скачать книгу бесплатно
Горячая Ална ринулась на помощь сестре. Схватив Ирэни за рукав, она зло воскликнула:
– Оставь уже нас в покое, змеюка!
Горячо возмутившись, та уже хотела было в ответ сказать что-то не менее грубое, но тут в дело вмешалась спокойная темноволосая девушка.
– Оставьте, – встала она между ссорящимися. – Сегодня большой праздник.
Ирэни подавилась невысказанной руганью, бросила на сестёр последний злобный взгляд, нацепила на лицо благочестивое выражение и вышла во двор.
– Ални, ну что ты творишь, – обернулась миротворица, приходившаяся золовкой самой Алне – их мужья были родными братьями. – А то ты не знаешь, какой у ветерка злобный язык?
– Да сколько можно? – буркнула себе под нос Ална но всё же закраснелась, устыдившись. – Она постоянно цепляется к Эсни!
Миротворица пожала узкими плечами и состроила вид самый философский, после чего подчеркнула:
– И всё же сегодня действительно большой праздник. Попытайтесь быть к ней терпимее, дорогие, – и все вместе они вышли наконец наружу.
К счастью, Ирэни к ним больше не лезла – должно быть, тоже посчитала, что портит себе репутацию, привлекая к себе внимание в такой важной день, – так что заключительная часть с поеданием пирога вокруг костра и ещё одной порцией заунывных песнопений прошла без эксцессов.
Возвращаясь домой, Эсна тяжко вздыхала. Дорого бы она дала, чтобы никогда больше не участвовать в абсурдных спектаклях подобного рода!
Ретроспектива
– Эсни, ну сколько можно уже, пойдём!
Юркая рыжая девчонка настойчиво теребила за рукав девушку постарше, уткнувшуюся в книгу.
– Подожди, дай дочитаю! – отмахнулась та, машинальным движением высвобождая рукав.
Девчонка запрыгала на месте от досады и заныла:
– Ну Эсни, ну кончилось уже время уроков, ну пойдём скорее! Пропустим всё интересное!
– Да что там интересного? – изволила отвлечься от чтения старшая. – Всё как всегда, а то ты не видела!
Сегодня праздновали недавнюю морскую победу над либерийцами, и грозовой адмирал был героем этого праздника. Его дом принимал гостей, и Алне ужасно хотелось хоть краешком глаза посмотреть на это торжество.
– Ну Эсни!.. – снова заныла она, продолжая мелко подпрыгивать на месте.
– Хорошо! – раздражённо захлопнула книгу старшая и встала. – Пойдём!
В восторге младшая захлопала в ладоши, бросилась обнимать сестру и заваливать её ласковыми благодарностями:
– Ты лучшая, Эсни! Ты солнышко! Ты просто чудо!..
Та ощутимо смягчилась – не от похвал, конечно, а от той радости, которой горели глаза сестры.
– Пойдём, – повторила она, беря маленькую ладошку. – Только тихо! – и для верности приложила палец к губам.
Ална тут же замолчала и радостно закивала, демонстрируя готовность быть самой-самой тихой на свете.
Интенсивное кивание тут же подтвердило, что тихо пройти не удастся: многочисленные украшения в рыжих волосах переливчато зазвенели. Эсна нахмурилась.
– Давай-ка так, – сказала она, вынимая из волос сестры всё, что могло звенеть, и заодно добавляя к этому и свои серьги с подвесками. – И обувь, пожалуй, тоже снимем.
Ална в восторге принялась разуваться – настоящее приключение!
Праздник, разумеется, проходил на мужской половине поместья, и девочек, разумеется, туда никто бы не пустил. Но Эсна знала обходной путь.
По парадному фасаду второй этаж был украшен протяжённым балконом. Тот тоже делился на женскую и мужскую сторону, разрываясь фронтоном над входной дверью, но при известной доле ловкости перелезть по этому фронтону на другую половину было вполне возможно.
Выскользнув в смежную с учебной комнатой гостиную, девочки решительно вылезли через окно на балкон – собственно из детской части входных дверей на него не было. Но кому нужны двери, когда есть окна?
Там Эсна тут же велела сестрёнке пригнуться. Балюстрада с вазонами представляла собой ненадёжное прикрытие, но всё же таиться за нею было разумнее, чем идти в полный рост.
Пригнувшись как можно ниже, они старательно жались к стене – так меньше шансов, что их заметят из сада, – и чуть ни ползком преодолевали окна, чтобы вдруг их не засекла тётя или кто-то из служанок.
Они благополучно пробрались к фронтону, а уж там начались трудности.
Для начала Эсна осторожно выглянула из-за балюстрады наружу и убедилась, что по саду не бродят желающие уделять фасаду пристальное внимание.
Затем она подсадила сестру повыше и помогла ей уцепиться.
Ална была не очень хороша в упражнениях такого рода, но Эсне удалось подсадить её почти до самого уголка, так что она всё же смогла уцепиться за него своими ручонками и худо-бедно подтянуться. Вниз же скатываться было куда сподручнее; сложно было лишь не нашуметь.
Переправив сестру, Эсна снова с опаской огляделась. Не обнаружив соглядатаев, она принялась карабкаться сама. Это оказалось гораздо сложнее, чем если тебя подсаживают, и девушке даже пришлось перевязать юбку платья вокруг талии, потому что иначе та цеплялась за всё подряд и не позволяла совершить необходимые манёвры.
Наконец, она всё же перебралась на нужную сторону.
Прежней манерой – пригибаясь к самому низу – сёстры продолжили путь, пока не достигли, наконец, окон парадной гостиной.
Толстые стёкла не позволяли услышать, что происходит внутри, а форточки располагались слишком высоко, чтобы оттуда хоть что-то доносилось. Зато, если выглядывать осторожно, можно было разглядеть часть зала и расхаживающих по нему гостей.
Сёстры прильнули к окну. Забывавшая обо всём Ална так и норовила высунуться повыше, и Эсна постоянно её одёргивала из страха, что их заметят изнутри.
Тихо-тихо Эсна рассказывала сестре о тех, кого знала.
– Смотри, вот этот, в синем мундире, – обратила она внимание на представительного офицера. – Это скалистый полковник, друг отца.
– А рядом с ним? – восторженно переспросила Ална, во все глаза рассматривая такой манящий и недоступный мир.
– Не знаю, морской офицер какой-то, – предположила Эсна по костюму.
Если отец за ужином будет обсуждать сегодняшний вечер, возможно, удастся выяснить и это имя. Вот так, по обрывкам и оговоркам, и оставалось собирать воедино факты и подробности.
– Ах, Эсни! – с восторгом продолжила Ална, рассматривая какого-то симпатичного блондина. – Как думаешь, здесь есть тот, кому тебя отдадут замуж?
Эсне было пятнадцать; некоторые ньонские девушки, и впрямь, в этом возрасте уже вступали в брак. Но отец пока молчал, и даже каких-то намёков на его планы ни в каких разговорах не звучало.
– Не знаю, – помрачнела Эсна. – Откуда ж это узнать?
– А я бы пошла за этого блондинчика! – мечтательно вздохнула Ална. – Он красивый, правда?
– Кто? – принялась искать глазами старшая.
Это оказалось несложно: блондинов в Ньоне было мало. Обнаружив искомое, она вздохнула:
– Красивый, да.
– Ой! – вдруг пришла Алне в голову идея. – Может, именно за этого тебя отец отдаст? Представляешь, какие волосы будут у ваших детей? – она с завистливым вздохом покосилась на золотистые богатства сестры.
– Я думаю, цвет волос в этом деле играет последнюю роль, – рассмеялась Эсна и тут же испуганно зажала себе рот и спряталась пониже, в страхе, что её смех могли услышать в зале. Ална, конечно же, тут же последовала примеру сестры.
– Давай-ка убираться отсюда, – прошептала почти неслышно Эсна. Сестрёнка кивнула, и они прежней манерой перебрались обратно на женскую сторону.
Там удача им изменила, причём изменила самым подлым образом: пока они пробирались к себе, на балкончик вздумалось выйти тёте.
– Что это такое! – в ужасе воскликнула она, увидев нарушительниц.
Эсна торопливо одёрнула юбку на место и принялась лихорадочно соображать, как выкрутиться. Тётушка, к счастью, не видела, как они лазили через фронтон, но всё же…
Пока мысли медленно ворочались в её испуганной голове, Ална успела перейти к действиям.
– Мы играем в ведьм, которые штурмуют марианскую крепость! – восторженно просветила она тётю. – Смотри, мы убили всех неприятелей силой огня и солнца! – для наглядности потрясла она своими распущенными волосами.
– Огненная госпожа, – рассмеялась тётя, – какой неприятель справится с тобой?
Ална скорчила гордую мордашку и бросилась обниматься. Ей удалось этим манёвром погасить назревающую выволочку, но тётя всё же нашла время для упрёка:
– Эсни, не стоило водить её сюда, да ещё в день, когда у нас гости.
– Простите, тётя, – послушно кивнула та и взяла сестру за руку. – Мы больше не будем.
…конечно они делали это ещё не раз; но больше не попадались.
Глава седьмая
Меж тем, день, когда Эсна должна была выбрать своего супруга, решительно приближался. После череды свиданий был день приёма подарков – женихам на нём присутствовать не полагалось, подарки они отправляли с посыльными, сперва к князю, который решал, принять ли такой дар, потом уже к невесте. Легче всего тут было номинальному жениху. Скалистый генерал отделался пышным букетом цветов: совершенно безликий и бессмысленный подарок, который, собственно, и свидетельствовал о том, что на руку невесты генерал не претендует. Владыка, как уже отмечалось, пытался было подарить ту самую вазу из лазурита, но был с гневом отвергнут, так что пришлось ему ограничиться драгоценностями. Такой подарок преподносили самые богатые и родовитые женихи, имеющие самые серьёзные намерения – ведь дар не возвращался даже в случае отказа. Сотрясающий палубу тоже сделал подарок именно такого рода. Эсна с неудовольствием отметила, что основной жених преподнёс ей браслеты – украшение, которое она не очень любила и надевала редко, – тогда как владыка прислал прекрасные серьги, причём её любимого вида, звенящие при каждом движении головы. Именно такие были на ней в день их свидания в беседке, что заставляло подозревать Грэхарда в излишней внимательности к такого рода мелочам.
Третий этап «жасминовой беседки» заключался в том, что женихам отсылались ответные дары невесты. Самый завидный дар достался, конечно, сотрясающему палубу. Большое деревянное панно, на котором Эсна лично вырезала битву при Грастыке – сражение, в котором её будущий муж особо отличился. Сама Эсна была работой крайне недовольна; у неё не хватило времени, поэтому панно, при всей грандиозности задумки, не радовало деталями, а то, что всё же было изображено, вышло отчасти неряшливым. Но, так или иначе, вопрос качества изображения здесь не играл существенной роли; важно было, что невеста сделала подарок своими руками, да ещё и обозначила внимание к героической биографии жениха.
Что касается скалистого генерала и владыки, им достались вполне безликие и скромные подарки – марципановые сладости.
И вот, пришёл черёд самого торжественного мероприятия – собственно выбора.
По традиции все жаждущие получить руку и сердце прекрасной девы собирались в доме её отца. Сюда же съезжались и родственники невесты, чтобы подчеркнуть знатность и величие рода. Признаться, стольких Кьеринов за раз Эсна не видала со дня похорон её первого супруга. Полюбоваться на попавшего в дурацкое положение владыку хотелось всем.
Тот, в самом деле, гневался так, что на него и смотреть было боязно. Как и положено жениху, разодет он был в лучший наряд, к тому же, украшенный повелительскими регалиями. Выглядело внушительно, а уж каменное лицо с выступающими желваками и мрачно горящий взгляд дополняли образ прекрасно. В самом деле, даже зубоскалящие Кьерины, разок искоса взглянув на униженного врага, избегали возвращаться к нему взглядом и предпочитали смотреть на что угодно другое.
Например, на двух других женихов. Парадная форма высшего морского чина против парадной формы армейского генерала – замечательный дуэт и прекрасная иллюстрация к давнишнему спору, чей мундир наряднее и представительнее.
Обряд выбора проходить должен был так. Появляющаяся под нежную музыку невеста несла в своих руках ветку жасмина и отдавала её тому из женихов, коего выбирала в мужья. Поскольку жасмин уже успел отцвести, Кьеринам пришлось выкручиваться. Из старинных запасников была извлечена прекрасная ювелирная поделка как раз на такой случай. Металл и драгоценные камни изображали собой ту самую жасминовую ветку, и весьма тонкая работа делала сходство максимальным. Издалека ветку даже можно было вполне принять за живую, но вот Эсна была совсем другого мнения: драгоценная безделушка оказалась довольно тяжёлой, да ещё и колола руки своими металлическими деталями. В общем, нести её было сомнительным удовольствием, и это ещё больше портило и без того отвратительное настроение.
Эсна, совершенно точно, не горела желанием выходить замуж. С самого утра, наполненного лихорадочными приготовлениями, ради которых её подняли с рассветом, в ней закипали обида и недовольство. Львиная доля её негодования была направлена на владыку, который так неудачно надумал свататься и тем запустил лавину этих событий. С куда большим удовольствием Эсна осталась бы в отчем доме! Ну, или, возможно, однажды выбрала бы супруга по зову сердца. Но нет. Нужно было этим мужчинам, как всегда, начать мериться амбициями!
Эта мысль закономерно приводила к негодованию на положение женщины в целом. Почему, почему из-за своей принадлежности к слабому полу она должна считаться неполноценной и существовать исключительно как приложение к мужчине? Дочь, супруга или мать, и никак иначе!
Иррациональная обида на фарс с «жасминовой беседкой» тоже жгла сердце. Подумать только, такая красивая традиция, и даже вроде как предоставленное право выбирать! Но ведь мало того, что и выбирать не из кого, так и того нельзя – нужно идти, за кого сказали.
Нет, недовольство, решительно, копилось в Эсне с самого утра.
А уж когда она под музыку зашла в зал и сквозь ресницы обозрела творящееся там безобразие!
Толпа родственников, которая приехала, чтобы полюбоваться на затруднительное положение Грэхарда, так старательно не смотрела на самого Грэхарда, что Эсна невольно именно на него и взглянула. Ей подумалось в этот момент, что отец поступает весьма недальновидно. Владыка, определённо, выглядел как человек, который затаил, не простит и припомнит. Эсне подумалось, что было разумнее пожертвовать ею, чем ставить под удар весь род – а то, что нынешний владыка может и целый род вырезать, недавняя история красочно подтверждала.
Но в общем и целом, несмотря на все означенные поводы для недовольства, Эсна всё ещё оставалась послушной дочерью, которая была полна решимостью в совершенстве исполнить волю отца, даже если ей самой его интрига кажется весьма рискованной. Так что ей нужно отыграть свою роль до конца: донести этот металло-каменный кошмар до сотрясающего палубу и торжественно вручить ему.
Медленно и торжественно она двинулась вперёд. Женихи выстроились по знатности и родовитости, так что неизбежно нужно было сперва миновать владыку – чего Эсна точно предпочла бы избежать, поскольку от его недовольной фигуры словно исходил ледяной жар гнева. То ли из-за этого противоречия – необходимости соблюдать правильную траектории при горячем желании обойти опасный объект по дуге – то ли из-за того, что в зале некстати началась какай-то глухая возня в одном из углов (судя по мелькнувшим бликам солнца, кто-то пытался залезть в окно), Эсна сбилась с размеренного шага и запнулась о подол собственного платья. Весьма тяжёлый, плотно расшитый золотом и камнями подол.
Ей, впрочем, удалось не грохнуться носом вперёд, что весьма удачно – то-то нелепая ситуация бы вышла! – но для того, чтобы всё же сохранить равновесие, она взмахнула руками и, что вполне естественно, тяжёлая неудобная безделушка упала на пол. Своим падением она произвела весьма заметный шум. Все Кьерины, как по команде, ахнули, а музыка заглохла.
Ситуация всё-таки получилась более чем нелепой. Помочь невесте никто не решался – а ну как сглазишь? это же всё-таки древний ритуал! – а сама она замялась, пытаясь сообразить, как бы исхитриться поднять коварный артефакт, не засветив при том сверх меры своё и без того чрезмерное декольте (платье шили в спешке и так и не успели до конца подогнать), да с учётом расшитой негнущейся юбки.
Пауза неприятно затягивалась. Эсна лихорадочно обдумывала вариант прикрыть декольте одной рукой и попытаться, слегка наклонясь набок (присесть в этом образчики расшитой золотом роскоши было проблематично), ухватить другой рукой ветку.
Эти мысли неожиданно оборвал владыка. Со вздохом, в котором ощутимо читалось «я уже и так по уши в выгребной яме, и ниже падать всё равно некуда» и который был слышен только Эсне, он наклонился, поднял ветку и подал ей.
И вот тут бы стоило эту ветку принять и пойти себе дальше своей дорогой, но Эсна совершила фатальную ошибку.
Говорят, когда обучают воинов, их предупреждают, что нельзя смотреть в глаза врагу, которого собираешься убить.
Но почему-то никто не объясняет девушкам, что не стоит смотреть в глаза влюблённому мужчине, если собираешься ему отказать.
Эсна вот посмотрела – и пропала.
Хотя всем своим видом владыка демонстрировал ледяной гнев, хотя и поза его, и выражение лица были таковы, что на него было страшно взглянуть, – в глазах его романтичный женский взгляд прочитал обречённое отчаяние.
Эсна вздрогнула; рука её, уже потянувшаяся было за веткой, задрожала.
Она знала, что должна забрать свою ветку и идти дальше; но почему-то сердце её мучительно сжималось, почему-то то отчаяние, которое она угадала в чужом взгляде, завладело всем её существом, и почему-то в этот момент Грэхард показался ей самым близким и родным человеком на свете – тем, кого знаешь вполне, как самого себя, и чьи чувства для тебя – всё равно что твои собственные чувства.
Все мысли о коварных политических играх выскочили из её головы, и она совершенно забыла, что постановила считать владыку притворяющимся и желающим запудрить ей голову.
Напротив, она всецело поверила этому взгляду и увиденному в нём отчаянию – возможно, более додуманному её собственным воображением, – и вся содрогнулась от жалости и потребности это отчаяние утишить.
И вместо того, чтобы чин чинарём продолжить свой путь, она, так и не смея отвести взгляда, отчётливо произнесла ритуальную фразу:
– Грэхард из рода Раннидов, грозный повелитель Ньона, окажешь ли ты мне честь стать моим мужем?
