скачать книгу бесплатно
Ярик кивнул. Этого ответа он и ждал. Видимо, старик прознал о его бегстве еще задолго до того, как он свалился к нему в огород.
Аура воителя в шлеме вдруг вспыхнула вокруг его останков. Сначала она была черна как ночь. Но в следующий миг ее окропили языки темно-зеленого пламени. Она пульсировала, как сердце. Ее ритм завораживал и манил Ярика. Под ложечкой засосало, будто он ужасно голоден. Будто не ел всю жизнь. Огонек пугал и притягивал, и сопротивляться его зову не было сил. И не хотелось. Хотелось коснуться его, забрать себе, убаюкивать и утешать, как ребенка.
Ярик сглотнул и подошел вплотную к телу дикаря. Его растерзанное лицо смотрело на мальчика пустыми глазами и молило забрать огонек с собой. Оно как будто шевелилось, предлагая окунуть руки в таинственный сгусток света.
– Ты видишь это? – спросил Ярик.
– Что вижу? – недоуменно мяукнул Черныш. – Трупы, ветки…
Но Ярик уже не слышал приятеля. Он протянул руку.
Аура обволокла пальцы и обдала его леденящими волнами. Загадочная дымка медленно стекла в ладонь и впиталась под кожу. По всему телу пронесся озноб, резкий, пугающий и бодрящий, будто кто-то выплеснул на него ведро ледяной воды. Перед взором витало черно-зеленое пламя. Огни сплетались между собой как черви на дне полыхающей сковороды. Весь мир пропал. Остались только они. Таинственная сущность шныряла по венам, остужала кровь, пробиралась в мысли, и наконец нашла себе пристанище. Прямо под сердцем.
– Ярослав? – окликнул кот, ощетинив мех и выгнув спину. – С тобой все в порядке? Ярик!
Наваждение прошло. Мальчик вновь обрел контроль над собой. Он так и стоял, вытянув руку к высохшему трупу дикаря. Как долго он так простоял? Пытаясь выкрутиться из ситуации, он потянулся и снял с пояса дикаря флягу с горючей жидкостью.
– Я просто… Просто задумался, – ответил он, тряхнув добычей перед котом. – Этой штукой они облили тело своего воина, отчего тот вмиг загорелся. Думаю, пригодится.
Судя по взгляду, этот ответ не устроил Черныша, но вопросов он задавать не стал. Ярик тем временем шел дальше, обдумывая случившееся. Он все еще ощущал под сердцем ледяной огонек, отнятый у убитого чужака. Тот приятно холодил душу, хоть и внушал беспокойство.
После ночи, когда состоялся разговор с дедушкой, в нем и правда что-то изменилось. Пропала пелена, мешавшая видеть мир. Замечать истинную суть вещей. Но это получалось само по себе. Он даже попробовал найти ауру у ближайшей сосны, но ничего не вышло. Творилось нечто странное. Но хуже всего, что сама мысль рассказать об этом Чернышу или Яромиру, внушала страх и тревогу.
«Пока ничего страшного не произошло», – успокаивал он себя.
Тем временем начался березовый подлесок. Ярик выбрал подходящие деревья и стал орудовать топором. Черныш залез на высокий сугроб, наблюдая за окрестностями. Проработав несколько часов, мальчик, наконец, остался доволен получившейся горой стволов и березовых веток. До темноты он таскал поклажу, скидывал ее с края ущелья прямо в дедовский огород. А потом еще до ночи укладывал кострище для водяной бани.
День выдался трудным и необычным. Руки и ноги, не привыкшие к такому труду, гулко ныли. Холодок внутри все так же тихо горел, вызывая множество вопросов. Выпросив сегодня у скатерти жареный телячий бок и чарку кваса, Ярик быстро перекусил и улегся спать, усталый, но счастливый. Честный тяжелый труд всегда приносит радость, когда дело спорится.
Новый день выдался не легче. Ярик заранее вынес на улицу шаблон, несколько кусков бечевки, тряпочек и покрывало, и разжег костер. Чтобы огонь занялся сильнее, пришлось выплеснуть на сырые дрова содержимое фляжки дикаря. Синее пламя взметнулось к небу и обдало жаром округу. Но вскоре жидкость прогорела, оставив после себя радостно танцующее пламя. Водрузив на него бадью, Ярик наполовину заполнил ее водой и дождался, пока она закипит.
Затем он разместил над водой лук, чтобы обильно исходящий пар, как следует прогрел и размягчил древко, и укрыл его сверху покрывалом. Хитрость в том, чтобы вложить мягкое податливое дерево в шаблон как можно скорее, пока оно не остыло. Затем останется лишь привязать к нему древко, да закрепить его в такой форме.
Прошло не меньше часа, прежде чем Ярик закончил. И хотя дерево размягчилось, придать ему нужные контуры оказалось тяжело. Приходилось чуть ли не садиться на древко сверху, в попытках прогнуть его, как нужно. Наконец, последний узелок был завязан и будущий лук сцепился с шаблоном мертвой хваткой.
Бадья уже начинала заниматься огнем, и убирать ее было поздно. Ярик использовал оставшуюся горячую воду, чтобы отмыться от пота и грязи.
Осталось дело времени. Два-три дня луку нужно просохнуть и окрепнуть в новой форме. Пока можно заняться тетивой. Для ее изготовления не годилась обычная бечевка. На выручку пришел Черныш. Он копался, зарывшись с головой, в рухляди старого Яромира, пока не извлек целый моток нити. Зеленоватого цвета днем, в ночной тьме она горела едва заметным призрачным огоньком. При этом была тонка и прочна как металл.
Обрадованный такой находкой, Ярик немедленно принялся сооружать тетиву. Нож едва брал эту нить, приходилось рубить топором.
– Из чего она сделана? – взмахивая топором, негодовал мальчик.
– Эта нить из жил туунбака, редкого животного, живущего у подножья Поднебесных гор, – объяснил ученый кот. – Внешне он похож на медведя, только во много раз крупнее и свирепее. В свете луны Плеи, их тела сияют бледным зеленым светом, – он с грустью вздохнул. – Их почти не осталось в этом мире. Тетива из такой нити точно не намокнет под дождем.
– Откуда же взялась эта? – указал он на лежащий у ног моток.
– Яромир добыл ее во время странствий, очень и очень давно, – опустил голову Черныш. – Мы еще не были знакомы.
– А когда вы познакомились?
– Еще до Раскола, – небрежно махнул хвостом кот.
– До Раскола? – Ярик бросил свое занятие, и, отложив топор, подошел к коту. – Ты хочешь сказать, вы с Яромиром живете дольше тысячи лет? Этого не может быть!
– Такова участь богородных, – безучастно ответил Черныш, не понимая, чему тут можно удивляться. – Некоторые проживают лишь века?, другие дольше. Мы смертны, но от старости мы умираем редко.
Теперь Ярик понимал, почему дедушка так живо описывал события сотворения мира. Он был их участником! Немыслимо! Придумывая новые вопросы Яромиру, мальчик растянул нить между кроватью и тумбой, создав в ней изрядное напряжение. Выбрав середину, он обмотал ее, создав место для прихвата стрелы. Теперь тетива точно не протрется, и стрелять будет гораздо удобнее. Скоро лук будет готов!
Следующие дни прошли в ожидании сушки древка. Ярик занимал себя чтением похабных стишков старика, изучал фолианты на незнакомых языках, с любовью нарисованные карты. На одной из таких он обнаружил Темный лес. Надписи были сделаны непонятными рунами, но судя по расположению степей и болот, это явно был он. Лес был взаправду огромен. Он протянулся на сотни и сотни верст, с востока на запад. Возможно, что он был древнее самого Великого Раскола.
Кое-что привлекло внимание Ярика. На карте, в самом центре леса была нарисована фигура волка и значок дерева. Похожих рисунков оказалось множество. Среди них, на севере возле одной из гор изображались медведь и лось, южнее, среди протяженных горных хребтов вырисовывалась какая-то треглавая рогатая тварь, на западе, на территории водной глади угадывался стертый образ огромной каплевидной рыбы.
«Возможно, это тоже богородные, – решил Ярик. – Если составитель этих карт Яромир, то он мог видеть или даже знать их всех».
В остальные дни Ярик изготавливал стрелы, для чего сорвал с задней стены дома еще несколько досок. У своей помощницы скатерти-самобранки он выпросил несколько ястребиных тушек. Их маховые перья отлично подходили для стрел, а острые клювы и когти сгодились для создания наконечников. Из остатков досок он сколотил легкий, но объемный колчан, совсем как у кочевников, и обтянул его темной кожей какого-то существа, которую нашел в доме Черныш.
На исходе недели с момента ухода старика, настал день, когда Ярик решил продолжить изготовление лука. Тот уже свободно болтался в форме-шаблоне, достаточно просохнув и окрепнув. Сперва мальчик вооружился долотом, и выточил пазы для тетивы. Затем скатерть принесла ему миску горячего топленого утиного жира, которым он хорошенько обмазал древко. С такой пропиткой лук мог не бояться воды, как и тетива из жил туунбака. Когда сало высохло, Ярик закончил последние штрихи произведения, обмотал нитью часть древка, создав нечто вроде рукояти, и привязал тетиву.
На шедевр пришел поглазеть даже Черныш:
– Честно сказать, я ожидал, что ты выстрогаешь какую-нибудь рогатку из веточки, Ярослав. А ты сделал лук не хуже, чем заправский мастер!
– Не смотри на то, что я еще мальчик, – горделиво ответил Ярик. – Да, я мал, но видел, как делают луки десятки раз. И свои луки я тоже делал сам. Хотя, признаться, – вполголоса добавил он, – я и сам не ожидал, что у меня выйдет. Такой сложный лук я делал впервые.
Он взял новое оружие. Лук вышел немного длиннее, чем хотелось бы, и уж точно больше того, что сгинул на болотах. Но Ярик не сомневался, что справится. Подвесив за спину колчан, он поманил кота за собой во двор. Там откопал из-под снега замерзшую тыкву и водрузил ее над прогоревшей бадьей. Получилась вполне добротная мишень. Отойдя на сотню шагов, он достал первую стрелу и приготовился к стрельбе.
Ярик всегда делал так, как научил отец. Годы одиночества, проведенные в охоте на степную живность, отточили мастерство стрельбы. Умение отринуть мысли и эмоции ради цели, помогало сосредоточиться на выстреле. Пережитые потери и испытания внушали стойкость и решительность.
«Стрельба – это непросто бой. Это бой с самим собой, – говорил на самом первом уроке отец, – Победи себя и свое волнение. Гони все мысли прочь! Задержи дыхание на выдохе и смотри только на стрелу. Не жди выстрела. Чувствуй, куда она летит».
И он чувствовал.
Выстрел произошел почти незаметно. Тыквенная голова разлетелась на куски, раскидав морозную кашу по двору. Стрела пробила ее насквозь и вонзилась в оконную раму, в сантиметре от стекла.
Черныш сидел, не в силах поверить в увиденное. Юный подопечный поразил древнего кота до самой глубины души. Ярослав же не выказал ни капли эмоций. Он достал следующую стрелу.
Накануне битвы
Это продолжалось несколько дней. То трясло и знобило, то кидало в жар и обливало дождем пота. Горячка достигла пика еще в день жестокой расправы, и продолжалась еще день и ночь. Все это время Маня не спала, лишь бессильно стонала, пытаясь выпутаться из клубка перепутанных мыслей и образов. Сквозь бред она видела обеспокоенное лицо Гэй лы, которая тратила всю приносимую им воду, в попытках промыть ее раны. Но от этого становилось только хуже.
Недавний снегопад оставил в лагере белые холмы сугробов. Вслед за ним пришли холода. Многие пленники, уснув ночью, утром уже не просыпались. Маня и чужеземка ютились под вонючей шкурой, грея друг друга своим теплом. Дни проходили в борьбе с лихорадкой, которая решительно захватывала разум израненной девочки.
На исходе третьего дня в углу клетки померла безумная бабка. Последние часы жизни она смеялась, как ненормальная и посылала проклятия всем вокруг. Даже охранявшие рабов гхануры не могли ее успокоить. Бабка терпела все щедро выдаваемые ей плети, но не замолкала. Придя в этот раз, стражники с облегчением вздохнули и забрали ее костлявое тело для сожжения.
Наутро шестого дня Маня, наконец, начала приходить в себя, и осознанно разговаривать. Она жадно съела все хлебные корки, что припасла для нее Гэй ла и выпила остатки гнилой воды.
– Тебя опять принесли ни живую, ни мертвую, – рассказала ей женщина. – Я боялась, что в этот раз не смогу выходить тебя. У меня не было ни лекарств, ни трав.
– Спасибо, тетушка Гэй ла, – благодарно кивнула Маня, кутаясь в шкуру. – Я бы пропала без тебя.
– Ты сильная девочка, – улыбнулась та, подсаживаясь поближе. – Ты справилась с этой хворью. Хотя другие раны еще нескоро заживут.
Маня разглядывала сугробы вокруг клетки. Снег расчистили только там, где это было необходимо, но снующие туда-сюда рабы и солдаты натоптали собственные дорожки. В лагере царило оживление. Было видно, что некоторые палатки и юрты свертываются. Бойцы носили оружие и ящики с провиантом наравне с рабами. Орда собиралась в путь.
– Мы куда-то уходим? – спросила она у женщины.
– Да. Я видела такое слишком часто, – подтвердила ее догадки Гэй ла. – Посланник не сидит на одном месте дольше месяца. Он гонит свое воинство на запад, грабя и вырезая все, что попадется на пути. Правда в этот раз, все немного иначе.
– О чем ты?
– Посланник руководит своей армией, опираясь на помощников, дайчинов. Один из них, самый хитрый и беспощадный, дайчин Хань ло, – гневно сплюнула женщина, – выступил несколько дней назад с большим отрядом на север. Все гхануры обсуждают это. Я слышала их разговоры.
– И никто не знает зачем?
– Не удивляйся, что обычных воинов не посвятили в замыслы Посланника. Они живут по законам военного времени. Только вождь и его дайчины знают правду.
– Что же может быть на севере? Какой-нибудь город? Деревня?
– Мне известно, что скоро вся Орда выступит в поход на крепость, к западу отсюда. А на севере находится древний лес. Там мало кто живет. И там точно нет крупных городов.
Маня призадумалась. Ярик убежал в сторону леса. Но Посланник сказал, что убил его! Какой вообще смысл гнаться за мальчишкой? Из-за этой фигурки? Что-то здесь явно не сходилось. Девочка пока не могла понять, что именно.
– Кто такой этот Хань ло? – посмотрела на женщину Маня.
– Это подлый предатель, замучивший собственный народ! – процедила сквозь зубы Гэй ла. – Он был сыном воинского клана и правителем Як’Хара много лет, и постоянно принимал странные необоснованные решения. Вводил новые налоги на продажу Пыли. Ввел сборы с чужеземных покупателей. Ослаблял наше ополчение, делая службу невыносимой. Нашу провинцию точно ждал бы упадок, если бы маргрум не цвел круглый год.
Он зло потерла руки, заново переживая неприятные моменты.
– Около десяти лет назад гхануры начали постоянные набеги, унося с собой не только запасы Пыли, но похищая женщин и детей. А потом и мужчин со стариками. Но Хань ло сидел сложа руки и не собирался давать отпор. Он копил деньги и власть! И однажды настал день, когда Орда Посланника явилась к вратам Як’Хара, нашего чудесного города. Они убивали на своем пути всех, кто пытался выступить против. И этот червь просто впустил их в город и встал под пламенные знамена. Меня радует лишь то, что кто-то во время боя в твоей деревне изрядно подпортил его поганое лицо, будто его истоптала бешеная лошадь. Теперь он выглядит так, как и положено предателю.
Она опустила взгляд, и сидела так долгое время. Маня не знала, что сказать и чем утешить свою спасительницу. Она просто прижалась к ней, вспоминая свой дом.
Немного успокоившись, Гэй ла стала расспрашивать девочку о разговоре с вождем. Маня пересказала события их ужасной встречи, в красках описав ту обиду, что затаилась в ее душе.
– О какой фигурке он хотел узнать? – полюбопытствовала женщина.
– В том то и дело, что я не знаю! – воскликнула Маня. – Он избил меня за то, чего я даже не видела. Якобы, у моего Ярика или его отца был какой-то идол. Ну и что? Таких идолов наш гончар Ванька делал сколь угодно! Стоило только попросить. У нас с бабушкой даже стояла деревянная фигурка богини Рады.
– Но чем может быть особенен тот, что хранился у твоих друзей?
– Я совсем не знаю, тетушка Гэй ла, – грустно ответила девочка.
Они сидели так, пока полуденное солнце не пробилось сквозь кустистые облака. К их клетке подошло двое стражников. Они привычно принесли несколько хлебных корок и воды. Один из них подозвал к себе Гэй лу и долго о чем-то расспрашивал. Та шипела на их наречии вполголоса и активно жестикулировала, словно спорила с ними.
Закончив переговоры, надсмотрщики удалились в лагерь. Гэй ла вернулась к девочке и сообщила ей новости:
– Посланник хочет атаковать крепость Небославль. Это территория Родии, так что теперь их ждет бой с настоящей армией. Всех рабов Орда берет с собой. Мы едем на войну.
Желудок словно провалился под землю. Маня уже успела познакомиться с войной. Это страшная резня, в которой нет места надежде на спасение. Есть только кровь и огонь. Но это были еще не все вести.
– Маня, тебя…забирают, – нерешительно сказала женщина. – Сегодня.
– К-как? Куда? – растерянно округлила глаза девочка.
– Ты станешь личной рабыней одной из мхаграев Посланника, – не сразу ответила Гэй ла. – Будешь жить в его палатке, делать за него всю грязную работу. Мыть его, чистить оружие и одежду, менять ночное ведро. И если понадобится…делать все, что он прикажет.
Губы Мани затряслись. Кровь отхлынула от лица. На нее накатывали волны слез. Она не понимала и половины из всего сказанного Гэй лой.
«Тебя забирают».
Мысли, все до единой, просто выпорхнули из головы и разлетелись маленькими птичками на свободу, оставив ее одну в вонючей рабской клетке. Это было похоже на конец. Конец всего, всей жизни. Неужели ей придется быть в неволе до самой смерти. Девочка зарылась в колени, содрогаясь от рыданий.
Женщина обняла ее за плечи и попыталась успокоить.
– Не вешай нос, девочка, – улыбнулась она, – в этом есть и свои плюсы! Ты будешь питаться объедками с его стола, а это лучше чем гнилые корки. Заниматься придется не самой приятной работой, но уж это всяко лучше, чем участь других рабынь. Да и спать в палатке у очага явно теплее, чем в голой клетке под морозными ветрами.
– Лучше мерзнуть тут с тобой, чем быть с этими извергами! – сквозь слезы просипела Маня.
– Мой тебе совет, учись всему, что увидишь, запоминай все, что услышишь. Попробуй выучить их язык, ведь как-то придется общаться с новым хозяином. Самое главное, – она серьезно посмотрела ей в глаза, – не нарывайся на наказание. Будь вежлива и раболепна. Называй его хозяином и не спорь с его приказами. А если попытаешься бежать…
– То что? – подняла красные глаза девочка.
– То пеняй на себя. Беглецов убивают на месте.
Маня снова зарыдала и еще долго не могла успокоиться. Женщина молча обнимала ее, не в силах утешить горе маленькой девочки.
Перед закатом к клетке подошло трое надсмотрщиков. Двое, уже знакомые им, принесли хлебных корок. Еды было вдвое меньше, чем обычно. Один из них подлил в чашку с застывшей водой еще немного гнилья. Незнакомый воин, на шлеме которого болталась красная кисточка, стоял молча, в ожидании. После, он жестом поманил к себе пленниц и грозно прошипел что-то на своем наречии. Гэй ла повернулась к девочке и коротко объяснила:
– Он пришел за тобой. Теперь я останусь тут одна. Помни все, что я сказала. Будь покорна и уцелеешь.
Она улыбнулась Мане на прощание и горячо поцеловала в лоб. Затем подвела ее к вратам клетки. Один из дикарей застегнул на руках и ногах девочки браслеты, скованные между собой тугой короткой цепью. Ледяной металл больно обжог кожу.
– Khamal’, – тихо приказал воин и пошел в сторону лагеря.
– Ступай за ним, доченька, – бросила сквозь прутья клетки Гэй ла.
Взглянув на свою спасительницу в последний раз, девочка засеменила по грязной тропинке, пытаясь нагнать конвоира. Цепи на лодыжках здорово мешали идти. Свежий рыхлый снег норовил уйти из-под ног. Пытаясь устоять на ногах, Маня успевала разглядывать лагерь. Почти все стойки с оружием пропали: их уже упаковали на обозы и телеги. Коробы с провиантом и амуницией отправились туда же. Это была последняя ночевка орды в этих краях. Рано поутру все палатки и юрты будут убраны. Начнется финальный марш в сторону темной полосы гор на запад.
Надсмотрщик увел ее на самый край лагеря. Солдатских жилищ здесь почти не было. Немногие постройки и тенты стояли хаотично и разрознено. В основном тут находились ныне пустующие склады для ящиков с фуражом и конюшни. В морозном воздухе витал крепкий запах навоза и гнилого сена. Маша заметила, как на отдалении от границы лагеря патрулировало несколько воинов, вооруженных кривыми луками и копьями.
Погонщик остановился у входа в скромный шатер. Его грязно-белое полотно крупными волнами трепетало на ветру. Привычного знамени с огненным символом рядом не оказалось. Снаружи шатер выглядел хлипким и ненадежным, но достаточно высоким, чтобы вместить взрослого человека. Изнутри доносился лязг стали.
– Suidei! – окликнул воин грубым голосом хозяина жилища. Шум прекратился. Мгновением позже, тряпица, укрывавшая вход, откинулась.
Наружу вышел высокий мужчина. Мускулистый торс отличал его даже от своих крепких собратьев. Пепельно-серая кожа груди и плеч была вся в змейках долгих протяжных шрамов, непохожих на те, что доводилось видеть девочке. От горла и до самого живота, уходя в штаны, растянулась обширная татуировка черного цвета в виде полосы. Длинные матово-черные волосы ниспадали на его плечи. Лицо скрывалось за ужасающей деревянной маской, выкрашенной в краски белого и красного цветов.
Леденящий душу знакомый каменный голос приветствовал девочку:
