Отпуск с бывшим

Помнит же…

– Звучит, как ты переживаешь за меня.

– За свою репутацию. Я же твой муж. Как бы.

– Тьфу-тьфу-тьфу.

– И не говори.

Мы замолкаем и становится не по себе. Словно солнце спряталось за огромные тучи и вот-вот пойдет дождь.

– Ну так что? Прогонишь? – спрашивает.

Я вспоминаю его взгляд на моих губах, когда упала в бассейн. Тогда тоже между нами встало напряжение, как огромная бетонная колонна.

– Может, и нет. Ты только не надоедай мне.

– Так не интересно.

Ходим молча. Между нами поместится еще один турист, и со стороны мы два незнакомца, случайно идущих нога в ногу.

И все же глаза мои так и тянутся подсмотреть, как же там Краевский, на что смотрит. Последнее – о чем он думает и нравится ли ему здесь. Просто мне – да.

Очередной южный городок, где все вокруг горячее, обжигающее и наполненное расслабленным солнцем, но есть неопределенная доля современности в этих напитанных историей стенах.

Остановившись у вывески кафе, Даниил кивает.

– Простой кофе, Ольховская. Не думай себе ничего.

Мы занимаем стулья у бара, и я окунаюсь во вчера, где я, Краевский и шампанское. Только перебирание пальцев по столешнице возвращает меня в сегодняшний день.

– Помнишь наше первое свидание? – вдруг спрашивает. Его взгляд падает на фотографии на стене.

– Когда ты опоздал?

– Ты запомнила только это? Не удивлен, Василина.

Я помню все прекрасно.

Это был парк. Мы ели мороженое, гуляли, общались. Я выяснила, что Краевский – наследник большой отельной сети, но обожает рисовать машины. Они разные: от классических, в которых хочется прокатиться по длинным и широким проспектам, до летающих, из мира фантастики или вовсе будущего.

А потом мы танцевали. Ну, пытались. В парке проводили урок по танго, и мы отдавили друг другу ноги. Много смеялись, смущались. Краевский еще не был таким гадом, и я влюбилась в него без памяти в тот же вечер.

Но все верно, я прождала его у входа в парк целых сорок минут! Хотела было уйти, а Даня подрезал меня у перехода. Наглый, самовлюбленный тип с очаровательной улыбкой.

– Если в одном из конкурсов будет задание станцевать танго, мы провалимся, – говорит, смахивая на меня свой один из обольстительных взглядов.

– Вновь из-за тебя, Краевский.

– В десять лет я год ходил на бальные танцы, – шипит, признаваясь. Я этого не знала. – поэтому если и провалимся, то по твоей вине. Разрешаю свалить все на меня.

– Уф. Это было так по-рыцарски прекрасно, Даниил. Непременно воспользуюсь.

– Не обольщайся, Василина. Это только в случае с танго.

– Зануда.

– Держи, – вытаскивает из своей волшебной сумки прозрачный пакет с красной тканью.

Развернув, вижу платье для фламенко. Размер мой.

– Шло комплектом с веером, – не без гордости говорит, но стопроцентно врет.

Закусив уголок губ, утрамбовываю подарки в свою сумку.

На обратном пути я покупаю Дане кастаньеты (прим. автора.:ударный музыкальный инструмент, состоящий из скреплённых попарно пластинок, надеваемых на пальцы для ритмического прищёлкивания). Боже мой, пятнадцать евро!

Вручаю под хитрую улыбку бывшего.

Уже перед конкурсом открываю блокнот, чтобы написать свои впечатления о Малаге, и вижу запись. Почерк предателя Краевского.

«День 3. Испания, Малага.

Ольховская вынудила меня купить ей платье и веер. Еле нашел, стер ноги в кровь. Чувствую себя в настоящем рабстве. Еще и конкурс этот. Думаю, моя жизнь будет в опасности, если мы не выиграем.

Д.»

И рисунок: девушка в красном платье и с веером в руках. Вроде бы я, но снова грудь какая-то большая и губы вульгарно вытянуты. Вкус Краевского явно испортился.

Глава 18. Василина

Конкурс проводится в большом зале, где множество столов и круглая сцена. Помимо нас и Олеха с Дусей, участвует по меньшей мере еще семь пар.

– Мы можем уйти, – шепчет Краевский как змей. – За соседней дверью бар. М-м-м, уверен, шампанское льется рекой. Или испанское вино, – продолжает соблазнять, положив свои руки мне на талию.

Ведет себя непристойно!

– Я пришла выигрывать машину, – улыбаюсь и вдруг укусить этого змея хочу. – И ты, кстати, тоже, – напоминаю.

Нас выстраивают в ряд, где девушка впереди, а мужчина за ее спиной. Ведущий объясняет правила конкурса и из чего он будет состоять. Жаль, я не прихватила блокнот. Сказанное моментально вылетает из головы.

– Еще там кормят. А здесь, по-видимому, нет, – вновь шепчет уже над другим ухом, очерчивая зал взглядом. Столы в самом деле пустые. И графина с водой нет.

Ворот рубашки Даниила – Краевский приоделся – задевает и щекочет мою шею, что та покрывается мурашками удовольствия. Они получили такое свое название после поцелуев с Даней. Он сам их так назвал. Так они ему понравились.

Ну и ладони. Те продолжаю согревать мою талию, целомудренно оставаясь в этой зоне.

– Удачи, что ль? – пара Олех и Дуся стоят рядом с нами. Сейчас мы соперники, и тон нашего знакомо звучит не совсем дружелюбно. Да что там! Враждебно.

– Счастливых нам Голодных игр!* – отвечает Даня.

– Чаво?

Краевский не успевает объяснить всю суть цитаты, когда объявляют первый этап конкурса. С громким ударом гонка каждая пара по очереди отвечает на одни и те же вопросы друг о друге.

– Это легко, – шепот Дани растекается, как масло.

Свет стал приглушенным, и запахло ванилью.

– Не говори «гоп»…

– Я знаю о тебе все, Ольховская. Даже возраст, когда ты переболела ветрянкой.

– Откуда?

Что за интимными подробностями владеет мой бывший?

– Помнишь, когда я забирал тебя от зубного? Ты брала с собой медицинскую карту. Я ее прочитал.

– У тебя привычка читать то, что не твое и не для тебя?

– Тогда я думал, что ты вся для меня, – мурашки удовольствия сменились болью разочарования во всем теле. Голоса вокруг нас глушатся моим пульсом.

– И во сколько? – зачем я только спрашиваю?

– В двенадцать лет. Перенесла очень тяжело, и вот здесь у тебя осталось три шрамика, – Даня касается чуть ниже моего левого плеча. Несмотря на платье, которое прикрывает руки и спину, я чувствую его касания. Еще его дыхание, близость тела, запах туалетной воды. Все вместе нагоняет на мое сознание легкий дурман.

Наша очередь наступает через три пары, среди которых Олех с Дусей. Запал выиграть машину поутих.

Краевский получает стопку карточек, и мы садимся друг напротив друга. Он расслаблен, я вопреки своему настрою в начале вечера, приуныла.

Первый раз за долгий срок после нашего расставания я всерьез задумалась, сколько же всего мы потеряли, расставаясь. И предательство Даниила воспринимается еще горестней, еще больнее, еще непростительней.

Первые вопросы банальные и не вызывают ничего, кроме раздражения. Дата рождения, любимый цвет, мечта, где работает и чем занимается. Бред!

А потом я слышу вопрос, от которого вращение земного шара останавливается. Свет полностью тухнет, а сердце, наоборот, горит от скорости.

– Что вы почувствовали, когда поняли, что любите? – спрашивает Краевский. Его очередь задавать вопрос первым.

Долгую минуту он смотрит на карточку с вопросом, так и не подняв головы.

– Тепло. Вот здесь, – показываю на сердце. Возможно, мои руки слегка дрожат. – И я почувствовала, что рядом с этим человеком совсем не страшно. Он защитит, убережет.

– Как вы признались в любви своей второй половинке? – переворачиваю карточку и спрашиваю Краевского.

На зал опустилась любопытная тишина.

– Тихо, – коротко отвечает.

– Ответы должны быть развернутыми и полными, – делает замечание ведущий. И мне захотелось укусить и его.

– Летним вечером. Я очень боялся, что она засмеется или не ответит на мои чувства.

Дурак! Я ждала его признания, потому что сама полюбила до беспамятства.

Наши взгляды так и не могут сейчас встретиться, потому что мы избегаем друг друга, как огня.

Конкурс оказался куда сложнее, чем я думала. Второй этап, к счастью, проходит без погружений в прошлое. Мы сервируем стол к «приходу гостей». Затем стоим «башню», проходим лабиринты.

Смеемся, веселимся, развлекаемся.

Последний этап – танец. И нет, это не танго, не фламенко и ни один из тех, что можно ожидать.

– Первый танец молодых, – объявляет ведущий.

Пар действительно много. Все выглядят счастливыми, влюбленными. Мы с Даней скашиваем друг на друга пустые взгляды.

Бывшие именно так и поступают.

– Идешь? – спрашивает Даня и кивает на середину зала.

Звучит «наша» песня. Я проглатываю комок из воспоминаний, он разливается горечью на языке.

– Пойдем, – приказывает и берет меня за руку, утягивая на танцпол.

Я чувствую себя каменным изваянием, не имеющим ни рук, ни ног, ни языка, чтобы послать бывшего куда подальше.

– Красивая песня, – шумно говорит мне на ухо.

Его теплая ладонь греет поясницу. А тело прижато к моему. Пульс начинает скакать.

– Угу, – мычу в ответ.

Продержаться бы еще две минуты, а Даня кружить начинает. Надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться, и вновь на себя тянет. Я бьюсь о его сильный пресс и грудную клетку.

Краевский улыбается. Вроде бы неподдельно. Сердце падает, крошится.

Улыбаюсь в ответ.

Мое внимание на соседние пары рассеивается. Сейчас есть только Даня и я.

Когда песня заканчивается, мы медленно останавливаемся.

– Помнишь ее?

– Кого?

– Нашу песню.

Даня хмурится.

– Я не страдаю такой ерундой, Василина. То, что было между нами – давно забытое прошлое, – грубо врет. Сам же признался, что знает обо мне все. А эта песня часть меня. Часть тех нас.

Возможно, ему тоже больно после нашего расставания, и единственный шанс притупить боль – замаскировать ее под равнодушие. Можно еще за агрессию, но Краевский не такой человек. Дурак, но… Не такой.

– А мне нравится, – говорю, кинув взгляд на нахмуренное лицо Даня.

– Неплохая. Мне тоже немножко нравится.

Цыкаю в ответ на последних аккордах.

– Совсем-совсем не помнишь?

– Ну… Разве что чуть-чуть, – снова врет.

Мы останавливаемся самые последние, и Даниил не торопится отпускать меня и вообще отходить. Его объятия согревают, но на холод я не жаловалась.

Руками еще держусь за его плечи, поглаживая большими пальцами рубашку. А ладони Краевского ложатся чуть ниже талии. Взглядами кружим по лицам друг друга.

– А теперь «Горько!», дорогие молодожены! – голос ведущего звучит издалека, но громко.

*Измененная цитата из фильма «Голодные игры» (2012)

______________________

Не забывайте подписываться на автора: https://www.litres.ru/author/darya-belova-32449290/

Глава 19. Василина

– А теперь «Горько!», дорогие молодожены! – голос ведущего звучит издалека, но громко.

Мои нервы встают дыбом, словно шерсть кота, что увидел себе подобного. От натянутой улыбки трещат щеки. Становится больно.

Краевский посмеивается по-настоящему горько, без переносного значения нелюбимого теперь мной слова.

– Это обязательно? – голос Дани сиплый и срывается на фальцет.

Ведущий застыл в неловкой позе. Вопрос странный, согласна. Ведь если смотреть со стороны, мы муж и жена, любим друг друга и планируем жить долго и счастливо до конца своих дней.

– Еще недавно ты упрашивал с меня поцелуй.

– Допустим, я просил банальный чмок. Это не одно и то же.

Мы стоим напротив, и взгляд каждого стекает к губам. Понимаю, что мы имеем право отказаться. Да и поцелуя в щеку было бы достаточно, но отчего-то воспринимаю слова ведущего как очередное задание, которое последнее и обязательное.

Где-то там ждет меня моя машина.

Приподнимаюсь на носочки. Даня кладет руку на мои лопатки и подталкивает к себе ближе.

– Давай только без вольностей, Краевский. Это для дела, – говорю в губы и начинаю чувствовать их вкус. Клубника и мята. Странное, неизвестно откуда взявшееся сочетание.

– Я и не думал, Ольховская. Будет быстрый, незаметный чмок.

И мы целуемся. Даня касается моих губ первым, сильнее подталкивая мое тело к своему. Руками обвиваю его шею, когда чмок затягивается и мы одновременно раскрываем губы, чтобы коснуться языками.

Вот же подстава!

Краевский обхватывает мои губы, втягивает в свой рот, и клубника с мятой раскрываются в моих рецепторах сильнее. Вкуснее. Как раньше.

– М-м-м, – зажмуриваюсь до головокружения. Ладони покалывает.

В груди надувается пузырь с легковоспламеняющимся ликером, который лопается, стоит Дане слегка прикусить мою нижнюю губу и вновь зацеловать уже до потери опоры под ногами.

Отрываемся с влажным звуком. Грудная клетка Даниила поднимается, тело пульсирует. Мое лицо горит, будто я только что выбежала из сауны.

Приводим наше дыхание в порядок, а голову и мысли возвращаем в холодное русло.

– Ты меня обманул.

– Ты первая начала.

Не успеваю возмутиться, по залу разлетаются дружные хлопки. Поначалу решила, что запустили стаю голубей, но это всего лишь влюбленные дураки, которые окружили нас.

– Забудь то, что сейчас было, – цежу, маскирую гнев улыбкой.

– Уже забыл, Ольховская.

Как и с нашей песней?… Ну-ну.

Облизнув губы, чувствую клубнику и решаю, что теперь я ненавижу эту ягоду всей душой.

– И вообще, – поворачиваю голову. Гнев вытекает наружу едкими всплесками, – может, как закончится конкурс, ты найдешь себе другую каюту? Для одиноких предателей?

Даня зло, но очаровательно улыбается, и меня при взгляде на бывшего бросает в неконтролируемый жар. Не могу дать четкое и внятное определение, почему со мной происходит именно это. Наверняка его язык был покрыт какими-то лекарствами, отупляющими мой разум.

– Для предателей? Серьезно?

Атмосфера накаляется. Мы шепчемся громко, швыряемся яростью друг в друга как мячиками.

Выпрямляюсь до хруста в позвонках и сжимаю ладони в кулаки под громкое покашливание ведущего.

Терпение, Василина, тер-пе-ни-е! Прикрыв глаза, представляю себе машину. Пусть будет белый седан, трехдверный. Юркий, низкий, как раз для меня.

– Благодарим вас за участие в конкурсе. Все были великолепны, но по правилам мы должны выбрать среди вас три пары счастливчиков, кому наши спонсоры приготовили великолепные призы.

Покусываю нижнюю губу. Чувствительную, истерзанную бывшим губу и душу ощущение, что поцелуй был хорош, в лучших традициях пары Ольховская-Краевский.

Вопреки очередному нашему спору я беру Даню за руку и сжимаю ее. Волнуюсь. Через секунду Даня отвечает. Его взгляд летит к нашим сцепленным ладонями.

– Третье место – Мистер Миссис Востриковы. Азалия и Демьян.

В середину зала выходят молодые люди восточной внешности: изящная чернобровая девушка и жгучий брюнет с широкими плечами, на которые натянута рубашка с коротким рукавом. Как та еще не треснула по швам?

Краевский осматривает свои плечи под мой громкий цык.

– Наши спонсоры дарят вам парный поход в спа-салона, который вы можете посетить в любой день нашего путешествия. Подробности у ответственного персонала в зоне спа.

Все дружно хлопают. Уже не так активно и громко, как после завершения мероприятия. От такого подарка я бы тоже не отказалась.

– Второе место – Мистер и Миссис Гунько. Олег и Евдокия. Наши спонсоры дарят вам скидочный купон на посещение рыбного ресторана в любой вечер нашего путешествия.

Визг и рокот Дуси с Олехом крушат стены корабля.

Я не хочу радоваться заранее, но уже предчувствую победу. Среди оставшихся наши выступления были лучше всех.

Забываю про поцелуй с бывшим, не обращаю внимания на теплоту внизу живота. Тянусь к Дане, будто он и правда мой муж. Любимый. Гад.

– И первое место – неповторимая пара Мистер и Миссис… Ольховские!

Улыбаюсь, смеюсь, прыгаю от радости. Кидаюсь и обнимаю Даню, и фиг бы с этим поцелуем, если он помог выиграть мне машину. Готова потерпеть еще один, если нам снова крикнут «Горько!».

– Он сказал «Ольховские»? Какого… Василина?

– Ой, тебя задело? Прости. Анкету на участие подавала же я, поэтому и фамилия моя. Вот, видимо, и решили, что мы – Ольховские.

– Если бы мы не были бывшими, Вася, я бы тебя выпорол.

– Звучит больно.

Смотрим волком друг другу в глаза, но губы начинают гореть, язык купается в клубничном сиропе, а тело так и хочет упасть в сильные руки Краевского. Это все вкус победы, не больше.

– Вам наши спонсоры дарят уникальную, неповторимую, многофункциональную… сумку-холодильник на, внимание, двадцать литров!

– Ч-ч-что? – заикаюсь. В глазах стоят слезы от обиды, злости или унижения.

Не понимаю, а где машина?

– Благодарим за участие и просим не расходиться, чтобы мы успели сделать несколько кадров для нашего сайта.

Кукольно улыбаюсь, держа в руках сложенную сумку-холодильник. После конкурса поднимусь на палубу и выкину ее за борт.

Краевский сдерживает смех.

– Если ты сейчас не заткнешься, я затолкаю тебя в сумку в двадцать литров и оставлю в ближайшем порту, – говорю, стоило нам выйти из зала и остаться одним.

Олех с Дусей проходят мимо. Это тоже невыносимо раздражает. С каких это пор подарок за второе место выше по номиналу, чем первое?! Что за несправедливость? За что?

– Ольховский! – добиваю бывшего. Отчего-то хочется обвинить его.

– Ну держись, Ольховская!

В одну секунду он переворачивает меня и закидывает на крепкое мужское плечо, за которое мечтала прятаться.

Я, конечно же, взвизгиваю. Нет времени разбирать, от ярости или неожиданности. Или вовсе от эйфории. Запах клубники заполняет.

– И сумку-холодильник свою тоже держи крепко!

Надеюсь, он не несет меня на палубу, чтобы скинуть и скормить акулам?…

______________

Всем рада, кто остался со мной в этой истории) У нас впереди еще много приключений!

Не забывайте ставить "звездочки"истории. Она на странице книги)

Глава 20. Даня

Ольховский! ОЛЬХОВСКИЙ!

В ушах стоит голос того мужика, что посмел произнести эту фамилию. Против нее ничего не имею, но я – Краевский. Мой прадед был Краевским, дед, отец, теперь я. Надеюсь, и будущие сыновья тоже будут Краевскими. Мы – известные отельеры еще с девятнадцатого века. Ну, или около того. Легенда именно такая. И вдруг Ольховский? Что за?…

Несу виновницу на своем плече. Не в пещеру, нет, а всего лишь в каюту, где пока не уверен, что собираюсь сделать с победительницей конкурса. Мысли разные. Противоречивые. От выпороть до… Вытр…

– Нельзя, Краевский, – бурчу, чувствуя, как в паху несладко. Почти больно.

– Что ты там шепчешь? – цедит каждое слово, как брызгает в меня своим ядом. Меня успевает передернуть.

Быстро открываю дверь карточкой и, вбежав, скидываю Василину на кровать. Сам прыгаю следом на нее. Она в красивом платье, и среди всех девушек выделялась на вечере. Прическа, глазки, движения… Все-все будто на класс выше всех. А потом мы поцеловались.

Нависаю над ее губами. Чистыми, чувствительными, горячими. И мой пульс загудел.

Васька сглатывает, приоткрывает губы. Я вижу кончик ее языка, которым она водила вдоль моих губ. Ее грудь касается моей, когда совершаем вдох. Единый, одновременный.

За ребрами застревает что-то объемное и неразборчивое. Не понять: приятное или нет, избавляться от этого или позволить быть со мной?

– Объяснишься? – говорит заискивающе, прищурившись. Ох, лиса. И кивает на мой низ. Там, где мой очень твердый пах упирается в мягкое бедро Ольховской.

Неловко…

– Инстинкты. Не более.

– С этим можно как-то бороться?

– Не желательно. Ведь я еще молод и полон сил.

– Тогда слезь с меня. Ты же не думаешь, что за какую-то сумку-холодильник я буду… – Васька демонстративно покашливает.

– А за машину? – поднимаюсь от силы удара ее взгляда, – прости.

Неуместная шутка, которая мне несвойственна. Этот вечер полон ерунды, природу которой невозможно объяснить. Ерунды, типа поцелуя.

Самого откатило в тот момент вечера, когда озвучили приз.

Я ожидал нечто подобное, но мои ожидания ничто по сравнению с реальным подарком. Как я еще не засмеялся в голос, одному Богу известно. Живот резало от подавляемого смеха. Не уверен, что это не сказалось на моем здоровье.

Например, напряжение в паху вполне может быть связано с этим, а не с аппетитной пятой точкой бывшей. А так же ее тонкой талией, притягательной грудью и пухленькими губками.

Мы садимся на край кровати, и между нами поместится развернутая сумка-холодильник в двадцать литров. Далеко друг от друга, в общем.

Я привожу дыхание в норму, Васька тупит свой взгляд.

Да, странный вечер. Мы… Реально поцеловались. Я поцеловал предательницу, изменщицу, ту, что поклялся не видеть больше в своей жизни.

Но жизнь преподнесла мне сюрприз. А раньше сюрпризы я любил.

– Притворимся, что ничего не было? – по-деловому спрашивает.

Это было бы верным решением. И вдруг захотелось повторить.

– Да. Ничего не было, – хлопнув себя по бедрам, поднимаюсь на ноги, – ни-че-го!

– И мирное соглашение все еще действует.

– Разумеется.

– Я готова уступить тебе даже кровать на эту ночь.

Мои брови взлетают от столь щедрого предложения.

– Не откажусь.

Ольховская сдержанно улыбается и поджимает губы. Думала, я откажусь. Ну, во-первых, мы никто друг другу, чтобы я думал о ее комфорте. Во-вторых, мне нужна хоть крошечная, но месть за Ольховского. Это дело чести. Не драться же с Василиной? Я рискую исполнить другую угрозу на букву «В». После, правда, притвориться, что ничего не было, будет сложнее. С «чмоком» проще. Язык соскользнул. А за своим бывшая вообще редко следит.

С ровной спиной, гордая Вася идет в душ, быстро бросив в меня свой пламенный взгляд, под которым мои ноги слабеют и превращаются в труху. Неужели эта Миссис Ольховская продолжает на меня влиять? Да бред!

Она выходит вся душистая, распаренная и садится на расправленное одеяло на полу, где спал я все последние ночи. Громко откашливается.

– Вторую подушку не дам, – говорю.

– Я и не прошу.

– Воспользуйся сумкой-холодильником, – улыбаюсь и скрываюсь в ванной.

Здесь пахнет розой или другим цветком. Никогда в них не разбирался. Все стекла и зеркала запотевшие. По баночкам с шампунями и прочей лабудой стекают капли. Отчего-то возбуждаюсь, глядя на их извилистый путь. Представляю далеко не баночки, а…

– Коза! – ругаюсь и опускаю руку к паху. Вынудила.

Когда я выхожу из ванной, Ольховская, отвернувшись к стене, спит. Или делает вид. Я-то знаю, что уснуть на током жестком полу получается далеко не сразу.

И как я и сказал, Василина начинает шевелиться и громко вздыхать. Охать.

– Ладно, – сдаюсь и проклинаю себя за слабость. Нельзя быть таким добрым по отношению к предателям, пусть они и вкусно целуются. – Ты можешь вернуться на кровать, но… Без рук, договорились?

Ольховская вскакивает с пола и юркает на мое место. Я всегда сплю (спал) со стороны окна, и не успел и рта открыть.

У всех парней бывшие такие наглые, или только мне повезло?

Укладываюсь с краешка.

– Давай только без рук? – повторяет мою фразу. – С меня хватило твоего чмока.

– Чмок был настолько плох?

Знаю, что услышу гадость, и все же спрашиваю. Замираю в ожидании и отчего-то искренне хочется какой-то теплоты в ее ответе. Мы целовались как раньше, когда по-настоящему любили друг друга. Я так точно.

– Спи, Ольховский. В семь у нас Севилья. Хочу с раннего утра погрузиться в историю этого города.

– У нас?

– У меня, – исправляется. – Тебя видеть нет никакого желания.

Вот тебе и мирное соглашение. Одни претензии, оскорбления, козни и грубости.

Открывая глаза в шесть тридцать, и правда не нахожу Миссис Ольховскую. Только вижу след от ее головы на подушке и аромат розы в воздухе.

Сбежала…

В ванной беру ее зубную пасту, вопреки строгому наказу. Вчерашняя пакость же не удалась. Меня сгубила жалость, да и не по-мужски было позволять бывшей спать на полу. Погорячился. Но порцию ее пасты возьму. Может, и вообще буду пользоваться только ее. И розовой мочалкой. Себе-то я купить забыл.

Глава 21. Василина

День 4.

Ольховский-Краевский спит. Я даю себе минуту или того меньше полюбоваться им. Все-таки бывший чертовски красив. Еще вчерашний поцелуй вспоминается некстати… (перечеркнуто)

На завтраке я первая. В моих планах сойти с корабля в город одной и как можно раньше. Интересно, Даниил будет меня искать? (снова перечеркнуто).

Мы приплыли в Кадис – порт в провинции Севилья на юго-западном побережье Испании…

(запись в блокноте Василины)