Ты полюбишь

После всего случившегося, Полина понимала, что встречи и разговора с ним не избежать. И вроде бы ждешь этой самой встречи, даже чтобы опять взглянуть в его зеленые глаза, которые затягивают в себя душу, но и оттягиваешь момент этой самой встречи, потому что не знаешь ее исход. И вот двери лифта открылись, народ сразу начал разбредаться по своим кабинетам, особенно под пристальный взгляд их начальника, и осталась стоять одна Полина, в ожидании…Когда он своим властным голосом позовет ее за собой, чтобы заявить, что она уволена? Или что все это было ошибкой? Слишком противоречивые чувства у Полины внутри. Полный раздрай. И пока она в голове своей выстраивает очередную версию дальнейших отношений, Саша своим взглядом сканировал ее своими малахитовыми глазами, возможно читая ее мысли. Спокойный, уверенный, сложив руки в карманы идеально выглаженных черных брюк, он смотрел на нее как на загадку, которую ему никак не удается разгадать, но безумно хочется. Прямой взгляд внутрь, который выворачивает все наизнанку, и ты готова признаться во всех грехах, даже в тех, которые не совершала. Вот только секунду спустя Ярский молча разворачивается и идет в направлении своего кабинета. Скрывая легкую улыбку на губах.

***

Весь день Полина просидела у себя в кабинете, ожидая звонка от Саши с просьбой зайти к нему. И в то же время очень не хотела, чтобы он позвонил и позвал ее. Типичная ситуации для женских чувств и мыслей: и хотеть и не хотеть одновременно. А еще хотелось, чтобы он зашел к ней. Да, именно так, прошел через весь коридор, через все рабочие пространства open space и вошел к ней, улыбаясь той обезоруживающей улыбкой, от которой ноги сами подкашиваются, а слова застревают где-то в горле. Хотелось бы… Но вместо этого она видит, как девушки из бухгалтерии из соседнего кабинеты выходят на обед, как Петя, молодой парень, что-то чинит в компьютере, как коллеги из отдела маркетинга что-то бурно обсуждают, возвращаясь с обеда, как бегает Оксана, секретарь ресепшена, разнося пришедшую с курьером почту… Рабочий день идет своим чередом. Но ни звонка, ни его самого нет. Вот только надежда умирает последней, поэтому было бы глупо обвинять Полину, что она опять одна из последних покинула офис.

Опять этот лифт, на кнопку вызова которого Полина жмет с остервенением, опять злясь на себя, а вымещая злость на эту ни в чем не повинную кнопку. Ругая себя за несбыточные надежды, она не заметила, как воздух вокруг нее стал по-осеннему холодным и землистым с цитрусовыми нотками. Нет, надежда не глупое чувство.

– Спешишь? – поинтересовался Саша.

– Да… то есть нет, – замялась Полина.

– Не составишь мне компанию за ужином? Нам есть, что обсудить, – ненавязчиво спросил Саша, как будто он хочет предложить ей обсудить очередной бизнес-план.

Стоит ли проявить гордость или идти за чувствами, которые скрывать становится все сложнее? А как же любовь к себе и чувство собственного достоинства? Наверное, все это становится неважным, когда перед тобой стоит Ярский, а после его предложения вместе поужинать маленькие весенние цветочки распускаются в душе. Ранние, те, которые не бояться показать свои нежные лепесточки солнышку, когда корни еще находятся в холодной земле под коркой снега.

– Зовешь опять очаровывать своим итальянским, сеньор?

– Сегодня, пожалуй, обойдемся, – улыбается и пропускает Полину первой, когда створки лифта открылись.

Если Саша ведет себя непринужденно, как будто вчера вечером ничего не было, то Полина уже измяла весь край своего плаща, и ее напряженное состояние так и витает в воздухе.

– Полин, я тебя не съем, не бойся. Ну если только ты сама меня об этом попросишь, – ухмыляется Саша, смотря на Полину и считывая ее реакцию.

– Не думала, что тебе нужно мое разрешение…– так и не взглянув на Сашу, ответила Полина.

– Оно не обязательно должно звучать как “да”, – не отстает от нее Саша, на что, наконец-то, получает испепеляющий взгляд голубых глаз.

До Сашиной машины они дошли молча. Он молча открыл перед Полиной дверь, а сам сел за руль: сегодня у его водителя незапланированный выходной. Воздух в машине в момент стал густым и напряженным, который можно пить через трубочку. Запах осеннего леса, луговых трав, а еще бензина и чего-то неуловимого, что делает весь этот букет запахов вкусным, но опасным.

– По поводу вчерашнего… – начал Саша, – я должен извиниться, что не сдержался. И что ушел. И что сегодня в течение дня и не позвонил тебе, и не зашел. Вот только если по последнему пункту у меня есть оправдание, я был очень занят, то по поводу всего остального – нет, – Саша теперь развернулся к Полине лицом, чтобы посмотреть в ее глаза и хотел было еще что-то добавить, но так и не решился и просто завел двигатель.

Центр Москвы к этому времени уже был избавлен от будничных пробок, которые переместились в сторону МКАДа, и Саша с Полиной доехали до Кропоткинской набережной довольно быстро. Это был тот ресторан, где они были после знакомства. Ресторан, который принадлежал его старшему брату.

Уютную обстановку Полина заметила еще в прошлый раз. Но только сегодня она увидела красивый мощенный деревянный бар в центре помещения, толстые деревянные балки у потолка, с которых свисают красивые люстры с приглушенным светом, стеллажи с книгами и состаренные подсвечники. Все здесь пропитано духом элитарности, но она не такая пафосная и напыщенная, к которой когда-то привыкала Полина, а скорее интимная, для близкого круга, домашняя, но с изыском.

Для вечера четверга в помещении довольно много народу, но, пользуясь родственными связями, им с Сашей дают, кто бы сомневался, один из лучших столиков с видом на набережную из окна и красивый бар уже в зале.

Игнорируя принесенное официантом меню, Саша заказал стейк средней прожарки с овощами-гриль, а Полина тот же лосось, то есть семгу, уж очень ей понравилось в прошлый раз.

– Ты можешь позволить себе бокал вина, я отвезу тебя домой, если захочешь, – предложил Саша.

– Хорошо. Тогда бокал белого сухого.

– Puligny-Montrachet, – добавил Саша к заказу, очевидно зная наизусть не только меню, но и винную карту.

– Здесь очень уютно. В прошлый раз я почему-то не заметила… – начала непринужденно Полина.

– Это первый ресторан Алексея. Мой брат, если ты забыла. Его жена – дизайнер интерьеров, очень модное сейчас занятие для женщин, – усмехнулся Саша, но без доли иронии в голосе, – она помогала ему с дизайном.

– А меню? Ты же знаешь его наизусть?

– Довольно часто здесь бываю. Только и всего.

Очевидно, окружающая обстановка помогла Полине расслабиться и наслаждаться моментом. Ведь сейчас так уютно и спокойно находится в таком удобном кресле, когда напротив – красивый и обаятельный мужчина. Его речь, его голос… Полине так и хочется сесть рядом с ним, прижаться к его сильному плечу, вдохнуть аромат, который более ярче играет у пульсирующей вены на шее. Главное не забывать, что этот мужчина Александр Ярский.

– Полин, – начал Саша, по тону которого можно предположить, что непринужденные беседы закончились и сейчас он перейдет к сути дела, ради которого он и позвал ее, – я слукавил, когда сказал, что у меня нет оправдания, почему не звонил и не приходил к тебе. Мне нужно было подумать, – и внимательно стал изучать Полину.

Но сейчас, даже Ярскому не удается понять, о чем думает Полина. Потому что когда ни о чем не думаешь, нечего и читать.

– У меня к тебе предложение, – заключает Саша, – после вчерашнего секса у меня в кабинете я понял, что готов закрыть глаза на наши рабочие отношения, – по-деловому строго продолжил.

– Ты же не спишь с подчиненными и против романов на работе? – начала Полина.

– Я тебе говорил, что у меня с женщинами довольно деловые отношения, – игнорируя ее вопрос продолжил Ярский. – Только сухой договор, где заранее обсуждаем, что ждем друг от друга. Без истерик, выяснений отношений, совместного жилья и планов на будущее, разумеется. Я предлагаю тебе стать моей любовницей. Определим в какие дни будем встречаться, на какой территории, какие рестораны посещать, когда и во сколько. На мероприятия, куда меня приглашают, мне нужно будет твое сопровождение. Я не любитель всех этих тусовок, но иногда там появляться надо, – все так же сухо говорит Саша. – В финансовых вопросах будешь спокойна: у тебя будет моя карточка, которую ты можешь использовать по своему усмотрению. Только, пожалуйста, постарайся обойтись без покупок яхт, недвижки и всякого антиквариата с черного рынка, – отшучивается Ярский. – Как наши отношения изживут себя, мы просто мирно расстаемся, без скандалов. В качестве утешения могу купить тебе квартиру. От трешки в центре мало кто откажется…Да, и самое главное – никаких измен. Ни с твоей, ни с моей стороны. Узнаю – по миру пущу в одних трусах, – закончил Саша и сделал глоток горячего эспрессо.

Сколько прошло секунд или минут с тех пор, как Саша озвучил свое предложение, Полина не знала. Все, что было у нее сейчас в голове, в ее мыслях, это стук. Стук секундной стрелки, очень похожий на стук ее сердца, который становился быстрее и быстрее, набирая обороты.

– Ты предлагаешь мне выбрать по каким дням нам будет удобно трахаться, а потом, как я тебе надоем, оставишь мне прощальный подарок в виде трешки в центре? Я правильно тебя поняла? – все еще пытаясь осмыслить услышанное спросила Полина.

– Я ещё говорил про мероприятия. Там почти всегда надо быть с парой, – с ухмылкой говорит Саша.

– А чувства? В твоём райдере есть что-то про чувства?

– Полина, ты думаешь, что влюбишься? – небрежно поинтересовался.

– А ты? Ты не боишься в меня влюбиться? – уже с вызовом спросила Полина.

На секунду Саша задумался, глядя куда-то поверх Полины. Ни тепла, ни нежности, ни ласки не было уже в его взгляде, когда он смотрел ей в глаза. Он был твердым и холодным, как будто глаза действительно превратились в холодный малахит.

– Полина, я не влюбляюсь… – наконец произнес Саша и посмотрел испепеляющим взглядом.

– Саша, нет. Когда мы с тобой познакомились, ты думал, что я играю. Так вот я не играла. Я такая, какой ты меня встретил. Да, в чем-то наивная, в чем-то добрая и доверчивая. Но что я никогда не буду делать, это играть с чувствами. Ни со своими, ни с чужими. А то, что предлагаешь ты – это игра. Жестокая игра, в которой не может быть два победителя. Одному из них будет очень плохо и больно.

– Это всего лишь секс. Мы взрослые люди, ты мне нравишься, я тебе нравлюсь. Так в чем проблема? Могу новую машину тебе хоть завтра подогнать, как аванс.

– Ты хочешь меня купить? – уже зло спрашивает Полина.

– Полин, не строй из себя…

– Саш, мне не нужны от тебя ни машины, ни деньги, ни квартиры, – прерывает его Полина. – Я была с тобой, потому что мне хотелось. И ты мне действительно нравишься. Наверное, даже больше, чем нужно. Мне нравится как ты говоришь, что ты говоришь, как ты смеёшься, в глазах твоих можно утонуть. Ты знаешь, что когда ты злишься, они у тебя становятся с металлическим блеском? А когда тебе что-то нравится, они становятся ярче, как будто огнем загораются… – Полина вздохнула и замолчала, а Саша же смотрел на неё не моргая, – ты… ты… когда первый раз меня поцеловал, тогда в первый вечер, когда мы гуляли. Я думала я улечу. Не чувствовала земли под ногами. Вот реально. Я не вру. Меня никто и никогда так не целовал… Прости. Я не могу играть в то, что ты предлагаешь.

Не дожидаясь, что ответит ей Саша, Полина просто встала и ушла, пока никто не заметил, как по щеке скатилась слеза.

Выйдя, нет выбежав из ресторана, у Полины был такой коктейль чувств внутри, что разобраться, какое из них превалирует было просто невозможно. Сначала была злость. На себя, что вообще позволила такое предложение в свой адрес, потом на Ярского, потому что это не то, что хочет услышать девушка вроде Полины. Слишком чистая и открытая для таких жестоких игр. А то, что эта игра уже с известным ей концом, она не сомневалась. Была даже злость на Катьку, потому что вывела ее в тот чертов бар, где она его встретила. По мере того, как холод пробирался под так и не застегнутый плащ, на смену злости пришла обида. На Сашу. Слишком хорошим и обаятельным он ей показался. Тогда по-хорошему обида должна быть на себя, за завышенные ожидания, которые не оправдались.

Три звонка от Ярского Полина безжалостно сбрасывала. И кто бы мог подумать, что она это будет делать, когда еще день назад мечтала увидеть на дисплее его номер. Сейчас Полина не готова ни видеть его, ни разговаривать, чтобы он не сказал и как бы не извинялся. Перед тем, как снова увидеть его глаза, нужно унять и успокоить бушующие в ней чувства. Потому что предстать перед тем Александром Ярским, которого она узнала пол часа назад нужно сильной и смелой. Какой Полине давалось быть с трудом.

“А ты? Ты не боишься влюбиться?” – эхом звучало в голове у Саши, что он пару раз встряхивал головой, чтобы избавиться этого воспоминания. Влюбленность была для него сродни помешательству, что-то уже далекое и прошлое. Что он не забыл, но предпочитал лишний раз не возвращаться к этой странице его жизни. Вот только такой милый голос в его голове противным набатом раз за разом повторял этот вопрос. А голубые глаза напротив, в которых читалось презрение и разочарование одновременно, заставляли кулаки непроизвольно сжиматься, а сердце биться чуть чаще, чем надо. “Ну что, Ярский, решил все по-деловому, как ты любишь?” – саркастично спросил он сам себя.

Глава 21

Саша. 13 лет назад.

– Ромыч, пойдешь сегодня со мной в “Рай”? – спрашивает Саша.

– Сань, если просто потусить, то пойду, а если ты опять за Инной увязался, то извини – я пас.

– Я за ней не увязался, она пригласила, – тихо ответил Саша.

– Тогда тем более, что мне там делать? Давай так, ты иди, если тебе помощь будет нужна, ну или телочку какую свободную и красивую увидишь – звони – пулей прилечу, – на радостной ноте закончил разговор Рома.

Клуб “Рай” – пристань для молодежи, которая хочет себе приключений на одну ночь. Или просто приключений. В общем, никогда не знаешь, чем закончится вечер и ночь там. Можешь остаться в раю, а может, тебя спустят в ад.

В тот вечер Саша Ярский подъехал к клубу на своем новом спортивном автомобиле. Зеленая ауди – под цвет его глаз. Очередной букет красных роз, перетянутый лентой в тон цветам, Саша достал с пассажирского кресла вместе с подарочным пакетом от известного ювелирного бренда: Инна очень любила розы и бриллианты от Cartier. Спрашивать, откуда такие предпочтения у студентки третьего курса, Саша не стал. Да и не задумывался даже. Для него это было все не важно, если она будет улыбаться от цветов, подаренных им и от бриллиантов, выбранных и подаренных им же. Иногда влюбленность дает права закрывать глаза.

Уже такой привычный для Саши шум и гул битов музыки, толпы людей, снующих на выход покурить, запах пота с алкоголем, пошлый женский смех – все это было часть клубной жизни, куда Саша попал, чтобы встречаться с Инной.

Он сразу ее увидел на танцполе, среди сотен танцующих под какой-то очередной клубный хит. Высокая брюнетка, сейчас ее длинные волосы распущены и ниспадают крупными локонами; яркое, если не сказать вызывающее, красное платье довольно плотно облегает, повторяя все изгибы ее уже по-женски привлекательного тела, открытая спина, декольте, которое позволяет увидеть такую манящую ложбинку между грудей; высокие шпильки делали ее и так длинные ноги бесконечными. Бесконечно прекрасными для мужчин. Ее движения в танце никого не могли оставить равнодушными, даже женская половина зала позеленела от зависти от того, как чувственно она двигалась в такт музыки.

Не обращая ни на кого внимание, Саша пошел через всю толпу, чтобы увидеть ее карие глаза, в которые мог смотреть часами, разглядывая каждую крапинку на радужке.

– Это тебе… – пришлось говорить слегка повысив голос, чтобы его расслышали.

– Спасибо, Саш, ты как всегда очень мил, – и поцеловала его в губы, по-детски мило и наивно.

– Пойдем присядем, я угощаю. Ты что сегодня пьешь?

Инна отвечать не стала, а взяв его за руку, повела его через танцпол к забронированному столику, за которым уже сидели ее друзья: пару девушек, которых он видел впервые и три парня, один из которых был старше них лет на десять. Глеб, как позже потом узнает Саша.

– Знакомьтесь, это Саша, мой одногруппник в университете, – сказала Инна, а дальше представила всех находящихся за столом, но Саша не стал их запоминать – ему было плевать на всех, кроме Инны. – Мне виски, Саш, – попросила она его.

Когда Саша вернулся с бокалом виски, за столом уже оживленно велась беседа.

– Саша, и как тебе учиться в лучшем ВУЗе страны? – спросил кто-то из девушек.

– Нормально, наверно как и в любом другом, если цель – учиться, – заключил Саша.

– А еще чем занимаешься? Работаешь?

– У Саши отец – владелец крупной фирмы в Москве, поэтому думаю Саше незачем себя утруждать, если будущее уже предопределено, так, Саш? – ответила за Сашу Инна.

Саша не очень любил обсуждать все, что связано с его семьей и его перспективу возглавить компанию отца. Тем более рассуждать что-то о своем будущем среди незнакомых ему людей.

– Никто не может предопределить будущее. На то оно и будущее, – заключил Саша и положил свою руку Инне на колено.

Саша никогда не был обделен женским вниманием. У него для этого было все: и внешность, и харизма, и возможность достойно ухаживать. Но ему первый раз действительно понравилась девушка, даже больше, он действительно в нее влюбился: в ее внешность, ее голос, ее манеру поведения. Как только увидел ее карие глаза в обрамлении длинных ресниц, остальные просто перестали для него существовать. Были только он и она, такая дерзкая, свободная, сексуальная.

– Ты еще долго планируешь здесь быть? – спросил Саша на ушко.

– Ой, мы пришли только час назад, давай еще посидим? – и сделала такую умилительную мордашку, от которой у Саши просто срывало крышу, и он готов был исполнить любой ее каприз, лишь бы всегда видеть эту хитрую, но уже такую любимую мордашку.

– Эй, молодежь, скучаем что ли? – чуть громче, чем надо, спросил Глеб.

– А что, есть предложение? – спросил опять кто-то из девчонок.

И он аккуратно достает маленький прозрачный пакетик, с несколькими таблетками внутри. Пара секунд и снова убирает внутрь пиджака.

– Стоящая вещь. Вставляет только так!

– Глеб, это наркотик?

– Нет, что ты, милая, это билет в рай, – и улыбнулся одной из девчонок.

– Глеб, ну правда, что это? – уже спросила Инна.

Саша же только сильнее сжал ее коленку, давая понять, что в этот разговор лучше не встревать. А может, он так скрывал свое волнение, ведь то, что это наркотик, он не сомневался. А наркотики, даже для такого столичного обеспеченного мажора, под запретом.

– Инна, это даже лучше, чем то, что ты пробовала. Это чистейший экстаз. Улетаешь в момент, – и смотрит на нее таким выжидательным оскалом, от которого у другой девушки бы поселился страх, но не у Инны.

– Ты это пробовала? – удивился Саша.

– Ну а что такого, это же не героин… Ну полчасика покайфуешь вместо пару коктейлей. Какая разница? Зато так хорошо и приятно, и весело. И мир, как будто светлее и чище становится. Но в то же время такой яркий и контрастный. Попробуешь? – осторожно спросила Инна вместе с той милой мордашкой, от которой Сашу уносит в другое измерение.

– Не стесняйся, Саш. Здесь все свои, – опять этот оскал и Глеб вручает одну таблетку Инне, – ну что? Готов?

– Саша, давай вместе? – мило обращается Инна.

Всю жизнь родители говорили Саше, что есть черное и белое. Хорошо учиться – это белое, помочь отцу – белое, нарушать правила дорожного движения – черное, драться – черное. Чуть позже Саша понял, что так мыслить слишком однобоко. Мы же не в произведении эпохи классицизма живем. Черный и белый – это всего лишь цвета, при смешивании которых получается серый. Вот подрался он с соседским мальчишкой, потому что тот дразнился и обзывался. Программа в голове говорит, что это черное, драться – плохо. А если за дело, если тебе обидно, если этот соседский мальчишка гавнюк последний (был бы Саша постарше в тот момент, уместнее было бы сказать гондон последний)? И вот тут программа дает сбой. Можно, конечно, сказать, что в любой ситуации надо договариваться, что не всегда махать кулаками – это выход. Но сути это не меняет: мальчишка гавнюк, он задирается, за что и получил. Или всю свою жизнь тебе говорили, что важно быть честным и говорить правду. А что если известная тебе правда может разрушить жизнь близкого тебе человека, разбить ему сердце? Как быть? Нет и не может быть четкого разделения между плохим и хорошим, белым и черным. У любого поступка, у любого действия, даже у любой мысли есть свои цвета и оттенки. В любом случае, судить о том, как хорошо или как плохо поступил человек, было бы просто лицемерием. Но единственное, что для себя определил Саша, как черное – это убийство и наркотики. А еще мартини. Пожалуй, последнее – это худшее из грехов.

– Хорошо, – тихо произнес Саша, потому что в этот момент его уже выстроенная программа дала не просто сбой, а вывела ошибку BSOD (Прим автора: синий экран смерти, он появляется, когда проблема настолько серьезна, что работа Windows полностью останавливается).

Маленькая белая таблетка, будто какое-то лекарство, жалко нет алюминиевого блистера, чтобы посмотреть срок годности. Таблетка, язык, глоток. И по венам начинает течь не кровь, а лава из только что извергающегося вулкана, предсказать который никто не успел. И все, что выросло, все что построено, все что любо и дорого – все остается лишь горсткой пепла от ее потоков: горячих, тягучих, дьявольски красивых. Это лава отражалась в когда-то зеленых глазах, которые с каждой секундой исчезали из-за увеличивающихся зрачков, что сделала его глаза абсолютно черными.

Тук-тук – стучит сердце, под бит музыки, которая становилась громче. Она звучала повсюду, в каждой клетке тела, в каждом вздохе и взмахе ресниц.

Тук-тук-тук – стучит сердце, под крутящиеся софиты, что Саша чувствовал себя стробоскопом.

Тук-тук-тук-тук – стучит сердце, заглушая все мысли.

Любое прикосновение ощущается сильнее, любой звук – громче, любой жест – навязчивей, любая мысль – дерьмовая. Потому что мыслей нет. Есть только он и этот момент.

Просыпается Саша уже в своей квартире, на своей кровати, где еще мирно и тихо спит та, ради которой он разрушил все, что строил в своей голове годами. Всего лишь одной кнопкой delete.

Он помнит, как дико и напористо они целовались у стены в клубе, где туда и обратно проходили такие же обезумевшие люди. Дико и по-животному, перекрикивая своими стонами гул. Как раздевал ее на пороге своей квартиры, как безжалостно разорвал ее белье, которое до сих пор валяется где-то в коридоре. Как нагнул ее прям там в прихожей и оттрахал, как помешанный безумец. Как срывало крышу, какая она влажная для него и как стонала, от жесткого и властного проникновения, от твердых и уверенных движений его рук, от пошлых шлепков биения их тел. Его наваждение, его страсть, его боль. Теперь его.

Прим. автора: Согласно Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" от 08.01.1998 N 3-ФЗ продажа и оборот наркотических средств, психотропных веществ запрещены.

Глава 22

Звонок в дверь заставил Ярского отвлечься от работы и открыть дверь, в которую уже не звонили, а настойчиво стучали.

– Собирайся! – безапелляционно заявил Рома.

– Зачем? Мне и дома неплохо… – с неохотой ответил Саша, но впустил друга.

– А будет еще лучше. Давай, давай, Сань. Девочки ждать не будут, – подгоняет Рома.

– Какие еще нахрен девочки?

– Хорошенькие такие, милые. Блондинка и рыженькая.

– Не люблю блондинок…

– Хорошо, возьмешь рыженькую! Такси внизу, Сань.

– Ром, давай без меня. Настроения нет…– и опять утыкается в свой Мас, как бы говоря, что разговор закончен, но видно забыл, что это Рома, его лучший друг, который просто так от него ну просто не может отстать – в беде друга нельзя оставлять!

– Тогда мы к тебе поднимаемся, – и разворачивается, чтобы уйти.

– Разбежался! Я в прошлый раз после тебя все постельное белье выкинул. Оставил, называется, другу ключи, пока меня не было.

– Сань, – уже серьезнее произнес Рома, – я не знаю, что у тебя произошло с этой Полиной, но по твоему виду скажу, что ничего хорошего. Не дала, да? – уже в шутку спросил Рома. – Тогда быстро член в трусы, ноги в брюки и вперед покорять вершины. Ну или вершинку, – ухмыляется Рома.

– Куда хоть едем? – через пару минут спросил Саша, направляясь в гардеробную.

– Ольшанский новый клуб открыл. Вход пока по спец-пропускам. Тестирует там что-то, – рассказывает Рома, пока ожидает в коридоре своего друга.

– Бл*ть, опять клуб. За*бался, честно говоря.