Дэва вероятности

Куда-то не туда ушла мысль, я говорил про следы. Это были чёткие одиночные следы, в которых отпечатались… отпечаталось отсутствие деталей следов. Гладкие со всех сторон чуни без острых углов – единственная обувь, что приходит в голову, которая могла бы оставить такие следы, ну или округлый набалдашник протеза. Ну не может нога быть такой формы.

Я проследил на некоторое расстояние эти две цепочки следов, но ничего нового не обнаружил – они нигде не пересекались, потому не понять, кто шёл позднее. Далеко я не пошёл, так как экономлю силы – холод вытягивает последнее, а еда скудная и малокалорийная, может быть дальше есть разгадка, попробую сходить завтра, общее направление запомнил, не нужно будет идти с самого начала.

26 января

Ничего не нашел.

1 февраля

Первый день последнего месяца, начало конца зимы. То, что последний – радует, то, что первый – нет, ещё двадцать семь дней голодной зимы. Интересно, когда здесь сходит снег?

Хотя зачем ждать, когда он сойдёт, можно и сейчас поискать под ним не только коренья. Я помню несколько деревьев со съедобными плодами или орехами – под ними могут лежат ещё съедобные, пусть даже подгнившие или промерзшие, всё лучше, чем сосать сосульки.

3 февраля

Идея с поиском плодов была не очень хороша.

Нет, плоды-то я нашёл, даже не очень подгнившие, они хорошо сохранились под шапкой снега, но они забродили – не успел заметить как напился, вдрабадан, так, кажется, говорят. Вчера было жуткое похмелье и крайне странные ощущения: с одной стороны голод, с другой – тошнило при мыслях о еде.

Позавчера полдня провёл в пещере, весь вчерашний день и утро сегодняшнего – кажется, Йети забеспокоился обо мне, натаскал кучу дров и даже принёс зайца. Сегодня его есть ещё не смогу, но сварил суп на завтра и оставил рядом с костром, чтобы утром не пришлось греть.

Меня Йети одомашнил или я его? Или это заботливые инопланетяне?

8 февраля

Одежда начинает с меня сваливаться, а конца зимы так и не видно. Правда научился находить деревья, дающие орехи, теперь раскапываю под ними снег и собираю неплохой урожай целых и совершенно непорченных орехов – неплохое дополнение к рациону, трудно усваиваемые, но всё же белки. Оказалось, под снегом можно найти и зелёную траву, годящуюся в пищу, хоть сырой, хоть в мой примитивный суп из камня (топор сильно запустился и начал ржаветь, потому остерегаюсь его класть в суп).

Сегодня рядом с орехами нашёл семейку грибов. Таких я ещё не ел, но выглядят они аппетитно… хотел написать – съедобно. Резинка на карандаше кончилась. Попробовал сегодня отварить эти грибы с зеленью, корой и одним корешком, больше не нашёл, – суп получился вкусный, грибы мясистые и нежные, только что оторвался от него, но послевкусие какое-то необычное, надеюсь, не отправлюсь.

Хватит о еде, пора думать о практике.

9 февраля

Грибы были не ядовитые, но больше их есть не буду. Наверное.

Вчера, после того как сделал запись в этот дневнике, сел медитировать в глубине пещеры – всё как всегда: подготовил свою замечательную медитационную подушку красного шёлка, правда уже сильно засаленную и потёртую, сел на неё, закрыл глаза и начал концентрироваться. Джханы не достиг, конечно, но был доволен глубоко, когда увидел яркий свет, исходивший от входа в пещеру. Настолько яркий, что хотелось зажмуриться, но я продолжал смотреть на свет, в котором проявлялась огромная белая фигура. Йети! Это был он, собственной персоной: мохнатый, только чёрные глаза виднелись на фоне белоснежной густой шерсти, длинные руки и короткие толстые ноги, наверное, они не очень толстые, но из-за меха казались приземистыми столбами.

Неожиданно легко и ловко йети сел на пол напротив меня и открыл пасть – черную дыру, щель в красный от жара ад, где виднелось адское пламя – его язык. Сначала мне показалось, что он ничего не говорит, но потом его густой низкий голос заполнил всю пещеру:

– Есть три основных характеристики существования: непостоянство, неудовлетворимая тяжесть бытия и отсутствие личности. Последнее плавно вытекает из первого и перетекает во второе. Твоё непонимание сути вещей приводит к цеплянию и принятию красивого как постоянного, а некрасивого как непостоянного. Ты строишь постоянные определения для переменчивого мира, а потом страдаешь от того, что свои слова не соответствует действительности. Ты принимаешь себя за меня, не осознавая, что тебя самого нет – что же говорить обо мне. Обрати взор на тени от листьев, а не на вкусных гусениц на них, и ты увидишь отсутствие носителя, отсутствие субстанции в процессе. Открой глаза и закрой форточку!

И я открыл глаза! Только после этого я понял, что всё это время сидел с закрытыми глазами, не выходя из медитации. Никакого йети не было, так же как не было яркого, небесного оттенка, света – только сильный ветер откидывал штору в сторону.

Попытался встать и понял, что пол пещеры ходит ходуном, как палуба двухмачтового судна в суровый шторм, но, почему-то, ничего не падало со стола, не каталось по полу. Похоже, качает не мой дом, а самого меня, подумал и упал обратно на подушку, лучше тут пережду внутренний шторм.

До меня быстро дошло, что это всё грибы, оказавшиеся не ядовитыми, а галлюциногенными – как ещё объяснить появление говорящего йети с белой до свечения шкурой. Ещё то приключение, остатки супа не решился есть, вылил. Сегодня отдыхаю весь день.

14 февраля

После того грибного супа несколько дней чувствовал себя как-то возвышенного, благодушно: постоянно приподнятое настроение, никакой слабости, хотелось что-то делать, создавать – одним словом, бодрость духа и тела. Отметил, что даже медитация лучше идёт, первый раз просидел более четырёх часов не меняя позы, совершенно не двигаясь.

Сегодня это состояние окончательно прошло, покинуло моё скорбное тело и в душе появляется желание найти грибов и снова сделать из них суп, чтобы вернуться в блаженное состояние радости. Являются ли они психотропными, от приёма которых я обязался отказаться? Не является ли то, что я съел грибной суп, разрушением обета? У меня не было цели употреблять вещества, изменяющие сознание, я не знал, что они там есть. С другой стороны, сейчас я хочу их употребить только в лечебных целях, так как они помогают поддерживать мой организм в конце этой тяжёлой зимы. Или я сам себя обманываю?

Нет, не стоит, обойдусь без них, сварю того оленёнка, что мне принёс Йети – настоящий Йети, а не тот, из галлюцинации. Хотя можно ли про него сказать, что он настоящий? Я же даже не видел его, может быть это инопланетянин какой. Хотя следы… такие следы мог оставить столь же мохнатый гигант, как тот, что приходил ко мне в пещеру. Но тот же был лишь игрой моего разума…

16 февраля

Наконец избавился от грибного наваждения, полностью отказался от идеи повторять кулинарный эксперимент, питаюсь прежней скудной едой, но чувствуется, что эпоха властвования снега подходит к концу.

Отметил, что продвижение в практике осталось и медитация стала глубже, чем до эксперимента, но это не повод повторять. Концентрация на чём-либо стала глубже, начал лучше понимать суть явлений при медитативном рассмотрении, иногда кажется, что вот-вот и пойму какую-то вещь, которая, казалось бы, лежит на поверхности, но мне её никак не схватить, что-то связанное с местом, где я живу, пещерой, или чем-то близком к ней.

18 февраля

Снег начал сходить, проще находить еду, в глаза бросаются многочисленные знакомые грибы соблазнительной формы – обхожу их стороной, но иногда они растут так близко к упавшим орехам или растениям, которые я выкапываю для еды, что дистанцироваться сложно.

Решил себе позволить есть рыбу, так как чувствую слабость и нехватку чего-то в пище. Видел её в озерце, куда вытекает ручей из источника – это близко, осталось только придумать на что ловить, чтобы завтра пойти порыбачить. Солнце пригревает, так что не замёрзну, а, может быть, не буду сидеть, а, пока рыба ловится, посмотрю по берегам еду, моллюсков или вкусные растения.

20 февраля

Вчера я ходил на рыбалку… не знаю, как это описать. И нужно ли.

Сел я на берегу озерца на трухлявый упавший ствол у самой воды, закинул импровизированную удочку и стал ждать. Понял, что вот так вот сидеть холодновато и опустился пониже, спрятался от пронизывающего ветра за бревном – жду клёва, а его всё нет. Сколько сидел не могу точно сказать, не меньше получаса, не клюёт, а потому решил размяться, поискать что-нибудь полезное на берегу, изредка поглядывая на удочку. Встаю и краем глаза вижу справа за бревном что-то сероватое, похожее на камень. Поворачиваю голову и понимаю, что это не камень, а скорее медведь, стоящий у кромки воды, выставив одну лапу вперёд, видимо, поджидая рыбу, которую собирается поймать быстрым движением мохнатой лапы.

Он совсем близко, в каких-то четырёх метрах от меня, застыл точно так же как и я, точно так же безрезультатно, пока, ловит рыбу. Большая груда шерсти, под которой ничего не видно, только угадываются углы плеч, места, где должен быть хвост и пятки. Мохнатый камень – такой же неподвижный и такой же мощный, массивный, основательно сделанный, как обычный камень, только покрытый несколько свалявшимся, грязноватым мехом. Я не знал, что делать, так как боялся привлечь к себе внимание, но и стоять вот так в такой близости от зверя было глупо. Не зная, что делать, начал делать то, что делаю обычно – думать: что это за зверь, вроде не медведь, они не такого цвета, хотя, может быть, гризли, или какие тут живут, я точно не знаю, на кошачьих не похоже, для них слишком массивный, слишком тяжёлый костяк, а кто ещё может быть… Йети! Это же Йети, но как же он не похож на того, что был у меня в видении. Точно ли это Йети, может быть опять галлюцинация? Я же не ел грибов, хотя, если быть честным, они могли попасть в еду, я же собирал прошлогодние ягоды так близко от них и, где-то глубоко внутри, мне очень хотелось взять парочку, но я держал себя в руках и даже не дотронулся до них. Нет, это не галлюцинация, это настоящее животное, такое же как я сам.

Я встретил Йети! – этот мысленный возглас заполнил всю мои мысли, всего меня с ног до головы, и он же заставил меня вздрогнуть – казалось бы совсем чуть-чуть, но Йети заметил, повернул голову и, мне показалось, улыбнулся, хотя его морда настолько густо покрыта шерстью, что ни рта ни носа нельзя рассмотреть, только большие чёрные глаза. Проницательные и добрые глаза.

О! Йети пришёл, мне пора идти, продолжу завтра.

22 февраля

Завтра не получилось, целый день провёл вне дома.

Однако, продолжу, так как, мне кажется, нужно точно зафиксировать момент нашей встречи, пока новые переживания не стёрли из памяти подробности и детали.

В прошлый раз я остановился на том, что на меня смотрели большие умные глаза, смотрели безумно долго, не меньше минуты, а после этого Йети сказал:

– Привет.

Голос был… самый обычный, такой, что не найти его особенностей, не описать характерные черты – просто слово. Сказал так, что щель рта так и не появилась на общей поверхности его серовато-грязной шерсти. Только глаза.

– Привет. – Ответил я, совершенно не знаю, что сказать.

Йети распрямился, встал на задние лапы (ноги?), при этом оказавшись на три головы выше меня, и повернулся в мою сторону.

– Раз ты меня увидел, не вижу больше смысла скрываться. Зайдёшь в гости?

Так мы познакомились, и я узнал, где он живёт, – в пещере похожей на мою, только больше, глубже и красивее обставленную. Ещё Йети познакомил меня со своей семьёй – женой и дочкой.

5 марта

Мы с Йети много гуляем и разговариваем, иногда сижу с его дочкой, пока родители заняты, часто обедаю у них – так вкуснее и проще, стал отъедаться, набираю вес, скоро догоню маленькую йети, которая ещё совсем ребёнок.

Самое важное для меня, конечно, разговоры с Йети, они мне заменяют, во всяком случае дополняют, практику. Он мне напоминает монаха-старца, который говорит не торопясь, взвешивая каждое слово, перед тем как увесисто положить его на язык.

Тут нужно отметить одну особенность нашего общения, которую я до конца не могу понять, про которую Йети говорит "что может быть проще?". Для меня разговор выглядит полноценным, как и для родственников Йети, но если бы обычный человек посмотрел на наши прогулки и подслушал разговоры издалека, то решил бы, что я говорю сам с собой – Йети говорит, не открывая рта. Он вкладывает слова тебе прямо в голову, именно потому у его слов нет характерных особенностей, нет голоса как такового, но я слышу именно слова, предложения и просто восклицания. Долго думал над этим, это какой-то вид телепатии, когда мозг воспринимает внешний сигнал, отправляет этот сигнал в слуховую область и автоматически распознаёт как звуки, хотя на самом деле тело ничего не слышит, своеобразный тип синестезии.

Не могу сказать, что в этих беседах Йети меня многому учит, нет, он довольно простодушен и наивен во многих вопросах, но зачастую предлагает взглянуть на проблему с такой стороны, о наличии которой я даже не догадываюсь. После таких разговоров отлично идёт медитация.

10 марта

Почти каждый день Йети уводит меня на длинные маршруты в горы, иногда возвращаемся уже затемно, потому редко пишу в дневник.

Получается так, что стал меньше практиковать, почти не сижу в медитации, из-за чего немного стыдно, совесть просыпается или что-то подобное, чувствую, что неправильно это, причём темы, которые обсуждаем с Йети, подсказывают мне, что я прав, неправильно уменьшать количество практики, но так хочет пообщаться с этим необычным существом, посмотреть на мир его глазами, теми самыми огромными глубокими глазами.

Пришёл в отличную физическую форму, хорошо ем, карабкаюсь по скалам, тренирую все группы мышц, мой спутник в этом помогает, иногда в роли утяжелителя выступает его дочь. Жизнь протекает насыщенно, но это совершенно не уединение, не одиночный затвор, не отшельничество.

15 марта

Разговоры между мной и Йети очень насыщенные, содержательные, но пересказывать их тут не буду, не то, что должно быть в дневнике, но одно место приведу, так как важно, особенно учитывая прошлые записи.

Сидя на ветке древней пихты, или это была секвойя, и наблюдая за игрой белок, мы затронули тему диалога – того самого, что вели в тот момент, диалога между мной и Йети в целом.

– Посмотри на себя со стороны, на что похожи твои разговоры со мной? Ты говоришь, говоришь и ещё раз говоришь, но в ответ тебе – тишина. Диалог ли это? Может быть ты просто тренируешь речи, готовишься к выступлениям, а, может быть, размышляешь вслух, проверяешь как звучат те или иные аргументы, не теряют ли они силу в момент произношения, что случается со многими из них. А может быть это похоже на разговор с зеркалом, не очень ровным, в котором кривовато отражаешься ты сам, но молчаливый и не совсем настоящий ты, который всегда готов слушать, но не может возразить, даже если чувствует фальшь в твоих, а значит и его самого, словах.

В этот момент я ужаснулся тому, как близко к моим мыслях оказались его слова, после них я надолго замолчал, неискренне оправдываясь в мыслях, что это для того, чтобы не спугнуть белок. Запутался в своих мыслях, что хуже, не могу чётко отделить, где мои, а где его, где мысли Йети.

Может быть, это из-за того, что он не говорит, на самом деле, а передаёт мысли мне прямо в голову? Может быть, часть его мыслей я начинаю воспринимать как свои? Может быть его мысли постепенно вытесняют мои и я становлюсь им, таким же йети, как  он? Страшно.

Нужно подумать и устроить длительный сеанс медитации.

21 марта

Вчера практически весь день занимался медитацией, утренняя сессия получилась больше 4 часов, а вечерняя – больше 6 часов, так долго у меня ещё не получалось высиживать. В голове несколько прояснилось, но пока без конкретики.

Йету сегодня утром зашёл ко мне, что делает крайне редко – обычно встречаемся на нейтральной территории или я прихожу к нему в пещеру в гости. Сказал, что беспокоился обо мне, что я пропал на день – объяснил ему, что мне нужно было медитировать, что ради этого и живу здесь, что не могу бросать своё основное дело ради замечательных, восхитительных прогулок и разговоров с ним.

Его реакцию я не понял, вообще эмоции Йету мне непостижимы: мимики не видно, интонаций нет, жестикуляция минимальна, похожа на жестикуляцию акации в бурю. Надо отдать должное, что эта его особенность сильно осложняет понимание, только теперь я начал полностью понимать необходимость эмоций и визуального контакта в процессе общения. Попробую добиться от него хоть какого-то проявления эмоций, пусть хоть словами говорит или рисует на земле значки.

29 марта

Обратную эмоциональную связь не получилось сделать, оказывается у Йети есть темы, которые он не хочет затрагивать, о чём он открыто сказал после многодневных попыток узнать у него про эмоциональную реакцию йети, есть ли у них какое-то дополнение к банальной передачи слов в виде жестов, подёргивания шерстью или что они там могут сделать и показать.

Странно, но этот разговор несколько изменил плоскость обсуждений, наших с Йети споров обо всём на свете. Всё меньше становится завуалированных наставлений в мою сторону, всё чаще начинает говорить о Йети и о йети, об их мире, их понимании мира, но, если речь заходит о чём-то мне знакомом и понятном, всё чаще мне получается вставить слово, причём достаточно точное и веское, чтобы заставить Йети задуматься – необычное зрелище.

Он замирает в той позе, в которой ты окончил свою речь, в которой он погрузился в свои шерстяные мысли, и начинает напоминать камень, как в первый раз, когда я его увидел, только этот камень бывал весьма странной, а иногда и комичной, формы, такой формы, что мне не удавалось сдержаться и смехом выводил Йети из раздумий.

В целом мне нравится такое изменение, начинаю чувствовать себя увереннее, но остаётся важный вопрос: чем это закончится? Такое изменение баланса риторических сил не всегда заканчивается добром: можно победить в споре, но потерять друга, хотя… хотя, если быть честным, положа руку на сердце, могу ли я сказать, что Йети мне друг? Да, их семейство сделало для меня очень много, без них я бы не пережил эту отшельническую зиму, но я всё чётче понимаю, что они совсем иные, чем люди, чем Homo sapiens, хотя, надо признать, они тоже могут быть Homo.

Жизнь всё более насыщенная, но всё менее соответствующая образу жизни, который я должен вести.

3 апреля

Стало совсем тепло, снег остался только в узких расщелинах скал, откуда стекают холодные, чуть мутноватые, ручейки, а Йети начал линять – вместе со всей своей семьёй. Это зрелище не для слабонервных.

А ещё мы подняли чисто биологический вопрос, хотя и с философским оттенком: могут ли существовать йети? Вопрос, казалось бы, смешной в диалоге с Йети, но тут есть свои тонкости. Пока убедить в том, что снежного человека не существует и, более того, не может существовать, мне пока не удалось. Йети согласился с тем, что Лохнесское чудовище и круги на полях – мистификация, но отказывается признавать, что снежный человек – миф, легенда, выдуманная для туристов.

Нужно придумать больше аргументов, может быть, медитация поможет, надо взять хотя бы день паузы и не общаться с Йети, благо теперь я могу самостоятельно добывать себе достаточное количество вкусной и питательной еды.

6 апреля

Сегодня спор принял чисто биологический характер и затронул различные базовые вопросы этой науки. Например, говорили про видообразование, как разделяется вид на два разных под воздействием географических причин или, скажем, поведенческих, даже влияние полового отбора не забыли – и всё это, конечно, в аспекте разделения сапиенса и йети. Я предположил, что в какой-то исторический момент самки ещё общего вида могли разделиться на две враждующих фракции, непримиримо различающихся по предпочтениям в области волос на теле у мужчин: одни предпочитали, когда волос меньше, а другие – когда больше. Из первых получились сапиенсы, из вторых – мохнатые йети.

И был ещё один вопрос, который оказался очень острым: вымирание видом. Тут я вспомнил крайне важный аргумент в пользу того, что йети не могут существовать, но решил пока придержать его, до более подходящего разговора.

Наши разговоры становятся менее откровенными, какими-то более формальными, что ли, они остаются такими же глубокими и важными, но искренность из них постепенно вытесняется, так же как снег весной, а цветы – плодам.

9 апреля

Проснулся сегодня у входа в пещеру с котелком в руках, стуча зубами от холода, так как костёр потух – и не мог вспомнить, как тут оказался и почему с котелком, а потом вспомнил вчерашний день.

Вчера долго спорили с Йети, сидя на берегу озера, говорили про мышление и восприятие, но как-то снова перешли на возможность существования йети, я не выдержал и привёл свой последний аргумент.

– Йети, смотри, всё просто: ты живёшь один с семьёй и знаешь только одну такую же семью, живущую далеко, в двух дневных переходах, так как ближе нет удобных мест для жилья. Даже если есть ещё йети, то живут они ещё дальше и их точно немного, пусть два-три десятка, хотя это тоже много. Судя по нашим различиях, и отсутствию похожих на вас видов, мы разошлись миллионы лет назад, то есть твой вид существует отдельно очень давно – и ни никаких свидетельств, что он, твой вид, когда-то был многочисленным, нет археологических данных, не находили древних костей йети, новых тоже. Так что если вы и существовали эти миллионы лет, то всегда вот так вот, на задворках мира, в узких зонах в горах, где другим людям было не комфортно. Всё верно излагаю, нигде нет фактической ошибки?

– Да, всё правильно, в наших легендах нигде не говорится, что нас когда-то было много.

– Значит осталась одна логическая операция, смотри, всё просто. Вид численностью несколько десятков особей размножается половым путём, следовательно, из-за малой численности часто, очень часто – учитывая период в миллион лет, происходят близкородственные скрещивания, которые приводят к проявлению рецессивных аллелей, то есть генетическим болезням, передающимся по наследству. Именно из-за них почти во всех человеческих культурах запрещён инбридинг, причём очень давно: с незапамятных времён существуют традиции брать жён из других племён, деревень – это как пример одной из самых древних форм защиты от неправильных скрещиваний в небольших группах людей. То есть даже сапиенсам, многочисленному виду, необходима защита от этого. Как же в таком случае выжил вид йети? Миллионы лет существует численностью в маленькую людскую деревеньку, без возможности получения свежей крови извне – как? Ладно, вначале могло не быть такого жёсткого межвидового барьера, но он должен был возникнуть достаточно давно, чтобы этого хватило для накопления генетического груза в таком количестве, что все йети должны быть насквозь больные, как минимум!

– В наших легендах есть смутные рассказы, как наши предки брали в жён самок другого вида, но это очень глубокая древность, после ничего подобного не происходило, во всяком случае, мне об этом не известно…

– Вот видишь! Да, тут можно сделать скидку, что вы дольше сапиенсов живёте, за это время прошло меньше поколений, но всё равно – невозможно!

Йети ничего не ответил, он снова задумался, превратившись в шерстяной камень. Я уже знал, что он может так думать довольно долго, потому стал любоваться лучами низкого солнца над гладью озера. В неподвижности прозрачного воздуха из леса доносилось пение птиц, шелестел далёкий водопад.

Минут через двадцать я повернул голову и не увидел йети – на том месте, где он сидел, остался только большой след примятой травы. Он не мог уйти, я бы заметил, мы это уже не раз проверяли, я научился внимательности, он не мог незамеченным подойти ко мне, и отойти – тоже. Но его не было рядом, и это был факт, однозначный и непоколебимый факт, точно такой же, как то, что полчаса назад Йети сидел тут рядом со мной на берегу этого замечательного горного озера.

Бросился его искать, но где искать? Если он не ушёл, то где он может быть? Я оказался в полной растерянности, зачем-то просмотрел все ближайшие кусты, поискал следы, которые наловчился определять за время общения с Йети, на тропинках, ведущих к озеру. Ничего. Начинало темнеть, один из самых красивых моментов в этих горах весной, но мне было не до красот.

Что было потом, честно напишу, не помню. Не помню, как оказался дома в пещере, не помню откуда у меня в руках котелок. Пытался вспомнить, медитировал, практиковал, но всё впустую – пропал из памяти кусок времени, часов десять пропало.

Немного придя в себя, согревшись и быстро перекусив, бросился в пещеру йети. Нашёл её быстро, не плутая, но не узнал её: она оказалась обычной пещерой, просто дыркой в камнях, никаких следов жизни в ней не обнаружилось, только старые кости козы, убитой, как можно подумать, некогда медведем или волками. Никаких украшений на стенах, никаких запасов хозяйственной йети, никаких грубоватых детских игрушек – ничего.

Я опустился на камни и заплакал. Да, заплакал, первый раз за последние десять лет. Или около того. Сидел на камне долго, потом ещё раз всё осмотрел – и пещеру и вокруг, где, как помнил, тоже были их хозяйство, но снова ничего не нашел, и вернулся домой.