивительное. Откуда ни возьмись, в душе Орпы зашевелилась любовь к покинутой стране. С чего бы? Сознание ее складывалось не в Дроре, но в Бурге, и посему сердце девушки без ее ведома приютило родимые пятна Бургандии. Нет, перемена не пробудила в Орпе тягу к прошлой жизни. Перемена подвинула ее к двойной лояльности.

Орпа одновременно помогала секретным службам и Дрора, и Бурга. Она слышала о мстительной силе дебютанта, но гнала прочь страшные мысли, уповая на добрые предвестия своих родинок.

Не объяснить словами народившийся нежданно-негаданно сентимент. Как говорится, мрак укрывает тайну, и темны воды небесные. Возможно, лояльность освобождает от необходимости думать.

***

Ерэд все меньше сочинял стихов и все больше купечествовал. Способствовали сей постепенной перемене его коммерческие успехи. Наживание увлекает, барыши радуют, а романтические порывы при этом замирают. Хотя со дня женитьбы минуло несколько месяцев, тем не менее столь значительное время почти не притупило чувств Ерэда к молодой жене. Когда дела наседали, и он возвращался домой ближе к ночи, то непременно умиротворял заждавшуюся супругу каким-нибудь милым женскому сердцу подарком.

Асимметрично микроскопической убыли мужской любви противопоставилась макроскопическая прибавка любви женской. Романтично-рациональная Орпа безмерно радовалась удачному замужеству. Вместе с нежными чувствами к мужу росло торжество достатка. Хотелось бы ей, чтобы былые подруги из Бурга знали и завидовали, но ничего не поделаешь – непроницаема для глаза и уха каменная завеса меж странами.

В последнее время Орпа стала замечать, что среди дружественных им с Ерэдом молодых супружеских пар почему-то возникали беспочвенные разногласия. Жены жаловались, якобы приходят к ним во сне какие-то невидимые существа и рассказывают о неверности их мужей. Сама же Орпа спала отменно и не могла сетовать на тревожные сны.

Ерэда и Орпу приняли в клуб, членами коего состояли, как правило, солидные и достойные представители высшего среднего класса. Пусть вновь поступившие были пока еще беднее большинства своих новых друзей, однако молодость и красота тоже чего-то стоят. Клубы зиждутся на еде, питье и любострастии – то есть на том, что сплачивает большинство людей.

Надо заметить, что проникнутые либеральными идеями дрорские клубы не имели ничего против приема женщин. И это не смотря на царившие в Дроре архаично-строгие нравы в отношении семьи и брака!

Пребывая в клубе, Ерэд сиживал наверху в кресле, просматривал финансовый раздел местной газеты и значительно беседовал со значительными людьми. Тем временем внизу, на зеленой лужайке, вооруженная ракеткой юная Орпа наносила точные удары по маленькому мячу. Красивая, стройная и ловкая, одетая в белоснежный спортивный костюм, она притягивала бескорыстные мужские взгляды.

Молодая семья успела уже сменить два поколения автомобилей. Каждый новый экземпляр отличался от прежнего совершенством внутреннего устройства и удобством управления. Мотор бывал сильнее, быстрота больше, сиденья мягче. Автомобиль в Дроре – визитная карточка его владельца. Местные мастера фольклора ввели в обиход поговорку: “По жестянке встречают, по ней и провожают”.

Клуб – хорошо, а семейные встречи – еще лучше! Собирались обычно в особняке у Якова. Он получил повышение по службе. Жалованье существенно выросло, и жена его более не намекала гостям, мол, пиршества происходят на началах складчины. Приходили Орпа с Ерэдом и холостой Иосиф. Обязательно приглашались родители братьев и, конечно, отец с матерью хозяйки дома. Дети Якова становились добычей бабушек и дедушек. Старый и малый занимались друг другом, и поэтому среднее поколение без помех предавалось важным беседам.

Поначалу разговор носил пленарный характер и посвящался обсуждению общих знакомых и вопросов актуальной политики. Затем гости и хозяева разбивались на две группы по гендерному признаку. Хозяйка дома делилась с Орпой проблемами воспитания детей, а та, в свою очередь, рассказывала об успехах освоения ею искусства кулинарии. Мужчины трактовали достоинства и недостатки новых марок автомобилей, а также дискуссировали о возможных перспективах войны с Бургандией.

В конце приема Орпа и Яков незаметно уединялись и лаконично обменивались секретной информацией, представляющей национальный интерес. Подробности об этом – впереди. С Иосифом же Яков встречался в своем кабинете. Высокопоставленный функционер бюро по расследованию антидрорской деятельности заслушивал доклады руководителя важнейшего государственного проекта о продвижении работ.

Как-то раз Орпа сообщила Ерэду об исключительно важном факте супружеской жизни. Муж отнесся к известию с чрезвычайной серьезностью. Он авторитетно заявил: “Беречь и пестовать потомство следует начинать заранее, еще до появления оного на белый свет”. Ерэд добавил, что не пожалеет никаких денег для достижения высокой цели и привел жену к одному из самых дорогих врачей Дрора.

Юная и полная сил Орпа чувствовала себя прекрасно, но почла за благо не возражать мужу. С немалым облегчением и тайной радостью Ерэд запер под замок ракетку и белоснежно-кокетливый спортивный костюм молодой жены. Он давно мечтал это сделать, но теперь, наконец-то, у него появилось твердое непререкаемое основание. Благодаря хорошему здоровью Орпа смогла в полную силу продолжать свою секретную деятельность на пользу и вред двух стран.

***

Вернемся к неприметному молодому человеку, с которым Орпа однажды имела беседу на автомобильной стоянке. Этот скромный парень трудился мойщиком машин, и, как читатель уже понял по характеру переданного им Орпе сообщения, являлся тайным бургским агентом в Дроре. Такая же мысль пришла в голову и героине нашей повести. Она сделала правильный вывод – ходячий комбинезон не оставит ее в покое. Поэтому будет лучше первой проявить инициативу, познакомится и подружится с пролетарием.

– Здравствуйте, – произнес труженик, снова встретив Орпу на своем рабочем месте, – надеюсь, вы догадались о моей роли в нашем общении?

– Конечно догадалась! – приветливо ответила Орпа, – я думаю, коли нам предстоит совместная работа, то для начала неплохо бы познакомиться. Меня зовут Орпа. Впрочем, уверена, имя мое вам известно.

– Да, известно. Открыть свое настоящее имя я не имею права. Мое служебное имя – Кешер. Прошу, если не любить, то жаловать!

– Обещаю стараться, Кешер! Вы связной? Вы тот человек, которому я должна передавать донесения в Комитет Спецопераций?

– Совершенно верно. Однако, Орпа, на территории противника не следует произносить вслух название нашей организации. Имейте в виду.

– Не знала. Исправлюсь. Мое первое донесение будет готово со дня на день.

– Встретимся послезавтра в это же время. Вот вам конверт, в него запечатаете послание и передадите мне. Сейчас я на работе, пойду мыть машины.

– Погодите, Кешер, не торопитесь. Нам есть о чем поговорить. Я думаю, вам хорошо известна моя история. Хотелось бы больше знать о вас. Не могу ли я быть вам полезна, не испытываете ли вы нужду в средствах? Комбинезон ваш выглядит неважно, заплаты на нем. Рассказывайте, не стесняйтесь, я помогу вам.

Теплые слова до невозможности растрогали Кешера. Жизнь в Бурге не баловала его. Он поддался соблазну момента и поведал Орпе некоторые подробности своего прошлого и нынешнего бытия.

– Я – сирота, – начал Кешер, – рос в детском приюте. Голодно и холодно. Как-то раз одна богатая бездетная семья из Дрора пожелала усыновить меня, но, к несчастью, был издан закон “О национальной гордости бургандцев”. Я остался на попечении государства.

– А как же вы попали на нынешнюю вашу службу?

– Страдая от недоедания в подростковом возрасте, я совершил несколько краж съестного. Я был пойман и заключен в детскую трудовую колонию, из которой вскоре бежал. Для меня началось горькое время беспризорщины. Ночевал под котлами, в каких смолу варят. И вот чудо: совершенно неожиданно обнаружилось, что я прекрасно играю на фортепиано и артистически пою романсы!

– Да вы, Кешер, по-настоящему талантливы!

– Может и так, но по глупости закопал свой талант в землю!

– Жаль. Ведь имеющему дастся, а у неимеющего отнимется!

– Вышло не так. Женился я. Детки пошли. С темными родимыми пятнами в биографии ни на какую службу меня не брали. Опять стал воровать.

– А все-таки, как вы оказались здесь?

– Очень просто. Попался на краже. Двое в синем, двое в штатском, черный воронок. Привели меня в учреждение, название которого нельзя произносить вслух на территории противника. Говорят, мол, ты замаран. Выбирай – или дашь согласие служить в нашем ведомстве, или отправишься за решетку, а жену и детей мы поместим в лагерь перевоспитания для членов семей правонарушителей. Я выбрал то, что выбрал.

– Я поняла. И каково же вам теперь живется, Кешер?

– Неважно живется. Я ведь на крючке. Наниматели мои пользуются этим и платят мало. Что остается – посылаю домой семье.

– Вот вам деньги, отправьте жене в Бург.

– Не знаю, как и благодарить вас, Орпа!

– Благодарить меня – дело для вас совершенно простое! Я ведь женщина, а женское любопытство крайне велико …

– Почти не уступает мужскому, – перебил Кешер.

– Может быть, – улыбнулась шутке Орпа, – вот мне и хотелось бы знать о происходящем в Бурге. Вы связной, и вам известны тамошние новости. Делитесь со мной!

– Разумеется, Орпа!

– Замечательно. А я установлю ежемесячную добавку к вашему скудному бургандскому заработку. Лады, Кешер?

– Лады, Орпа!

***

Орпа и Кешер – люди деловые, и оба добросовестно исполняли свой устный договор. Он сообщал ей новости из Бурга, а она поддерживала его семью и передавала конверты с донесениями генералу.

Тем временем в Дроре стали слишком заметны некоторые неблагоприятные перемены. Бдительный Яков, высокопоставленный чиновник бюро по расследованию антидрорской деятельности, обратил внимание на странные и прежде неизвестные явления.