скачать книгу бесплатно
– Какая гадость! Меня сейчас вырвет!
– Другой еды и воды нам не дают. Остается есть лишь это, – сказала женщина, с озабоченным видом вымачивая свою корку, самую маленькую и заплесневелую.
Закончив ужасную трапезу, от которой ей стало только хуже, Маня снова спросила:
– Что он тебе сказал, тетушка Гэй ла?
– Он велел мне приготовить тебя к встрече.
– С кем?
Помолчав, Гэй ла ответила:
– С Посланником.
Маню обуял ужас. Съеденная корка отчаянно запросилась обратно, и она не стала ее удерживать. Девочку вытошнило возле лежанки. По телу стали расходиться волны тревожной боли, к которым добавились еще колики в животе.
«Зачем я нужна ему? Что я такого сделала?»
Мысли роились в голове как испуганные птицы. Она попыталась встать, и на этот раз Гэй ла не стала ей препятствовать. Держась за решетку, она поднялась и попробовала сделать несколько шагов. Но ослабевшие ноги отвыкли от ходьбы, и девочка распласталась на полу тюрьмы, больно ударившись грудью. Место клеймения вспыхнуло огнем и вызвало бессильный крик и слезы. Бабка в углу дико загоготала, хлопая себя по тощим ляжкам.
Гэй ле надоело наблюдать за ее мучениями. Она подошла к девочке, мягко взяла ее за руки и помогла подняться. Маня крепко впилась в ее талию, не желая отпускать. Слезы хлынули дождем, плечи сотрясались в рыданиях.
– Я боюсь, тетушка Гэй ла. Я жутко боюсь. Что он сделает со мной?!
Женщина обняла безутешную малютку и погладила ее по волосам. Они постояли так некоторое время, пока плач не сошел на нет. Девочка успокоилась, дыхание стало ровным. Она немного отпрянула от женщины и посмотрела на нее:
– Что мне нужно делать? К чему мне готовиться? Ты говорила сама с этим…Посланником?
– Все по порядку, – Гэй ла присела рядом на колени и вытерла мокрые девичьи щечки. – Во-первых, не нужно так паниковать. Всегда держи себя в руках. Паника – первый шаг к гибели, запомни это. Во-вторых, с Посланником не разговаривал ни один раб, я о таком не слышала. Ему явно что-то нужно узнать от тебя. И пока ты не расскажешь ему все, он точно не причинит тебе вреда, – она заглянула в ее покрасневшие глаза и улыбнулась. – Эй, милашка! Все будет хорошо. Помни, что к нему нужно относиться с почтением. Когда тебя приведут к нему, опустись на колени и склони голову. Да, вот так. И жди, когда он сам с тобой заговорит. Обращаясь к нему, называй его вождем. Так звучит его титул среди Орды! Иначе тебя накажут.
Девочка кивала, впитывая ее слова, но спокойствие к ней так и не пришло.
После полуденного солнца, из центра лагеря пришло двое воинов, в меховых плащах поверх темного цвета кожаных панцирей. На головах дикарей красовались конусообразной формы шлемы, украшенные красными хвостами из шерсти.
Они встали у клетки и жестом поманили к себе девочку. Гэй ла кивнула ей на прощание и прошептала:
– Будь уважительна и ничего не бойся.
Маня вышла из объятий тюрьмы и быстрым шагом пошла за одним из конвоиров. Второй шел сразу за ней. Теперь она получше смогла разглядеть устройство лагеря. Из окруживших ее палаток доносились громкие разговоры и смех, женские стоны, звуки бьющейся посуды и храпа. Возле жилищ стояло множество стоек с копьями, мечами и топорами. Тут и там, словно хворост возле бани, лежали связанные веревкой дротики, и корзины, полные стрел.
По лагерю сновало множество воинов и рабов, скованных по рукам короткими цепями. На всех были надеты ржавые железные ошейники. Невольники носили тюки с сеном, бочки, ящики с провиантом. Отстающих надсмотрщики били розгами. Тех, кто ронял свой груз, забивали сапогами. Женщин ждала учесть еще хуже. Их передавали из палатки в палатку, насилуя до полусмерти. И после короткой передышки, запускали по новому кругу. Иные рабы были прикованы к странного вида столам, где им вырезали новые узоры на плечах и груди. Страдальцы громко кричали и плакали. И за это получали все новые и новые удары розгами.
И хотя повсюду лежала грязь от талого снега, лагерь гхануров был обустроен по-военному чисто и аккуратно. Все располагалось так, чтобы не мешать проходу по тропинкам между жилищами. Оружие было вычищено, мусора под ногами не валялось. Здесь было, в каком-то роде, опрятнее, чем в родной деревне, где птичий помет, порой, покрывал улочки от хаты до хаты. Даже нужники стояли отдельно, чтобы не мешать своими запахами отдыхающим в палатках солдатам.
Чем дальше ее вели, тем больше Маня поражалась размерам стоянки войска. Хотя для маленькой девочки все что угодно могло показаться огромным. Особенно ее тревожили развешанные повсюду стяги с пламенем. Словно наблюдая за нею, они провожали каждый ее шаг пристальным взором. Меж стройных рядов палаток можно было различить луг, полный пожелтевшей травы, где паслись тысячи лошадей.
Маня пробовала развлечь и успокоить себя, считая шаги. Но, цифр больше сотни не знала. Поэтому раз пять или шесть начинала заново. А потом и вовсе бросила это дело. Ведущие ее гхануры шли быстро, не сбавляя шага. А она, совсем обессиленная, начинала уставать, едва поспевая за ними. Приходилось чуть ли не бежать, чтобы не стать жертвой плетей, что висели на их поясах.
Вскоре ряды городка стали отдаляться друг от друга, и показался проход к большой площадке, сплошь покрытой вытоптанной грязью. В ее центре располагалась исполинская юрта, размерами как многокомнатный дом. Она была больше даже терема старосты в деревне. Ее стены украшали расписные узоры из разноцветных тряпочек. На шпиле был установлен огромный стяг. Но то было не рваное тряпье, какое она видела раньше. Знамя белого цвета, с рисунками и иероглифами, вышитыми золотыми нитями, изображало красное беспощадное пламя. Его взгляд придавил девочку к земле, вызывал острое чувство тревоги и трепета.
Вход в юрту не охранялся. Один из воинов в поклоне прошел внутрь. Через секунду он вышел и протолкнул туда девочку, а сам остался ждать снаружи.
Вспомнив советы Гэй лы, она упала на колени и опустила голову, украдкой озираясь по сторонам. Маня оказалась права. Тут и правда было несколько комнат. Та, в которой сейчас она находилась, видимо считалась центральной и самой большой. Из нее вело несколько проходов в виде арок, обрамленных косичками из мягкой ткани, которые вели в альковы поменьше.
Убранство помещения было самым богатым из тех, что доводилось видеть маленькой девочке. На стенах из темно-красного бархата, располагались самые разные фигурки и изделия: двойные скрученные рога, большие картины в золотого цвета рамках, со сценами охоты и сражений, плетенки из веток и перьев, разномастное оружие и многое другое. Откуда-то сверху, сквозь маленькие оконца, пробивался дневной свет.
Вдоль стен располагались множество шкафов, витрин и стеллажей, с разноцветными переплетами книг. Многие из них выглядели совсем ветхими. Целая библиотека! Столько не было даже у старосты.
Главным украшением комнаты был внушительный дубовый стол, покрытый бежевым лаком, оформленный золотым орнаментом, заваленный ворохом книг, свитков, зажженных свечей и непонятными металлическими устройствами. После рабской клетки Маня словно очутилась во дворце. Увидеть такое богатство в пристанище диких варваров и убийц она не ожидала.
Пол юрты, укрытый коврами и шкурами, задрожал, будто сама земля разверзлась под ногами. Из комнаты вышел Посланник. Его одеяние отличалось от того, что она видела во время атаки на деревню. На голом торсе, с различными шрамами самых непредсказуемых форм и размеров, был темно-бурого цвета плащ в пол, отороченный белым песцовым мехом. Воротник-стойка обрамлял лысую голову великана. Его безбровые глаза не горели огнем, и больше походили на обычные человеческие. Но их цвет был сродни зареву искр, готовых вспыхнуть беспощадным пламенем. Вождь гхануров подпоясался толстым кожаным ремнем, с бляхой в виде огромного демонического черепа. Не настоящего, но вырезанного из огромного куска кости. Левая рука вождя была плотно обмотана грубым сукном. Видимо сюда пришелся удар, спасший Маню и Ярика от огненных змей.
В руках он держал изящно сконструированный шлем темного цвета с бронзовыми вставками. Его вершину украшали три устремленных ввысь ро?га. Посланник не обратил внимания на девчонку и прошествовал к стойке, располагавшейся у дальней стены комнаты. На нее он водрузил шлем. Там же покоилась гигантская цельнометаллическая булава, отлитая из неведомого черного металла. Вся ее поверхность была испещрена высеченными иероглифами и рисунками. Оценив стойку взглядом, он прошел в центр комнаты и прогремел:
– Встан’.
Маня поспешила исполнить его приказ и неуклюже поднялась на ноги, не осмеливаясь поднять голову.
– Посмотри на меня.
Его властный голос напоминал раскаты приближающейся грозы. Маня подчинилась и робко уставилась в тлеющие глаза.
На лице гиганта не проявилось никаких эмоций. Мощная грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе. Руки неподвижно покоились на поясе. Осмотрев ее, Посланник сделал шаг навстречу к девочке, возвысившись подобно горе над цветком.
– Покажи свое клеймо.
Дрожащими руками Маня скинула с себя изорванный тулуп. Она замешкалась, прежде чем приспустила до пояса рубаху и обнажила свою грудь. От царившей в палатке прохлады ее соски набухли и поднялись. На лице Посланника застыла призрачная тень усмешки. Стараясь не выказывать смущения, Маня избавилась от повязок, заботливо уложенных Гэй лой поверх ее ран. Девочка осторожно сняла каждый лоскуток ткани. Припарки приклеились к запекшейся крови и причиняли жгучую боль каждый раз, когда она отрывала их от кожи. Под ними оказались какие-то травы, которые пришлось смахнуть, чтобы освободить взору шрамы.
– А-ах… – удивленно рассматривала себя девочка.
Верхнюю часть тела, чуть выше грудок, покрывали едва зажившие вычурные узоры со множеством насечек. Уродливые зигзаги пересекались друг с другом, сплетались в безумном танце. Отвратительном и ужасающем.
Лицо великана приобрело торжествующий вид. Он впивался взглядом в ее грудь, читая узоры клейма словно книгу. Маня стыдливо отвела взгляд, ожидая новых приказов. По щеке покатилась капелька слезы.
– Рабское клеймо! – сплюнул вождь себе под ноги.
Он отвернулся, прошел до одной из витрин и извлек тряпичный сверток. Взвесив в руках, Посланник развернул его. В воздухе блеснул серебром длинный обоюдоострый меч. Его клинок буквально отражал мир вокруг себя и походил на кусок чистого льда. Рукоять, обмотанная черной кожей, оканчивалась ярким красным камнем.
– Скажи мне, щенок, – тихим рыком спросил правитель и направил меч острием на девочку. – Чьим быть этот меч?
Маня задумалась. Перед глазами пронеслись еще живые воспоминания о той ужасной ночи. Она убегала из дому, где на ее глазах зарубили бабушку. Их было трое, все полуголые, в одних набедренных повязках, в крови с ног до головы. Все трое зло смеялись и вопили как безумцы. Увидев новую добычу, они погнали ее по улицам хутора, тянули руки, шипели и плевались. Она бежала и плакала, не обращая внимания на происходящее вокруг. В следующий миг перед глазами молнией пронеслась серебряная вспышка, трепетавшая в руках отца Ярика. Затем показался и сам мальчишка, выскочив из-за его спины. Он остановил Маню на полном ходу и утащил с дороги. Совсем рядом мелькали серебряные полосы, кромсавшие врагов направо и налево. А она заворожено наблюдала за битвой, боясь кричать или плакать.
– Да, вождь, – памятуя уроки своей спасительницы, проговорила девочка. Гэй ла предупредила, что говорить нужно правду, и тогда Маня останется цела. – Это меч нашего деревенского кузнеца, отца моего друга.
– Какое его имя?
– Я…Я не знаю, – Маня осеклась. Она и правда не знала имени.
– Говори, смерд! – прогремел Посланник и поднес клинок к шее девочки. По его серебру побежала тонкая струйка крови.
– Я не знаю! – вскричала девочка, пораженная внезапным уколом боли. – Я почти не разговаривала с ним! Только с Яриком.
– Кем быт’ этот Ярик? – равнодушно спросил гигант, воткнув меч перед собой. Кровь скатилась по клинку и впиталась в ковер. На лезвии осталась лишь узкая алая дорожка.
– Ярик охотник и мой друг. Они с папой жили возле кузницы. Мы убегали вместе, когда вы напали.
Вождь дикарей рассмеялся и сообщил ей новость, сразившую ее наповал:
– А-а, ты про этого недоноска… Я убил его. Он сгорел как его никчемный отец.
Маня вспомнила пламя, поглотившее хозяина меча. За ним в ушах возник последний писк отважного Вьюнка. Она вспомнила порой серьезного, но доброго и честного Ярика. Они все отдали свои жизни, и теперь она осталась одна. Как она может рассказывать что-то этому убийце! Непроизвольно ее взгляд прогнал остатки испуга и злобно обратился в лицо повелителя. В голосе появилась горечь и, пусть и детские, отголоски гнева.
– Вы убили всех! Зачем? Что вам нужно?
От неожиданного и могучего пинка девочку выкинуло из юрты. Талая грязь встретила ее обволакивающим месивом, измазав с головы до ног. Сидевшие возле входа конвоиры повскакивали со своих мест. Размашистым движением Посланник отодвинул занавески, укрывавшие вход, и вышел на улицу. Его глаза полыхали огнем. В кулаке был зажат меч отца Ярика. В его исполинских руках он казался просто длинным ножичком. Великан медленными грузными шагами приближался к лежавшей на земле Мане, громко рыча в ее сторону:
– Никто! Не смеет! Спрашиват’! Меня! На колени, рабыня!
Перепачканная невольница встала на четвереньки, задыхаясь от адской боли и обиды. И неизвестно, что из них жгло ее сильнее. Удар, дожжен был сломать, наверное, все ее косточки, но она держалась. Ну уж нет. Маня никогда за словом в карман не лезла, и сейчас в обиду себя давать не хотела.
«Будь что будет», – решила она.
Пошатываясь, Маня встала на ноги, и решительно взглянула на обидчика. Пусть убивает, все равно ей недолго осталось. Лишь бы все это кончилось. Стоявшие в стороне воины поснимали с поясов розги и кинулись к ней, желая усмирить дерзкую малолетку.
Посланник жестом остановил их и сгреб крохотное девичье тельце в кулак, подняв ее воздух.
– Я мог бы раздавить тебя прямо сейчас. Ты бесполезна для меня. Ты не знаешь того, что мне нужно.
– Убивай! Если тебе нужно было имя, я его не знаю! Чего еще ты хочешь! – задыхаясь, пищала девочка. Она впилась ногтями в пальцы Посланника.
– Идол! У него есть к’аменная фигурк’а. Божество! Ты видела такое?
– Наверняка сгорела, вместе с деревней, я не знаю! – Маня беспомощно обвисла в смертельной хватке, ожидая скорой расправы. – Провалитесь вы, убийцы!
– Эта фигурк’а не горит. В ваших жалких лачугах ее нет. У этого воина ее нет. Значит, она у этого…сопляка, – Посланник сплюнул, явно поминая Ярика, и сжал кулак сильнее. – Или у тебя. Отвечай где она?
– У меня ее нет… – ответила Маня, извиваясь в его руках. – Я не знаю. Правда!
Великан приблизил ее к своему лицу. Жар огня, полыхавшего в его глазницах, обжигал девочку и вырывал из груди сдавленные крики.
– В тебе гореть пламя, щенок. Посмотрим, взрастет ли оно.
В следующий миг ее швырнули обратно в грязь. Влага успокаивающе холодила обожженное лицо. Казалось, девочку изломали везде, где только можно. Руки и ноги отказывались шевелиться. Даже дышать было больно. Воздуха едва хватало.
– Брос’те ее обратно. Она будет жит’, страдая в мою чест’, – прорычал Посланник и удалился в юрту.
Конвоиры подбежали к Мане и подхватили ее под руки. Девочку волокли по земле до самой клетки. Редкие камни больно били по коленям. Слой грязи налип вокруг ослабевших ножек. Сознание ускользало, и девочка даже не пыталась его удержать, мечтая забыться в прекрасном небытии. Невольники и их надсмотрщики-гхануры провожали необычную процессию взглядами. Где-то ржали лошади. Ветер принес новую порцию мелкого снега.
Вечер разговоров
Нежный шелест листьев доносился сквозь открытое окно. За их шепотом спешило чириканье мелких пичужек, нелепо сражавшихся на подоконнике за букашек. Одну из птичек перевернули на спину, и та забавно дрыгала крохотными лапками, пытаясь вернуться в бой. В воздухе пахло весенними ароматами цветов и березовых почек. Яркое солнце ласково щекотало глаза и наполняло приятным теплом.
Медленно отходя ото сна, Ярик потянулся и с удовольствием сложил руки над головой на мягкой подушке. Он лежал на добротной деревянной кровати и утопал в пуховой перине. Легкое тканое одеяло растянулось на нем, словно кошка, уснувшая на хозяине. К слову, кошка тоже была. Вернее, кот. Похожий своим черным мехом на прогоревший уголек, он растянулся в ногах мальчика. Одним видом он показывал, как же сладко ему спится.
Открыв глаза, Ярик обнаружил себя посреди просторной, но изрядно захламленной комнаты. Возле кровати вальяжно расположилась пузатая, словно грузная баба, тумбочка из старого соснового пня. На ней стояла деревянная чарка с водой и миска с горячим картофельным пюре. Верхушку блюда украшала румяная куриная ножка и россыпь зелени. А еще на столе стояла фигурка Лема, переданная ему отцом. Он поспешил взять ее в руки и спрятать от чужих глаз.
Запахи еды пробудили в животе заснувшего монстра, который громко заворчал, призывая скорее приступить к трапезе. Дремавший кот, почуяв пробуждение мальчика, перевернулся набок и приветственно мяукнул.
В конце комнаты слышалось поскрипывание пера по бумаге. За столом, на высоком изящном стуле, словно собранном из ивовых ветвей, восседал старик. Он нараспев бубнил что-то себе под нос. Ярик прислушался, поглаживая громко мурчавшего, словно бурный ручей, котика:
Там в лесу, где медведи по соснам гуляют,
Поют сойки, а зайцы щиплют траву,
Я тебя у пруда нагишом повстречаю.
А ты радостно тут же распу?шишь косу!
Сарафаны долой, полетели портки!
Я ищу наугад под водой свои цели.
Сразу ты поняла, как тебя видеть рад…
Старик повернулся лицом к Ярику, и озорно прищурился:
– Ох… Что-то стих мой пошел совсем невпопад.
Он расплылся в улыбке, довольный своими талантами. Лысую старческую голову обрамляли длинные и такие же седые, как и его внушительные усы и борода, волосы. Красный нос, словно огромная картошка, пророс между светлых голубоватых глаз, излучавших тепло и радушие.
Старик спрыгнул со стула. Он оказался не таким уж и высоким, как показалось сначала. На нем был надет обыкновенный балахон из мешковины, подвязанный вокруг солидного брюшка плетеной веревкой. Через плечо была перекинута небольшая сумочка, какие носят травники или знахари. Он неуклюже поковылял в сторону мальчика, опираясь на небольшую трость из орехового дерева.
– Здравствуйте, молодой человек! – озорным тоном поприветствовал дед мальчика, осматривая его лицо. – Вы, наконец, соизволили проснуться! А проспали вы почти неделю. Вижу, ваши раны неплохо затянулись, поэтому предлагаю уже познакомиться.
Мальчик только сейчас понял, что весь обмотан повязками. Царапки на лице заботливо смазаны мазями. Рана на голове покрыта травяной припаркой. Укусы от пиявок укрылись под слоями тряпочек, приятно благоухавших чередой и шалфеем. Только обожженная нога, обильно смазанная желтым бальзамом, слегка стонала.
– Да, я взял на себя смелость обработать ваши раны и покончить с лихорадкой! – звонко подытожил старик и драматично воздел палец к небу. – Итак, позвольте представиться, я – Яромир! Хотя в разные годы меня называли по-разному. Одни чудаки даже кликали меня Мазаем, когда я спас семью кроликов от наводнения. Почем, кто его знает? И вы, молодой человек, сейчас находитесь в моем скромном убежище. Можете чувствовать себя как дома!
Он снова улыбнулся, но тут же озабоченно сморщил лоб:
– Вы ешьте, ешьте, пока горячее!
Ярик кивнул и первым делом осушил до дна чарку. Сладкая, словно березовый сок, вода приятно холодила внутренности. Взяв в руки миску с едой и лежавшую рядом деревянную ложку, он тоже представился:
– Меня зовут Ярик.
– Ярик! Стало быть, Ярослав. Тезка! Какая приятная неожиданность, – не переставая улыбаться, выдавал болтливый дед.
