скачать книгу бесплатно
Как ни пыталась она эту яхточку отвоевать, Веймары стояли насмерть. По совести говоря, они тоже могли позволить себе покупку других кораблей, но тут уж встали на принцип.
– Я подам прошение в министрам, – продолжил делиться планами отец. – Скорее всего, они тоже отклонят, и тогда можно обратиться к князьям…
Эсна рассмеялась:
– А потом – к владыке? Нужно было его сегодня спросить, жаль, не догадалась!
Князь усмехнулся в густые усы. Картинка, в которой повелитель Ньона вырывает шхуну из рук Веймаров, казалась презабавной.
– Доберёмся и до владыки, если потребуется, – пообещал он, а потом наклонился и тоном заговорщика шепнул дочери на ушко: – В конце концов, прищучим пиратов, пусть выкрадут её для нас.
– Как же я на ней тогда кататься буду, грозовой адмирал? – со смехом не согласилась она с этим планом.
– А! Так ты ещё и кататься собиралась, проказница? – поддержал шутку отец, а после перешёл на серьёзный тон: – Ладно, отдыхай, Эсни. Завтра скалистый генерал придёт.
По традиции, свидания с женихами были распределены по разным дням, чтобы невеста имела возможность отдохнуть и взглянуть на каждого свежим взглядом. По идее, женихи должны были следовать в порядке от наименее знатного к самому родовитому, но Грэхард потребовал соотнести мероприятие с его плотным правительственным графиком, так что явился в итоге первым, а не последним, как должно было произойти по обычаю.
«Жасминовая беседка» предполагала, что женихов должно быть минимум трое. В любой другой ситуации не сложно было бы набрать и целый десяток – хоть Эсна и была вдовой, породниться с Кьеринами желали многие. Но вот выступить соперником самому владыке – это было шагом слишком рискованным. Пришлось задействовать друзей семьи – рода, которые входили в коалицию оппозиционеров, и могли предоставить единый отпор правящий династии. Задумав отдать дочь за проверенного друга – Руэндира – князь позвал другого их товарища, скалистого генерала Дрангола, стать третьим, формальным, женихом.
Генерал охотно согласился, и на своё свидание пришёл при полном военном параде. Мундир его обратил на себя внимание Эсны – когда-то такие носил её супруг, но за прошедшие годы некоторые детали изменились, так что тема для разговора нашлась сразу.
– Галуны на отворотах? – с интересом спрашивала Эсна, разглядывая рукава генерала. – Это же флотский обычай, правда?
– В самом деле, – довольный генерал расправлял мундир, гордо демонстрируя свои знаки отличия. – Очень рад, что мы переняли эту традицию, а то грозовой адмирал любил задрать нос!
Эсна рассмеялась: конфронтация между армией и флотом была ей прекрасно знакома, она не раз была свидетелем споров отца и мужа по этому поводу.
– Обгоняющий ветер, – припомнила она позицию супруга, – считал это излишним щегольством.
– Обгоняющий ветер был скромен, – сдержанно отметил генерал, – и, полагаю, лишь по этой причине не успел получить высокий чин.
Эсна посчитала уместным придать лицу печальный вид и грустно добавить:
– Увы, Френкальское сражение рано отняло его у нас.
Генерал медленно моргнул с явным недоумением на лице. Эсна вопросительно приподняла брови.
– Френкальское сражение? – переспросил генерал, хмурясь.
Недоумевая, она пояснила:
– Да, вы разве не знали? Мой супруг сложил голову именно там. Кажется, это именно вы командовали правым флангом в тот день, разве нет?
– Так и есть, солнечная госпожа, – согласился генерал. – Это и объясняет моё удивление. Насколько я помню, в Френкальском сражении ваш муж и его отряд не участвовали. Мне казалось, он погиб раньше.
Нахмурившись, Эсна принялась размышлять.
До этой минуты гибель супруга казалась ей более чем прозрачной. Френкальское сражение было одной из самых отчаянных рубок предпоследней марианской кампании, и там полегло немало храбрых воинов и военачальников. В числе прочих значился и князь Веймар – да и почти весь его отряд. Именно так говорилось на медали, которую хранили теперь в семье.
Эсна не очень хорошо представляла, как именно составляются сводки погибших в битве, и с чем могут быть связаны возможные ошибки. Она была женщина и она была далека от войны; ей, правда, представлялось, что сражения – штука весьма беспорядочная, так что, наверно, ошибки подобного рода случаются повсеместно.
Генерал, кажется, был занят примерно теми же вычислениями, но, обладая более широкими знаниями по теме, нашёл некоторые странности.
– Знаете, солнечная госпожа, – медленно начал делиться своими соображениями он, – это и впрямь странно. Войска князя Веймара должны были брать Френкаль с правого фланга, но я в упор не могу припомнить ни его стягов, ни рожков.
В ньонской армии в ходу была особая система звуковых сигналов, которыми обменивались разные отряды.
– Должно быть, они полегли в самом начале, – сочла разумным закрыть неприятную тему Эсна.
– Полагаю, это возможно, – согласился генерал и перевёл разговор на осаду одного марианского горного форта, именно это дело занимало сейчас все его мысли.
С благостным выражением лица Эсна вставляла уместные восклицания и междометия, не очень-то вникая в подробности, – вести себя с военными именно так она наловчилась уже давно, и такая тактика неизменно производила о ней хорошее впечатление.
С генералом они разошлись с взаимным чувством хорошо исполненного долга.
Интермедия
После свидания с Эсной генерал отправился прямиком к её отцу. Сложившаяся ситуация со сватовством владыки весьма их тревожила.
– Ну что, удалось что-то разузнать по твоим каналам? – сразу перешёл к делу отец Эсны, разливая по бокалам прекрасный коньяк из своих угодий.
У генерала Дрангола были большие связи среди военных – в том числе и при дворе – поэтому в некоторых случаях он получал доступ к стратегически важной информации первым. Но в этот раз его источники молчали.
– Глухо, – покачал он головой, устраиваясь с удобством в кресло. – Такое чувство, что вообще никто не в теме сватовства.
Со вздохом Кьерин устроился в другом кресле, покачал коньяком в бокале и поделился:
– И у нас никто не слыхал. Солнечной говорил о любви.
Генерал выразительно поднял брови, пригубил коньяку и заметил:
– Ищет повод для резни?
Соратники помолчали, обдумывая этот вариант.
– А ему нужен повод? – наконец, пожевав губами, возразил Кьерин. – Вспомни, как он Менлингов вырезал на ровном месте.
– Ну так уж на ровном!.. – возразил было генерал, но задумался. – Впрочем, да. Да, владыке повод не нужен, тем более… Как-то странно, гроза, не находишь? Если бы он хотел повода – он бы попросту выкрал солнечную, а не свататься пришёл бы.
Кьерин тяжело вздохнул, соглашаясь.
Несколько минут они помолчали, уделяя внимание коньяку и закускам.
– Я думаю, – пришёл, наконец, к какой-то мысли генерал, – что здесь дело тоньше. Он хочет связать тебе руки.
Старый князь наклонил голову и обдумал эту мысль.
– Похоже, – согласился он. – Если бы ему удалось жениться на Эсне, она могла бы стать заложницей при нём…
– Особенно с учётом этих сказок про любовь, – покивал головой генерал. – Задурил бы девчонке голову, она бы стала за него горой стоять…
– Ей задуришь, – уголком губ усмехнулся князь. – Вся в мать! – в голосе его гордость смешалась с тоской по давно умершей жене.
Генерал почесал бороду и согласился:
– С возрастом всё больше похожа. Взгляд – так один в один!
Князь не стал подхватывать тему, которая, очевидно, причиняла ему боль.
Они снова замолчали, обдумывая ситуацию.
Владыка был силён и грозен, но сдюжить со всеми высокими князьями разом не сумел бы. Другое дело, что и ладу между этими князьями не было, а разделаться с ними по одиночке было куда как несложно.
– Положим, мы укроем солнечную у Руэндиров, – подвёл итог князь. – Что тогда он может предпринять?
– Формально придраться не к чему… – пожал плечами генерал. – Но когда Грэхарда волновали формальности? Нужно быть готовым ко всему.
Откинувшись на спинку кресла, Кьерин принялся рассуждать:
– Стэну мы отправили весточку, если что, Эсну и остальных они укроют на даркийских рубежах. – Младший брат князя командовал морским гарнизоном на западной границе Ньона – Но даркийцы нас не поддержат, если только Ленрик…
– Ленрик всегда там, где выгода, – махнул рукой генерал. – Да и толку с его эскадры? Пока она до столицы дойдёт… Нет, на море мы можем положиться только на твоих ребят.
Князь покачал головой и отметил:
– Здесь эскадра Ленрика нам не помощник, но если Раннид потребует от их короля действий, Ленрик прикроет наших.
Отложив бокал, он встал, достал из секретера карту и, разложив её на столике, принялся внимательно изучать. Генерал последовал его примеру.
– Нам нужно будет отвлечь его, – сделал уверенный вывод он и ткнул в границу с Анджелией. – Если даркийские наёмники поднимут бунт, требуя права строить свои храмы…
– Даркийцы и бунт? – презрительно хмыкнул князь. – Адепты этого мирного божка слишком трусливы.
По лицу генерала пробежала тень – он питал явную склонность к даркийской религии, но предпочитал хранить эту постыдную для ньонца слабость в тайне.
– Вот если спровоцировать стычку на границе с Ниией… – потыкал князь пальцем в другое место на карте, мысленно прикидывая, что туда можно было бы заслать сына – фамильные владения как раз там и располагались.
Теперь уж генерал скривился:
– Ниия никогда не пойдёт на военный конфликт с Раннидами. Не сейчас, когда Грэхард так упорно трясёт Мариан. А-Риоль спит и видит, как откусить от них кусок со своей стороны, когда они слишком ослабнут в войнах с нами.
Со вздохом князь признал правоту соратника.
– Значит, пока у нас только козырь в лице адептов Стримия, – заключил он.
В Ньоне царствовал дуальный культ Небесного и Богини-Матери – по правде сказать, ещё пару поколений назад это было два разных культа, но дед Грэхарда умело слил их в один, – и этот культ крайне негативно относился ко всем другим многочисленным ньонским божкам. Стримий – морской бог – был крайне популярен среди моряков, весьма недовольных тем, что их божество находится под запретом. В своё время именно этот факт помог тогда ещё далеко не адмиралу Кьерину возвысится: он сам был тайным адептом Стримия, и на своих кораблях разрешал пусть без огласки, но соблюдать положенные обряды.
– Нам нужно копить силы, – сложил руки на груди генерал, хмуро оглядывая карту. – И полагаться только на себя. Ниийцы предадут при первой же возможности, а даркийцы… слишком далеко, чтобы представлять собой силу на нашей арене.
– Как не вовремя Веймары сменили курс, – согласно вздохнул князь, который в своё время выдал Эсну именно в этот род в надежде укрепить связи с Анджелией.
Генерал пожал плечами:
– Глядишь, у младшего Руэндира что-то и выйдет, – из их людей именно он сейчас налаживал связи с анжельцами.
– Если только он сможет быть достаточно демократичным, – сжал губы князь.
Соратники хмуро переглянулись. Ни один из княжеских родов Ньона не мог похвастаться своей демократичностью, а Руэндиры – тем паче.
Глава четвёртая
Вечером того дня, как и всегда бывало, Эсна не спеша прогуливалась по саду – у городской усадьбы он был небольшой, но весьма уютный. Обычно ей нравилось фантазировать тут о каких-то совершенно невозможных вещах, но сегодня мысли её были полны тревоги – из-за странного поворота в её судьбе.
Эсна не любила политические интриги, но более прочего она ненавидела то, что женщина в этих интригах является не более, чем разменной монетой. Именно политической необходимостью был продиктован её первый брак – отец искал союза с Веймарами, талантливыми выходцами из Анджелии. Вот и теперь её снова закрутило в вихре чужого противостояния, и никому нет дела ни до её мнения, ни до её чувств.
С детства Эсна привыкла ощущать себя пешкой в чужой игре; она была просто не слишком ценной фигурой на поле Кьеринов, и отец двигал эту фигуру так, как полагал нужным для своей большой партии. Конечно, он любил её, по-своему берёг и, уж точно, сделал всё, чтобы в своей жизни она ни в чём не нуждалась, и Эсна посчитала бы самой чёрной неблагодарностью упрекать в чём бы то ни было отца…
Но как же она устала чувствовать себя фигурой, а не человеком.
Личные желания и потребности Эсны были скромны и ни в малейшей степени не амбициозны. Втайне она грезила о романтической любви – прекрасно зная, что среди ньонцев такое не в чести, поэтому едва ли мечтам такого рода когда-нибудь будет суждено воплотиться. Зная, что не получит того, что ей желанно, она хотела бы, во всяком случае, не состоять в браке по расчёту, – и последние четыре года чувствовала себя почти счастливой. В родительском доме ей жилось свободно, отец не препятствовал её немудрёным развлечениям – резьбе по дереву да прогулкам под парусом.
Да, последние четыре года Эсна чувствовала себя свободной и настоящей. Подстраиваться под отца было несложно и привычно, это не обременяло её, и она рада была бы прожить так долгие годы, но… но реальность снова ворвалась в её жизнь, напомнив о её месте в этой жизни.
И сдалось же владыке крутить его невнятные интриги! Нашёл способ тешить амбиции. А ей теперь отдуваться, выходить замуж.
Своего будущего супруга Эсна почти не знала, хоть тот и был близким другом отца, – в Ньоне благовоспитанные дамы могли беседовать только с членами своей семьи. И каково ей придётся в новом доме… да ещё и замужем…
Впору было тосковать и плакать, но она была из тех женщин, которые не нагнетают обстановку заранее. Будущее ещё не определено; кто знает, что её там ждёт, в этом будущем? В конце концов, хоть в маленькой степени, но оно в её руках: у неё есть все козыри для того, чтобы построить с новым мужем достаточно комфортные отношения.
Жалко, конечно, что ей не дано выбирать не то что супруга – даже права на одиночество… Но этого она изменить не в силах, нужно работать с тем, что есть.
Приободрив этими мыслями саму себя, она уже планировала было возвращаться в дом, как вдруг откуда-то со стороны стены услышала приглушённый возглас:
– Тссс, солнечная госпожа!
Эсна нахмурилась и оглянулась, прищуриваясь против солнца.
Из-за стены выглядывало весёлое веснушчатое лицо незнакомого паренька.
Убедившись, что его заметили, он приложил палец к губам, прося тишины, и продолжил:
– Умоляю, солнечная госпожа, не зовите стражу!
Эсна несколько возмущённо нахмурилась: подумать только, каков наглец! Однако любопытство, естественно, не позволило ей поступить самым разумным и очевидным образом – поднять тревогу. Она немного подошла ближе к стене, чтобы солнце перестало слепить ей глаза, и задрала голову.
– Мой господин просил вам передать, – продолжил тем временем паренёк, пошарил рукой где-то за стеной и, неожиданно перегнувшись в сад, продемонстрировал ей… ночную вазу из лазурита.
Чудом Эсна удержалась от того, чтобы возвести глаза к небу и высказать всё то, что она думает о слишком бесцеремонных ухажёрах.
