скачать книгу бесплатно
– Весьма любопытно, Клаус, весьма любопытно. А ты сказал, что это именно я тебя отпустил?
– Конечно. Разве в таких случаях станешь молчать?
Та чаша, что уже перевешивала другую, с грехами, дрогнула и опустилась ещё ниже.
– Я недоволен, Клаус. И по-прежнему считаю, что твоё время ещё не пришло.
Он снова щёлкнул пальцами в своём круге света, куда не мог проникнуть взор человека, и несчастный опять переместился на Землю. На то самое место.
Он хрипел и плевался, пытаясь встать. На груди висело уже две оборванные верёвки, а шею захлёстывали две петли.
Теперь зрители смотрели на него не с растерянностью и изумлением, а с самым настоящим страхом и ужасом.
– Он вернулся. Клаус снова вернулся, – прошептал магистратор.
– Он вернулся!
– Отпустите Клауса!
– Отпустите Клауса, как велит Бог!
Толпа зашумела, заволновалась и начала напирать на стражников. Они пытались сдержать ее, хотя уже и сами не испытывали никакого желания ввязаться в столь пугающую историю. А люди кричали и всё больше теснили их:
– Отпустите Клауса!
– Никогда, – поднял рывком на ноги Клауса рыжий палач.
– Бог отпустил меня! Он помиловал меня и сказал, что я должен жить! – громко закричал человек с двумя петлями на шее, и его клич тут же подхватили многие из тех, кто собрались, уже нисколько не скрываясь:
– Бог простил Клауса!
– Бог помиловал его!
Петер схватил Клауса за волосы и потащил его по ступеням. То, что он сделал, было очень больно. Никогда раньше коротышка, всю жизнь боявшийся его, Клауса, не осмеливался на такую дерзость. Эх, были бы только у него сейчас развязаны руки, он бы ему показал!
– Ты не уйдёшь от меня, – палач заставил выпрямиться приговорённого и сорвал с шеи остатки от прежних попыток – куски верёвок, переходящие в петли. На местах удушении, на коже остались кроваво-синие рубцы.
Петер накинул на шею Клауса новую петлю.
– Ты нигде не скроешься от наказания! Скажи мне, скажи мне, Клаус, какой вкус у поцелуя смерти? Ты же это знаешь, ты должен знать!
– Я знаю, Петер, один на всём белом свете, – устало признался вор и разбойник.
– Так скажи же!
– Никогда!
– Будь ты проклят, Клаус, будь ты проклят! – взревел в ярости палач, и створки в третий раз опять разошлись.
Клаусу удалось зацепиться за них ногой, но палач больно ударил по ней, и казненный тяжело обвис на верёвке.
– У него всё время стоит! Посмотрите! Всё время стоит! Он так хочет жить! Помилуйте же Клауса, и я подарю ему свою любовь! Подарю настолько сладкую ночь, что он ее никогда не забудет! – услышал он крик Греты.
И опять умер.
– Как? Это ты? В какой раз? – с заметным раздражением поинтересовался ангел.
– А что я могу поделать? Они снова повесили меня, монсеньор.
– А моя воля?
– У них оказалось слишком много своей.
– Ну а народ? Народ, что там был?
– Народ изменился, милорд. Неистовствует и требует, чтобы меня отпустили.
– Клаус… – с непередаваемым теплом и состраданием произнесло светящееся существо и встало. Оно оказалось таким огромным, что приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него хотя бы снизу вверх. Оно было таким широким, что закрыло собой весь остальной мир. – Клаус, хочешь, я немедленно пошлю камнепад, и все они погибнут.
– Не надо, не надо, монсеньор.
– Тогда я вышлю ужасающий мор, и никто не выживет.
– Прошу тебя не делать этого.
– У тебя такое доброе сердце, Клаус… – Гигантские невидимые руки обняли бывшего вора и разбойника и прижали к чему-то тёплому и мягкому, совсем такому же, как тело матери, когда он в нём нуждался, будучи младенцем. От небесного создания исходило такое сострадание и любовь, что Клаус хотел прижаться к нему всё сильнее и сильнее.
Но объятия почему-то разжались.
– Я люблю тебя, Клаус, – мягко сказал ангел, – и открываю для тебя путь на небо. Нарекаю иным именем. Теперь ты не Клаус, теперь тебя зовут Амаил.
Клаус вдруг почувствовал приятный зуд между лопатками: в том месте, откуда появились и начали расти крылья.
– Ты слишком много страдал, Амаил, и все предали тебя. Путь наверх для тебя открыт.
За троном неожиданно образовалась самая настоящая светящаяся дорога, уходящая далеко-далеко ввысь.
– Одну минуточку! – сказал Клаус.
Он отвернулся и легко перешагнул через невидимый барьер, разделявший мир людей и то место, где он только что побывал.
Он снова лежал и хрипел под подмостками эшафота.
– Клаус опять вернулся… – едва слышно, с ужасом прошептал кто-то в полной тишине. – Четвёртый раз.
Люди вокруг оцепенели. А Клаус, он же Амаил, встал и принялся расти. Когда вымахал больше трёх метров, то обратился в красивого юношу в белых ниспадающих одеждах и с большими белыми, развёрнутыми за спиной крыльями. Неторопливо поднялся по ступеням и подошёл к палачу:
– Ты хотел, Петер, узнать, что чувствуешь, когда смерть целует тебя? Вдохни запах танца с ней!
Палач, не в силах вымолвить ни слова, лишь кивнул головой. А Клаус обхватил его голову обеими руками.
– Она у меня на губах, – прошептал он так, что его услышали все, кто находился на площади. А потом приблизился к своему убийце и поцеловал его в губы.
От жаркого поцелуя его кожа и кожа Петера посыпалась вниз золотым дождём. Лицо Клауса, по мере того как поцелуй затягивался, всё вытягивалось и вытягивалось, превращаясь в хищную демоническую морду. Руки обратились в лапы, тело покрыла чешуя, а за спиной белые крылья изменили свой цвет на чёрный.
Клаус ещё немного подержал в руках череп палача – всё, что осталось после того от поцелуя – и отбросил его прочь.
Со стуком упал тот на верхнюю ступеньку и запрыгал по остальным, пока не докатился до ног ближайшего стражника, что в ужасе отпрыгнул от него.
Толпа в едином стоне выдохнула из себя совершенно дикий страх. Может, так и должно происходить с теми мужчинами, кто, попирая все заповеди, вздумают прикасаться к подобным себе с греховными мыслями?
А Амаил повернул голову, ища кого-то горящими адским огнём красными выпученными глазами. То, что осталось от Клауса, ощутило, как невероятно огромное естество между ног налилось кровью и вздыбилось, раздвигая ниспадающие створки теперь уже чёрной хламиды.
Он нашёл ту, что искал, и улыбнулся красивой блондинке, застывшей в ужасе среди подруг:
– Грета, детка моя, как я мог забыть про тебя и твоё обещание?
Александр Гуляев. Холмс против Потрошителя
– Итак, Ватсон перед нами… труп. Он, вне всякого сомнения, умер насильственной смертью. Кроме того, он – это явно она. А она по роду деятельности в недалёком прошлом работала проституткой.
И Холмс, как всегда, с явным превосходством посмотрел на меня. Признаться, «дедукция» моего друга сегодня уже начинала чертовски раздражать. Кто бы мог подумать, что труп убитой проститутки – на самом деле, труп убитой проститутки?! Видимо, наш гений ещё не пришёл в себя после падения в водопад. Ну, или он опять перебрал с кокаином. Не знаю, как уж там эта белая дрянь просветляет мозг. Похоже, что наоборот.
– Вы, как всегда, правы, Шерлок, – ответил я, с трудом сдерживая зевоту.
– Судя по всему, здесь опять поработал наш неуловимый Джек. – Эту фразу мы с великим сыщиком произнесли в унисон.
Убийства уличных проституток стали настоящим бичом Лондона в последние несколько месяцев. Причём, зацепок не было как у полиции (хотя, кто бы сомневался), так и у моего компаньона с Бейкер-стрит. Создавалось впечатление, что Джек-Потрошитель (именно так прозвали убийцу в народе) хорошо знал методы работы Холмса и не оставлял лучшему детективу всех времён шансов докопаться до истины. Впрочем, Шерлок не унывал. Ну, или это был всё тот же кокаин.
Одно было известно наверняка. Убийца в прошлом (а возможно, и в настоящее время) был врачом. Раны на теле жертв были нанесены с анатомической точностью и, судя по следам от разрезов, орудовал Потрошитель набором хирургических ланцетов. Ими же он удалял селезёнку жертвы, которую, видимо, забирал в качестве трофея. Что, собственно говоря, сужало круг поисков, но не слишком.
Была во всех этих убийствах и ещё одна странность, не дававшая покоя пытливому уму моего друга. Тела жертв были практически обескровлены. В то же время, на месте преступления обнаруживались лишь следы крови. Как умудрялся убийца выкачать всю кровь? Зачем она ему? Слишком много вопросов.
– А что это у нас здесь?! – вдруг воскликнул Холмс, разглядывая перерезанное в обычной для Потрошителя манере горло жертвы. Я насторожился.
– Смотрите, Ватсон! Это же, судя по всему, след от прокола!
Честно говоря, я не смог разглядеть в том участке раны, куда восторженно тыкал пальцем великий сыщик, чего-то выходящего за рамки, но мой друг был абсолютно уверен. Я хорошо знал его подобное состояние, и нет, это был не кокаин. Шерлок нашёл зацепку.
– Ну, смотрите же, Ватсон! Неужели вы не видите?! Вот здесь, вот этот маленькое полукруглое искривление по линии раны! Как раз над артерией! Так он и забирает кровь! Она не вытекает из ран! Он выкачивает кровь каким-то инструментом, а уже потом перерезает шлюхе горло!
Возбужденный Холмс вытащил из кармана трубку и начал нетерпеливо её раскуривать. Судя по запаху, знакомому мне ещё с Вест-Индии, в трубке был совсем не табак, а то, что аборигены на местном наречии называли «ганжубас».
Итак, гениальный сыщик в очередной раз явил миру свой гений. Вопрос в том, что он дальше будет делать с новоприобретённым знанием. Но что-то точно будет. Иначе он не Шерлок Холмс.
– Друг мой, вы собираетесь сообщить о находке инспектору Лестрейду?
Холмс посмотрел на меня, как на внезапно очутившегося на воле душевнобольного.
– Ватсон, вы в своём уме? Сообщить о чём? О том, что так и не рассмотрели даже вы своим многоопытным взглядом? Не тушуйтесь, я всё вижу. Бессмысленная трата времени. Поверьте, я поставлю лондонскую полицию в известность, когда мне будет, что сказать им.
Закончив осмотр места преступления, мы отправились назад на Бейкер-стрит. На протяжении всего оставшегося дня Холмс был непривычно молчалив, много курил и терзал бедную скрипку, полагая, что играет. Я не разубеждал моего друга. Хотя бы потому, что это было бесполезно.
Через несколько дней произошло очередное убийство. Уже начинало темнеть, когда мы прибыли на место трагедии. Прежний сценарий. Проститутка, перерезанное горло, хирургические разрезы, обескровленное тело, удалённая селезёнка.
– Скажите, Ватсон, – внезапно произнёс великий сыщик, не прекращая осмотра. – Форма наших служак в Вест-Индии была фисташкового оттенка или малахитового?
Вопрос моего друга меня несколько обескуражил, но я не стал раздумывать над его смыслом, а сказал, то, что Шерлоку вдруг понадобилось узнать.
– Нефритового, мой друг, она была нефритового оттенка.
– Да, – воскликнул он. – Так я и предполагал!
И с этим его раздражающе превосходящим видом обернулся ко мне, держа что-то кончиками большого и указательного пальцев правой руки.
– Ватсон, наш убийца – военный хирург! Он совершил очередной просчёт! Под ногтями жертвы я обнаружил вот эту нитку. Судя по текстуре, это та самая устойчивая к влаге ткань, идущая на нужды армии. А сколько в Лондоне бывших военных хирургов? А? Джон (Холмс редко называл меня по имени, это означало крайнюю степень возбуждения), нам нужны ваши связи в Военном Министерстве!
Едва ли не приплясывая, гениальный детектив набил трубку очередной порцией «ганжубаса» и с видимым удовольствием затянулся.
На самом деле, я примерно представлял, сколько военных хирургов может быть в Лондоне в настоящее время, но счёл нужным пока промолчать.
– Завтра, друг мой, завтра мы будем гораздо ближе к чёртову Потрошителю! А сейчас мы едем на Бейкер-стрит к чудесному пудингу миссис Хадсон. Мне нужно ещё кое о чём подумать.
И Холмс помахал рукой проезжавшему кэбмену.
Ужин прошёл в полной тишине. Шерлок что-то еле слышно бубнил себе под нос. В таком состоянии его лучше было не отвлекать.
В час ночи я спустился по лестнице в гостиную. Холмс сидел за столом в той же позе и продолжал бормотать.
Я подошёл к моему другу и положил руку ему на плечо.
– Вы всё никак не можете заснуть, друг мой? Что именно вас так беспокоит?
– Один вопрос, Ватсон, только один вопрос. Почему же всё-таки селезёнка?
– Это элементарно, Холмс. Вирус. Вирус размножается в селезёнке, а потом уже атакует клетки.
– Вирус?..
– Да, Шерлок. Вирус вампиризма. Скоро Вы всё поймёте.
Я сжал его плечо крепче и вонзил клыки в шею над сонной артерией.
Василиса Павлова. Мэри и Мадлен
– Какая ты неловкая, Мадлен! Руки-крюки – это про тебя! – прокаркала Мэри, оценивая вырытую вкривь и вкось яму. – Чего расселась? Копай дальше, нам еще ужин готовить.
– Я сейчас, сейчас, – покорно отозвалась Мадлен и взялась за лопату. Спорить с Мэри она не любила, себе дороже.
