скачать книгу бесплатно
– Ты уверрена?! – кот вдруг резко остановился.
– Почти, – развела руками леди огня.
– УРР! Какая неосторрожность! Я же говоррил, говоррил! – он развернулся на задних лапах, сделал пару шагов, вновь развернулся, – Завтрра, завтрра же уходим! Урр! Какой же я дуррак! – злобно урчал раздраженный кот.
Сопровождавшие их калатари остановились на почтительном расстоянии, с некоторым трепетом наблюдая за метаниями на месте мудрейшего из мудрых.
– Не драматизируй, пожалуйста. Я уверена, что Марина не потянет несчастного своего полюбовника в пучину морскую. Что плохого может случиться? Я ни за что не поверю, что она решит остаться в Стейдвидже из-за какого-то там калатари, а тоска самых высоких из смертных проходит рано или поздно.
– Урр, не говорри еррунды! – для пущей выразительности Маркиз припал на передние лапы, – Фрр, какая неосмотррительность! Какой же я крретин!
– Господин, вы изволите продолжить путь? – робко поинтересовался эльф из свиты, – Без вас не начнут…
– Да, да.
Кот встряхнулся от ушей до хвоста, но шерсть на загривке по-прежнему стояла дыбом.
– У меня ощущение, что ты чего-то не договариваешь, – заметила Гаитоэранта, внимательно следя за выражением морды премудрого кота.
– Нас ждут, – недовольно фыркнул тот и сильно ускорил шаг, уже не обращая внимания на хлещущие по лапам, упругие стебли непросохшей травы.
Гаитоэранта разозлилась уже по-настоящему. Благодушие, не покидавшее ее весь последний месяц, сгорело без остатка. Ее держали в неведение, словно первоклассницу по поводу предназначения презервативов. Что за дурацкая игра – отгадай секрет, вроде бы как лучшей подруги. Нет, она непременно выскажет ей все, что думает, сразу же как вернется во дворец. Его мудрейшество пытать не имеет смысла, это дело ее и Марины!
Промелькнувшие в расширившихся зрачках красноватые всполохи пламени ушли под подернутые обманчивой чернотой угли. Всему свое время.
Впереди замаячили строения главной улицы города, заканчивающейся огромной вытянутой площадью тупиком. Именно туда со всех сторон стекались облаченные в белые и серо-зеленые плащи калатари – веселые, довольные жизнью. Кто-то пел, другие аккомпанировали на миниатюрных арфах и флейтах, отовсюду слышался смех и разноголосые трели, скрывающихся в густой листве свободно растущих где им вздумается деревьев птиц. По периметру площади били музыкальные фонтаны. Торговцы несли на плечах корзины с виноградом и кувшины с вином.
«Теперь время отдыхать и развлекаться» – решила про себя Гаитоэранта.
* * *
Марина захлопнула окно, погасила свечи, накинула на плечи удобный эльфийский плащ, собираясь вернуться в комнатку, где действительно жила, а не создавала видимость постоянного присутствия. За ужином у Алька Гаитоэранта не сказала ей и двух слов. Надо было давно с ней поговорить, похоже, она что-то подозревает, хоть и не понимает насколько далека от истины.
Что-то мешало, какая-то безотчетная тревога, или же ей просто нравилась эта атмосфера таинственности. Никто не вмешивается, не напоминает об их безрассудстве, не лезет с советами и вопросами.
Как могло так случиться? Дурацкий вопрос. Кэрсо-Лас был симпатичен ей с самого начала, просто здесь на редкость обостряются все чувства живых. Как жаль, что только здесь. Или нет, наоборот, хорошо, что только здесь.
В дверь постучали, неуверенно и осторожно. Марина вздохнула с облегчением, Гаитоэранта так стучать не могла.
– Войдите! – крикнула девушка, вновь зажигая свечу.
– Госпожа, царрь просил передать, что будет ждать вас у сердца священного леса, если пожелаете, я могу проводить вас, – сообщила остановившаяся на пороге Кайлин.
В свете единственной свечи она казалась удивительно маленькой, натянутой до отказа пружиной. В ней начисто отсутствовало присущее всем калатари радостное умиротворение. Только видимость. За грациозностью, легкой улыбкой, переливчатым голоском скрывалась настоящая тьма отчаяния, одиночества и панического страха казаться не такой как все. Слишком поздно, теперь никакая родительская забота не способна исцелить ее.
– Кайлин, через несколько дней мы покинем дворец, так что если хочешь о чем-либо попросить, тебе лучше поторопиться, – стараясь говорить как можно мягче, предупредила Марина.
Кайлин удивленно вскинула изящно выгнутые брови.
– Веди меня к священному роднику или что у вас там считается сердцем леса, – улыбнулась Марина и, взяв свечу с собой, первая вышла в коридор.
Дворец безмолвствовал, погруженный в глубокий здоровый сон. Давно погасли коридорные светильники, их заменил лунный неверный свет, делавший очертания предметов прозрачно—размытыми. Легкие шаги девушек не разбудили даже вездесущего эха, прочно прописавшегося среди мраморных колонн и барельефов. Они прошли через парадный зал и углубились в лес. Налетевший из ниоткуда ветер погасил крошечный огонек свечи, при этом не потревожил ни единой ветки.
Кайлин вскрикнула, когда прямо перед ней возник высокий чужестранец, которого многие во дворце побаивались, несмотря на многочисленные заверения властьимущих в его миролюбивых намерениях.
– Исчезни, – тихо по-русски сказала Марина.
– Я буду поблизости, – засмеялась пустота на том самом месте, где только что стоял Кэрсо-Лас.
– Идите прямо, госпожа, не сворачивайте и выйдите к священному источнику. Мне дальше нельзя, – прошептала Кайлин, испуганно озираясь по сторонам.
– Не бойся, Ветер останется со мной, иди спокойно, доброй ночи.
Марина вздохнула полной грудью. Вековое неизменное спокойствие наполнило легкие. Все именно так, как должно быть. От одной этой мысли на душе стало легче.
– Похоже, наш хвостатый друг решил прочитать нам проповедь, – кто-то положил ей руки на плечи, и ей не нужно было гадать кто именно, даже учитывая, что этого кого-то не разглядел бы самый остроглазый сокол.
– Похоже, – согласилась Марина, – правильно подобрал антураж, выбрал время… – она тихонько хихикнула, – неужели когда-то я кидалась в него тапками за расцарапанные кресла.
– Ну, я не думаю, что теперь он решил поквитаться с тобой, – его теплое дыхание обожгло ее шею, сладкой негой растекаясь по всему телу.
– Прекрати, пожалуйста, и вообще, появись, а то как-то не по себе, – попросила Марина, переводя дух.
– То исчезни, то появись, – хохотнул Кэрсо-Лас, вновь обретая привычный телесный облик.
Беседуя таким образом, они вышли на абсолютно круглую полянку. Четко посредине бил природный фонтан родника, обложенного правильно конусообразной формы валунами. Около священного источника их уже ждал кот. Лунный свет превратил его серебристо-серую шерсть в белую, окончательно довершив иллюзию неподвижной мраморной статуи сидящего тигра.
– Я хочу поговоррить с вами, – статуя открыла глаза и чуть приподняла голову.
– Мы это поняли, – усмехнулся Кэрсо-Лас
Кот не заметил иронии, окинул их долгим мрачным и в тоже время любящим взглядом.
– Я совсем не прротив земной любви и стррасти. Этот рразговорр не состоялся бы даже если бы вы свели с ума всех калатарри скопом, но вы почему-то вцепились дрруг в дрруга, хотя прринадлежите более чем рразным видам.
Приготовившись к долгой дискуссии, Кэрсо-Лас присел на камень у родника, опустил в ледяную воду руку и тут же отдернул ее, дуя на обожженные холодом пальцы.
– Не суй лапы, куда не следует, – наставительно прокомментировал случившееся кот, на секунду выйдя из образа древнего оракула.
– Через неделю мы пойдем дальше, мы не станем цепляться за этот город, – спокойно проговорила Марина, без церемоний устраиваясь на коленях своего друга, – с нами останутся только воспоминания о днях проведенных здесь. Наверняка, мы будем недоумевать, что заставляло нас совершать те или иные поступки.
– И вы готовы с этим согласиться? – быстро спросил Маркиз, обмахиваясь хвостом.
– У нас нет выбора, – вздохнул Кэрсо-Лас.
– За кого ты нас принимаешь? – улыбнулась Марина, привалившись к плечу Кэрсо-Ласа, – Ты забываешь, что мы не принадлежим живой природе, если бы попробовали забить на сей незначительный факт, это было бы насилием над нашей истинной сутью.
Маркиз вновь впал в задумчивость, но, судя по всему, немного успокоился и расслабился.
– Да, пожалуй, я кое-чего упустил, – спустя несколько минут признался он, – но смею вас уверрить, вы тоже кое-что игноррирруете, вы не прросто увлеклись новыми для вас чувствами и ощущениями, вы увлеклись дрруг дрругом. Понимаете? Прравда, если вы не лелеете коваррных планов перреселиться в центрр силы живой прирроды, то я скажу пррямо – любезные господа, у вас прроблема, но это только ваша прроблема, за что спасибо вам огррромное.
– Не понял, – нахмурился Кэрсо-Лас.
– Он считает, что мы заигрались настолько, что и после того как покинем этот город, в наших отношениях ничего не измениться.
– Вам будет тррудно с этим сосуществовать, – пообещал Маркиз, окончательно избавившись от торжественной драматичности в голосе.
– И что делать?
– Есть один способ, – довольно мурлыкнул кот, – вы выпиваете по глотку из этого рродника, на вас снисходит забвение и все. Вы никогда не вспомните о том, что прроисходило в стенах этого горрода.
Воцарилось напряженное молчание. Марина почувствовала, как по спине сползает стайка мелких мурашек. Просто взять и забыть – как впервые влюбилась, как была счастлива, забыть тепло его рук, забыть как он ей дорог, забыть, что ее любили такую какая она есть, позабыв обо всех «но»?! Однако это пресловутое «но» существует и если не решить все сейчас, пусть даже таким радикально—садистским путем, то будет только хуже. Холод заглянул ей в глаза со дна бездны. Все иллюзия, все проходит, вечны лишь безмятежная синева и покой.
«Я хочу помнить» – услышала она далекий, ставший бесконечно родным голос.
Она не сможет, она должна, она знает, абсолютно точно знает как следует поступить, но поступит иначе. Марина открыла глаза, по щекам катились слезы.
– Нет, Маркиз, пусть все останется как есть, – с трудом разлепив пересохшие губы, выговорила она.
Кэрсо-Лас облегченно вздохнул, еще крепче прижав ее к себе. В его пальцах отчаянно пульсировала кровь.
– Как знаете, может вы и прравы, жизнь долгая штука, а ваша вообще бесконечна… Ничего не происходит случайно…
И тут до Марины дошло самое главное – она знает, что ее настоящее место в этом мире, а не во Внутреннем Поле. Она всегда это знала, не представляя толком откуда и почему именно так.
На поляну вылетели два Вальехари – два призрачных духа леса, две серебристые в свете луны тени, их лица трудно было различить, неясные черты казались размытыми, лишь глаза горели ледяным потусторонним голубоватым огнем. Тени поклонились Маркизу и, не удостоив вниманием его собеседников, поплыли дальше через поляну в лес, будто беззвучно беседуя между собой.
Где-то совсем близко ухнул филин, будто подал некий таинственный знак всем прочим лесным обитателям. Зашуршали ветки под тяжелыми копытами остророгих единорогов и изящными копытцами каракалов и пувеллов – карликовых длинношерстных оленей, завозились в высокой траве ежи и зайцы, вышел на охоту лис, захлопали крыльями, вылетевшие на промысел совы. Тысячи звуков наполнили пробудившийся лес, чье «сердце» вдруг стало биться тише – фонтан превратился в пульсирующий родничок.
– Час сокола прробил, скорро луна уйдет с небосклона, – замурлыкал Маркиз, потянувшись. Мягкие подушечки лап вооружились кинжалоподобными, острыми как бритва когтями, – Идите поспите или еще чем займитесь, мне хочется порразмяться, – с этими словами кот скрылся в лесу.
– Почему мне так плохо? Голова как чугунная, – Марина зажала ладонями виски.
Еще чуть-чуть и она вспомнила бы что-то бесконечно важное, но это что-то вновь ускользнуло, разворошив и развеяв все прочие мысли и воспоминания.
Неуловимый, ласковый поток воздуха поднял ее над самыми высокими деревьями, промелькнули перед глазами каскады звезд, облитые молочно—белым сиянием потолочные фрески, и в следующее мгновение она оказалась лежащей на широкой, застеленной синим шелком кровати.
– Мне тоже не по себе, – сказал материализовавшийся рядом Кэрсо-Лас, – я начинаю чего-то бояться, хуже всего, что не представляю чего именно, – он растянулся рядом, бесцельно уставился в потолок.
– Этот источник совсем не вода, – пробормотала Марина, вложив свою руку в его ладонь, – сила жизни в чистом виде, но она же несет смерть живым, а нам принесло бы забвение.
– Смерть? – зевнул он.
– Смерть – естественная часть жизни, – Марина чувствовала, что засыпает, глаза закрывались сами собой, – мы, бессмертные не должны вмешиваться в естественные законы жизни, но здесь мы почти живые, а значит пристрастные…
Кэрсо-Лас что-то пробормотал сквозь сон. Она хотела объяснить ему, почему Маркиз испугался, что они захотят остаться в Стейдвидже навсегда, но не нашла нужных слов. К тому же ее собеседник нахально заснул. Губы вывели всего три, самых главных слова:
– Я люблю тебя…
* * *
Яростно рокотал неистовый прибой, выбрасывая на прибрежную гальку хлопья белоснежной пены. Океан звал, умолял вернуться и все ее существо страстно стремилось к этому. Что способно помешать ей?! Ничто и никто. Так легко забыть навсегда живой мир, отдаться бесконечности и слиться с ней воедино. Как легко, как просто… – не знать боли, печали, сомнений, страха, быть свободной и всемогущей…
На берегу вечности стояла хрупкая девушка, огромные океанские валы льнули к ее босым ногам, не смея намочить подола длинного шелкового платья.
– СОЛЕА! – единым порывом выдохнул океан.
Марина резко села на кровати, ее трясло. Кто-то обнимал ее, отчаянно пытаясь согреть.
– Что случилось? Что с тобой? – сквозь медленно затихающий шум прибоя она наконец-то расслышала встревоженный голос Кэрсо-Ласа.
– Мы сделали большую глупость, – стуча зубами, пробормотала девушка, буквально вжавшись в него, – не теперь, многим раньше, я не знаю, не могу вспомнить! Ничего не могу вспомнить, – сбивчиво бормотала она, будто в горячечном бреду, – Я Солеа, я то, что я есть – Солеа…
– Я давно понял, что ты изначальна, успокойся. Мы не определяем реальности, мы ее суть, тихо, тихо… тшш…
Марина понемногу согревалась, мысли собирались вместе, отделяя сон от яви.
– Что будет, если я уступлю своей изначальности?
– Ничего особенного, просто ты вернешься домой, – вздохнул Кэрсо-Лас.
– Тогда что меня удерживает?
– Наверное, прежде ты должна что-то сделать, понять или вспомнить. Пришло время «собирать камни», как говорили мудрые смертные, – усмехнулся он, укутывая ее собственным плащом, – я не могу сказать тебе, что это был просто сон, наши сны всегда значимы.
Тени в комнате расползлись по углам. В затянутое по бокам плющом распахнутое настежь окно заглядывал мутно-серый рассвет. Должно быть, прошло не так много времени с тех пор, как они уснули.
Шум в ушах окончательно стих и Марина поняла, что остаточный шелест – всего лишь звук накрапывающего летнего дождя. Тянуло промозглой зеленой свежестью, откуда-то снизу доносились голоса дворцовых слуг, споривших, чья очередь рыхлить продроминовый сальцепак – целебное, но жутко вредное, кусачее растение кустарник в четыре метра высоты, бутоны цветов которого открывались зубастыми пастями.
– Тебе имя Солеа о чем-нибудь говорит? – глубоко вздохнув, Марина наконец-то избавилась от судорожной дрожи в голосе.
Несколько секунд он размышлял соврать или не договорить. Впрочем, осознав что его колебания уже стали очевидны, только улыбнулся. Марина смотрела на него в упор, почему-то страшась услышать ответ на свой вопрос.
– Солеа – одно из знаменитейших имен, – он отвел взгляд, – У вас все иначе, чем во владениях воздуха. У ветров нет иерархии, у всех собственные пределы, уходящие в эфирное ничего, – поймав непонимающий взгляд девушки, он пояснил, – миры перетекают друг в друга, как именно никто не знает, но эфир соединяет, связывает и одновременно разграничивает и разделяет их, он бесконечен, но кончается в один миг. Так вот, ветры независимы друг от друга, а насколько я знаю, с водой немного не так. Вода, вернее владения Куатафа тоже имеют выход в эфир, они сами по себе уже часть эфира, я только слышал об этом, не больше, я могу ошибаться, – пожал плечами Кэрсо-Лас.
– А что насчет Солеа?
– Ну, – легкая улыбка тронула его губы, – собственно все прочее пространство – это изначальные владения Солеа. И честно говоря, сомневаюсь, чтобы кто-то из смертных или бессмертных когда-либо лично встречался с Солеа, это вообще великая загадка. Армадомараэ говорил мне как-то, что Солеа слишком велик, чтобы хоть однажды обрести подобие плоти и удостоить кого-либо своим вниманием.
– О да! – сердце Марины ухнуло вниз, холодным комом застыв в районе желудка, – Вот обрадовал! А что за Армадомараэ такой? Имя знакомое…
– Он помогал нам в поисках Гаитоэранта, – усмехнулся Кэрсо-Лас, – все опять сводиться в одну точку. Но, собственно, это был единственный случай, когда обстоятельства вынудили представителей разных сил встречаться или беседовать.
– Еще замечательней, – упавшим голосом пробормотала Марина
В висках вновь запульсировала боль. Что-то ускользнуло, в который раз. Что-то бесконечно важное…
– Я конечно догадывался. Что ты не простой представитель своей силы, – вдруг продолжил Кэрсо-Лас, грея в своих руках ее заледеневшие ладони.
