Фиолетовый снег

***

За всеми сомнениями, переживаниями, радостями и страхами незаметно подкрался на снежных лапах долгожданный, любимый взрослыми и детьми, Новый год. Домой я купила маленькую елочку в горшочке, поскольку не люблю срезанные деревья. Такое ощущение, что дома у тебя находится смертельно больной человек, а ты прыгаешь вокруг его одра и радуешься. Я свято верю в то, что вся наша Земля и все, находящееся на ней, живое. Все имеет свое сознание и душу. И каково этим молодым, только начинающим жить, деревьям знать, что их убивают для того, чтобы какой-то, ни о чем не задумывающийся, человек попрыгал вокруг них пару дней в алкогольном угаре? А умирают они медленно и все видят… Как же, наверное, они плачут! Я не принадлежу к партии зеленых и не призываю ходить босым и кушать только то, что выросло в огороде, но считаю, ко всему должен быть разумный подход и планирование будущего. Купи ты себе синтетическую елку, они сейчас такие красивые, наряжай каждый год и радуйся себе тихонько или шумно. Дай вырасти и увидеть небо еще одной живой душе, такой же, как ты… только не говорящей и не умеющей себя защитить! Поэтому делать на этом деньги, считаю, просто бесчеловечно. То же самое и с домами: построй себе дачу из шлакоблоков, кирпича, утепли – будет тебе счастье. Тем более современные технологии создают не только вредные, но и дышащие материалы. Нажиться можно на чем-то другом. Как-то так.

…Елочка моя была полита, наряжена шариками, дождиком и огонечками. Настроение было праздничное. Любимый муж обещал неделю во Франции или Андорре. Горы уже манили к себе заснеженными вершинами, голубым небом, ярким солнцем, чудесными лыжными спусками, удобными, никогда не ломающимися, как у нас, подъемниками и маленькими уютными гостиницами. Как же я люблю этот прозрачный, чистый воздух, ослепительный скрипящий снег и алое закатное солнце, заполняющее ущелья фиолетовым насыщенным цветом!

Но это – впереди, а текущий момент был занят итоговыми контрольными, чьей-то, уже новогодней, ленью и витанием в облаках отдельных несознательных граждан. Наши выпускники всеми тремя классами готовили Большой Новогодний Бал. Моя интуиция прямо-таки семафорила, что идея этого мероприятия принадлежала неподражаемому Бортникову. Вдруг появился не приглашенный, а наш собственный музыкальный коллектив, практически каждый вечер репетировавший в актовом зале. Это было до того удивительно, что экономный директор расщедрился и прикупил синтезатор с ударной установкой. Гитары у ребят были свои. Вечерами из приоткрытых окон летели ритмы, а у нас в предвкушении блестели глаза. Кроме этого, наш театральный кружок обещал разразиться новогодним спектаклем «про чудеса». Именно так выразился его бессменный режиссер и руководитель Борис Игнатьевич, наш учитель по рисованию. Собственно говоря, он и пришел к нам работать только из-за того, что директор пообещал ему «не мешать развивать творческие способности подрастающего поколения». Декорации к спектаклю мальчики и девочки весь предыдущий месяц делали на его уроках. Шептались, что получится что-то грандиозное. Поживем – увидим. Родители, которых задобрили билетиками, сначала восхитились, но потом призадумались. Обычно праздничный вечер мы делали небольшим: традиционный спектакль, поздравления директора… и ребята расходились по классам. Дальше – кто как. Старшие шли в кафешки, младшим собирали угощение в классе. Но теперь на балу хотели быть все. Волевым решением Сергея Вениаминовича было установлено: с девятого по одиннадцатый классы идут на бал обязательно. С пятого по восьмой – смотрят спектакль. Что будет дальше – решат родители и классный руководитель. Я лично считаю, что малышей там находиться не должно. Ну а самым младшеньким полагался утренник, и – до свидания в новом году. Так что родители старшеклассников оказались финансово нагруженными больше всего. Сейчас – бал, летом – бал. А для этого, как минимум, надо купить нарядные платья девочкам и костюмы мальчикам. И далеко не все взрослые были готовы к подобным тратам, несмотря на умоляющие вопли своих чад. Но объединенный родительский комитет подумал и решил найти спонсоров из состоятельных семей для малоимущих учеников, поскольку, как говорила одна волшебная героиня, будет плохо всем, если сказка не получится.

Мои семиклашки заныли, когда я объявила, что бал пройдет без них. Но в утешение я настоятельно рекомендовала родителям сводить ребят в кафе. С одной стороны – все по-взрослому. С другой – до бала еще не доросли. Тем более массовость и беготню под ногами юношей и девушек, настроенных романтически, создавать совсем ни к чему. Остальные коллеги со мной согласились, и все получалось, как мы и планировали: на вечерний бал идут одни старшеклассники. Поэтому даже у нас, немногим более пожившим на этом свете, было предвкушение чудесного праздника.

Наконец все проверочные работы и контрольные остались позади, и я с легким сердцем завершила последние занятия. Мои сорванцы с воем и гиканьем убежали в раздевалку. Я собрала свою сумку, прикрыла форточки и уже направилась к двери, как вдруг она неожиданно распахнулась перед моей протянутой рукой. А в проеме обнаружились улыбающиеся Кузнецов с Бортниковым.

– Добрый день, Светлана Васильевна! – Поздоровались они и дружно шагнули мне навстречу. Я подалась назад.

– Здравствуйте, молодые люди. Чему обязана? – Поинтересовалась я и поняла, что сбежать не получится: мальчики широкими плечами загородили мне путь к отступлению.

– Светлана Васильевна! – Начал издалека Костик. – Вы же знаете, что мы готовим новогодний вечер?

– Да, только не представляю…

– Там сначала будет интересный спектакль, а потом бал. Мы хотели Вас пригласить. Вот… – Костик протянул мне маленькую открытку. Я взяла.

– Вы откройте, откройте! – Попросил он. Я открыла и прочитала:

«Светлана Васильевна!

Приходите на Бал Новогодний!

Ждем с волнением именно Вас.

Легкий снег нам танцует сегодня,

Ну а с ним в такт закружится Вальс!»

– Красивое приглашение. Конечно, приду. Разве возможно пропустить такое событие в нашей школе? – Рассмеялась я и сделала шажок к выходу.

– Светлана Васильевна, мы еще хотели попросить…– Кузнецов взглянул на Бортникова, ища поддержки. – Вань, сам проси! – Неожиданно выдохнул он и отступил, прячась за приятеля.

– Итак? – Подняла я бровь.

Иван пристально смотрел мне в глаза, как будто надеясь в них отыскать для себя нечто важное, и, немного поколебавшись, попросил:

– Ольга Александровна сказала, что Вы классно поете. Спойте нам что-нибудь… Пожалуйста! Не поймите неправильно, это не только наша просьба, но и всех учителей!

– Бортников! Учителя – люди уже не молодые. Им из русского народного споешь – и они счастливы. А я в современных течениях не разбираюсь. Вы же не станете слушать старый отстой?

Ваня усмехнулся и приложил к груди руку:

– Пожалуйста, давайте попробуем хоть на репетиции! И – я уверен в вашем хорошем вкусе.

– Ладно. – Согласилась я, видя, что от меня просто так не отстанут. – Давайте сделаем так. Репетировать мне некогда. Домашние дела, знаете ли. Ваши ребятки, если что, за гитарой или клавишами мелодию подхватят?

– Вы еще играете? – Восхитился с дальних позиций Кузнецов.

– Во мне, Костик, прячется много талантов. Ну и…?

– Подхватят обязательно! – Заверил Ваня. И двое хитрых чертяк быстро выскочили за дверь.

«Надо пробежаться по магазинам и прикупить новое платье». – Подумала я, спускаясь в вестибюль школы.

***

Наконец наступило всеми долгожданное и желанное тридцатое декабря. Я надела новое темно-синее платье и черные туфли. Все-таки последний школьный день в этом году!

Еще с утра отгремел праздник у малышей, которых развлекали старшеклассники. С огромным удовольствием взрослые девушки и юноши устраивали конкурсы и крутили хороводы вокруг новогодней елки, стоявшей в середине актового зала. Короткова была Снегурочкой. Высокий и разговаривающий басом Тищенко – Дедом Морозом.

Видимо, они заранее расписали и выучили текст, потому что представление шло как по нотам. Елка сияла ослепительной мишурой. Довольные мордашки ребятишек сияли улыбками. В веселые дикарские пляски и розыгрыши удалось втянуть даже учительниц младших классов. Периодически жалующаяся на суставы Наталья Витальевна, на время о них позабыв, лихо отплясывала летку-енку, прицепившись за чей-то лисий хвост. А когда Дед Мороз стал доставать подарки из огромного мешка и читать четверостишия, прикрепленные на коробочках, чтобы детки угадали, для кого сюрприз, на дружный гвалт ребячьих голосов сбежались уборщицы, бухгалтерши, директор и секретарша Валечка. Коля, посматривая на малышню из-под приклеенных бровей, с выражением читал:

«Он затмит всех чемпионов, футболист…» – «Игнат Семенов!» – Кричали хором второклашки.

«Знает лучше всех науки, всем помочь всегда готова. Ходит в школу не от скуки наша…» – «Таня Кулакова!» – Надрывались первачки.

Узнаю стиль Инги Михайловны. Мы с ней пришли работать в один год, она – к малышам, я – к большим. Тем временем Коля продолжил читать своим размеренным басом:

«Он в классе втором. И сидит тихо-тихо. Спокойный и добрый…» – «Антон Шелепихин!!!» – Опять кричали дружные второклассники.

Все слушали и умилялись, хлопали в ладоши, а я…увы, признавала свое поражение. Я тоже была без ума от нашего самого лучшего ученика Вани Бортникова. В этом году и малыши счастливее, и старшеклассники пытаются учиться от всей души. Своей сумасшедшей и, безусловно, положительной энергетикой он раскачал наше небольшое захолустное болото. Что же будет, когда он уйдет?

После окончания детского утренника елку оттащили в уголочек, а малышей отправили в буфет. Но актовым залом овладела бригада под руководством Бориса Игнатьевича. Крепкие деловитые парни начали крепить декорации к спектаклю «Двенадцать месяцев». По шепоткам, ходящим среди ребят и преподавателей, намечалось нечто любопытное. Посмотрим.

Через час в зале уже стояли сидения и всех пригласили занять свои места.

Конечно, в нашей стране каждый человек, большой или маленький, знает содержание этой новогодней сказки. Мне было интересно, сумеют ли удивить нашу искушенную публику артисты.

Когда занавес раздвинулся, на сцене мы увидели стенку крестьянской избы. Четко прорисованные бревна делили пространство посредине: с одной стороны – комната, с другой – настоящая зимняя деревня с накатанной санной дорогой и домиками. Пол был задрапирован белым полотном. «Снег!» – Догадалась я. Внутри избушки стоял принесенный из канцелярии стол. За ним, зевая, сидела полная Буркова в махровом цветастом халате. Напротив нее – Данилова из 8-б и мазала ногти красным лаком. По залу поплыл резкий запах ацетона. Из динамиков доносилась какая-то песенка Нюши.

– И вот скажи на милость, где ходит до сих пор твоя сестра? – Положила свой бюст на стол Буркова, по сценарию – мачеха. – Печка не топлена, гуси не кормлены… Хорошо, в том году в заграничном отеле халат прихватила, а то б озноб да трясучка прохватила!

– Маменька, – ответила Данилова – дочка, – вы из-за границы лучше бы мужа привезли, а не остатки казны… Было б кому дрова поколоть! А то сестра цельный день гуляет-гуляет, веток едва на одну растопку хватает!

– А… – Махнула рукой мачеха. – Там мужчины жарою измучены. И работать они не приучены. Деньги есть – разомнут тебе плечики, а без денег им делать тут нечего.

– И куда подевалась эта Катька? – Вопросила потолок Данилова. – Печь остыла, кушать хотца, плечи зябнут, пыль кругом…

– Как придет, так уберется.

– Что-то верится с трудом!

С другой стороны сцены, где лежал снег, к избушке подошла на лыжах Мартынова, из моего седьмого. За плечами лыжницы был большой рюкзак, из которого торчали три хворостины. Она сняла лыжи и бухнула кулаком в стенку избы. Та затряслась. Народ захихикал.

– Матушка, Аннушка! Ваша Катя пришла, вам сучков принесла! – Она вошла внутрь избушки. При входе ветки растопырились. Пока она дергалась взад-вперед, со свитера посыпался «снег»: маленькие белые перышки игривыми вихриками разлетелись во все стороны. Смешки стали громче.

– Где ты, Катюша, была? Опять в курятнике спала?

– Да нет же, маменька, это снег такой, новогодний. Там, – она показала пальцем на потолок, – произошла реакция кристаллизации, Тучи опыты химические проводили, а мы, – она сняла рюкзак с хворостом, – как раз в это время рядом с курятником проходили. – Падчерица похлопала глазами и развела руки в стороны, раскидывая сучки. – Вот и снег выпал соответствующий.

Ну а дальше понеслось: падчерицу отправили в лес за цветами для принцессы, где она встретилась с двенадцатью месяцами. Сцена выглядела так: пол был покрыт белой тканью. Впереди стояли елочки под серебряным дождиком. На заднике плечом к плечу стояли могучие ели. Посередине лежали попиленные сучья. Внутри них работал вентилятор с привязанными к решетке красными и оранжевыми ленточками. Загудев, он зажевал ленточку и выплюнул в воздух красные кусочки.

– Все по-настоящему. – Громко сказал у стены чей-то папа. – Даже с искрами. Огнетушители исправны?

Малыши засмеялись. Тем временем из-за кулис под бодрую маршевую музыку к костру вышли двенадцать месяцев. Впереди – Декабрь, наш Дед Мороз Тищенко. Высокий парень был одет в роскошную песцовую шубу, доходящую ему до колен, красно-белый шарф «Спартака», на котором так и было написано, красную Дед-Морозовскую шапку с пришитой к ней бородой, тренировочные штаны с лампасами и валенки. Он гордо нес перед собой длинную сучковатую палку, навершие которой украшала вата, обвитая мишурой. За ним шел Январь, мальчик из девятого класса. Окладистая бородка Санта-Клауса касалась воротника норковой шубки. Интересно, чьи мамы так неосмотрительно пожертвовали своими нарядами? Валенок Январю, видимо, не нашли, поэтому он щеголял в трениках и кедах. Февраль отличался смуглявостью, черной щетиной на щеках и подпоясанной ремнем телогрейкой.

Весенние месяцы выглядели более-менее прилично: мелкие пацанята из шестого класса в курточках, брючках и ботиночках. Зато летние поражали воображение истинным разнообразием: июнь – девятиклассник Федюнин, был выряжен в резиновые сапоги, маскировочные штаны и такую же куртку. На его голове красовалась прорезиненная рыбацкая кепка родом из восьмидесятых годов прошлого столетия. Наверняка, втихую реквизировал дедовский раритет. Но почему-то вместо удочки в его руках была тяпка. Учительницы с последних рядов тихо захихикали. Похоже, вспомнилось что-то до боли в пояснице знакомое? Июль. Да, Вова Селиванов был очень красивым мальчиком. В пляжных шлепках, рубахе-гавайке и шортах, продолжением которых являлись стройные, слегка волосатые ноги, он сразил наповал всех девочек от восьмого класса и старше. А когда, растянув губы в улыбке и, постреливая в публику глазами, он прикусил заушничек от дымчатых солнечных очков, и призывно взмахнул длинными черными ресницами, я услышала отчетливый скрип стульев, по которым ерзали девочки, силясь разглядеть образчик подростковой привлекательности. Августом был восьмиклассник Коля Савоськин, двумя руками прижимающий к животу корзину с одинокой поганкой, которую позаимствовали из кабинета ботаники. Остальные муляжи растащили на сувениры еще задолго до этого. На поганку почему-то не польстился никто. Сентябрем оказалась девочка Таня Морозова. В руках у нее были тощие сухие колоски, выдранные из гербария в том же кабинете. «Год неурожайный?» – Раздался комментарий из задних рядов. – «Отощала, бедная!» Теперь хохот слышался отовсюду. Таня обвела партер оценивающим взглядом. Приглядевшись к полному восьмикласснику, она расплылась в улыбке. Тот покраснел и заозирался по сторонам.

– Колобок, колобок! – Пропела Таня. – Иди ко мне сладенький… я тебя съем!

Открыв рот, она медленно облизала губы. Бедный парень спрятал лицо за чьей-то спиной. Дети держались за щеки, стонали и сползали со стульев.

Октябрем и ноябрем были братья-близнецы Волошины из 6-А. Оба были краснощекими, упитанными мальчиками с искрой в глазах и статусом первых шалопаев на все шестые классы. Один из них держал зонтик над головой, второй был в плаще. Повернувшись лицом к зрителям, он демонстративно откинул полу. И все увидели длинный светящийся меч, висевший на его бедре.

– Это из какой же сказки? – Изумилась завуч, сидящая рядом со мной. – На Добрыню Никитича не похож. На Илью Муромца – тем более!

– Ну да. – Согласилась я. – Тот был спецом по булавам. Время от времени кидал их в зенит. А разбойники засекали время и восхищались его силой. Но, возможно, это – Дарт Вейдер из Звездных войн? – Ткнула я пальцем в небо достаточно громко. Народ опять заржал.

Декабрь громко стукнул посохом по сцене. Разогретая публика сразу отозвалась:

– Пол не продырявь, провалишься!

Тищенко нахмурил длинные ватные брови и громко сказал:

– Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

– Пожарных вызвать? – Отозвался зал.

– Глянь на небо, птички летят, колокольчики звенят! – Продолжил он.

– В костре – конопля! – Авторитетно заявил мальчишеский голос в середине рядов.

– Уже пробовал? – Не выдержали нервы Тищенко. – Поймаю, уши надеру!

Тут на сцену выкатилась падчерица-Мартынова на лыжах и с корзиной. Слезы и сопли теперь вытирали все.

– Ой, мальчики! – Расплылась она в улыбке.

– Почто не сидится дома девице? Почто гуляешь одна по лесу, красавица? – Спросил Декабрь.

– Так, это… Мачеха за цветами послала. Ищу теплицы или лето. Иду, иду, а Голландии все нету!

Зал хрюкал.

– А зачем тебе, девица, Амстердам? Посмотри, какие у нас хлопцы горячие!

– Ой, а этот, – она палкой ткнула в сторону Июля, – уже бледненький и холодный!

– Да… не подумал, срываясь с Пхукета, жары что тропической здесь уже нету! – Кокетливо улыбнулся Вова Селиванов. Девочки-поклонницы застонали. Но Декабрь махнул варежкой и дунул. Ветреный Июль, трепеща замерзшими крылышками, тут же отправился чартером обратно в Тайланд. То есть, за кулисы. Стоны стали разочарованными.

– А помогите мне, братцы месяцы и сестрица! – Возопила тем временем падчерица. – Где эта Голландия, Бог ее знает, а цветочки-то нужны уже сегодня! Не бросьте горькую сиротинушку! Сама-то я местная, каждый день в огороде… А зимой подснежники там не растут!

– Неужели смотрела? – Поинтересовался Февраль.

– Обижаешь, начальник. Весь снег перекопала, да к соседке и выбросила. Нету там ничего.

– Ну что, братья, поможем сироте? – Спросил Декабрь.

– Поможем! – Заорал зал. – По пятьдесят рублей скинемся!

Декабрь отдал посох Апрелю, тот стукнул им по сцене и начал говорить:

– По полям бегут ручьи, на дорогах лужи. Скоро выйдут муравьи после зимней стужи. Пробирается медведь сквозь лесной валежник. Стали птицы песни петь, и расцвел подснежник!

Из-за кулис вылетел ученик 9-А Гоги Иванидзе в пальто и с чемоданом.

– Ау! Люди!

Увидев Братцев-месяцев и падчерицу на лыжах, он, подпрыгивая, рванул к ним.

– Ай, вах! Любые дэньги дам, в аэропорт подбросьте! Моя машин сломался, я сам в сугробе потэрялся!

– А скажи-ка, добрый молодец, зачем тебе в аэропорт?

– Тюлипаны у менэ в чемоданэ, на новый год королеве испанской от щедрот королевы голландской!

– Так вот тебе, девица, цветочки твои! – Плавно показал рукой Апрель на грузина. – Иди, бери!

– Ай, спасибочки, Братцы-месяцы, не обидели сиротку! – Мартынова бросила палки, засучила рукава и на лыжах почапала к торговцу из южной страны. – Чемодан отдай!

– Эй, не честно! Это мой бизнес! – Закричал Иванидзе, прижимая чемодан к груди.

– Был твой, стал – мой. Сам отдашь, или из синих пальчиков вытащить? – Поинтересовалась падчерица. – В зимнем лесу и помереть недолго!

– Пятьдесят тысяч! – Сориентировался грузин.

– Тысяча и ты на мне женишься! – Нашлась Мартынова. – У нас дров наколоть некому.

– Ай-вай, хорошая девушка! – Зарыдал Гоги. – Мамой, папой клянусь, женат я, дети сиротами останутся, грех на душу не бери!

– Согласна. Так и быть, возьму без женитьбы.

– Ай, бери, добрая девушка! – Бросая одной рукой чемодан, другой вытирая со лба пот, ответил Иванидзе и, развернувшись, дал деру за кулисы. Падчерица подхватила чемодан одной рукой, другой взяла лыжные палки.

– Доброго вам здоровьичка, месяцы. Спасибо за помощь.

– Да разве братки своих в беде бросают? – Важно ответствовал Февраль в телогрейке.

Тут влез шестиклассник Апрель и сказал:

– А что, Братцы – Месяцы, если подарю я ей свое колечко обручальное?

– А делать-то что ты с ней будешь? В прятки под одеялом играть? – Раздалось в глубине зала.

– Коль понравилась девушка, отчего ж не подарить? – Важно сказал Декабрь.

– А случится если что плохое, ты колечко мое брось («Типа, я не при делах, и ребенок не мой!» – Отозвалась грамотная публика.) и скажи: «Ты катись, катись, колечко, на весеннее крылечко, в летние сени, теремок осенний, да по зимнему ковру к новогоднему костру!» И мы все вместе придем на помощь с бурей, метелью, весенней капелью!

Дальше вернулась падчерица в свой дом, отдала чемодан и поспешила на сеновал, утверждая, что там все же теплее, чем в избе. Мачеха с сестрой, не теряя зря времени, со всех ног побежали в королевский дворец.

– Набрали чемоданчик подснежников простых. За это мы получим корзину золотых! – Пели наши девушки. Королева Дроздова (кто же еще мог ею быть?) достала цветы и, сморщив носик, понюхала.

– Странно. Подснежники, а пахнут, как тюльпаны!

Зал начал прыгать и орать:

– Не верь им, врут они все!

– Так что же это? Подделка? – Усомнилась Королева.

– Да не Версаче это! В Китае делали, на лейбл посмотри! – Надрывался зал.

– Вот что! Запрягайте карету, едем в лес подснежники искать!

Мачеха с сестрой бухнулись в ноги Королеве:

– Не мы их нашли, падчерица, змея, где-то откопала!

– Вот пусть и покажет, где!

Падчерица конечно же не созналась в содеянном и понеслась в лес. Мачеха, сестра и Королева – вокруг елочек бегом за ней. Нагнали. Кольцо отобрали и швырнули в сугроб.

Падчерица начала громко говорить:

– Ты катись, катись, колечко…

Публика переживала и громко давала советы. Спектакль захватил всех. Завуч даже подпрыгивала на стуле, когда кто-нибудь вскакивал с места, и ей было плохо видно.

Тем временем появились Братья-месяцы, в том числе, Июль. Видимо, чартер задерживался.

– Что случилось, девица, почто звала нас, красная? – Поинтересовался басом Тищенко.

– Обижают. – Падчерица ткнула пальцем в своих преследовательниц. – Опять цветов просят.

Декабрь громко стукнул посохом. Из-за кулис вывалился Иванидзе. Но уже с другим чемоданом.

– Что? Опять? – Без акцента спросил он.

– Барышня цветов требует! – Показал на Королеву Апрель.

– О-о-о! – Оценил прикид Ее Величества Иванидзе. – Тюлипаны, розы, хризантемы! Свежие, как горный ручей! Вся партия – сто тысяч!

– Пять. И дозволяю поцеловать ручку.

– А зачем мне твои ручки? У мене свои есть. Хочу, рисую, не хочу – расписываюсь. Семьдесят тысяч.

– Десять. Позволю посмотреть на королевский бал!

Короче, договорились они и ушли вместе за кулисы. Падчерица от щедрот получила воз дров для обогрева помещения и теплую шубку с плеча Января. То есть, норковую. Мачеха и сестра завыли от злости.

– А вас, за то, что только о деньгах думаете, а трудиться не хотите, принудительно отправляю на общественные работы: будете сиренами при пожарной части служить. И тепло, и мужчины под боком. Дрова, опять же, если надо, поколют.

Колечко Апрель снова отдал падчерице. На будущее, так сказать.

Артистам хлопали стоя. Мышцы на лице болели. Из зала дети вылетали красные и довольные. Директор тряс руку Борису Игнатьевичу. Чья-то мама бегала и искала норковую шубу.

Мы с Ольгой Александровной, обсуждая самые интересные моменты спектакля, медленно шли по коридору к учительской, когда нас неожиданно нагнал Бортников.

– Светлана Васильевна! Можно на минутку? – Придержал он мой локоть.

– Иди, Оля, догоню. – Сказала я, улыбнувшись и тут же сморщившись. – Щеки болят! – пояснила Ване.

– А хороший спектакль сделали ребята, да? – Он немного нагнулся, чтобы видеть мое лицо.

– Хороший, но ты ведь не за этим меня остановил?

– Вы помните, что сегодня Бал?

– Конечно, помню, Ваня. Вот, даже платье новое надела.

– А Вы не забыли о своем обещании? – Поинтересовался он.

– Не забыла, Ваня, не забыла. А ты еще не передумал?

– Не-ет, Светлана Васильевна! – Его светлые глаза начали искрить. – Я очень рад, что Вы с нами!

Улыбнувшись, он наклонил голову. Затем развернулся и куда-то побежал.

Школа пустела. Малышей разобрали по домам. Старшие ушли прихорашиваться и переодеваться. Еще утром девочки несли в школу в чехлах бальные платья, а в сумочках вместо учебников и тетрадей – огромные косметички. Мальчики поступили проще: костюмы надели сразу, чтобы не заморачиваться потом. Так что желающие покрасоваться – наряжались, желающие покушать – ели в буфете: там родители сделали праздничный стол, а организаторы бала моторчиками бегали по всем этажам, что-то собирая, проверяя, подключая… Специально отряженная бригада силачей выносила из зала стулья, таскала аппаратуру, развешивала динамики, и ставила в середину елку. Электрики подключали ди-джейский пульт, тянули к динамикам провода и настраивали аппаратуру. Я попрощалась с уходящими семиклассниками, и отправилась в учительскую, где наши женщины организовали маленький банкет.