скачать книгу бесплатно
Теперь уже я чувствую себя неловко – то есть, больше обычного – оттого, что мне приходится терпеть унижение в виде этого магазина.
– Конечно. Спасибо за посылку.
Я признательно поднимаю конверт, поворачиваюсь, чтобы уйти, и чуть не сшибаю выставочный экземпляр гигантского голубого вибратора, красующегося рядом с кассовым аппаратом. Инстинктивно тяну руку, чтобы не дать упасть шатающемуся куску пластика, и в этот момент понимаю, к чему, собственно, прикасаюсь. О господи.
Леннон взмахивает черными ресницами, буравит взглядом пол и не поднимает глаз.
Надо бежать. И немедленно.
Путаясь в собственных ногах, я выхожу из магазина на солнечный свет и делаю глубокий вдох. Вернуться в клинику достаточно быстро не получается.
Но когда я усаживаюсь за стол в приемной и прикрываюсь им, как щитом, глаза опускаются на конверт, который дали мне Макензи. В графе «Отправитель» значится почтовый ящик в Сан-Франциско, послание действительно адресовано Джой Эверхарт. Не знаю, как это можно было не заметить, ну да ладно.
Бросив взгляд на коридор в задней части клиники и удостоверившись, что там никого нет, заглядываю внутрь. Там лежат написанная рукой на клочке бумаги записка и альбом с личными фотографиями. Его бренд узнаю по рекламе в Интернете: «Отправьте ваши снимки, и через пару дней мы пришлем вам альбом». На обложке вычурным шрифтом начертано: «Путешествие на Багамы».
Я открываю его, и моим глазам предстает целая куча фоток солнечного отпуска. Океан. Пляж. Мой отец в маске и с трубкой для подводного плавания. А здесь он же обнимает за талию какую-то женщину.
Погодите.
Что?
Листая быстрее, я смотрю на глянцевые снимки, на которых чаще всего изображено примерно то же самое. Ужин и тропические напитки. Отец, улыбающийся своей ослепительной улыбкой. Только вот предназначается она не маме, а какой-то незнакомке. Незнакомке с золотым браслетом на лодыжке и длинными накладными ресницами. Он без конца ее обнимает, а на одном из фото даже целует в шейку.
Что это? Загул после маминой смерти? Женщина, которая была до Джой? Я достаю письмо.
Джой!
Мы с вами не знакомы, но мне, между нами, женщинами, говоря, кажется, что вам будет интересно это увидеть. Перед вами фотографии отпуска, в который мы ездили прошлым летом.
Удачи вам,
Одна из многих.
У меня холодеют пальцы. Прошлым летом? Но прошлым летом отец был здесь, работал в клинике. Хотя нет, погодите… уезжал на неделю на конференцию по мануальной терапии. А домой вернулся с ошеломительно черным загаром… объяснив, что получил его, валяясь каждый день после обеда в отеле у бассейна.
– Ни хрена себе, – шепчу я.
У моего отца на стороне есть любовница.
3
Ни о чем другом я думать не могу. Вечером мама, вернувшись из Окленда, куда она ездила повидать бабушку Эстер, разрешает мне взять машину. Я сижу в темном зале обсерватории Мелита Хиллз на ежемесячном собрании астрономического клуба. Иногда мы берем телескопы и поднимаемся на крышу, но на этот раз нас собрали лишь сообщить очередную информацию. Поэтому из-за альбома с фотографиями с Багамских островов я не обращаю ровным счетом никакого внимания на доктора Вирамонтеса, бывшего учителя из Беркли, ныне вышедшего на пенсию и ставшего председателем нашего местного отделения. Он обращается к собравшимся – двум десяткам человек, в большинстве своем тоже пенсионеров, и горстке учащихся, моих ровесников, – стоя на кафедре у пульта, превращающего потолок в световое шоу ночного неба. Четверть часа назад доктор говорил, где мы будем наблюдать метеорный поток Персеиды, но я об этом уже совершенно забыла.
Вместо этого мои мысли зациклились на фото отца, где он целует ту женщину.
Он солгал маме. Солгал мне.
И, кроме того, заставил солгать меня и сказать маме, что Макензи никакой нашей почты не получали. Ведь о том, чтобы передать маме этот пакет мучительной агонии, эту бомбу с часовым механизмом, и речи быть не может. Только не сейчас, когда ее переполняют веселье и солнечный свет, когда она уговаривает меня отправиться в поход с Рейган. А может, и вообще никогда. Не знаю. После такого наша семья развалится на части.
Раньше мне не доводилось бывать в положении, когда приходится решать, спрятать фотографии отца, у которого завелась другая, или нет. И которая она у него по счету? Вторая? Третья? Что имела в виду та женщина, подписавшись «одна из многих»? Фотографии сделали прошлым летом, и если бы она до сих пор с ним встречалась, то вряд ли стала бы сдавать жене. А раз так, то когда их интрижка закончилась? И сколько было других? Или не было, а есть?
Может, он просто подцепил на конференции по нетрадиционным методам лечения какую-нибудь специалистку по акупунктуре, которая подвернулась под руку?
Они что, все местные?
Я кого-нибудь из них знаю?
Брр… С учетом всех имеющихся в наличии возможностей у меня болят мозги. Но самое странное во всей этой истории то, что женщина на фотографиях очень уж похожа на мою родную мать. То есть это конечно же не она, незнакомка еще не достигла того возраста, в котором умерла мама, но сходство между ними просто невероятное. И это меня просто бесит. У моего отца любовная интрижка с женщиной, похожей на его первую покойную жену. Это ненормально.
Да что я такое говорю? На кого бы она ни походила, это в любом случае ненормально. Вспоминается, как мама сегодня утром улыбалась, не ведая, что отец ей изменяет, и от этого у меня внутри опять все переворачивается.
Слава богу, что после ланча в клинике меня сменяет штатная секретарша, потому как я ни за что не смогла бы посмотреть отцу в глаза.
Меня подташнивает. Саднит сердце. Все это паршиво, паршиво, паршиво. И в виде вишенки на нашем торте из дерьма – об этом знают Макензи. Санни и Мак видели содержимое конверта. Не могли не видеть. Имеется в виду, судя по их неловкому поведению и всему этому трепу о кофе, как будто нам вообще было о чем говорить. Мне трудно винить их, что они просмотрели альбом. Если они случайно его открыли, бьюсь об заклад, что любопытство взяло верх. Как и надо мной.
Немыслимая ошибка.
О боже! Неужели Леннон тоже знает?
– Что с тобой?
Я резко выныриваю из своих мыслей и понимаю, что встреча подошла к концу. Обращенные ко мне слова произнесла сидящая рядом девушка с каштановыми волосами. Авани Дезаи я знаю столько же, сколько Леннона и Рейган: нас познакомила в седьмом классе астрономия, когда мы с блеском проявили себя в викторине на тему небесных тел. Мы с Авани не раз ездили то на моей, то на ее машине к Рейган с ночевкой, засиживались допоздна, слушали музыку или сплетничали, когда родители Рейган засыпали. Но когда Рейган перешла в разряд школьной элиты, а я потянулась за ней, Авани за мной не пошла, не заморачиваясь своим общественным статусом. Я всегда завидовала ее уверенности в себе. Сейчас мы общаемся только на встречах астрономического клуба.
– Все нормально, – говорю я; о том, чтобы рассказать об унизительной измене отца, даже разговора быть не может. – Просто кое о чем задумалась.
– Ага, я, типа, так и поняла, – отвечает она, слегка улыбается и складывает на груди руки поверх футболки с шелкографическим лицом Нила Деграсса Тайсона и словами «Сначала Нил, потом я». – Ты всю дорогу только что и делаешь, что «думаешь» о планах Вирамонтеса в отношении метеорного дождя.
Теперь большинство собравшихся гуськом выходят из зала, однако несколько человек собираются у кафедры доктора. Авани жаждет услышать от меня объяснений моего настроения, поэтому я, чтобы удовлетворить ее любопытство, говорю первое, что приходит в голову:
– Рейган зовет меня с собой в поход.
К моему удивлению, у нее светлеет лицо.
– Ну ни фига себе! Я об этом слышала.
Погодите-ка, как это – она знала, а я нет? С каких это пор она стала опять общаться с Рейган?
– Я подслушала, как об этом говорил Бретт Сигер, – возбужденно объясняет она и поворачивается ко мне, чтобы посмотреть в лицо, – он вместе со старшей сестрой сегодня был в аптеке.
– Что?
Теперь уже интересно мне. Очень интересно.
Она быстро кивает:
– Я стояла за ним в очереди в кассу. Говоря с кем-то по телефону, он сказал, что собирается в поход куда-то в район Кингс Форест с другими ребятами из школы. Из всех имен я разобрала только одно – Рейган. Своего собеседника он тоже убеждал отправиться в этот поход.
Бретт Сигер в нашей школе мелкого пошиба знаменитость. Его родители не сорят деньгами направо-налево, но это совершенно не мешает ему то совершать затяжные прыжки с парашютом, то тусоваться за кулисами на самых классных концертах, то прыгать с крыши очередного богатенького друга в бассейн стоимостью в миллион долларов. Но назвать его лишь любителем вечеринок и сорвиголовой язык не поворачивается. Он читает Джека Керуака и Аллена Гинсберга… да и вообще всех прославленных американских поэтов. Большинство моих знакомых ребят даже не знают, что такое книжный магазин.
Так что да, он действительно пользуется популярностью и симпатией, но не только. Что до меня, то я сохну по нему еще с начальной школы. А когда он в начале весны на какой-то вечеринке меня поцеловал, эта страсть превратилась в маленькую манию. Но на следующий день Бретт конечно же заявился со своей подругой, с которой они без конца то расходились, то сходились опять, что на тот момент показалось мне унизительным и очень расстроило. Рейган попыталась меня приободрить, выступила в роли свахи и познакомила с парой ребят. Но ни у кого из нас большой любви не случилось, с парнями у меня не срослось, а летом Бретт со своей подругой рассорился окончательно.
Важнее всего здесь то, что если Авани, подслушивая, ничего не напутала, то Бретт, похоже, и в самом деле собрался с Рейган в поход. А раз так, то это великое времяпровождение на свежем воздухе приобретает куда более привлекательные черты.
Но и паники в душе у меня будет побольше, ведь Бретт как фактор никоим образом не входил в планы похода, которые я разрабатывала в голове. Мама Рейган сказала, что там будут одни девочки. Мои родители ни за что не отпустили бы меня в недельный поход с ребятами без присмотра взрослых. Папа разозлился бы как черт.
Эти сведения, надо полагать, держатся в секрете.
– А ты не ошиблась? – спрашиваю я Авани. – Бретт действительно сказал, что поедет?
– Ну да. – Она расправляет плечи, чтобы выглядеть мускулистее, и изображает из себя Бретта: – «Брателло, ты должен поехать со мной. Мне позарез надо прыгнуть в этот долбаный водопад. Потом все это дело можно будет выложить в Инстаграме».
От ее убогого подражания я недовольно фыркаю.
Авани пожимает плечами:
– Я только рассказываю тебе, что слышала.
– А с кем он говорил по телефону?
– Наверное, со своим новым дружком. Он же меняет их как перчатки, предпочитая тех, чьи родители живут за городом в домах, достаточно больших для его головокружительных побед.
– Это просто кураж, – возражаю я, – на самом деле он другой.
У нее смягчается лицо.
– Ой, прости, я знаю, он нравится тебе, особенно после той вечеринки…
Лучше бы я не говорила ей о том поцелуе. Теперь это кажется слабостью.
– Как бы там ни было, список его друзей этим летом пополнился. Кэти даже как-то говорила, что пару недель назад видела его на пассажирском сиденье машины Леннона.
Стой, погоди, что это я? Леннон и Бретт – друзья? Если так, то надо ждать конца света.
– У меня на сей счет есть очень серьезные сомнения.
– Может, и так. Если хочешь знать мое мнение, то Бретт совсем из другой оперы, чем Леннон.
– Думаю, ты все перевернула с ног на голову, – говорю я и опять фыркаю.
– А я думаю, что бы ни случилось между тобой и Ленноном…
– Авани! – протестующе восклицаю я. – У меня нет желания говорить о Ленноне.
О Великом Эксперименте она ничего не знает. Ей известно лишь, что мы должны были с ней встретиться и вместе пойти домой. Но почему этого так и не произошло, не ведает. Как и никто другой. А если честно, то даже я сама. Но мне уже давно пришлось отказаться от попыток понять, что же тогда двигало Ленноном.
Лучше вообще о нем не думать.
– Не бери в голову, – отвечает она, – извини, что вообще подняла эту тему. Это совсем не мое дело…
Когда я несколько мгновений молчу, она толкает меня в бок:
– Значит… в поход. Одни в лесу. Вполне возможно, в отношении Бретта ты получишь шанс. Когда вы едете?
Я отправила Рейган эсэмэску, но она лишь подтвердила, что поход действительно состоится, а подробности пообещала сообщить позже. Обычно такие вещи сводят меня с ума, но я и без того вконец взбесилась, думая, куда спрятать альбом со свидетельствами измены отца. А теперь вот жалею, что не выудила из Рейган больше информации. От всех этих «неизвестно» и «возможно» одни только нервы.
– Думаю, через пару дней, – говорю я. – Она наверняка намерена пробыть там не меньше недели.
Авани заметно расстраивается:
– Да это же во время метеорного дождя! Я надеялась, что ты на выходные поедешь с нами.
– С кем это «с нами»?
– С кем, с кем… – говорит она, хмуря брови. – С нами. С членами планетарного общества Ист-Бея. Ты что, совсем не слушала?
Нет, я не слушала.
Она вводит меня в курс дела:
– Вместо того, чтобы собираться здесь, в обсерватории, доктор Вирамонтес приглашает нас поехать в Кондор Пик, где небо темнее обычного, и наблюдать метеорный поток там.
Заповедник Кондор Пик. Там проводится ежегодная Звездная вечеринка Северной Калифорнии.
– Туда поедут все, кто живет неподалеку, – добавляет Авани.
Если не считать Долины смерти, Кондор Пик – ближайший к нам уголок, где стараются не портить небо искусственным светом. Это означает, что оно защищено от лишнего светового загрязнения – в этом случае можно увидеть больше звезд. В подобных уголках с темным небом астрономы делают удивительные фотографии, особенно во время звездных вечеринок, которые, по сути, представляют собой ночные встречи астрономов-любителей, собирающихся понаблюдать за теми или иными событиями на небе. И хотя пару аналогичных мероприятий помельче мы и сами устраивали у себя в обсерватории, на крупном, с участием других аналогичных клубов, мне еще бывать не приходилось. Это должно быть круто.
Я обдумываю имеющиеся в наличии варианты. С одной стороны, свихнутый любитель звезд в моей душе действительно жаждет побывать на такой вечеринке. А как иначе? Метеорный поток Персеиды бывает только раз в году. Но на другой чаше весов – Бретт Сигер.
Выкатывая за собой тележку с ноутбуком, доктор Вирамонтес поднимается вверх по проходу, но, завидев нас, останавливается. Мне нравится, как в уголках его глаз, когда он улыбается, собираются морщинки.
– Леди, вы отправитесь с нами в паломничество в Кондор Пик? Мы сделаем там удивительные фотографии. Еще один замечательный пункт, который можно будет указать в заявлении о приеме в колледж, к тому же там будут другие преподаватели астрофизики, равно как и ряд важных членов программы «Ночное небо». Кроме того, я хоть и не сказал ничего членам нашей группы, потому как и сам до конца не уверен, но просочились слухи, что это мероприятие почтит своим присутствием Сандра Фабер.
Сандра Фабер. Профессор астрофизики из Университета Санта-Круз. Обладательница Национальной научной медали. Важная персона. Знакомство с таким человеком, как она, может помочь поступить в Стэнфорд, где я намереваюсь изучать астрономию по окончании школы.
Авани восторженно ахает и толкает меня плечом:
– Ну, теперь-то ты точно должна с нами поехать.
– Мы с подругой собрались в поход в Хай-Сьерру, – говорю я преподавателю, и меня вдруг охватывают сомнения.
Ну почему все обязательно должно быть так сложно?
Доктор Вирамонтес перекладывает длинную серебристую прядь, заплетенную в хвостик и закрепленную бисерным зажимом, сделанным в его родном индейском племени олони.
– Досадно. И куда именно?
Я сообщаю ему подробности о гламурном лагере, которыми со мной поделилась мама.
