скачать книгу бесплатно
– Сожрали коней вместе с уздечками? Извини, но мне в такое трудно поверить, ноофеты не всеядны. Они бы оставили кости, седла, упряжь… Кроме того, у них просто не было времени на перекус – когда они бежали, они думали лишь о спасении своей жизни.
– Мне казалось, сбежал только один, – отстраненно вставил Медведь и нахмурился, – Но вопрос остается открытым – где, черт возьми, лошади?!
Легкое прикосновение к рукаву заставило мужчину непроизвольно дернуться, рывком оборачиваясь и кладя руку на рукоять меча.
Молодой паренек, почти мальчик, увидев перед собою это грозное явление, испуганно отшатнулся и, прижав руки к груди, залепетал:
– Не серчай, дяденька, я ж не со злом к вам, а токмо с добрыми вестями! – он сжался и виновато продолжил, – Вы… вы лошадок, да, ищите, я слыхал? Так я их в стойла загнал, разнуздал, напоил, накормил, а то бедняжки совсем умаялись, поди, с дороги-то! Вы уж не серчайте, дяденька, я ж хотел токмо зверью да получше сделать, не годно это, чтобы всадники отдыхали, когда лошадки в сбруе стояли…
– Ты кто такой? – Мартын, который, обнаружив рядом с главнокомандующим не страшного монстра, а всего лишь мальчишку, сразу почувствовал себя увереннее, грозно нахмурился, шагая вперед. Голос его обрел удивительную крепость и громкость: казалось, пират вновь стоит на палубе корабля, окликая своих товарищей по оружию.
– Кто тебе дал право без спроса уводить чужих коней, щенок?! Да тебя за такое плетью отходить хорошо бы, да я бы тебя…
– Мартын, – Фредо, человек более лояльный, положил ладонь на плечо соратнику, – Остынь. Как тебя зовут, мальчик?
– Антон, господин, – юный конюший склонился в глубоком поклоне, – Вы уж простите голову мою дурную, не подумавши я. Верно ж говорят по селу, что мысли мои плохо в голове вертятся, не понимаю я многого. Я уж не со зла, я лошадушков-то ваших приведу тотчас же, помогу вам вновь их приодеть-приукрасить… Токмо… – паренек неожиданно замялся, опуская взгляд, – Вы уж за дерзость не почтите, господа хорошие, а токмо ответьте мне, будьте таки добреньки… Вам в дороге вашей слуга расторопный не гож будет? Я бы со всей радостию мир поглядел, да в услужение пошел!
Повисло молчание. Спутники растерянно переглядывались, переваривая внезапное предложение; Антон ждал, прижав руки к груди и с надеждой переводя взгляд с одного из господ на другого.
Наконец, Фредо осторожно кашлянул. Обижать мальчишку князю не хотелось, но и раздувать отряд он смысла не видел, тем более, что в качестве слуги его всегда вполне устраивал Медведь. Сейчас же к нему прибавился еще и Мартын, на которого чернокнижник тоже не преминул бы свалить часть повседневной работы, и третий слуга казался ему уже излишней роскошью. Он же, в конце концов, инкогнито путешествует! Не хотелось бы привлекать стороннего внимания к своей персоне…
– Говоря откровенно… – князь поправил светлые волосы и обезоруживающе улыбнулся, – Мне вполне хватает Аркано, другого слугу я заводить не думал.
Его молочный брат, совершенно этой характеристикой не обиженный (в конечном итоге, Фредо он знал давно и его повадки успел изучить хорошо), хмыкнул и легко пожал могучими плечами.
– А я и вовсе без слуг обходиться привык.
Антон ощутимо поник. Надежды его, казалось, рассыпались прахом прямо на глазах, как уговорить господ все-таки взять его в услужение, мальчик не знал.
Мартын печально вздохнул.
– А вот я не отказался бы от слуги, – внезапно заявил он, заставляя обоих своих соратников изумленно повернуться к нему. Заметив во взгляде Медведя даже осуждение, пират замахал перед собой руками.
– А что? Я бедный менестрель, у меня в жизни слуги не было! Вам-то хорошо, богатеньким, а мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь мне подтирал… кхм, словом, хотелось бы, чтобы кто-то за мной ухаживал.
Главнокомандующий осторожно потрогал уже не кровоточащую рану, пересекающую глаз и выразительно кашлянул. Потом покосился на явно воспрянувшего мальчишку и нахмурился.
– А платить ты слуге чем собираешься, пират? – глаза мужчины нехорошо сверкнули, – Прохожих, что ли, грабить будешь?
Ответить явственно возмущенный возводимым поклепом Мартын не успел – мальчик опередил его.
– Да мне ж денег-то не надо, дяденька! – Антон умоляюще сжал руки, – Вы токмо кормите меня, поите иногда – и я все-все-все для вас сделаю! А деньги-то мне нельзя в руки давать – верно в селе говорят, что в пальцах они у меня не держатся. Ни единой монеты за жизнь не удержал – только возьму, как тотчас и исчезает она… – паренек на миг поник, опуская взгляд.
Фредо глубоко вздохнул. События поворачивались каким-то совершенно неожиданным образом, отряд рос и ширился без его, предводителя, ведома, и князю это не нравилось. Вместе с тем, отказать этому пареньку язык не поворачивался – уж больно жалобно он смотрел, больно горячо умолял.
– А что же родители твои, мальчуган? – чернокнижник сочувствующе улыбнулся, – Они-то тебя, поди, не отпустят…
Антон замотал головой.
– Я сирота, господин, сызмальства сирота! Перебиваюсь кто чем даст, а кто и пнет, бывалоча… Я к работе приучен, много умею, да токмо думать у меня не получается, – паренек вздохнул, – В селе говорят – с такой головой не протяну я долго, убьют меня из-за моей глупости. А я видел, вы чудовищ прогнали, что нас тут всех мучили – вы, значит, и меня защитить сумеете! Возьмите меня в услужение, господин хороший! – мальчик протянул руки к приосанившемуся Мартыну, – Я ж не негодный какой, я вам все сделать могу, что прикажете! Возьмите…
Пират крякнул и, поправив барабан, гордо покосился на друзей. Лавры победителя ноофетов он, благодаря своему бронебойному инструменту, успел приписать себе, и теперь безмерно гордился, убежденный, что в защитники мальчишка выбрал именно его.
– Тебе сколько лет-то, парень? – Аркано вздохнул и опять потрогал образовывающийся шрам. Болел он нещадно, но виду подавать мужчина не хотел.
– Годков двадцать будет, господин, – Антон развел руки в стороны, – Считать не обучен, простите великодушно, токмо сельчанам на слово верю, а они бают, что я тут уже двадцать лет у них на шее сижу… Не хочу я обузой быть, господин! – в светлых глазах мальчишки сверкнули слезы, – Помогать я хочу, возьмите в услужение! Я пригожусь вам – за лошадьми глядеть буду, кушать готовить буду, воду носить буду…
– Достаточно, – Фредо вскинул руку, останавливая поток слов парня и медленно повернулся к одному из своих спутников, – Твое слово, Мартын. Возьмешь мальца к себе в услужение?
Самому князю Фредо лет было лишь немногим больше, чем «мальцу»-слуге, но чувствовал он себя по сравнению с ним несравненно более взрослым. Кроме того, был облечен властью, что давало ему право говорить с простолюдином свысока.
Пират оживленно кивнул. Ему мысль о том, что кто-то будет обслуживать его и его коня, душу грела безмерно, а раз уж мальчишка даже денег не требовал… Ну, чем не идеальный слуга в дальней дороге?
– Хорошо, – чернокнижник опустил руку, – Отныне ты поступаешь в услужение к господину Мартыну, Антон. Сопроводишь своего хозяина до столицы, там ему лекарь нужен. Ну, а когда вылечится – решит, как с тобой дальше быть… А сейчас, будь добр, принеси нам умыться, а потом приведи наших лошадей. Надеюсь, ты не солгал, говоря, что умеешь с ними обращаться?
Антон торопливо закивал, потом так же торопливо замотал головой и, сияя, как начищенный самовар, опрометью бросился за водой.
***
Этьен де Лафер, охотник из столичного легиона, известный также, как Стальной Аш, остановился перед воротами дома Потерянных душ и окинул их долгим взглядом. Задание, данное ему кабинетом министров ныне покойного короля Тревора, оказалось нелегким – прежде, чем схватить чернокнижника, следовало выяснить его личность, и вот тут возникали сложности.
Ашет расспросил уже нескольких человек, утверждавших, что они видели чернокнижника, но до сих пор не сумел даже составить его словесный портрет. Негодяя описывали самыми разными словами – начиная с восторженных и заканчивая испуганными, и все сходились только в одном: чернокнижник говорит стихами, а после случаются странные вещи. Учитывая, что никто из встреченных охотнику жителей Финоры стихами постоянно не говорил, эту ниточку можно было считать уже оборванной.
Впрочем, совсем недавно один из случайных собеседников дал ему маленькую наводку – сообщил о нападении мерзкого колдуна на трех стражников, которые после этого были отправлены в дом Потерянных душ. Конечно, надежды разговорить потерявших души людей было мало, но, быть может, они бы сумели хоть приблизительно обрисовать облик загадочного преступника.
Аш коснулся пальцами ворот и глубоко вздохнул. Если только эти стражи не будут навроде тех олухов, что он встретил в таверне. Те-то, небось, тоже его за чернокнижника посчитать могли, может, и князю своему нажаловались… Впрочем, не важно. С теми глупцами разговаривать псевдо-Этьен не планировал, не желая лишний раз светиться, да и вообще старался соблюдать инкогнито, не поднимая шляпы и держа плечи опущенными. О зачарованной флейте у него за пазухой не знал никто, и не должен был узнать никто, кроме врагов.
Или чернокнижника.
Охотник нахмурился и, подняв кулак, несколько раз уверенно ударил по воротам, оглашая окрестности отзвуками глухих ударов.
Дом Потерянных душ, всегда слывший тихим местом, местом, где всегда царили тишина и покой – они полагались целебными для несчастных его обитателей, – вмиг наполнился шорохом, шелестом и отзвуками смутных голосов.
Зазвенели шаги по мощеной дорожке.
Ашет отступил от ворот на шаг, не желая быть задетым распахнутой тяжелой створкой.
Шаги смолкли. Отворилось с тихим скрипом маленькое оконце на воротах; показалось усатое, одутловатое лицо охранника.
– Кто такой?
Голос у него был грубый, низкий, и Аш с неприязнью подумал, что охрану дома Потерянных душ в Финоре набирают из простолюдинов. Или же просто не следят за соблюдением культуры в, казалось бы, целительном месте.
– Я лекарь из столицы, – говорил Ашет тихо, мягко, не поднимая глаз и изо всех сил старался произвести впечатление абсолютно не опасного человека, – До моих господ дошли слухи о жертвах чернокнижника… Меня послали помочь им.
Стражник охнул и неожиданно исчез. Заскрежетали, зашуршали отодвигаемые засовы – их было множество, видимо, здесь опасались побега больных.
Двери распахнулись, являя взору «лекаря» низенького человечка, одетого в белую, заляпанную мантию.
Хм. Значит, ошибся – это вовсе не стражник.
– Неужто в столице о нас вспомнили? – собеседник взволнованно прижал руки к груди, – Проходите, проходите, господин хороший, здесь столько людей несчастных, пострадавших от этого душегуба, им так нужна помощь! Мы-то стараемся, как можем, да что мы можем в сравнении со столичными лекарями? Вот хотя бы последние трое поступивших – ведь в страже самого князя были, пылись мерзавца этого поймать, а теперь… – лекарь обреченно вздохнул и махнул рукой, как бы показывая, что тут и говорить не о чем.
– Вот как… – Ашет изо всех сил постарался изобразить совершенную незаинтересованность, – Пожалуй, мне следует начать именно с этих пациентов. На них магия чернокнижника еще свежа, я смогу составить для себя более ясное представление о ней.
– Конечно, конечно, как скажете, господин добрый! – местный целитель поспешно развернулся на пятках и, без излишних церемоний ухватив собеседника за рукав, буквально поволок его за собой. Перемещался он для своей упитанной комплекции довольно резво, и охотнику даже пришлось немного ускориться, приноравливаясь под его шаг. Вытащить рукав из пальцев лекаря он не пытался – не желал портить произведенное хорошее впечатление, которое надеялся в будущем упрочить. В конце концов… у зачарованных инструментов функций много, а флейту свою он уже давно хорошо изучил, и как управлять ее магией, знает прекрасно. Быть может, и сумеет помочь несчастным возвратить их души, быть может, сможет спасти хотя бы троих из пострадавших от рук местного мерзавца…
Ашет Аччайо не был злым. Не был он и равнодушным, к чужому горю всегда относился с небывалой чуткостью и, если мог помочь, обязательно помогал. Собственно, и служить в легионе он начал только потому, что надеялся уничтожить как можно больше мерзких колдунов, мешающих спокойно существовать простым людям.
Годы службы несколько ожесточили его сердце, сделали его более безжалостным, научили бороться даже против, казалось бы, невинных стражей, бороться и одолевать их, не моргнув и глазом, но убить их он бы не смог. Просто не хотел отбирать жизни у тех, кто отдавал их за чужую волю, за чужую честь, не желал становиться на одну планку с теми, кого так ненавидел. Слухи о его жестокости были сильно преувеличены – дурная слава бежала впереди охотника, разгоняя на его пути любопытных, но он не возражал против этого. Тем, кому нужно было помочь, он помогал без излишних слов, без церемоний, полностью игнорируя людской ужас.
Если сейчас он мог помочь пострадавшим от произвола чернокнижника – Аш хотел сделать это, и надеялся на успех предприятия.
Лекарь затормозил так резко, что полы его грязно-белой мантии метнулись вперед, опутывая ноги, и неловко затоптался, пытаясь высвободиться из ткани.
– Вот здесь… – говорил он уже тише, будто опасаясь нарушить покой своих подопечных, – Здесь, господин мой, за этой дверью… Они содержатся все втроем, не хотят разлучаться – стоит забрать одного, другие начинают плакать и умолять его вернуть. Мы думаем, что это тоже следствие проклятия чернокнижника…
– Быть может.
Ашет склонил голову набок, изучая тяжелую деревянную дверь с кованным замком на ней. Плакать или нет, а сбежать несчастным стражам позволить не хотят, держат их крепко. Слезы могут быть и следствием потери свободы.
– Пустите меня к ним.
Лекарь протянул, было, руку к ключу, болтающемуся на веревочке у двери – опрометчивое решение, глупое, но сейчас не до осуждения чужих поступков, – и внезапно испуганно замер, устремляя взгляд на скрытое в тени шляпы лицо «столичного целителя».
– Но, господин… Они могут быть опасны! Они были в страже князя, они сильны, но силу свою теперь используют не во благо, они способны наброситься на незнакомого человека! Позвольте, я позову своих подручных, человека три, чтобы могли сдержать их, это займет недолго…
– Нет, – в голосе лже-Этьена зазвенел металл, – Откройте дверь и пустите меня к этим людям. Я сумею совладать с ними, вам не о чем волноваться. В конце концов… – он попытался смягчить возможное впечатление мягкой улыбкой, – Я знал, на что шел, когда ехал сюда. Открывайте.
Лекарь поник и, тяжело вздохнув, взялся за ключ. Поднес его к замку, приноровился, чтобы вставить…
– Простите великодушно, господин дорогой, но назовите мне хотя бы свое имя! Если с вами что случится, так я хоть сообщу в Габар, что с целителем таким-то произошло несчастье…
– Мое имя Этьен де Лафер, – охотник почувствовал, что начинает терять терпение, – Прошу вас, не оттягивайте неизбежное. Открывайте.
– Да, господин…
Лекарь поник и, сознавая, что других способов еще хоть немного оттянуть момент истины у него не находится, резко вонзил ключ в замок, с некоторым усилием трижды его поворачивая.
Послышался щелчок. Тяжелая дверь медленно приотворилась, открывая не слишком большую, явственно тесную для троих комнату.
Лекарь торопливо отскочил, пропуская столичного гостя вперед и, убедившись, что тот вошел, осторожно прикрыл дверь, оставаясь снаружи. Прижался к ней ухом и, затаив дыхание, забормотал слова молитвы Небесному Целителю, умоляя его пощадить Этьена де Лафера, и не дать потерявшим души людям навредить ему.
Тем временем, Ашет, зайдя в комнатку, остановился и с интересом огляделся.
Убогая, скудная обстановка – три кровати у разных стен, да три тумбочки возле этих кроватей. Больше ничего, если не считать троих молодых мужчин, сбившихся в испуганную кучку у дальней стены комнатушки.
– Я не причиню вам вреда, – Аш улыбнулся и легко снял шляпу, открывая лицо. Он знал, что таиться от потерявших души может быть опасно – в тени таким несчастным всегда мерещится угроза. Открытое же лицо, наоборот, может внушить им доверие.
Рассыпались по плечам пшеничные волосы. Чуть блеснули светло-зеленые глаза с мягкими искорками коричневого цвета.
Несчастные больные задрожали, затряслись, сжимаясь сильнее. Один из них закрыл голову руками и неожиданно тонким голосом закричал:
– Я не хочу летать! Не хочу, не хочу, не хочу! Сжалься, смилуйся, я не хочу летать!
Другой, с лицом, покрытым недавними ожогами, упал на колени и принялся, рыдая, биться головой о пол.
– Я никогда не подниму на тебя свой меч! Умоляю, умоляю, сжалься, не тронь меня! Не надо больше, не надо, не надо…
Дожидаться реакции третьего – единственного из троицы, кто не стоял, а сидел, вытянув забинтованные ноги, – Ашет не стал. Рука его уверенно скользнула за пазуху, доставая флейту; губы коснулись мундштука, и нежные звуки успокаивающей, тихой мелодии наполнили комнату.
Пострадавшие замерли; истерика их оборвалась. Сидящий склонил голову набок, глядя на флейту; товарищи его подняли головы и, неуверенно улыбаясь, шатнулись вперед. Коленопреклоненный страж прополз несколько шагов и, ухватив музыканта за сапог, восторженно уставился на него снизу. Охотник осторожно отступил, высвобождая ногу и не прекращая играть. Исцеляющую мелодию следовало закончить, иначе беседовать с важными свидетелями он бы так и не смог, а чужие прикосновения ему в этом могли помешать.
Звуки лились бесконечным водопадом, осеняя головы несчастных благодатной росой, возвращая в их смятенное сознание покой и излечивая души.
Текли секунды, слагаясь в минуты, а Ашет все играл, пристально следя за реакцией своих потенциальных собеседников.
Вот ушло напряжение из лиц, из глаз; вот губы тронули улыбки. А вот и проблески разума отразились на безумных некогда лицах, словно утерянные души вновь вернулись в изможденные заточением тела.
Аччайо опустил флейту. Мелодия была завершена.
Страж с обожженным лицом, внимательно вглядевшись в него, поднялся с пола и уверенно шагнул вперед, сдвигая брови.
– Кто ты? – голос его звучал уже куда как более разумно, вопрос он задал правильный, но отвечать охотник пока не спешил. Тот из стражей, что вопил о своем нежелании летать, коснулся плеча товарища, останавливая его.
– Он похож на… на того, – тихо вымолвил он, – Будь осторожен.
– На кого я похож? – Ашет чуть сдвинул светлые брови, переводя взгляд с одного из стражей на другого, и останавливаясь на третьем, по-прежнему сидящем на полу. Тот не преминул ответить.
– На того, кто сломал мне ноги своей проклятой магией! На того, кто своими клятыми стихами околдовал, опутал нас и лишил душ, на того, из-за кого мы попали сюда! Кто ты такой?
– Охотник из столичного легиона, – скрывать истину от пришедших в себя людей Аш смысла не видел, – Меня послали в Финору схватить чернокнижника. Вы видели его.
– Видели, как видим сейчас тебя, – страж с обожженным лицом пасмурно кивнул, – Подонок, расплавил мой меч! И еще бормотал что-то о пророчествах… Что ты хочешь узнать о нем, охотник?
Охотник убрал флейту за пазуху и развел руки в стороны.
– Все, что вы можете мне рассказать. Как он выглядит, как представляется, как мне разыскать его?
– Да выглядит-то он, почитай, как ты, – «летающий» страж пожал плечами, – Волосы светлые, хотя и темнее твоих, глаза поначалу зелеными были, да тоже темнее… Хотя то могло и в ночи показаться. Знаю, что когда колдовать начинает, у него глаза становятся – ну, что твои плошки серебряные! Ничего людского, просто два серебряных круга с темной каймой – жуть, что такое!
– Выглядит, как я, говоришь… – Аш задумчиво потер подбородок. Остальные слова собеседника он выслушал внимательно, но заострять внимания на них не стал: не видел смысла.
– А роста какого? С меня или выше?
– Какой там выше, ниже! – сидящий на полу страж махнул рукой, – Невысок совсем, внешне ничем особо не выразителен, разве что вот глаза… – он поежился, – Одет был в лохмотья какие-то, когда мы его нагнали, лгал, что менестрель. А вот где его искать… – слова оборвал тяжелый вздох.
– Мы и сами за ним долгонько гонялись, – продолжил мысль приятеля тот, что летал, – А и вышли-то случайно совсем, невзначай. Погнались за ним, а он… вишь, чего.
