Фиолетовый снег

– Пошла в отпуск на днях. Отдыхаю и душой, и телом.

– Свет, прости меня. Мне кажется, ты погорячилась! – Он нагнулся ко мне и прошептал, чтобы не слышали окружающие. – Все мужики ходят налево, понимаешь?

– Только не все водят домой своих баб. Пойми, Семен, дом – это территория жены. Несанкционированный доступ чужим, не приглашенным хозяйкой, дамам туда строго запрещен. Задача мужчины – охранять покой своей женщины и ее ареала обитания. Ты нарушил это правило, и мне, в силу женской психологии, оставил всего два выхода. Первый: драться за свое место. Второй – уйти. Семен, куча самок бывает в стае, но не в человеческой. И делить территорию, а тем более, драться за нее, выполняя мужские обязанности и портя себе нервы, я не хочу.

– Но мы же любили друг друга!

– Любили – слово ключевое и стоит в прошедшем времени. Ты не заметил?

– Свет, чего тебе надо? У тебя куча украшений!

– Я оставила их в сейфе. Отдашь очередной пассии. Может, она лучше сумеет соответствовать тому статусу, к которому ты стремишься.

– А ты не стремишься? Или хочешь быть бедной, но честной дурой?

– Семен. Что ты хочешь от меня?

Он отвалился на спинку стула и оглядел меня с головы до ног.

– Хочу, чтобы у меня была самая красивая жена, которая вращается в светском кругу, а не бегает за оболтусами по школе, заставляя их сдавать контрольные.

– Семен, мы обсуждали этот вопрос пять лет тому назад.

– У меня поменялся статус! Я вхож в топ-двадцать самых успешных предпринимателей нашего города!

Я встала:

– Прости, Семен. Ты красивый и успешный мужик. Любая женщина будет рада тебе соответствовать. Но не я. Не мое это. Прости еще раз. – Я грустно улыбнулась. – Просто я – это не то, что тебе требуется на данном этапе твоего пути. Только поэтому мы расходимся. И, знаешь, я всегда буду тебе благодарна за вечерний фиолетовый снег в закатных Альпах. Это самое потрясающее, что я видела в своей жизни.

Семен тоже встал и взял меня за руку:

– Мне очень жаль, что ты не хочешь быть со мной. Я это давно почувствовал. Наверно поэтому и проводил время с другими. Ты закрылась. Ушла в сторону. Мне было очень… досадно. Я делал для тебя все, что мог.

– Семен, я этого не заметила. Ты делал то, что считал выгодным для себя. А интересует ли это меня, никогда не спрашивал. Ты заставлял меня принимать участие в мероприятиях, которые казались просто пародией на жизнь, глупым фарсом. Наряжал в безделушки, как новогоднюю елку, даже не спросив, нужно ли мне все это.

– Свет, ты не говорила.

– Говорила, но ты не хотел замечать. Мы жили рядом, но друг друга никогда не слышали.

– Свет, давай ты меня простишь, и мы снова попробуем… Возвращайся! Мне тебя так не хватает!

– Нет, Семен. Все зашло слишком далеко. Марина…

– Я ее уже уволил. Мне не нужна подстилка.

– Семен, из памяти это не вытряхнешь. Тебе не понравится еще что-нибудь, и ты притащишь Наташу или Машу…Прости, Семен, но – нет.

– Свет, давай поступим так. – Он потер в раздумье нос. Такой до боли родной жест! Сердце сделало скачок. – Поживи одна. Можем даже развестись. Остынь, подумай. Все взвесь. Надумаешь – возвращайся, обсудим взаимные условия. Можем даже расписать в подробностях.

Сердце упало в пропасть, и место в моей душе, которое до сих пор и вопреки всему, занимал Семен, стало свободным.

– Прощай! – Я улыбнулась, оставила на столике деньги за свой кофе и, не оборачиваясь, пошла к машине. Он опять меня не услышал. Где там моя квартирка? Захотелось поплакать.

***

Следующий день встретил меня ярким и теплым солнцем, бьющим в незанавешенное окно моей комнаты. Надо на днях обзавестись какой-нибудь мебелью и чем-то солнцезащитным. Настроение было замечательным! Ванька написал, что поезд подъезжает к нашему городу. И, самое главное, все три класса были в полном составе! Не потеряли ни одного бойца. Я спросила, надо ли его встретить, поскольку от вокзала до поселка госпиталя достаточно далеко. Он ответил, что приедет отец, и спрашивал, когда увидится со мной. “Освободишься, сообщи”. – Написала я ему. Надо купить тортик. Все равно Ванька узнает, где моя квартира и увяжется за мной посмотреть. Так хоть заодно новоселье отпразднуем. С этим радужным настроением я дошла до магазина и накупила каких-то не требующих приготовлений полуфабрикатов. Увы, плиты и духовки у меня еще не было. Только электрический чайник, две старые чашки и одна тарелка. Завтра с утра займусь покупкой бытовой техники, посуды и мебели. Вот только встречу Ваню…

Иван позвонил мне в два часа дня:

– Светлана Васильевна! – Раздался в трубке ликующий голос, как будто не виделись сто лет. – Заезжайте, я стою около дома и жду Вас!

– Жди, Ванечка! – Ехидно отозвалась я. И пошла пешком. Два дома пройти – это не долго.

Высокого Ивана в стильных солнечных очках, в серой майке и светлых льняных брюках я увидела сразу. Какой же он красивый мальчик! Все тетки и девчонки оборачиваются! Я даже загордилась. Он стоял ко мне спиной и смотрел на дорогу. Подойдя сзади, я слегка дотронулась до его локтя. Он резко развернулся. Словно неверя своим глазам, сдернул очки:

– Светлана Васильевна… – Выдохнул он и неожиданно прижал меня к себе. – Я так соскучился!

– Вань, ты чего? Ты чего? – Пыталась выдернуться я из его сильных ручек. Не выдралась. Ручки оказались сильней и настойчивей. Он прижал мою голову к своей груди, и я услышала, как часто бьется его сердце.

– Вань, отпусти! Люди смотрят! Неудобно! – Промычала я.

Он, не выпуская моих рук, отстранился:

– Вот все Вам неудобно, все не по правилам! Светлана Васильевна! Я же скучал! И Вы по мне тоже! Я знаю. – Он погладил меня по голове, как маленькую. – А где Ваша машинка?

– Через два дома, на стоянке.

Ванька поднял брови:

– Почему? Мы никуда не едем?

– Мы, Ваня, идем. Я хочу тебе кое-что показать.

И мы пошли. Руку мою он так и не отпустил.

Пройдя один дом и половину другого, я завела его в подъезд, подошла к двери и открыла ее своим ключом:

– Вот здесь я теперь живу. Проходи.

У Ивана на лице расцвела счастливая улыбка:

– Правда?

– Да Ваня, правда.

– А муж? – Аккуратно поинтересовался он.

– В процессе развода.

– О, да! – Прищурил парень свои необыкновенные глаза. – Значит, еще немного, и Вы свободны?

– Типа того. Я тут тортик на новоселье купила…

Договорить не успела, так как была схвачена, подброшена под потолок, поставлена на ноги и поцелована в макушку.

– Так это все дело меняет! – Серебрился глазами Иван. – Вы даже не представляете, насколько!

Он быстро оглядел мои три с половиной предмета обстановки.

– Я только позавчера переехала… – Стала оправдываться я. – Ничего купить не успела. Вот, завтра собралась…

– Так. – Ванька что-то соображал. – Сидите дома, никуда не уходите. Я через час вернусь. Обещаете?

– А ты чего задумал? – С подозрением спросила я. – Не надо ничего делать!

– Вы обещаете никуда не уезжать? Или мне ключик забрать? – Парень протянул руку к висящему на крючке автомобильному ключу.

– Обещаю. – Сдалась я.

– Я быстро! – Сказал Иван и скрылся за дверью.

Прождала я минут сорок, когда услышала громкий стук в дверь. Звонок… Его тоже еще не купила. Надо не забыть вместе со светильниками посмотреть в электротоварах. Распахнув дверь, я увидела огромный куст белых роз. Иначе, наверно, не скажешь. Куст протиснулся в дверь, и за ним я узрела… Бортниковых. Обоих. Розы были в руках Александра Ивановича, огромная ваза – у Вани. Они оба смотрели на меня своими чудесными глазами и улыбались.

– Проходите… – Прижалась я к стенке. – Только смотреть еще не на что. И сидеть не на чем. Тортик на новоселье есть и его надо съесть.

Александра Ивановича я не ждала, но не хотелось портить Ване настроение своими капризами. Да и ни к чему это.

      Ванин отец, не отрываясь, смотрел на меня. А он действительно похудел. Даже лицо осунулось. Только глаза остались прежними: острыми и пронзительными.

– Ничего, – наконец хрипло проговорил он. – Вы давно здесь живете?

– Два дня. – Сказала я. – Все так скоропостижно получилось, что даже ничего не успела приобрести. Завтра поеду.

– Сказали бы мне, я бы помог.

– Мы не настолько близко знакомы, чтобы я со своими просьбами обращалась к Вам. К тому же бывшие ученики помогли. Перевезли вот.

– Пап. Она всегда такая! Я ей так обрадовался, а она пищит: «неприлично!». Светлана Васильевна, розы я поставил в воду, а новоселье справлять у Вас действительно не на чем. Идемте к нам!

Я беспомощно посмотрела на отца этого, не замороченного предрассудками, юноши. Но тот, к моему изумлению, обрадовался:

– Да, идемте, идемте к нам!

Пришлось брать тортик. Ключи у меня отнял Иван:

– Вы идите, а я закрою и догоню!

Мы вдвоем с Александром Ивановичем вышли из подъезда на улицу. Дул теплый, уже июльский, ветер. По голубому небу бежали легкие белые облака. Березки на газоне шумели зеленой листвой.

– Как живете, Светлана Васильевна? – Неожиданно спросил Бортников-старший.

– Хорошо. – Улыбнулась я. – Лето, тепло, отпуск. Что еще желать от жизни? А Вы?

Он посмотрел мне в глаза:

– Я прошу прощения за свою грубость в Новогоднюю ночь. Я… был неправ. Вы меня простите? Скажите, я могу надеяться, что однажды вы позабудете о моем глупом поведении? – Он осторожно взял меня за руку и поднес к губам. Мы остановились.

– Александр Иванович! Я не буду ничего обещать, но попытаюсь.

– Вы мне не доверяете?

– Я не доверяю никому.

– Почему?

– Все, кому я доверяла, в конце концов, меня обманывали. Не хочу разочаровываться опять.

– Я не собираюсь от вас ничего требовать, и заставлять мне верить. Просто… не отталкивайте. Вы согласны?

У меня закружилась голова от этих бездонных прозрачных глаз. Я смотрела в них и падала, падала…

– Попробую. – Выдавила из себя я хриплым шепотом. Меня затрясло от этого невысказанного напряжения. Александр Иванович поцеловал мою ладонь и приложил к своей щеке, как когда-то сделал его сын на Новогоднем балу.

– Спасибо за надежду, Светлана Васильевна!

Ванька нас нагнал, когда мы уже подошли к их подъезду. В руках у него была моя гитара.

***

На стол я собрала быстро. Кое-чего Иван докупил, сбегав в ближайший магазинчик. Александр Иванович порылся в кухонном шкафу и вытащил на свет бутылку крымского белого вина. Уже свечерело, пока мы бегали туда-сюда, но солнышко, опускаясь все ниже к горизонту, еще ярко освещало наш двор и ближайший лесок. Жара уже ушла, и от зеленых деревьев веяло прохладой. Мы расположились за широким деревянным столом с фигурной столешницей на кухне у раскрытого окна.

Бортников-старший распечатал бутылку и разлил вино по бокалам.

– С новосельем, Светлана Васильевна!

– Спасибо! – Я улыбнулась обоим. Мы выпили вино и захрустели свежими салатами. Вытащив из духовки запеченную рыбу, я разложила ее кусочки по тарелкам мужчинам. Они дружно набросились на ароматно пахнущий деликатес. Александр Иванович ел, как женщина, у которой только закончилась диета. То есть, всё и помногу. На тарелке возвышалась небольшая, но мощная горка из различных вкусностей. Ваня с улыбкой в глазах искоса посматривал на отца. Мы еще выпили.

– Светлана Васильевна! – Вдруг сказал Ваня. – А спойте нам что-нибудь!

Его отец, как мне показалось, испуганно дернулся. Но Ваня коротко взглянул, и тот успокоился. Я ничего не поняла из их странных переглядываний, но спеть не отказалась.

– Гитару неси, Вань. Что петь будем? Русское, родное?

– Шумел камыш, деревья гнулись… – С хохотом подтвердил Иван.

– Не обессудьте. – Я подстроила гитару и запела: «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была…» Мужчины подхватили. Оба Бортниковых пели каким-то мягким, обволакивающим и утягивающим в фантазии, баритоном. Мне понравилось. Мы спели еще. Промочили связки вином. Ванька принес флейту. Ту, которую ему подарил Иннокентий Кириллович. Флейта вела мелодию, я расцвечивала ее гитарным перебором. Получалось красиво. Вот Иван положил флейту после очередной песни и сказал:

– Моему папе нравится одна старая песня. Она называется «Эхо». – Он немного наиграл мелодию. – Вы ее знаете?

– Споем? – Улыбнулась я Бортникову-старшему. Тот немного побледнел и кивнул головой сыну. Тот взял у меня гитару и заиграл вступление. Александр Иванович и я запели.

– Покроется небо пылинками звезд и выгнутся ветки упруго. Тебя я услышу за тысячи верст… Мы – эхо, мы – эхо, мы – долгое эхо друг друга… – Не отрываясь, мы смотрели друг другу в глаза. Почему-то казалось, что он вспомнит умершую жену и расстроится. – …И мне до тебя, где бы я ни была, дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы – нежность, мы – нежность, мы – вечная нежность друг друга. – Пела я под Ванин аккомпанемент. Его отец молчал, все также прозрачно глядя на меня. – И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга, я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы – память, мы – память. Мы – звездная память друг друга… – допели все вместе и дружно улыбнулись. Я облегченно: он не расстроился.

За окном раздались аплодисменты. Второй этаж – окно открыто. Слушай, кто хочет! Я засмеялась и выглянула на улицу. Там стояло человек двадцать: пенсионеры, возвращающиеся с работы люди, собачники с псами… Какой-то парень крикнул:

– Идите к нам, я еще одну гитару принесу, вместе споем!

Я оглянулась на Бортниковых. В Ванькиных глазах разгорались чертячьи искорки. Его отец протянул мне руку:

– А Вы хотите?

– Еще по бокальчику и пойдем в народ! – Кивнула я головой. Праздник, в конце концов. Новоселье! Отметим громко.

Мы встали и пошли на улицу. Люди под березки вынесли стулья и лавочки. Пока мы устраивались, собачники увели собак и вернулись снова. Тот парень с гитарой пришел не один. За ним притопал его друг. С аккордеоном. Все расселись. Концерт начался. Пели мы по очереди и вместе. Играли тоже по очереди.

Солнце почти ушло за горизонт. Было около одиннадцати вечера. Стало прохладно. Кто-то из людей ушел домой, кто-то только присоединился. Я поняла, что устала.

– Может, на сегодня все? – Спросила я Бортниковых. Ванька посмотрел на меня так, как будто я отняла у ребенка конфету.

– Нет. – Ответил он. – Я хочу спеть для Вас, Светлана Васильевна, одну песню. Но не от своего лица. Хотя я Вас тоже люблю. Песня Лайонела Ричи «Hello». Для Вас.

…I`ve been alone with you inside my mind.

And in my dreams I`ve kissed your lips a thousand times.

I sometimes see you pass outside my door.

Hello, is it me you`re looking for?

«Я оставался наедине с тобой в своих мыслях. В своих мечтах я целовал твои губы тысячу раз. Иногда я вижу, как ты проходишь мимо моего дома. Привет, я случайно не тот, кого ты ищешь?» – «Ты знаешь, что сказать, и знаешь, что сделать. Я очень сильно хочу тебе сказать: я тебя люблю…»

      ….Tell me how to win your heart

For I haven`t got a clue.

But let me start by saying, I love you…

«Подскажи мне, как завоевать твое сердце? Ведь я не имею понятия. Но давай я начну словами: Я тебя люблю…»

Мои губы улыбались, а сердце плакало. Ну что я могу сделать?

Умный Ваня все заметил и тут же заполнил паузу:

– Дамы и господа! Концерт окончен. Пожертвования в фонд любителей зеленых елочек прошу заносить в сорок пятую квартиру!

Я похлопала со всеми в ладоши… Но после этих откровений хотелось забиться на диванчик и выключить свет.

Люди начали разбирать свое имущество. Ванька вручил мне гитару, а своему отцу – ключ от моей квартиры.

– Мы с ребятами еще прогуляемся. Можно?

– Недолго. Помнишь, что хотели сделать завтра?

– Папа! – возмутился полуночный гулена. – Через сорок минут буду!

И умыкнулся с новыми знакомыми в сторону улицы. Мы с Александром Ивановичем остались.

– Давайте, уберу со стола, и Вы меня проводите. – Предложила я.

– Давайте, я Вас провожу. – Усмехнулся Ванин отец и протянул мне руку ладонью вверх. – Гитару отдайте!

Мы шли рядом, кутаясь в тепло обступившей нас тихой ночи. С черного небосклона сияли яркие звезды. Завернув за угол дома, мы пошли по дороге к лесу. Оттуда пахло сыростью и нагретой за день хвоей. Недалеко от натоптанной тропы лежало толстое и длинное бревно.

– Присядем? – Пригласил Бортников. Я улыбнулась и села на сухую и шершавую кору. Александр Иванович опустился рядом. Я молчала, молчал и он. Почувствовав, что устала, я тихонечко зевнула. Бортников заметил.

– Вы утомились, пойдемте! – Он поднялся и подал мне руку. Я протянула ему навстречу свою. Моя была холодной от ночной сырости и волнения. Его рука была теплой и сухой.

– Если замерзли, что же молчите? Можно простудиться! – Выговорил мне мужчина.

«А так все начиналось…» – Со вздохом подумала я и сказала:

– Да, извините, день получился насыщенным.

Говорить было не о чем, и я быстро пошла в сторону домов. Александр Иванович растерянно топал сзади. У моего подъезда он протянул мне гитару и ключ:

– Спокойной ночи, Светлана Васильевна!

– Спокойной ночи, Александр Иванович. – Пожав руку, повернулась к нему спиной.

– Я так счастлив…– Прилетели мне вслед тихие слова.

Покраснев, я молча нырнула в подъезд.

***

Утро следующего дня было неожиданным. Бодрая трель телефона разбудила меня за несколько мгновений до конца какого-то необычайно приятного сна. Правда, вспомнить, что в нем было, я так и не смогла, поскольку бодрый Ванин голос, раздавшийся в динамике, сразу настроил мой организм на деловой лад.

– Доброе утро! Через пятнадцать минут мы будем у Вашего подъезда.

– Зачем? – Опешила я, в испуге поправляя сползшую по плечу лямку ночной рубашки.

– Как зачем? – Удивился парень. – Мы едем заказывать мебель!

Не давая возразить, он сразу отключился.

М-да… Против Вани не попрешь. Себе дороже. Одной рукой я ставила чайник, другой – чистила зубы. Через пятнадцать минут, вполне готовая к подвигам, я вышла к подъезду. От угла дома на меня неотвратимо надвигался черный джип.

Ваня вылез из передней дверки и придержал ее:

– Садитесь, Светлана Васильевна! Карета подана!

– Может, сзади? – Робко попыталась возразить я под перекрестным взглядом одинаковых глаз.

– Вань, подсади леди! – Отдал приказ Бортников-старший.

Ванька легко обхватил меня за талию и поставил на коврик у пассажирского сиденья рядом с отцом. Я села. Ваня мне подмигнул, захлопнул дверь и прыгнул назад. Мы поехали.

– Как спалось? – Просунул свою мордочку между сидениями Иван.

– Хорошо! – Искренне ответила я.

– Я же говорил! – Неизвестно о чем отозвался парень.

Его отец молча посмотрел на меня и улыбнулся. Вот теперь узнаю того самоуверенного и властного мужчину, с которым познакомилась в декабре. Глаза сверкали, одежда сияла новизной, а выбритый подбородок пах дорогим одеколоном. Ванька, как всегда, смотрел на нас обоих.

– Сейчас мы поедем в торговый центр и купим там все-все! – Обрадовал он меня.

– Благодарю… – Мой голос был слегка растерянным, но я нашла в себе силы поинтересоваться у Александра Ивановича его планами. – Ничего, что Вы не на работе? Вас не хватятся?

– Сегодня нет плановых операций. А административными делами и без меня есть кому заниматься, Светлана Васильевна.

– Я рада, Александр Иванович! – Честно призналась я.

– Послушайте, вы, умные взрослые люди! – Вдруг хитро улыбнулся Иван. – Вам, таким правильным и вежливым, еще не надоело язык коверкать: Светлана Васильевна, Александр Иванович… Может лучше просто: Светлана и Александр? Боюсь, на Свету и Сашу вы пока не согласитесь. А?

Я засмеялась и сказала: Алекса-н-д-р…

Ванька откинулся назад и захохотал.

Бортников – старший повернул голову ко мне и оскалил зубы:

– Светик-семицветик!

Иван откинулся на спинку дивана и хлопнул в ладоши.

***

Докатившись до торгового центра, мы припарковались неподалеку от входа. Ванька помог вылезти мне наружу: недолго думая, дернул за ладонь и поймал в объятья своих длинных рук.

– Смотри, не задуши! – Со смешком сказал его отец.

«Прогресс, однако». – Про себя подумала я.

И мы, смеясь, вошли в большой торговый центр. В первую очередь я выбрала себе кухню: шкафы, столик, плиту, вытяжку, новую мойку под столешницу, духовой шкаф и холодильник. Каждая нормальная женщина знает, какое это счастье – кухня твоей мечты. Вот эту мечту я и пыталась реализовать. С доставкой и сборкой. Когда наступило время расплачиваться, Ванька схватил меня за локти, развернул к себе лицом, и навязчиво стал показывать какую-то дизайнерскую полочку под цветочки.

– Вань, мне нужно функциональное помещение, а не оранжерея! – Пыталась я отбиться, но тщетно. Он строил чертячьи гримасы, вспоминал новогоднюю елку и нес странную чепуху. Когда я встревожилась, он резко отпустил мои руки и посмотрел через мое плечо. Развернувшись, я увидела его отца, отходящего от кассы и убирающего в барсетку платежную карту.

– Обманули, да? Александр Иванович, ну зачем? У меня есть деньги! – Подошла я к мужчине.

– Вы мне подарили дорогой подарок. – Улыбнулся он. – Должен же я Вас чем-то отблагодарить?

– Знаете… – Мой тихий голос сделался похожим на змеиное шипение. – Я делала Вам подарок от чистого сердца! С огромным уважением к Вашему таланту! А Вы… отдариваетесь.

Махнув рукой, я вышла из стеклянных дверей магазина. Настроение резко упало и ничего уже больше не хотелось. Александр Иванович недоуменно смотрел, как я ухожу, а Ванька сразу бросился следом. Догнав меня на залитом солнцем асфальте, он обнял мои плечи:

– Светлана Васильевна! Вы – самый милый и добрый человечек, которого я знаю. – Зашептал он мне на ухо своим бархатным голосом. – Просто отец неправильно выразил свою мысль… Простите его! Ему хотелось сделать Вам приятный подарок. Такой, который на самом деле Вам необходим. Он так радовался, что мы все вместе едем за покупками! А этими словами он просто еще раз Вас поблагодарил за ту мечту, которую Вы ему подарили! Знаете, – продолжил удерживать меня от бегства этот чудо-переводчик с папиного языка на женский, – отец не расставался со своим саксофоном ни на один день. Вечерами, после работы, он запирался в кабинете и играл. Я приходил за ним и слышал… Простите его! Он и вправду не хотел Вас обидеть!

Я подняла глаза на Ваньку: какой же хитрый и обаятельный чертенок! Трудно будет той девушке, которую он выберет подругой! Или, наоборот, легко? Но она никогда с ним не соскучится. Это точно!

Сбоку подошел Ванин отец:

– Я чем-то обидел Вас? – Его глаза потухли, а плечи опустились.

Я положила свою ладонь на сгиб его локтя:

– У женщин это бывает, Александр Иванович! Потом проходит. Идемте дальше. Нас где-то ждут стол, полочки и стулья!

Он взял другой рукой мою ладонь и поцеловал:

– Я постараюсь научиться понимать. Спасибо!

Глаза его снова мягко засветились. Ванька, отрегулировав процесс и зорко поглядывая за нами, закрутился вокруг:

– Света… Саша…Папа! Ты не в больнице! Света! Ты не в школе!

Александр нахмурился, а у меня глаза полезли на лоб:

– А ничего, что я не давала разрешения себя так называть?

– Ну так дай! – Улыбнулся, блеснув зубами, этот непостижимый мальчишка. Опять наклонившись ко мне, он прошептал:

– У меня есть папа Саша, ты будешь – мама Света!

Приподнявшись на цыпочки, я коснулась его уха губами:

– Ну ты и жук, сынуля!

– Да, я такой! – Он выпрямился и подцепил меня под руку с другой стороны. Теперь я оказалась плотно зажата обоими Бортниковыми, которые и не думали меня отпускать. А в душе расцветали розы…

***

Мы заказали и приобрели все, вплоть до карнизов и занавесок. Тарелки, кастрюли, столовые приборы, полотенца… Их не замечаешь, когда они есть. И как горько сожалеешь об их отсутствии! Доставка ожидалась только завтра и готовить еще было негде. Потому, заехав на рынок, мы выгрузились у дома Бортниковых. Ваня с отцом несли сумки с продуктами, а я открывала им двери. Скоро в большой кастрюле забулькал ароматный суп, в духовке запекалось мясо, на плите варился рис для гарнира, а Ванька стругал овощи для салата. Александр Иванович накрывал на стол.

Когда мы пообедали, я сделала робкую попытку улизнуть к себе. Но Иван усадил меня на диван, и сам привалился рядом под предлогом «а давайте поговорим о Франции по-французски». Кончилось все тем, что как тогда, на даче, он разлегся под моим боком, и засопел. Я не возражала.

– Сегодня он рано встал, чтобы успеть побегать в лесу перед нашим выездом. Старается поддерживать форму. – Объяснил его отец, который сидел в кресле рядом и нежно смотрел на нас. Или сыто? Ну вот почему он себя довел до такого состояния?

– Александр, скажите, у Вас на работе проблемы? – Негромко поинтересовалась я.