скачать книгу бесплатно
Когда она вернулась с книжкой, то сама открыла ее на нужной странице и показала картинку к сказке и саму сказку, которая помещалась на одной странице, Стивен пробежал по ней глазами и улыбнулся…
Дэн, уложил сына спать и, открыв книжку на нужной сказке рассмеявшись, позвонил жене, которая, конечно же, была в курсе. Большинство мам не только в курсе того, что происходит в сказках, но, кажется, даже знают, чем занимаются герои в их отсутствие.
А вот что стало с девушкой, которая утром смотрела на колонну и заинтересовала Стивена сказкой, мы не знаем. Но говорят, что ее видели на вокзале Кингс-Кросс, кажется, она смотрела на рельсы и картинку старинного паровоза и о чем-то напряженно думала. А потом, спросила у уставшей от всего на свете женщины, которая подошла к ней спросить все ли в порядке и, которая давным-давно перестала верить в сказки, с этого ли вокзала по рельсам, смазанным черничным вареньем ездил к своей бабушке маленький паровозик? Та задумала, и почти уверенно кивнула. Почти, потому что не была уверена до конца, кажется, в этой сказке что-то было по-другому.
Конечно, как и в первой. Варенье было клубничным и в гости ехал не паровоз, а сам вокзал. И звали его, кстати, Чаринг-Кросс.
И никакой утки рядом с памятником Адмиралу Нельсона не было. Это была домашняя курица, которая перебегала через дорогу и услышала грустные слова памятника о том, что ему совершенно не с кем поговорить. А куда шла курица, перебегая через дорогу, это совсем другая история.
И именно ее читал Стивен и его новая знакомая, девушка из книжного магазина, на следующей день в ресторанчике, куда он пригласил ее на ужин. И посетители маленького ресторана слушая, как мужчина тихим голосом читал сказку своей рыжей подруги, думали о том, что они очень давно не читали сказок и что же там дальше было с лошадью, которая мечтала участвовать в бегах, а вместо этого развозила уголь?
Разные языки
Однажды, две старинные подруги, почтенные матроны дона Софа и дона Хелена вдруг перестали понимать друг друга. Не в переносном, а самом настоящем буквальном смысле этого слова.
Каждое утро старые приятельницы выходили на их общий балкон, чтобы обсудить, где именно у этой «старой гангрены» аптекарши хранится совесть, не просрочено ли чувство долга у молочника и куда дон Алехандро дел свою невесту Сапрансу? Ведь еще вчера ее не любил весь город, а как только почтенные доны, хотя каждая из них была уверена, что пожилой ловелас вздыхает именно по ней, смирились с этой бледной молью Сапрансой, а она уже пропала. И что она, вообще, себе позволяет?
И именно сегодня, когда Сапранса уже три раза прошлась под их балконом, определенно, чтобы показать, что она по-прежнему тут и Алехандро по-прежнему любимый муж и пусть подавятся эти старые мегеры. Дона Софа показала Доне Хелене вниз и выдала возмущенную тираду больше похожую на кошачьи крики и шелест ветра за окном. Судя по бульканью, блеянью и шелесту дождя за окном, Дона Хелена была возмущена тем, что совершенно ничего не понимает.
Обе дамы посмотрели друг на друга, взмахнули руками и возмущенно загоготали. Потом закудахтали, заохали и вроде бы заговорили на похожем на человеческий, но в тоже время совершенно непонятном языке.
Через полчаса возмущенного «разговора» обе доны, закипая и фыркая, вернулись в свои квартиры.
Мужья были на работах, а дети привычно не обращали внимания на то, что говорят им мамы. Правда дона Софа попыталась возмутиться и что-то сказать, но вместо этого так закаркала, что соседская собака сделала попытку перекреститься, вспомнив, что хозяйка делает так, когда слышит какие-то страшные звуки.
Через некоторое время в двух квартирах дома N в теплом городе B, воцарилась странная и пугливая и удивленная тишина. Сердито гремя кастрюлями и стуча дверцами шкафов, доны собрали детей в школу и вышли вместе с ними, так хлопнув дверями квартир, что весь дом вздрогнул и еле сдержал порыв испуганно заохать и замахать ставнями и дверями.
Дона Софа и Дона Хелена посмотрели друг на друга, с видом военачальников кивнули и разошлись в разные стороны.
В лавке мясника Дона Софа попыталась что-то сказать, но вместо этого выдала серию пугающих звуков, похожих на хрюканье и завывания порывов ветра одновременно.
Испуганно зажав рот руками, она сделала вид, что такая благонравная дона ни в коем случае не может произносить никаких других звуков кроме как тихого разговора и испуганного, и возмущенного айканья, жестами показала, что именно ей нужно. Из лавки она вышла почти победителем. Единственной ее потерей было полкило говяжьей лопатки, потому что ее не было на витрине, а написать на бумажке дона не догадалась.
Доне Хелене было хуже. Сегодня она должна была присутствовать на чаепитии у родственниц. «Этих глупых куриц, которые даже сказать ничего путного не могут!».
Случайно, прокукарекав на кухне, когда кузина неправильно сыпала заварку в чайник, дона Хелена молчала в течение трех часов, лишь кивая, мотая головой и багровея в ответ на те, или иные реплики. В результате к концу чаепития дона Хеленка вдруг оказалась в числе признанных авторитетов во всем и у нее спрашивали совета и одобрения, а она кивала или отрицательно качала головой с крайне заговорщицким видом.
Потому что настоящая благородная Дона найдет выход из любой ситуации. К концу дня, доны заметили, что мир вокруг них определенно сошел с ума. Дети, сами рассказывали как их дела в школе, а мужья, в ответ на покачивания головой, загадочные взгляды и странные жесты, вдруг, решили, что такой теплый и прекрасный вечер совсем не обязательно говорить о работе, а дети уже достаточно взрослые, чтоб пару часов побыть одним. И вывели свои прекрасные половины на прогулку. И надо сказать, что каким-то образом, благообразные доны вдруг превратились просто Софию и Хеленку, тех самых что, когда-то, держась за руки, бегали на речку за городом и дразнили соседских парней.
А потом наступило утро.
Утром, традиционно Дона Софа и дона Хелена встретились на балконе.
Дона Софа шумно отхлебнула кофе и показала подруге глазами на Сапрансу, которая шла по двору, высоко подняв голову и одновременно стараясь не смотреть на балкон, где удобно устроились подруги.
Дона Хелена беззвучно хихикнула и показала глазами на дверь за спиной у подруги. Та обернулась и покраснела. Дона Хелена вопросительно приподняла брови. А потом сама не удержалась и закатила глаза. Обе подруги фыркнули.
Еще немного они постояли на балконе, а потом пошли готовить детей в школе.
К их молчаливому удивлению, дети собрались сами и даже не стали спорить, на молчаливый кивок матери на слишком короткую юбку. А молча, пошли и переоделись. Ведь, по сути, две дочери, сын и еще одна дочка были замечательными детьми.
Когда в квартире доны Софы стало тихо, он улыбнулась, заварила себе вторую чашку кофе и, отпив, проговорила,
– Хорошо.
В квартире доны Хелены тоже было тихо. Она налила себе апельсинового сока и не торопясь поставила на конфорку джезву с кофе.
– Хорошо, – прошептала благородная Дона.
Иногда это все же полезно… Немного помолчать.
Не меньше тысячи рассветов
Свадьбы всегда были для Лизы волшебством, таинством и чем-то еще. Прекрасным, нежным и таинственным. Тем, о чем мечтает каждая девушка и, в глубине души многие мужчины.
Но эта свадьба, та, на которой ей «посчастливилось» побывать была самой ужасной свадьбой из всех о которых она слышала и на которых побывала. Даже несмотря на то, что проходила свадьба в маленьком и уютном городке Италии и что на улице была прекрасная погода, и все действо происходило в очаровательной церквушке, где-то на задворках Венеции. Город, на самом деле, был совсем не таким, каким он снился и мечтался Лизе. Церковь оказалась слишком маленькой и какой-то душноватой, особенно, когда туда набились все гости.
Которых, кстати, тоже было столько, что казалось, будто пол Италии приехало погулять на этой свадьбе. А погода, похоже, тоже решила, что хочет посмотреть свадьбу и устроила на три дня такую удушающую жару, что, кажется, даже стекла плавились. Наверное, она, таким образом, хотела пожелать молодоженам тепла в семейной жизни или горячей страсти? Кто знает. Но в результате подружки невесты щеголяли стекающими в декольте платьев накрашенными лицами, а жених и невеста мечтали о том, чтобы поскорее снять одежды, и в этих мыслях не было ни капли эротики.
Правда, кое-что в этой свадьбе все же было хорошее и Лиза улыбалась, потому что рядом был брат жених – Анри. Удивительный, уникальный, умопомрачительный и такой что при нем хочется распахивать глаза от счастья и складывать губы в удивленное – «уу». Так и было. Целых два дня во время свадьбы, еще два дня после свадьбы и теперь вот, когда, неожиданно, Анри улетел, а у Лизы впереди было еще два спокойных дня в Венеции, она решила с удовольствием думать о том, как все закончилось. Лиза прислушалась к себе и обнаружила, что разбитое сердце у нее все-таки в наличии. Правда, само сердце, не очень-то соглашалось быть разбитым, все-таки после свадебных гуляний, после всех этих танцев, в солнечной Италии, хотелось просто позавтракать и помолчать.
Потому что, мало где так комфортно молчать, как в Италии.
Лиза смотрела на площадь, пила кофе, удивлялась, зачем она пришла так рано и как она умудрилась найти место, где продавали кофе в такую рань и, одновременно, старалась ни о чем не думать. Если долго и с удовольствием тренироваться, то можно отлично овладеть этим искусством, а ноющее сердце требовало перерыва от впечатлений, слишком уж много было Италии, свадеб, Анри и всего этого.
Слишком много впечатления для человека, который очень хотел, но не особо верил в романтику.
И тут Лиза увидела дворника. Так себе дворник. Никакой романтики и танцев с метлой на мостовой. Он просто стоял, опираясь на метлу, и смотрел в ту сторону, где лениво гладило крыши домов, просыпающее солнце. Видимо, в утренний ритуал итальянского солнца входило то, что оно обязательно должно кого-нибудь погладить. Поле, крышу дома, или крыши целого города, каждый камешек на мостовой, речную гладь, мост, краешек стола, ступеньки собора, лицо старого дворника, который улыбнулся, словно сытый кот, в ответ на приветствие солнца и продолжил подметать.
Лизе очень захотелось, чтобы солнце погладило и ее, но она сидела на ступеньках собора и не успела встать достаточно быстро и выйти из тени собора, солнце уже занялось каким-то другими, своими делами.
Лиза вздохнула и тут услышала тихий смех.
Смеялся дворник. Не обидно, просто весело, закончив, он подошел ближе и выстрелил в нее длинной фразой на итальянском.
– Простите?
– Разбитое сердце? – переспросил он на английском.
– Да нет. Вроде в порядке, – ответила Лиза и даже приложила руку к тому место, где под платьем кофтой и слоем анатомии пряталось сердце.
– Но любовь же?
– Любовь. Ко всему.
Дворник согласился, что любовь ко всему и во всем и продолжил подметать площадь. А вечером, когда Лиза нашла ресторан, который ей, наконец-то понравился и собралась там поужинать ее ждал еще один сюрприз. Все тот же дворник, только в дорогом костюме и с приветливой улыбкой вошел в ресторан. Он пообщался с гостями, Луиза поняла, что это то ли его знакомые, то ли просто завсегдатаи, потом с бариста, потрепал по щеке официанта и ушел в какую-то дверь за стойкой.
– А кто это? – спросила она у официанта.
– Это хозяин ресторана. Из оперы пришел, – ответил официант и ушел за заказом Лизы. Девушка дождалась, когда ее знакомый выйдет из неприметной двери, и помахала ему рукой. Ей было очень интересно, почему он, хозяин ресторана, работает еще и дворником.
– О, утреннее разбитое сердце!
– Неправда, мое сердце в порядке!
– Конечно, в порядке. Сердце вообще не бьется, оно очень легко обрастает новыми привязанностями, а старые гонит вон.
Лиза смутилась, когда он поцеловал ей руку, она уже знала, что его зовут Карло Пьертуччи, и он еще и лучший повар Италии в каком-то там году.
– Ты хочешь спросить, почему я подметаю мостовую?
– Да!
– Тогда останься до вечера, нет ты не думай, ничего плохого, хотя такими мыслями ты льстишь старику, я всегда сам гашу свечи на столиках, мы сегодня погасим их вместе, ты мне поможешь навести порядок, а потом мой сын отвезет тебя в отель.
В общем, вечер у Лизы был свободный, а плата за тайну, судя по всему, была не такой уж и высокой. К тому же Карло запретил брать с нее денег за ужин.
И скоро, вечером, когда были погашены свечи, и на кухне, Карло скинув пиджак и засучив рукава сорочки, сам сварил кофе для Лизы, своего сына, двух дочерей и их мужей, и еще двух шумных сеньор, что пришли к нему сегодня, они уселись на высокие стулья и Лизе вдруг показалось, на секунду, что она тоже член этой большой семьи. Это было удивительное чувство. Словно ее приняли в члены какого-то тайного общества.
– Так я же должен был рассказать тебе про площадь, прости! – Карло театрально хлопнул себя по лбу.
Лиза хихикнула, уж больно забавно у него вышел этот жест.
– Понимаешь, я уже старый. Мне восемьдесят лет!
– Не очень-то и старый.
– Да ладно тебе, хорошо, не старый. Я кокетничаю, в моем возрасте можно. В прошлом году умерла моя жена. Видишь, мое сердце тоже не разбито. Но ноет. И я обещал жене, что встречу на нашей любимой площади тысячу рассветов. Она взяла с меня такую клятву. Потому что одинаковых рассветов не бывает, я встречу каждый, запомню их для нее, чтобы потом там наверху, когда я обниму мою любимую жену, рассказать про каждый. Но, когда я встречу тысячу рассветов здесь, то поеду в Верону. Мы там поженились. И там я тоже встречу тысячу рассветов. И тоже их запомню, потом, я могу передохнуть и поехать в любой другой город, но тысячу рассветов тут и тысячу рассветов там я должен запомнить для нее. А то знаешь, мы сорок девять лет вместе. Один год не дотянули до пятидесяти и о чем мы только не говорили. Вдруг там, когда мы встретимся у нас не будет темы для разговора? Тогда я расскажу ей про рассветы, про то, как я подметал улицы и про тебя тоже расскажу, ведь я тебя тоже встретил на рассвете. Видишь, сколько у меня дел?
Лиза кивнула.
Да у Карла были по-настоящему важные дела. И, пожалуй, что сегодня она узнала много нового не только о Венеции и Венецианцах, но еще и о рассветах.
Как закипели страсти
Однажды, в одном доме в Питере, внезапно, закипели страсти. Надо сказать, что они и раньше, лет пятнадцать-двадцать назад, кипели тут, в этом самом дворе, в окружении этих самых домов. В которых жильцы так хорошо успели узнать друг друга, что временами, кажется, пойдешь пить чай к Анастасии Андреевне, а окажешься на кухне у Натальи Сергеевны и какой тут чай, когда на дворе уже стемнело и холодно, а надо еще домой возвращаться по морозу и пять в капель, в кофе, еще никто не отменял.
И чашка переворачивается на блюдце, а там, в разводах кофейного осадка судьба кажется такой загадочной, пенной, страстной, с дорогами, домами и новыми страстями, что и забываешь, зачем все-таки вышла из дома и к кому шла в гости.
Но, со временем, кофе стал менее полезным для здоровья, потом и вовсе его заменили экологически выдержанный и сдержанный, как овсянка в тугом галстуке по утрам, зеленый чай, и пробежки по утрам, что, в общем, не так уж и плохо, хотя бы можно пересчитать бабушек на скамейке и убедиться, что все живы-здоровы. И страсти, еще были, конечно, но так, слегка. Потихоньку. Закипали, но не кипели, так, выкипали немного и оставалась от них не пышная пенка, которую можно отмывать вдвоем, а немного грязи и грустная губка для мытья посуды.
А потом… вдруг вот так, видимо, компенсируя отключенное в доме отопление закипели настоящие, как в старые-добрые времена страсти!
И как! Бурно, остро! И все на глазах у консьержки. А уж она-то даже за телефон боялась схватиться, чтобы не пропустить ничего, и остро сама же себе завидуя. А то вон, говорят, что работа консьержки скучная, а у нее-то! У нее в доме кипят страсти.
Первыми, закипели страсти в квартире под самой крышей, где уже давно не росло даже признаков эмоций, зато росла отличная плесень на протекающем потолке. И именно с потолка все и началось.
Рано утром, супруги скажем так… Супруги «занятые с утра до вечера на работе», для краткости просто назовем их Занятые супруги. Проснулись, как всегда, от звонка старого и надежного будильника, жизнь которому спасало то, что он всегда стоял достаточно далеко от кровати, и чтобы его выключить, нужно было вставать и просыпаться, а не только вытягивать руку и нажимать на кнопку. Супруги открыли и глаза и одновременно, так бывает, когда люди уже так давно вместе, что и сами себя не помнят по отдельности, начали думать о работе. Внезапно, Занятая Супруга, увидела пятно на потоке. Пятно было там так давно, что уже чувствовало себя членом семьи.
Но для Занятой супруги наличие пятна на потолке стало настоящим откровением и той самой мотыгой, бревном и чашкой кофе, которые перевернули ее мир. За завтраком она была неожиданно говорлива и думала совершенно не о работе. Занятый супруг, правда, этого не очень заметил, потому что он-то как раз думал о работе и за двоих, видимо, по закону сохранения энергии.
В этот день Занятая супруга первый раз за последние полгода опоздала на работу. А потом, вечером, устроила мужу отличный повод отвлечься от мыслей о работе в сторону отличного скандала с ремонтным уклоном.
Страсти, закипевшие на верхнем этаже по водостоку спустили на один этаж вниз и там, модная и яркая и в тоже время безмерно одинокая (не смотря на то, что рядом с ней постоянно ошивались какие-то темные, творческие и оттого часто незаметные, но отнюдь не незаменимые личности) Софья Евгеньевна, директор школы, посмотрела в окно и подумала, что давно его не мыла. Потом решила, что и ее жизнь не мешает помыть так же как и окно. А также неплохо бы навести порядок в жизни парочки подруг, которые куксились и кисли так же, и она в непонятном каком вареве непонятно чего. Вообще куда делась их жизнь? В своих собственных страстях Софья Евгеньевна отлично умела вариться. Проворонив кофе, она решила, что раз сегодня у нее есть просто дела, и нет невероятно сложных дел, то она, пожалуй, останется дома.
Потому что голова болит и печень пошаливает, а может быть, пошаливал боевой дух и болела душа. А когда болят и шалят такие важные части человека, то в школе ему делать нечего. И Софья Евгеньевна, превратившись просто в Софочку, взялась за дело и начала наводить дома порядок.
Потому что мало что так успокаивает и одновременно раздражает, и выматывает, как уборка по дому. Успокоенная была Софочка, а раздражены и выметены: пыль, Кот (на шкаф), неожиданный друг, который решил, что ему можно пожить у Софьи Евгеньевны потому что он весь из себя такой прекрасный, а мир этого не понимает, и пару коробок ненужных вещей, которые Софочка принесла вниз и поставила у консьержки и там же она увидела, старого друга и нового соседа, которого давно не видела, но, если честно частенько мечтала увидеть, чтобы просто так и без брони рабочих будней и ненужных «творческих личностей» под ручкой.
И тут уже пошли совсем другие страсти, о которых, возможно и расскажет консьержка, но имейте в виду, большую часть – она придумала. Кажется, при найме на работу на должность консьержа, вместе с трудовой книжкой и пропиской требуют предъявить фантазию и чемодан, куда будут складывать сплетни, а как же иначе?
Страсти, кипевшие больше в области наведения порядка и ремонта в жизни, спустились дошли до соседки Софьи Евгеньевны – дамы во всех областях положительной и порядочной, матери троих детей и, ко всему прочему, носящей удивительное имя – Гармонии.
Гармония с утра, видимо, учуяв в воздухе перемены, находилась в полной дисгармонии. А точнее она не могла найти себя. Правда, для того чтобы начать поиски, Гармонии пришлось сначала проводить мужа и двоих старших детей с ним, в школу, потом, переодеть и уложить на досып младшего, позвонить маме и бабушке, чтобы спросить как их здоровье, убраться, запустить стирку, приготовить завтрак и только потом, заглянув в себя обнаружить, что ее-то как таковой там и нет. Зато есть пара потерянных носков, сломанный карниз, волнение за детей и очередная ссора-спор с мамой и бабушкой, которые совершенно точно знали о жизни Гармонии и мире вокруг гораздо больше самой Гармонии и спешили донести это знание до женщины…
Гармония, к ее чести, не поддалась разлитым в воздухе страстям. Она подумала, что нужно сделать и пока думала, сходила в магазин, погуляла с младшим в парке. Спасла младшего от лужи и воробья, а потом чью-то собаку и красивые колготы на не менее красивых ногах от младшего, в общем, была достаточно занята для того, чтобы поддаваться страстям поисков себя.
А потом пришла домой, накормила всех детей, и в первый раз в жизни перепутала, попытавшись уложить спать старших заставить делать уроки младшего. Потеряла два комплекта школьной формы, которая просто висела в другом шкафу и окончательно запуталась в том, у кого-как зовут классного руководителя (такое иногда бывает).
В ужасе, Гармония услышала внутри себя торжествующие голоса мамы и бабушки и попыталась спрятаться в ванной решив, что она плохая мать. Ужасная, ужасная, ужасная!
Гармония схватилась за голову и приготовилась как следует, минут пятнадцать-двадцать паниковать, но тут ей позвонил муж, чтобы спросить, как дела и все ли в порядке.
– Конечно, все хорошо, спим, обедаем и делаем уроки, – проворковала спокойным голосом Гармония, пытаясь выпутать вторую руку их своей прически, так, как только что, эта самая рука, пыталась заняться паническим выдиранием волос.
– То есть все плохо? – уточнил муж, который очень, даже слишком хорошо, знал свою жену.
– Нет, все спокойно. Просто я тут навела небольшой хаос, вот убираюсь, – не поддалась на провокацию Гармония.
– Я скоро приеду, – пообещал муж, поняв, что нужно спасать. Притом всех. Гармония запаниковала еще сильнее. Все вокруг, мамы, бабушки, консьержка, Соседи и умные книжки твердили, что мужчины не должны видеть жен в таком состоянии. И что дома должен быть порядок и гармония (возможно, что Гармония просто читала не те книги, как и ее бабушка и мама…).
Но тут, как обычно, начали звонить все телефоны, дети каким-то образом из троих детей превратились в сто пятьдесят сердитых осьминогов, которые умудрялись передвигать и перемешивать все, что было в квартире. Гармония прикусила указательный палец и тут же позвонили в дверь.
Гармония открыла дверь и обнаружила там, прямо под дверью кота крайне бандитской наружности, который был каким-то образом утрамбован в переноску, и судя по его выражению лица на морде, когда Кот выберется не поздоровиться никому, а не прямо под дверью, а уже почти на улице Гармония услышала чей-то топот и, кажется, звуки затихающей молитвы.
Значит, консьержка ушла на обед, а в подъезд просочился кто-то посторонний.
– Ой, киса! – Гармония не успела ничего сказать, как детские руки втащили переноску в квартиру и освободили Кота. Кот оказался еще хуже, чем было видно в переноске. Он явно хотел убивать он ненавидел весь мир и не знал слова «гармония». Но внезапно глаза животного, который пока сидел в переноске, и только готовился к прыжку на занавески, и глаза Гармонии, которая тоже была не прочь залезть на занавеску, но совсем по другой причине встретились. Может быть, женщине показалось, но Кот совсем по-человечески вздохнул, окончательно выпихнул себя из переноски, чтобы нелегко, потому что Кот был гораздо больше переноски. Пошевелил обрубком хвоста, явно откушенного в драке, потянулся и, опустив голову, тут же превратился в «Кису», позволив себя тискать и таскать за все лапы, пока Гармония наводила в доме порядок. Впечатленная храбростью кота, женщина вихрем пронеслась по квартире, найдя и убрав все, что было неубранное и потеряно. После этого она проверила всех детей и входящие в комплектацию уроки, одежду, школьные дела, памперсы и косички. Потом отобрала у детей Кота и позвонила маме и бабушке, чтобы второй раз за день спросить, как их дела, она же хорошая внучка и дочь.
И к приезду мужа, который, честно старался быть дома как можно раньше, Гармония и обессиливший Кот сидели на кухне, пили кофе (Гармония из чашки, кот – из блюдца) и в доме была полная Гармония.
Муж, который устал на работе и волновался за дом, не сразу понял, что случилось и только когда попытался поцеловать Кота в макушку, понял, что жена, которая и подсунула ему этого Кота, что-то ему показывает и смеется.
После этого они решили отправить Маму и Бабушку на Майорку, чтобы те отдохнули от проблем Гармонии, о которых они ничего не знали, но постоянно волновались.
Потом, неожиданно в дом приехали сразу две новые семьи, которые, то ли раньше здесь жили, то ли собирались жить.
Потом, откуда-то прибежали счастливая Зина со второго этажа, и Игорь с восьмого и они так многозначительно смотрели друг на друга и улыбались, что консьержка тут же мысленно развесила по подъезду свадебные шары и гирлянды и сама же обиделась на всех, потому что всю это свадебную мишуру утром придется убирать ей.
