Есть такие края…

Ольга проснулась рано, часов в пять. Из разговора с монахинями она знала, что в шесть начинается заутреня. Она оделась и пошла в храм. Путь ее лежал через галерею, где днем продавали паломникам всякую церковную утварь. Охраны нигде не было видно, может быть, конечно, стояли камеры, но скорее всего, здесь надеялись, что даже самый отъявленный грешник не рискнет красть в монастыре. Темными коридорами она добрела до зала, из которого раздавалось монотонное пение, бочком протиснулась за дверь и встала в уголке, чтобы не мешать службе. Зрелище было не для слабонервных. Около десятка монахинь, закутанных в плащи с капюшонами, разрисованные черепами, выглядели довольно зловеще в отблесках немногочисленных свечей. Несколько паломников стояли с глупыми лицами (как и она сама, наверное) и смотрелись, абсолютно чужеродными, в этой таинственной атмосфере. По залу сновало несколько юных девушек, должно быть послушниц, они что-то уносили и приносили, убирали обгоревшие свечки и зажигали новые. Ольга никогда не могла сосредоточиться, когда бывала на службе в церкви, всегда ее что-то или кто-то отвлекал, и честной молитвы не получалось. Вот и теперь она размышляла о том, что приводит таких молодых девушек в монастырь. Она вспомнила культовый фильм с Одри Хепберн. Боязнь жизни? Обстоятельства непреодолимой силы? Или действительно любовь к Богу? В последнее она верила слабо. Ведь если ты веришь в Бога, значит, веришь, что Бог любит тебя, помогает тебе, тогда зачем прятаться в монастыре? Она засмотрелась на миловидную послушницу, которая задремала, облокотившись на пюпитр, на котором, стояли тексты песнопений. Постепенно монотонная скороговорка стала захватывать ее внимание, и вот она уже была в состоянии, которого никогда прежде не испытывала. Все мысли покинули ее голову, она стояла, раскачиваясь в такт песнопениям с остановившимся взглядом, не понимая смысла происходящего, а ее внутреннему взору открывались какие-то цветные бездны, неописуемой красоты. Наверное, в таком трансе пребывают йоги и шаманы после длительных медитаций и принятия психотропных средств. Через некоторое время ритм песнопений изменился, и Ольга начала приходить в себя. Поначалу руки и ноги были как ватные, но с каждой минутой женщина чувствовала, как через каждую клеточку ее организма проходит живительная энергия. К концу службы она уже была полна сил и какого-то радостного настроения. Может быть, это был ответ на ее вопрос, для чего люди идут в монастырь. Среди выходящих из зала монахинь Ольга увидела сестру Анну, подошла к ней и спросила, как им встретиться с отцом Михаилом. Та сказала, чтобы они с Павлом подходили часам к десяти в личные покои священника, и объяснила, как их найти.

После завтрака время тянулось невыносимо медленно. Они сходили в близлежащий поселок, почувствовали контраст с ухоженной территорией монастыря. Дома в деревне были старые, но не убогие, свалянные из круглых сосновых и лиственничных бревен, вокруг них ютились палисадники, должно быть, летом в окружении цветущих мальв и георгинов все это выглядело веселее. В местном магазине они обнаружили стандартный набор продуктов, только цены были значительно выше, чем в городе. Рядом с магазином стоял старинный телефон – автомат, как выяснилось, работающий. Других средств связи здесь не было, сотовые не ловили, интернет не работал. «Счастливые люди, – изрек Паша, – вот их уж действительно Бог бережет».

С тревогой и волнением супруги ждали встречи со священником, они понимали, что от того, что они узнают, их жизнь может резко измениться. Без десяти десять они уже были в назначенном месте. Ольга робко постучала в полукруглую дверь. На пороге появился стройный мужчина, лет сорока пяти, в черном подряснике. Он приветливо улыбнулся и впустил гостей в свою келью. Они растерянно стояли у порога, не зная, нужно ли креститься на иконы, развешанные в правом углу, или целовать священнику руку, как показывают в фильмах. Но отец Михаил как-то по-простецки сказал: «Заходите, ребята, не стесняйтесь». И неловкость исчезла. Обстановка была самая обыкновенная. Два кресла, журнальный столик, диван, очевидно, служивший и кроватью, книжный шкаф, в котором Паша узрел ноутбук. То ли от выглянувшего внезапно солнца, то ли от рыжей шевелюры священника келья выглядела уютно и даже весело.

– Во-первых, спасибо вам за то, что доставили нам реликвию в целости и сохранности, – сказал отец Михаил.

– Слава Богу, хоть спасибо заслужили, – подумала Ольга, а вслух произнесла, – я же обещала, а обещания надо выполнять, чего бы это ни стоило.

– Ну, судя, по тому, что вы здесь задержались, вы, наверное, хотите знать, для чего с вами это все приключилось?

– Да. И мы хотим знать, как с этим жить, чтобы не сойти с ума, – ответил Павел.

– Что ж, законное желание. Но ведь вам вчера сказали, что больше ничего плохого с вами не случится. Вы могли бы уехать и жить спокойно, может быть, со временем вам бы даже, казалось, что все то, что произошло – ваши сны.

– Но это не сны, – жестко сказал Павел.

– Хорошо. Я попробую объяснить, насколько это в моих силах. Хотя я сам многого не знаю, чтоб вы понимали, я здесь в роли, так сказать, технического менеджера. Вы ведь, наверное, как и многие люди на планете, чувствуете как в последнее время, мир семимильными шагами приближается к тому, что называется Апокалипсис. Это происходит из-за того, что сейчас сильно нарушен баланс между добром и злом, и не в пользу добра. Еще вам надо знать, да вы это уже на себе ощутили, что Вселенная многомерна, вернее сказать, многомирна. Есть миры прошлого, миры будущего, параллельные миры. Более того, мир каждого человека, который он создает сам, вмонтирован в мир его рода, т. е. в мир его предков и его потомков. В обычное время эти миры не пересекаются, даже миры родов соединяются по единственно возможной схеме. Но сейчас, когда темные силы так сконцентрированы и преобладают в нашей жизни, другие миры тоже могут пострадать, пусть и не так сильно, как мы. Поэтому все, что есть светлого и правильного во всех реальностях объединяются сейчас в Силы Света и помогают нам всем, чем могут. Направление людей сюда из параллельных миров практически невозможно, это привело бы к хаосу, но возможно передать нам сильные артефакты. Это как дать армии оружие перед грядущей битвой, но чтобы их переносить в наш мир, нужны специальные посланцы, которые могут какое-то время прожить в другом измерении, и самое главное, выпрыгнуть обратно. Вот вы оказались такими людьми.

– Но почему мы? Мы же обыкновенные обыватели. К тому же мы не очень молоды и совсем не подготовлены к таким вояжам, – спросила Ольга.

– Да нет, вполне подготовлены. У вас обоих есть некоторый эзотерический опыт, при этом вы относитесь к нему достаточно критично, чтобы не строить из себя городских сумасшедших. Вы ответственны, вы маловнушаемы. И у вас были мотивации к посещению других миров и возвращению оттуда. У тебя, Паша, было чувство вины за не оказанную помощь и недостаточное внимание к близким. Осознание этого дает импульс для преодоления границ, и ты смог вернуться. А у тебя, Оля, было сильное неприятие своего времени и ностальгия по ушедшему. Но когда ты осознала, как дорога тебе твоя реальность, пусть неказистая и жестокая, ты тоже смогла перепрыгнуть обратно. Теперь, подумайте, заслал бы я какого-нибудь двадцатилетнего в прошлое, он бы не знал как себя там вести, да у молодых и мотивации к возвращению не такие сильные, как правило, они себя ни в чем еще не винят. А вы и для мира пользу принесли, и кое-какие свои проблемы решили. Кстати, изменение себя в лучшую сторону каждым из нас, хоть чуть-чуть, но влияет на улучшение обстановки здесь.

– Ну, хорошо, – сказал Паша, – Ольга принесла икону, но я-то хронометр оставил там, так зачем я туда мотался?

– Часы надо было извлечь буквально на границе миров, прямо в момент перехода, что ты и сделал. Прыгунов, которые могут работать в пограничных зонах, очень мало, а сюда их доставил другой человек – ответил отец Михаил и достал из книжного шкафа тускло сияющий хронометр.

Глаза Паши засветились тщеславием, все-таки он любил быть исключительным. Но чем больше священник говорил, тем больше возникало вопросов у Ольги и Павла. Мозги их буквально плавились, но оба понимали, что выяснить нужно все до конца именно сегодня, другой возможности может не представиться.

– Сестра Анна и Анна Ивановна из семьдесят пятого года одно и то же лицо? – задала вопрос Ольга.

– Почти. В каждом из миров есть проекции каждой личности, но и есть право выбора. От этого выбора зависит ее судьба, ее совершенствование или деградация, поэтому абсолютно одинаковых людей в разных реальностях нет, есть очень похожие.

– А мне не понятно, – вступил в разговор Павел, – вот вы – православный священник, а религия, насколько я понимаю, отвергает и эзотерику, и всякие языческие культы. А я вот лично и Хозяйку Медной горы видел, и Голубую змейку, ну, ладно, пусть это было там. Но когда мы сюда добирались со всякими приключениями, нам, похоже чудь белоглазая помогала. Как это понимать?

– Да что тут понимать, я же говорю, что все Силы Света сейчас объединяются. И всегда в трудную минуту стоят друг за друга. Санитарку Аню на войне помните? Тоже трудное для нашего мира время было, вот она и помогала.

– Значит, Анна не человек?

Священник на минуту замялся:

– Человек, но особенный. Ладно, это детали, если я про все рассказывать начну, вы отсюда никогда не уедете. А что до религии, так ведь это изобретение человеческое. Вот у нас в России Бог жесток, мы, если что, ждем наказания, а например, у американцев Бог весел и человеколюбив, вон они как в своих церквях под рок-н-рол зажигают. А я думаю все из-за чего? Мы ленивы, склонны к разврату и пьянству, у нас ведь зима по полгода, считай, делать нечего, вот нас и пытались суровостью нашей религии удерживать. А американцы деятельны, к тому же у них много выходцев из Африки и Латинской Америки со своеобразным восприятием Бога, вот им такую синтезированную религию предложили. Или мусульманство, молодая религия, потому более жесткая, более требовательная. Дело не в религии, а в вере. Вера, ребята, нужна. Вера в добро, в справедливость. По вере и воздается. Опять же ведь есть антибоги, которые, собственно, сейчас и активизировались и многим людям они задурили головы, потому что трудно от удобств, от комфорта отказаться, трудно считать себя обыкновенным, хочется быть особенным, а еще трудно злую ведьму от доброй отличить. Вот поэтому и призывают людей ходить в храмы Господни, там уж точно не промахнешься, но у нас ведь «пока гром не грянет, мужик не перекрестится», а он уже вот сейчас грянет, поздно уж потом креститься-то будет. А Хозяйка – это богиня людей подземных, как вы говорите, чуди белоглазой. Притом они реально существуют, но я не знаток подземных и подводных рас, и их иерархии. Знаю только, что иногда они вмешиваются в нашу жизнь, особенно в такие времена как сейчас, когда планету спасать надо, а то ведь и они рухнут, если так дальше пойдет, – с горечью сказал священник.

– Ну а что же вы, Силы Света, довели до такого края? – спросил Павел.

– Свобода воли приоритетна. «Каждый выбирает для себя, женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку – каждый выбирает для себя», – процитировал отец Михаил. Слишком многие не по тому пути пошли. Враг силен и изобретателен.

– А почему вы, именно, нас выбрали, то есть физически, как о нас узнали? – полюбопытствовала Ольга.

– Вы же, наверное, слышали, что все наши поступки и мысли записываются в Небесных скрижалях? Ну, вот делаешь запрос с необходимыми параметрами, тебе и представляют список кандидатов.

– Как в Интернете?

– Как в Интернете, будь он не ладен. Про нооскоп слыхали?

Ольга смутно помнила, что читала что-то подобное, но честно говоря, мало что поняла. Священник продолжил:

– Нооскоп – это уже предел человеческой гордыни и невежества. Наши правители задумали создать систему, подобную Небесным скрижалям, с помощью Интернета конечно, где будут отражаться не только дела, но и помыслы людей. А они еще будут судить, и оценивать каждого. Хотят себе функцию богов присвоить. Сами не понимают, до какой степени это опасно, даже для них самих. Все это приближает конец человечества, как цивилизации.

– Значит, с нами все… Дело, как я понимаю, уже решенное? – угрюмо спросил Паша.

– Да. В таком виде как сейчас мы существовать не можем. Но нам предстоит великая битва с темным миром. И от ее исхода зависит, с чего начнется новое человечество. Сможет ли оно восстановить свои нравственные критерии и довольно быстро вернуться к своему теперешнему уровню развития с поправками на допущенные ошибки или будет отброшено на стадию обезьян. В связи с этим я обязан спросить вас, хотите ли вы принять участие в этой битве?

– А без войны как-то нельзя обойтись? – тихо спросила Ольга.

Отец Михаил грустно посмотрел на нее и покачал головой:

– Слишком все далеко зашло. В медицине иногда гной нельзя удалить без крови, так и тут.

– А как это будет? И что мы должны будем делать? – спросил Павел.

– Как и когда это случится, никто не знает. Когда начнется всех, кто должен там быть, оповестят. Но пока еще есть время, мы должны готовиться, а значит, для вас могут найтись дела самого необычного свойства.

– Опять прыгать в другие миры? – поинтересовалась Ольга.

– Возможно. Здесь «на войне как на войне» все может быть. Но если вы согласитесь быть солдатами Света, вы должны знать, что спокойной жизни у вас не будет. При этом вы не будете ни волшебниками, ни людьми со сверхспособностями, ваши жизни могут прерваться раньше, чем, если бы вы жили в своей предначертанной судьбе. Словом, никаких преференций, только обязанности.

– Тогда зачем нам это? – слегка раздражаясь, спросил Паша.

– Ваша жизнь и смерть не будут бессмысленны, как у большинства людей. А это немало. Понимаю, вам надо крепко подумать и все обсудить. Если надумаете не связываться, уезжайте. Я с пониманием приму ваш выбор, и останусь вам навсегда благодарным за то, что вы уже сделали. Но если же решение будет другим, дождитесь меня.

Надев клобук, отец Михаил вышел из кельи, подмигнув на прощанье озадаченным супругам.

Оставшись одни, Ольга и Павел долго сидели в оцепенении. Каждый думал о своем.

Ольга понимала, что она свою совершенно обычную жизнь прожила благополучно. Не было в ней ни жестокой боли, ни потерь с которыми она не могла бы смириться. Только в последние годы она остро чувствовала, как умирает ее страна, рушится ее мир, и не могла этого принять. Они много говорили об этом с друзьями, но что делать, как спасать, ситуацию, не представляли. И вот сейчас предлагалась такая возможность, но было страшно. Через всю жизнь она пронесла, рассказы о подвигах своих предков, но ей лично никогда не удавалось хоть в малой степени им соответствовать. И вот теперь, видимо, пришло время. Неужели она не сможет пройти предназначенных ей испытаний, неужели предаст здравый смысл и позволит изгадить землю, которую она так любила? А если ее будут бить, а если при ней будут кого-то пытать? Как она поведет себя? У нее не было ответа. Да, ей хотелось гордо заявить, что сделает все, чтобы ее планета жила, но сможет ли, не опозорит ли своего имени, своего рода? Она вспомнила детство. Их игры были опасны, однажды она с мальчишками залезла на чердак трехэтажного дома. Они играли в пиратов, и маленькой Оле надо было бежать из плена. Она вылезла на крышу и ноги в скользких сандалиях покатились по черепице, уже наполовину скатившись, она ухватилась за какой-то гвоздь, и так висела, молча, не зовя никого на помощь, пока не прибежали «пираты» и не спасли ее. Это дурацкое воспоминание навсегда изменило ее жизнь. «Надо же какой подвиг совершила», – думала она язвительно, но решение было принято. Ольга молчала, не желая давить на мужа. А он размышлял о том, что после боевой юности, ему явно не хватает адреналина, что он никогда не ценил свою жизнь дорого, но что скажет Киссон? Ведь именно она отговорила его, когда он собрался ехать воевать на Донбасс. И это не были чисто женские аргументы, типа «на кого ж ты меня бросаешь». Она холодно и жестко изложила ему аргументы, из которых следовало, что он положит свое здоровье, а может и жизнь, он потеряет своих товарищей, а кто-то из своих же, русских, в это время наживется на поставках оружия, на разграблении промышленности и кроме очередного разочарования это ничего ему не принесет. Время показало, что она была права. И вот теперь эта битва, явно уж, не тривиальный мордобой, но зато без всяких шкурников. Так они сидели долго, потом, посмотрев друг на друга, поняли, что приняли одно, и тоже решение. Вскоре вернулся священник.

– Ну что надумали, дети мои? – спросил он.

– Мы в деле, – коротко сказал Павел.

– Я рад, – ответил отец Михаил. Он вынул из шкатулки два кулона на цепочках, с изображением ангелов, одел их на Ольгу и Павла, перекрестил их и сказал: «Ну а теперь, езжайте с Богом. Ничего не бойтесь, с вами Светлые Силы».

Супруги попрощались с монахинями, уже отъезжая, Ольга заметила на крыльце сестру Анну. Она хотела выйти и сказать ей хоть несколько слов, но монахиня резко повернулась спиной и удалилась. На мгновенье Ольге показалось, что она видела, как из ее глаз покатились слезы, но возможно, это были отсветы фонаря, висевшего над входом.

Глава 4

Прошло полгода с того времени, когда Павел и Ольга вернулись из Верхотурья. Обратный путь они проделали без приключений. И вообще в их жизни с тех пор не произошло ничего необычного. О встрече с отцом Михаилом напоминали только кулоны в виде ангелов. Они уже стали забывать состояние собранности и тревоги, в котором пребывали первые недели после возвращения. Зима в том году прошла скучно без поездок в театры, на катки, и даже без частых встреч с друзьями в Новогодние каникулы. Вирус разобщал всех лучше бытовых и политических разногласий. Люди, дружившие годами, вдруг стали бояться встреч. И чем дольше это продолжалось, тем труднее было общаться вживую. Паша говорил, что эта выдуманная пандемия, наверное, происки Темных. Ольга соглашалась с ним, но переживала это намного тяжелее, считая, что нужно как-то бороться, но как, она не знала. Между тем пришла весна, супруги переехали на дачу вместе с животными, где пробуждающаяся природа, несколько поднимала их настроение. Вот зацвели первые примулы и мышиные гиацинты, вот зазеленел газон, вот обнаружился, казалось потерянный навсегда из-за прошлогодней засухи «венерин башмачок». Все это давало силы жить и даже немного радоваться. Настали майские праздники. Супруги не готовились к ним, как обычно, закупая мясо для шашлыков и вино для веселья, никто не собирался к ним приезжать. Да и чего было ждать, если в прошлом году, даже святой для всех их близких День Победы не отмечали, на Пасху в церкви не ходили. Тогда это было больно, сейчас боль притупилась. Человек ко всему привыкает. Но неожиданно первого мая на пороге их дома появилась женщина с девочкой лет шести. Наружность женщины сразу располагала к себе. Ее нельзя было назвать красавицей, но живое лицо, стриженые густые волосы и крепко сбитая высокая фигура излучали энергию и внутреннюю силу. Девочка же была чудо, как хороша. Вся в беленьких кудряшках с ямочками на щеках и блестящими голубыми глазками, она как будто бы сошла с рекламы киндер-сюрприза. Паша, открывший дверь, невольно заулыбался гостям. Правда, сначала он думал, что они ошиблись адресом, но женщина назвала его фамилию, оказалось, что она ищет именно его. Стоя на пороге, она начала объяснять с чуть заметным акцентом, что приехала из Белоруссии, что она дочь тети Тани. Паша слушал ее, медленно соображая, кто такая тетя Таня и при, чем здесь он. Ольга вообще была шокирована появлением нежданных родственников. Павел знал, что у его отца, с которым он не общался с тринадцати лет, и который уж давно умер, было двенадцать братьев и сестер. По национальности они были белорусы, часть из них в семидесятые годы каким-то образом оказались на Урале. И вроде бы, на какой – то из семейных праздников приезжала сестра отца. И звали ее Татьяна, и была она чемпионка страны по биатлону, а жила она вроде бы в Москве. Было это или не было, Паша помнил смутно, но впустил гостей в дом. Женщину звали Ларисой, а девочку Олечкой. Оказалось, что приехали они из Бреста, где в последний год было неспокойно. По специальности Лариса была инженер – конструктор, и как она говорила, ее уже взяли на работу на один из оборонных заводов. Ей было нужно перекантоваться несколько дней, пока не утрясется вопрос с трудоустройством и жильем. Ольгу вся эта ситуация чрезвычайно напрягла. Она не понимала, как можно было пускаться в такое предприятие, да еще с ребенком, предварительно не созвонившись и не списавшись. Кроме того, было непонятно, откуда вновь прибывшие узнали месторасположение их загородного дома. На этот вопрос Лариса легко ответила: «Да через интернет». Но подозрительная Ольга не отвязывалась, если в интернете и был адрес дачи, то зарегистрирован он был на ее фамилию, а не на фамилию мужа. Лариса легко перевела разговор на другую тему. Делать было нечего, не выставишь ведь женщину с ребенком из дома, на ночь глядя. Хозяева накрыли на стол, гости достали привезенное с собой домашнее сало и какую-то наливку. Паша выпил и закусил, а Ольга принципиально ничего не ела из чужих рук. Беня тоже вела себя не гостеприимно, она отказалась от угощения и не стала играть с Олечкой, хотя очень любила баловаться с соседскими детьми. Кот вообще ушел во двор, от греха подальше. Ночевать гостей определили в отдельный домик, где располагалась баня, а над ней комната отдыха. На что Лариса робко сказала: «Может быть с ребенком лучше бы остаться в доме?» Но Ольга не терпящим возражения тоном заявила: «С ребенком вам как раз там будет удобнее», – тем более, что условия в баньке были действительно комфортабельные. Лариса не стала спорить и вскоре все разошлись на ночлег. Паша заснул сразу, а Ольге не спалось. Она крутилась в постели и все думала, долго ли пробудут эти странные гости. Зная бюрократическую систему оборонки, она предполагала, что организационные вопросы продлятся не один день. И только лишь к ней подкралась дремота, как женщина услышала какой-то странный шорох. Сначала она подумала, что через окно вернулся Тимофей, но все-таки решила встать и закрыть балкон. Она неслышно поднялась с кровати и вышла в другую комнату, задержавшись у портьеры. В свете уличного фонаря она увидела, как Олечка шарит по ящикам комода. Сначала Ольга хотела схватить противную девчонку, но подумала, вдруг у ребенка лунатизм, и она делает это неосознанно. Но Олечка делала все как профессиональный домушник. Обыскав комод, и ничего не взяв, она аккуратно задвинула ящики и перешла к сундуку. В доме было много старой мебели, хозяева не то, чтобы увлекались антиквариатом, но подбирали и реставрировали приглянувшиеся шкафы, комоды, сундуки. Что-то оставляли себе, что-то продавали через интернет. Много вещей здесь было из бабушкиной квартиры, и они прожили с Ольгой всю жизнь. Изначально этот дом строился, чтобы спасти их, потому что, когда бабушки не стало, квартиру ее пришлось продать, и мало было в Ольгиной жизни таких драматических событий, как разрушение всего уклада ее детства. Ей трудно было расстаться с какой-нибудь вешалкой, хотя она не только не имела никакой ценности, но была откровенно уродлива, но Ольга знала ее сорок лет, поэтому все, что возможно, было привезено на дачу в маленький покосившийся домик, оставшийся от старых хозяев. Потом было решено построить небольшой, но удобный дом, пригодный для круглогодичного проживания. И они построили, совершенно самостоятельно, от проекта до последнего гвоздя. Конечно, в основном строил Паша, Ольга была, что называется «на подхвате». Зато реставрация мебели и отделка была сделана ею. Супруги гордились плодом своих трудов, и любили свои старые вещи. И вот теперь эти любимые раритеты шмонала какая-то странная девочка. Олечка подошла к сундуку и подняла тяжеленную крышку, обитую медью. Ольга подумала, что ребенок, наверное, и вправду лунатик. Она сама в подростковом возрасте страдала лунатизмом, и ее мама, и бабушка рассказывали, что в двенадцать-тринадцать лет они неосознанно бродили по ночам. Бабушка говорила, что в одну из таких ночей, она сняла со стен несколько картин в деревянных рамах, а на утро их не могли поднять двое взрослых мужиков. Олечка же легко справилась с крышкой, которую даже Паша поднимал с трудом. Видимо не обнаружив ничего интересного, девочка двинулась к спальне. Ольга отступила и стала наблюдать за ребенком из-за шкафа. Взгляд девочки был совершенно, осмысленным, она огляделась, и двинулась к столику, над которым висела странная вещица, сделанная Ольгой. Она представляла собой цепочку соединенных между собой циферблатов и часовых механизмов, нанизанных на кожаный шнурок, который заканчивался красивым белым пером. Ольга предполагала, что перо лебединое. Создать такой сувенир ее подвигла книга, которую она прочитала несколько лет назад и просто влюбилась в ее героев. «Дом, в котором…» называлась она. Это была очень странная книга, Ольга не понимала в ней многих вещей, но когда она перечитывала некоторые эпизоды, у нее было чувство, что она вернулась домой. Вернулась, и все еще были живы, все кого она уже потеряла. Ей очень хотелось с кем-нибудь обсудить книгу, но все близкие, кто пытался ее прочитать, либо не дочитывали до конца, либо видели в ней что-то свое, совсем не близкое Ольге. То же было и с отзывами в интернете. Теперь – то она понимала, что речь в ней шла о таких же прыгунах, как они с Пашей, только там было что-то еще, завуалированное, более сложное, чего они еще не испытали, и, возможно, не испытают никогда. Важными артефактами для героев книги были всякие мелочи, в том числе поломанные часы и птичьи перья. Ольга обнаружила, что она, совсем как Табаки (один из главных жителей Дома), имеет привычку собирать всякую чепуху для поделок, идеи которых иногда неожиданно приходят к ней. И среди ее многочисленной коллекции есть и поломанные часы, и птичьи перья. Вот она и сделала из них симпатичную вещицу, которая напоминала ей о любимых героях. Видимо она-то и была нужна непрошеной гостье. Та уже вскарабкалась на стол, чтобы снять ее со стены. Ольга двинулась, чтобы оттащить воровку, но тут от книжного шкафа отделился силуэт, и в нем она узнала Слепого, хозяина и вершителя судеб в Доме. Она чуть не вскрикнула, но парень поднес палец к губам, подскочил к девчонке и сгреб ее в охапку. Лицо Олечки исказилось, она извивалась в руках призрачного юноши, и они вместе медленно таяли в пространстве. «Табаки дарит тебе полторы минуты», – хрипло произнес Слепой, прежде чем окончательно исчез. «Спасибо», – прошептала Ольга, и плюхнулась в кресло. Так, сидя в качалке и почти не шевелясь, она дождалась рассвета, и пошла, посмотреть, что стало за ночь с ее гостями. В бане никого не оказалось, что было вполне ожидаемо. Вернувшись в дом, женщина хотела разбудить мужа, чтобы поделиться с ним происшествиями минувшей ночи, но оказалось, что он уже проснулся. И проснулся он в один из своих черных дней, которые могли длиться неделями и не заканчивались ничем хорошим. Раз в несколько лет Павел становился другим человеком, злым, хамоватым, совершенно чужим. При этом он не пил алкоголя и не употреблял психотропных веществ. В это время он терял все: друзей, бизнес, деньги. Только Ольга и мать оставались рядом, пытаясь «вытащить» его из этого состояния. Но, как правило, он никого не слушал, было такое впечатление, что ему нужно дойти до какого-то края, где он начинал видеть и осознавать абсурдность своих действий, тогда он «возвращался», и они всей своей небольшой семьей начинали восстанавливать утраченное. Ольга вздохнула, впереди их ожидало много тяжелых дней.